***
Раскрыв на коленях жёсткую обложку толстой тетради, Гермиона с увлечением писала что-то, шурша тонким пергаментом страниц. Выглядела она не в пример лучше вчерашнего, невольно напомнив Гарри ту отличницу из прошлого, не показывавшую носа из-за громоздких книг «для лёгкого чтения» и гор учебников. — Я так рада тебя видеть! — последовало за шелестом страниц отложенной в сторону тетрадки. — Вчера я вырубилась... — словно в оправдание за какую-то провинность пробормотала Гермиона, смущённо потеребив край слишком большой для неё футболки с Микки Маусом. Нет. Они с Малфоем определённо издеваются! Потому что эта чёртова футболка вызвала очередной приступ жалости — настолько странно это смотрелось. Пряча за спиной букет, Гарри думал о том, что милое пристрастие подруги к вещам мужа, несмотря даже на то, что этого самого мужа из её памяти благополучно вычеркнуло неизвестное заклятие, осталось неизменным. А она... Дьявол раздери! Ещё и пыталась оправдаться, за то, к чему непричастна даже на каплю! — Я не успел вчера, но... — сообразив наконец показать подруге цветы, сбивчиво проговорил Гарри. — Мы... То есть... Я. Я решил подарить тебе...— Гермиона лучезарно улыбнулась, попытавшись встать с кровати. — В честь твоего выздоровления! — жестом показав, чтобы оставалась на месте, Поттер взмахнул палочкой и, сотворив на прикроватной тумбочке стеклянную вазу, поставил в неё букет. Ему никогда не удавались домоводческие чары. Боевые – пожалуйста. А что касалось всяческих «украшательств» – здесь Герой волшебного мира умывал руки. Вот и сейчас оценив дело рук своих, Гарри печально рассудил, что у Малфоя, вне сомнений, получилось бы лучше, но, так как озвученного выше под угрозой смерти нельзя было пускать в палату, решил оставить, как есть. Неказисто. Обернувшись, он заметил, что взгляд Гермионы опустел, так же, как перед вчерашним обмороком, и, во избежание очередного урона, приготовился было снова бежать за Дэвисом, однако всего миг спустя, подруга довольно выдохнула: — Надо же... Розы! Мои любимые, — она вновь благодушно улыбнулась. — Это ведь Рон тебе подсказал? Лихорадочно соображая, что можно ответить на очередной абсурдный вопрос, Гарри лишь кивнул, решив подыграть ей — по крайней мере, так Гермиона будет в сознании и относительном здравии. — Как ты? — осторожно поинтересовался он. — Роджер придумал способ вернуть мою память, — хихикнула подруга, кивнув в сторону тетради. — Теперь я веду дневник снов. Помнишь, как вы с Роном сочиняли сны для Трелони? — продолжила веселиться она, шутливо отбросив дневник на одеяло рядом с собой. — Ага, как будто вчера... — натянуто улыбнулся Гарри. Хотя, конечно же, воспоминания о лучшем друге не приносили радости, а лишь тащили в смердящее тоской болото собственной вины. — Перед началом Турнира Трёх Волшебников... — задумчиво добавил он. — Точно! — всё так же задорно подхватила Гермиона, но затем, внезапно нахмурившись, уточнила: — Гарри, могу я задать тебе вопрос? — Конечно. Всё, что угодно! — вновь с натянутым воодушевлением кивнул Поттер, сев на стул напротив больничной койки. — А где Джинни? — Гарри внутренне сжался. — Вы ведь вместе, да? Почему она не пришла навестить меня? Джинни... Они расстались сразу после Битвы за Хогвартс, и Гермиона, судя по всему, не помнила и об этом. Джин нашла свою любовь позже. Во время учёбы на последнем седьмом курсе Хогвартса – с Блейзом Забини они женаты уже год и ждут прибавления в семействе. — Видишь ли... — напряжённо протянул Гарри. — Мы с Джинни уже очень давно не пара. Недавно был год, как я женат на Пэнси. — Паркинсон?! — ужаснулась Гермиона. Оценив состояние подруги и осознав, что обмороков, судя по бордовому румянцу на щеках, в ближайшей перспективе не предвидится, Поттер снова кивнул и аккуратно поправил: — Минул год, как она — Поттер. — Да уж!.. Видимо, у меня и впрямь «не все дома», — мрачно буркнула Гермиона, задумчиво листая страницы Дневника снов. — Вот это новости!.. — она вздохнула. — Гарри, так сколько мне лет? — Поттер почувствовал, как его сердце замедлило удары, гулко отдаваясь в ушах. – Я была уверена, что мне девятнадцать... Но, если судить по количеству и, прости уж, качеству новых известий... — Тебе почти двадцать четыре, Гермиона. Взгляд её расфокусировался и, казалось, в голове происходил какой-то мучительный процесс осознания, но падать замертво подруга, определённо, не собиралась. — Можно ещё вопрос? — с минуту напряжённо покусав губу, неловко уточнила она и, когда Гарри обречённо кивнул, скованно поинтересовалась: — Был ли в моей жизни слизеринец с красивыми серыми глазами? Когда Поттер согласился на малфоевскую аферу с цветами, то однозначно не был готов к подобному вопросу! Почему-то, он даже и предположить не мог, что Гермиона вспомнит хоть что-то! Пусть даже такую крохотную часть своей жизни... — Знаешь... — напряжённо сглотнув, поднялся на ноги Гарри. — Я, пожалуй, пойду... — Нет! Тёплые пальцы подруги сомкнулись на запястье, а оглянувшись в её сторону, Поттер заметил, как карие глаза Гермионы вновь наполнились слезами. — Почему от меня всё скрывают? — жалобно пробормотала она. — Дэвис уклонился от ответа сегодня так же, как и ты! Почему вас так пугает этот чёртов вопрос?! Никогда. Ни разу за всё время, прошедшее со дня их знакомства, Гарри не видел, чтобы взгляд Гермионы был наполнен такой мольбой и душераздирающим отчаянием! Ледяной ужас перед возможной смертью лучшей подруги способен был задушить. Но, почему-то, как и во время сегодняшнего разговора с Малфоем, Поттер решил, что она имеет право хотя бы на скромную информацию... И, отдавая себе отчёт, что, скорее всего, в последствии он горько пожалеет о содеянном, Гарри тихо ответил: — Да... Да, был, Гермиона.***
Пусто гипнотизируя противоположную стену, выкрашенную в невзрачный оттенок салатового, Малфой ждал чёртова Поттера. Да. Драко завидовал Гарри. Всем сердцем!.. Ведь встреча с Поттером для Гермионы не тождественна мгновенной смерти. А он, Малфой, выходит, загнан в угол. Наказан, как большой ребёнок! Какая ирония! Ему запретили видеться с собственной женой! И это парадоксальное обстоятельство выводило из себя похлеще любого издевательства от Поттера или Забини! Слушая тихий, приглушённый прикрытой дверью голос супруги, Малфой и впрямь чувствовал себя, сопливым пятнадцатилетним подростком, родители которого невзлюбили избранницу родного сына! Такое знакомое ощущение... И от этого ещё более мерзкое! Выросший в постоянных запретах, Драко не способен был смириться с новым и, едва справляясь с желанием ворваться в палату Гермионы, пытался успокоить себя разработкой плана, каким образом он будет возвращать собственную жену. Почему-то Малфой был уверен, что память её не вернётся, и он, как, собственно, всегда и происходило в его долбаной жизни, останется не у дел. Вздрогнув от дверного скрипа, Драко принял самый упрямый вид, дабы Поттер даже на секунду не возомнил, будто оказался прав, и он, Малфой, попросту потратил здесь время, которое мог бы уделить собственным детям. — Судя по загадочному выражению лица, ты снова ляпнул какую-то хрень, и Гермиона опять в обмороке, — язвительно сощурился Драко, вновь упиваясь завистью. — Может, хватит пытаться угробить её? У тебя, Поттер, было целых семь лет, но ты, как ни старался, не преуспел в этом! Так, вероятно, не стоит больше пробовать? Когда Гарри наградил его таким же взглядом, каким с завидным постоянством награждала Гермиона, когда слышала очередную глупость, Малфой понял, что несколько перенервничал. — Вообще-то, Гермионе уже лучше, — после театральной паузы сообщил Поттер. — Она уже не похожа на восковую куклу, как вчера. И, знаешь, кажется, ты и впрямь кое-что для неё значишь... Сердце забилось в груди, как ненормальное! И Драко был уверен, не сиди он на скамейке, ноги бы подкосились, как у тяжело больного или престарелого человека. Господи! Неужели Гермиона вспомнила?.. — Вообще говоря, я всё ещё её муж, — внешне спокойно проговорил Малфой, усилием воли заставив себя подняться. — И ещё неделю назад... Я скромно полагал, будто она даже любит меня. Заметив, что вечный оппонент притворяется непробиваемым снобом, как делал всегда, когда невозможно нервничал, Гарри с немалой долей злорадства, пробормотал: — Да, если отбросить твои философские рассуждения, это я и имел в виду, — он намеренно безразлично пожал плечами и проследовал к выходу из отделения. Откровенно говоря, за последние несколько лет их с Малфоем отношения изрядно улучшились. Но Гарри не упускал возможности поиздеваться над бывшим врагом! А тот, вопреки вполне развитым интеллектуальным способностям, с завидной регулярностью вёлся на это. — Поттер, ты совсем озверел? — прошипел Драко, нагнав того у самого выхода на маггловскую улицу. — Что, чёрт подери, происходит? Отойдя от видимого только волшебникам прохода в больницу им. св. Мунго, Гарри резко обернулся и, строго взглянув Малфою в глаза, с расстановкой проговорил: — О чём бы я сейчас ни сообщил, ты не вернёшься и не станешь ломиться к Гермионе. — Да я, собственно... И не собирался, — после недоуменной паузы пожал плечами Драко. — Совершать подобные диверсии... — подозрительно добавил он. — Пообещай! — потребовал Поттер, слишком хорошо за последнее время усвоив одно очень простое правило: Малфой, как истинный выпускник факультета Слизерин, способен на что угодно, и упрекнуть его позже будет нереально, исключая только ситуаций, когда тот дал обещание не предпринимать никаких глупостей. — Ну... Обещаю, — нахмурился Драко, но затем, очевидно, рассудив, будто Гарри вновь изощрённо издевался, схватил того за грудки рубашки, рыкнув: — Что ты творишь, засранец?! — Ладно-ладно, — протараторил Поттер, осознав, что несколько перегнул палку, что, естественно, вывело несчастного Малфоя из себя. — Дэвис придумал способ вернуть Гермионе память. Теперь она будет вести Дневник снов, — освободившись из «дружеских объятий», Поттер замолчал, пытаясь решить, стоит ли рассказывать Драко всю правду. — Насколько я понял, сегодняшней ночью Гермионе приснился сон с твоим участием... Поджав губы, Малфой тяжело вздохнул, и Гарри прекрасно знал, что в голове у того происходит отчаянная моральная борьба, относительно данного только что обещания. Очевидно, здравый смысл возымел верх, и Драко мрачно буркнул: — Ну, и что? — Она совсем не помнит тебя, — угрюмо констатировал Гарри. — Но вопрос, который она задала... Честно, я был в шоке! — Поттер! — угрожающе прорычал Малфой, когда очередная издевательская пауза затянулась. — Ну, ладно... — всё ещё не до конца уверенно протянул Гарри, виновато покосившись на собеседника. — В её снах фигурирует некий Незнакомец, учащийся на факультете Слизерин... Гермиона спросила, не присутствовал ли в её жизни слизеринец с серыми глазами. Со стороны могло показаться, словно кто-то невидимый ударил Драко под дых, и Поттер уже готовился спасать его! Но когда Малфой неуверенно пошагал по узкому тротуару, ведущему от прохода в больницу, а затем, будто бы обессилив, сел на бордюр. Гарри осторожно нагнал бывшего врага и опустился рядом. Несколько минут Драко неотрывно смотрел в потемневшее небо, поблескивающее первыми звёздами, а потом, тихо пробормотал: — Знаешь, Поттер... — к своему стыду, Гарри заметил зависшую на подбородке Малфоя слезу, которую тот смахнул в следующий миг. — Я ведь ни черта не сентиментален! Гермиона всегда говорила, что мой эмоциональный диапазон, как у зубочистки, — он горько усмехнулся. — И, скажем, пять лет назад я бы рассмеялся в лицо себе сегодняшнему... Однако то, что Гермиона помнит меня, пусть даже в глубине своей души, это... Пусть маленькая, но замечательная новость. Спасибо!