***
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Дэвис, поочередно просветив зрачки Гермионы огоньком на кончике волшебной палочки. — Реакции в пределах нормы, — задумчиво заметил он, проверив рефлексы коленных и локтевых суставов. — Голова болит... — поморщилась Гермиона. — Чувствую себя выжатым лимоном, — нехотя призналась она. — Надеюсь, не ошибусь, если предположу, что тебе снилось нечто... — Дэвис заглянул в папку с историей болезни. — Способствующее подобному состоянию? Внимательно оценив характерную бледность лица Гермионы, Роджер опустился на стул и, услышав, как она, раздражённо фыркнув, легла на кровать, подбодрил: — Прошу! — Чёртов Незнакомец испортил моё сочинение! — буркнула Гермиона, обиженно скрестив руки на груди. — Это всего лишь сон! — усмехнувшись, напомнил Дэвис. — Всё равно это не смешно! — наставительно заметила она, совершенно по-детски насупившись. — Он запорол две недели моих трудов! — Неудивительно, — тихо прокомментировал Роджер, перелистнув страницу папки. — Что? — выдохнула Гермиона, с живым интересом взглянув на целителя. — Я говорю, продолжай, — смутившись своей несдержанности, солгал он. — Хорошо, — фыркнула Гермиона. — Незнакомец подсел ко мне, когда я занималась в библиотеке. Сразу после того, как Забини испарился, как и ты, Роджер, уйдя от ответа на вопрос. Незнакомец снова просил меня, чтобы я вспомнила его, но, честно говоря, я уже не уверена, хочу ли вернуть память о нём! Быстро взглянув на неё, Дэвис покачал головой. Возможно, ей и впрямь жилось бы легче без воспоминаний о Малфое — слишком уж тяжёлыми они были. По крайней мере те, время которых, как понял целитель, совпадало со вторым, пятым и шестым годом обучения Грейнджер в Хогвартсе. Да и к тому же, даже когда он, Дэвис, ещё являлся школьником, репутация этого засранца-Малфоя заставляла желать лучшего! Чего нельзя сказать о Гермионе. Которая, наоборот, славилась беспрекословным прилежанием, хотя и с редкими исключениями в виде нарушения школьных правил. Вот ведь угораздило отличницу влюбиться в хулигана!.. Нет. Наверное, всё сложнее. — Ты не замечала никаких мелочей? — уточнил Роджер. — Названия книг, номера газет с датой или темы твоего сочинения, к примеру? — Да, — всё также нехотя вздохнула Гермиона, недовольно покосившись на целителя. — Заметила. Перстень на пальце Незнакомца. Украшение довольно крупное, с витиеватой гравировкой в форме буквы «М». Попытавшись скрыть эмоции, основным из которых было удивление, Дэвис понял тщетность сего предприятия только когда заметил на себе подозрительный взгляд Гермионы. Вздохнув, он произнёс: — Как считаешь, это украшение может быть чем-то вроде фамильного кольца? — Да, на его пальце определённо родовой перстень, — с царственным видом поправила Гермиона. — Следовательно, — аккуратно предположил целитель. — Гравировка может быть инициалом, верно? Попробуй сконцентрироваться и озвучить первые фамилии на букву «М», которые придут тебе в голову. Прикрыв глаза, Гермиона задумчиво нахмурилась и напряжённо начала: — МакГонагалл, МакМиллан, МакЛагген… Эм… МакНейр, — со злостью ударив кулаком по кровати, Гермиона нервно добавила: — Я безнадёжна! Эти фамилии ничего не значат! Она резко села на кровати, и Роджер заметил болтающуюся на её худых плечах странно огромную футболку, с ещё более странным принтом. — Я существую в какой-то бесполезной параллельной реальности! — продолжила причитать Гермиона, с силой сжав нывшие виски. — Мне кажется, будто я попросту схожу с ума!.. — А что это за футболка? — настороженно перебил Дэвис. — О, да, она мне великовата, — как ни в чём не бывало хихикнула Грейнджер, рассматривая забавную мышь отпечатанную на ткани. — Но в ней я чувствую себя гораздо уютнее, чем в больничной пижаме… Это ведь… Это ведь ничего, Роджер? — Нет, конечно, ты можешь остаться в ней, — мысленно ругая Малфоя за нерасторопность при сборе вещей, кивнул целитель. — Что ты почувствовала, когда надела её? — Теплоту, любовь и заботу… Это ведь ненормально, ощущать такое от обычной футболки?.. — смущённо пробормотала Гермиона. — Кстати, розы внушают почти те же чувства. Она указала в сторону прикроватной тумбочки. — Кто принёс букет? — внешне спокойно спросил Дэвис, благодаря только Мерлина за то, что его подопечная не рухнула вновь в обморок от обилия вещей, напоминавших о муже. Конечно же, Роджер даже минуту не сомневался — всё это происки Малфоя, славящегося своим крутым нравом и совершенным отсутствием терпения! — Гарри... — неуверенно повела плечом Гермиона. — Эти цветы — мои любимые. Он решил подарить их в честь моего пробуждения... Перед глазами поплыло, а тело приобрело приятную невесомость, когда Гермиона, словно наяву ощутила греющие лицо солнечные лучи и прикосновение большой ладони к своей. До слуха доносился хруст гравия, а в её правой руке оказался маленький букет из таких же, что стояли на больничной тумбочке, белых роз. Оглянувшись, она обнаружила, что рука об руку с ней шёл тот самый Незнакомец, к карману синего пиджака которого была приколота бутоньерка, точно подобранная к букетику. Букету невесты. Вне сомнений! Она моргнула. И ещё... — Не забывай записывать всё необычное в Дневник, Гермиона, — вырвав её из сна наяву, напомнил Дэвис. Очевидно, он заметил провал в сознании... Ещё раз растерянно моргнув, Гермиона облизнула пересохшие губы и, коротко кивнув, хрипло пролепетала: — Договорились.***
Меряя шагами свой не самый просторный кабинет, Гарри читал отчёты департамента Магического Правопорядка, предоставленные ему сверху. С каждой прочтённой строчкой, Поттер раздражался всё сильней! Потому что. Чёртовы бумажки... Мать их! Не представляли никакой ценности для следствия! Попросту бесполезная макулатура. Которую со спокойной душой можно сжечь! Из-за стёкол зачарованного окна доносился свист канареек, разомлевших от летнего солнца. И Гарри впервые задумался о том, чтобы написать жалобу на Хозяйственников! Вне сомнения, эти идиоты таким образом решили поиздеваться над старшим аврором... Ни на шаг не продвинувшимся в деле о нападении на его же лучшую подругу. Этот адов свист дополнял общую кретинскую картину, до смешного напоминавшую театр самого раздражающего в мире абсурда. Но Поттер ошибался: апофеоз этого дегенеративного дня был ещё впереди. И когда, пнув дверь ногой, в кабинет неспешно зашёл Малфой, держа в руках исполинскую стопку бумаг, скрывавшую его лицо... Дьявол!.. Гарри впал в настоящий ступор. — Что это? — мученически протянул он, когда Драко поставил чёртову скалу из макулатуры на стол прямо перед его носом. — А на что, по твоему, похоже? — привычно съязвил Малфой, вид которого внушал полную уверенность в том, что за ночь он не покидал своего рабочего места ни на минуту. — Ладно, — смилостивился он, очевидно, точно так же оценив вид раздражённого всем и всеми Поттера. — Это отчёты моего Таможенного отдела о пересечении Британских границ с 9 по 23 июля включительно. — Но ты ведь уже приносил?.. — полувопросительно пролепетал Гарри, надеясь на благоразумие своего незваного гостя. Однако тот, долго и тяжело изучив собеседника исподлобья, словно общался всё это время с распоследним психом, резюмировал: — Да, приносил. А сегодня ещё принёс. Гарри беспомощно покосился на гигантскую стопку отчётов. — В чём проблема-то, Поттер? — угрожающе спокойно уточнил Драко. — Клади свой аврорский зад в кресло и давай штудировать эту хренову тонну отчётов! Или ты забыл, зачем вообще здесь сидишь?! Стрельнув в Поттера сварливым взглядом, Малфой, не дожидаясь ответной реакции, взял со стола часть бумажек и, с видом, будто бы так и было задумано изначально, уселся на свой любимый неудобный стул, принявшись изучать документы. — Твою мать! — около двух часов спустя, выругался Драко. — Что-нибудь подозрительное? — с надеждой отозвался Гарри. — Возможно... — злобно вглядываясь в строчки отчёта, прошипел Малфой. — Как считаешь, может бывший Пожиратель быть нашим подозреваемым? Точно считав нотки торжества в голосе Драко, Поттер опешил! Нет. Серьёзно. Это уже немного... Слишком. Ведь всё приспешники Волдеморта давным-давно сидят в Азкабане, кое-кто выслан из Британии, а в большинстве — мертвы. Должно быть, Малфой окончательно рехнулся… — Кто? — издевательски хихикнул Гарри. — Можешь ржать, сколько влезет! — злобно скривился Драко. — Послушай: «Въезд: 11 июля 2003 года; место назначения: графство Суррей; полное имя: Теодор Вильгельм Нотт», цель визита неизвестна… — Дай посмотреть! — мигом отбросив веселье, перебил Поттер, цапнув бумагу из рук Малфоя. Пришлось признать, что тот был прав: действия Теодора и впрямь подозрительны. — Ну, и зачем Нотту возвращаться в страну? — задумчиво протянул Гарри, пробежав глазами отчёт. — Согласно предписанию Визенгамота, он должен быть в Германии… Не идиот же он, в самом деле! — Да откуда мне знать, идиот он или нет! — вскипел Драко. — Ради Мерлина, Поттер, хоть ты не тупи! Этот крысёныш пересёк границу раньше, чем следовало. У тебя есть все основания для вызова на допрос! — Точно! — потерев затылок, кивнул Гарри и принялся суетливо обшаривать ящики рабочего стола, в поиске фирменного бланка. — Ты прав, Малфой! Да где... Чёрт подери! Это долбанное перо?! Проследив за нервными мельтешениями ещё немного, Драко предположил, что если в Аврорате все хоть отдалённо похожи на Поттера, который, если верить табличке на двери, являлся не а бы кем, а целым «старшим аврором», то количество откровенно висячих дел совершенно неудивительно. Однако следствие, которое сейчас вёл Гарри, интересовало Малфоя как никогда, и посему он сварливо прокомментировал: — Меньше лишних движений! Оторвавшись от письма, Поттер недоуменно выгнул бровь. — Вызов на допрос нужно было выслать ещё пять минут назад! — Забыл спросить, ваше Величество! — огрызнулся Гарри, подув на чернильные строчки. — Слава Всевышнему, что я не твой подчинённый! Я бы повесился, с тобой работать. Ей-Мерлин! — О том, какой я начальник, можешь поинтересоваться у Гермионы. Когда она всё вспомнит, — поиграв бровями, развратно мурлыкнул Малфой. — Заткнись, ради всего святого! — поняв намёк, рассмеялся Поттер, привязывая письмо к лапке министерской совы. — Иначе меня сейчас стошнит! — Да чей бы гиппогриф клювом щёлкал! — с преувеличенным возмущением всплеснул руками Малфой.— Думаешь, я был на седьмом небе, когда ты подбивал клинья к Пэнс? О, нет, Поттер! Поверь, мне было тошно не один день, и даже не месяц! Признаться… И сейчас иногда.