Remember me (Вспомни меня)

      Он смотрел и смотрел.       Гарри.       Неотрывно сверлил её взглядом.       Следил за каждым движением Гермионы.       И, честно говоря, это попахивало безумием!       Потому что она…       Смелая, чёрт возьми, гриффиндорка!..       Мерлин. Боялась с каждой долей секунды всё сильнее.       Гермиона чувствовала себя даже не подозреваемой в каком-то страшном преступлении…       Нет. Словно была осуждённой. Предательницей. Убийцей!       Господи.       Но она же и пальцем никого не тронула!       И утренний подзатыльник Забини не в счёт…       Ради всего святого, Гермиона не совершала ничего противозаконного!       Наоборот: музыка, танцы, выступление учеников младших курсов — всё прошло замечательно.       Даже фейерверки сработали, как надо. Спасибо Симусу Финнигану!       Всё по плану. Хорошо. Почти восхитительно!       Так, как она любит. Аж до тошноты правильно.       И под контролем.       Впору похвалить себя и радоваться тому, что завтра профессор Макгонагалл начислит Гриффиндору лишних полсотни баллов за отличную организацию мероприятия… Но нет же!       Взгляд Гарри просто врезался в голову! Как грузовик, летящий на полной скорости по пустому шоссе! Проникал, чёрт возьми, под самую кожу!       В душу. В мозг!       И вызывал ужасающее, просто адское чувство вины! С гадкой примесью страха.       Мерлин. Как же сбежать от этого?        — Грейнджер, у тебя волосы искрятся.       Едва не подпрыгнув на месте от неожиданного, однако вкрадчивого замечания, Гермиона насилу оторвала взгляд от Гарри.       И чуть не задохнулась.       Почему? Да дьявол разберёт!       Наверное нужно прекращать замечать Поттера… И размышлять по поводу эмоциональной окраски его взглядов. Которая, впрочем, не менялась вот уже два часа к ряду.       Незнакомец, очевидно прочтя все до одной мысли в её голове, усмехнулся.       Он отходил всего на минуту…       А Гермиона успела во время его отсутствия превратиться в самое тупое существо во Вселенной. Видимо.       Ну, по крайней мере, выглядела похоже…       Пора прекращать таращиться на него каждый Мерлинов раз, как впервые!       Наверное, со стороны, Гермиона напоминала Винсента Селвина, нового вратаря Слизеринской сборной по квиддичу… Совсем недавно Незнакомец рассказывал о нём, как о полном кретине.       Возможно, он немного перегибает палку в оскорблениях к новобранцу…       Но, справедливости ради, Селвин и впрямь не хватал звёзд с неба, особенно если верить табелю успеваемости пятого курса.       Святые угодники… Когда она вспомнила об этом?       Конечно же, всё это — мелочи.       Но даже такие незначительные вещи, догадки и дурацкие, ничего не значившие разговоры — это её прошлая жизнь. Та, в которую очень хотелось верить.       Та, о которой отчаянно требовалось вспомнить!        — Грейнджер, — уже с тревогой окликнул Незнакомец.       С сомнением. В её вменяемости.        — Ты в порядке? — осведомился он.       Растягивая гласные.       Почему Гермиона заметила именно её? Эту немного странную манеру говорить.       Мерлин, так произносят фразы аристократы.       Летом, на каникулах, Гермиона иногда смотрела телевизор в родительском доме, и когда, не приведи Мерлин, транслировалось какое-то из заседаний правительства, то высказывания от палаты лордов вызывали приступы тошноты… Лорды, которые, конечно, мнили себя сливками общества.       Только по праву рождения.       Аристократ.       Незнакомец упоминал о мэноре. Поместье, располагать коим явно не могут позволить себе обыкновенные люди. Такие, как она, Гермиона, её родители или Гарри, например.       К чему, чёрт возьми, эти дурацкие мысли?       Да и вообще, кажется, в последние пару часов, она думала совсем не о том…       Взгляды Гарри. Аристократия… Мерлин. Что дальше? Щупальца гигантского кальмара из Чёрного Озера?!..       Идиотизм.       В идеальных чертах Незнакомца читалась тревога. И, конечно, винить его Гермиона не решилась бы…       Но и то, что секундой ранее, он остановил себя в желании прикоснуться губами к её лбу, от внимания не укрылось.       В лёгких разлилась патока.       И почти чувствуя тёплую сладость на кончике языка, Гермиона могла бы поклясться… Всем, что только имела, даже своей изломанной памятью, что этот жест — никак не связан с притяжением. С теми дикими безумными поцелуями за книжными стеллажами, или с тем, что произошло в ванной старост.       Нет. Это была забота.       Почти как в детстве. Мама проверяла так температуру в тех редких случаях, когда Гермиона проявляла все симптомы простуды.       А сейчас. Она не могла поверить.       Отчаянно не понимала почему, но не способна была принять, что этот неприступный, будто сотканный из камня, Незнакомец может проявлять заботу хоть к кому-то, исключая себя.        — Да… Да, я в порядке, — дёрнула Гермиона уголком губ.        — Мне кажется, или ты не совсем здесь? — вновь вкрадчиво уточнил Незнакомец.       Не кажется.       Гермиона и впрямь постоянно думала о чём-то постороннем!       Мысли бултыхались в голове, как зелье в склянке!       Всё до одной обрывочно-судорожные и какие-то крайне нелепые!       Наверное, виноваты нервы.       Готовые вот-вот лопнуть, как перетянутые скрипичные струны.       Наверняка, поэтому до этого момента она и не заметила двух бокалов с пуншем в руках Незнакомца.       Таких красивых руках…        — Грейнджер, ты всё ещё искришься! — хмыкнув, напомнил он.       Мысленно закатив глаза, Гермиона встряхнула «забетонированными» волосами.       Мерлин. Да она не удивилась бы, если б прическа вспыхнула от напряжения, раздражения и непонимания. Всего, что происходит в голове. В памяти и жизни.       И живёт ли она вообще?..       Господи. А что, если она умерла?       Что если всё это: сны-воспоминания, до оцепенения знакомый Незнакомец, Гарри, сверлящий их из другого конца зала истинно аврорским взглядом, и даже шутник Забини…       Вдруг, всё это — предсмертная агония?       Говорят, перед смертью жизнь проносится перед глазами…       Боже…        — Расслабься, — небрежно усмехнулся Незнакомец. — И смирись, что контролировать абсолютно всё не может никто. Даже ты.       Гермиона понуро кивнула. С такой кашей в голове управленец из неё точно так себе. Мягко сказать.       Она нервно вздохнула и взяла протянутый бокал. Возможно, хотя бы посредством пунша её отпустит?        — Надеюсь, Забини не подмешал туда Огневиски или ещё какую-нибудь дрянь? — подозрительно оглядев содержимое, осведомилась Гермиона, всего на дюйм не донеся бокал до рта.        — Думаю, нет, — Незнакомец пожал плечами. — Ты, кстати, не в курсе, что за фигня с ним творится?       Гермиона вопросительно приподняла бровь.       Если честно, что бы не творилось с Блейзом… Чума, холера или нервный срыв — всё это однозначно чревато кавардаком.       Полным и бесповоротным провалом идиотской легенды.       И ссорой с Гарри.       Наверное, он даже не захочет выслушать её оправданий.       Ведь его взгляд так и был прикован к Гермионе. К ней и Незнакомцу.        — Мы столкнулись с Забини у столика с пуншем, и он зачем-то выпытывал, надел ли я носки, — задумчиво сообщил Незнакомец. — Ты не в курсе, что он задумал?       Гермиона только утомлённо закатила глаза.       Боже. Блейз в своём репертуаре!        — Он пьян? — угрюмо буркнула она. Незнакомец покачал головой. — Ясно, тогда…       И вдруг Гермиона прыснула.       Мерлин, а у Забини поехала крыша на нервной почве!       Похоже.       Ну, во всяком случае, если судить по их с Джинни танцам…       Не совсем вписывающимся в стандарты, да и, если честно, явно не принятым в приличном обществе… То Блейз и впрямь свихнулся.       И Джин тоже.       И Гермиона.       Совсем рехнулась, раз согласилась на заведомо провальную, кретинскую авантюру! Больше похожую на цирк, чёрт возьми, с эпизодическими переодеваниями!        — Сегодня Забини глубокомысленно сообщил мне, что хорошие мальчики натягивают носки… — начала Грейнджер.        — А плохие…– подхватил тут же Незнакомец, отпив пунша. — Девочек.       И захохотал.       Так непосредственно. Так по-человечески, что…       Если б взглядом можно было убить, то Незнакомец уже упал бы замертво.       Глаза Гарри метали из-за стёкол очков громы и молнии. Лучи Авада Кедавра, Круцио…       Настолько Поттеру не понравился этот смех.       И это безумие!       Пустые придирки!       Нет. Серьёзно.       Они, Гермиона с Незнакомцем, должны были сохранять скорбные лица, раз уж судьба распорядилась так, что «пришлось» идти на бал в паре?       Гермиона не удивилась бы, если б прямо на их с Незнакомцем головы обрушился зачарованный потолок Большого зала.       Слава Мерлину, Поттер так и не освоил невербальную магию на должном уровне, однако Пэнси могла бы предпринять какие-то действия, чтобы хоть ненадолго обезвредить его!       Хотя.       Конечно, Паркинсон не виновата.       Просто Гарри — самый упёртый в мире осёл. И отвлекать его такое же неблагодарное занятие, как и переубеждать в чём-то.       Поэтому лучше просто не отсвечивать.        — Забини — воришка. — отсмеявшись, продолжил Незнакомец. — Это было любимым выражением Тео.       Гермиона нахмурилась, силясь вспомнить лицо того, о ком велась речь. Но тщетно. Память не отреагировала даже на имя.        — Я имею в виду Нотта, — пояснил Незнакомец. — Кто-кто, а Тео был мастером таких… Эм… Словечек.       Всего на миг он смутился.       Возможно, на полном серьёзе размышлял, не испортил ли мнение Гермионы пониманием похабных шуток.       Да ради всего святого, Рон иногда высказывался и покрепче. Какое уж тут смущение?        — Ты не помнишь, да? — спросил Незнакомец.       Господи.       Если б ты только знал!       Сколько всего исчезло из памяти...       И Гермиона покачала головой.        — Пойдём, — решительно сказал Незнакомец, и подхватив её ладонь, повёл в другой конец Большого зала.       Туда, где Джинни с Блейзом уже откровенно обжимались в своих странных танцах.       Едва поспевая за Незнакомцем на своих адских каблуках, Гермиона задержала завистливый взгляд на этой парочке.        — Уизли-в-юбке плохо влияет на Забини, да? — едко подметил Незнакомец, заискивающе подмигнув.       Он думал о том же. Гермиона была уверена!       О том, почему, дьявол раздери, Джинни с Блейзом можно любить и демонстрировать это. Обниматься и… Кажется, уже целоваться.       И ведь Гарри всё видел!       Судя по жжению в затылке.       Которое, конечно, было прожигающим взглядом верного друга.       Поттер следил, и не мог не заметить того, что творили Забини с Джин.       И ничего. Никакой, блин, реакции!       А им, Гермионе с Незнакомцем, нельзя. Ничего нельзя.       Даже смеяться.       Отдёрнув тяжёлую штору, прикрывавшую широкое окно, Незнакомец обернулся.       А Гермиона остановилась буквально в двух шагах.       Потому что сердце пропустило удар. И многострадальная голова закружилась.       Что происходит?       Она наградила Незнакомца подозрительным взглядом, интуитивно почувствовав подвох.       Да, время безоговорочного доверия прошло!       Ещё тогда, когда перед глазами пронёсся эпизод давно минувших лет, где мерзкий слизеринский мальчишка назвал её, Гермиону, «грязнокровкой».        — Да прекрати! — его тёплые пальцы обхватили запястье. — Подойди, я тебя не съем!       Всего два дурацких шага.       И мир раскололся.       На «до» и «после»...       Вспышка!       И Гермиона уже не здесь.       Музыка, какакофони голосов большого скопления людей в зале — всё исчезло.       Да и зала никакого не было.       Существовало только небо, высоко раскинувшееся над головой. И звёзды, усыпавшие чернильную высь.       Фантастика!       Гермиона видела подобную красоту только в фильмах о космосе и звездочётах.       Да, наверное, это просто воображение.       Либо шуточки Незнакомца.        — А что ты ответил Забини? — восторженно глядя в окно, спросила Гермиона.        — Конечно же, я надел носки… Я что, похож, по-твоему, на идиота?       Многозначительно покосившись в его сторону, Грейнджер пожала плечами.       Мерлин… Ох уж этот Забини!       И в следующий миг на эти самые плечи легли его, Незнакомца ладони, а потом скользнули вниз и остановились почти на запястьях.       И почему-то это успокоило.       Какое-то прикосновение.       Он, наверное, даже не вкладывал смысла в это объятие — но Гермиона почувствовала себя, как за каменной стеной.       Защищённой. Настолько, что даже Гарри не страшен.        — Красиво, а, Гермиона? — обожгло мочку уха голосом Незнакомца.       В глазах потемнело.       Боже, его голос оказался гораздо более взрослым, чем минуту назад!       И, быстро проморгавшись, Гермиона резко обернулась.       Подавив странное желание уткнуться носом в его широкую грудь и заплакать, она посмотрела в знакомые до боли, но гораздо более взрослые глаза, и обескуражено выдохнула:        — Ты… Ты только что назвал меня по имени?..       Всего на миг Незнакомец нахмурился.       Он, кажется, не видел в этом ничего необычного.        — Погоди, а как, по-твоему, я должен обращаться к собственной жене? — светлые брови приподнялись.       И он как-то странно улыбнулся.       Нежно?        — Жене?.. — растерянно переспросила Гермиона, жадно вглядываясь в знакомые черты лица.       Такие знакомые.       Что становилось страшно.       Как, во имя всего святого, можно одновременно знать и не знать человека?       Прекрасно понимать, что он, Незнакомец, каким-то волшебным образом повзрослел на несколько лет за секунду…       И не помнить, чёрт возьми, даже его имени!       Разочарованно вздохнув, Гермиона перевела взгляд обратно. В сторону широкого окна.       Сквозь стёкла которого открывался просто фантастический вид!       Красота ночного небосвода завораживала..       И можно было бы поклясться, что зимой, в сочельник, такое скопление звёзд — редкость.       Да и летом, если задуматься, тоже. В Британии вообще ясное небо — почти несбыточное счастье.        — Смотри, вон там, — Незнакомец указал на одну из самых ярких звёзд. — Регулус. А рядом, если приглядеться, можно заметить целую галактику!..        — Андромеда, — сорвалось с занемевших губ.       И сердце заныло.       Словно от давней разлуки. С самым близким на этой земле человеком.       С Андромедой. Её галактикой.       Её Энди. Дочкой.        — А если посмотреть чуть ниже, увидишь созвездие Дракона, — будто пропустив мимо ушей её выдох, продолжил Незнакомец. — Вспомни, Гермиона. Пожалуйста. Вспомни.       Она зажмурилась.       И мир покачнулся.       Снова звёзды. Блэки… Снова.       Чёрт!       Голову разорвало болью. И, наверное, из носа снова хлынула кровь.        — Вернись ко мне, — как сквозь толщу воды вновь раздался шёпот. — Прошу, только не умирай… Не умирай.       Гермиона едва заметно качнула головой.       Мерлин, она не чувствовала себя настолько живой!       Никогда за всю свою жизнь.       Почему он просит об этом?       И почему теперь Незнакомец сжал её ладонь так сильно… Будто только таким образом может обеспечить то… Чтобы она не сбежала?       Не ускользнула? Не исчезла?       Не умерла.       Гермиона едва не задохнулась отчаянием. А ведь эта мысль посещает её не в первый раз!       И его, Незнакомца, ладонь казалась такой тёплой… Горячей. Настоящей.       Даже более реальной, чем её.       Спасительной соломинкой.        — Я скучаю, — вновь раздался тихий голос Незнакомца.       Оглушительная вспышка!       Он всегда говорил так.       Тихо, совершенно спокойно. И если интонация хоть немного менялась становилось страшно.       Всегда? Сколько секунд назад её озарило?       Мерлин, Гермиона знала его!       Так хорошо, что могла читать, как открытую книжку.       Всегда. По крайней мере, ещё две недели назад.        — Ты самое дорогое, что у меня есть. И я не знаю… Не представляю, как жить дальше. Как мне жить, Гермиона, если ты уйдёшь?.. — разорвало сознание.       Напрочь. В клочья.       Потому что спокойный голос дрогнул.       Казалось, будто Незнакомец отчаянно боролся со слезами.       Почему?       Она не помнила.       Не могла вспомнить хоть раз, чтобы его дыхание было таким… Дрожащим.       Он всегда был настоящим мужчиной.       Всегда!       Держался. Даже когда пришло известие из Азкабана о смерти его отца.       Вспышка! Ещё одна!..       Мыслей не было.        — Регулус, — вслух произнесла Гермиона. — Он так похож на тебя…        — Только внешне, — поправил Незнакомец. — Душой Рег в тебя. Он так скучает! Капризничает, Нарцисса не знает, что с ним делать…       Перед глазами мальчик. Крошечный.       Белокурые волосы с едва заметной волной, серые глаза. Яркий румянец на округлых щёчках.       Как пирожок!..       Пухлыми пальчиками он часто касался её, Гермионы, щёк.       Каждый день.       И она готова была отдать за эти маленькие ручки всё. За него.       За Регулуса.       Не того надменного юношу, младшего брата Сириуса.       Нет. За крошечного малыша.       Жизнь, память… Всё!       Лишь бы он не плакал… Лишь бы был счастлив своим наивным детским радостям. Разноцветным кубикам, мыльным пузырям…       И, чёрт возьми… Это её мальчик!       Любимый, единственный.       Сын.        — Он любит, когда его гладят по спинке, — невидящим взглядом гипнотизируя ночной небосвод, откликнулась Гермиона.       Казалось кто-то другой.       Не она.       Произнёс эти слова.        — А Энди?! Моя девочка! Моя доченька… Мерлин! Андромеда и Регулус — они же… — задыхаясь, выкрикнула она.       Гермиона буквально почувствовала, как Незнакомец улыбнулся, ласково погладил её по волосам.        — Наши дети… Сын и дочь. Двойняшки!       В носу закололо.       И слёзы полились по щекам.        — О, Господи, как же я могла забыть о них?.. — сдавленно прошептала Гермиона. — Ты… Ты читаешь им на ночь про трёх медведей? А колыбельные?.. Они любят слушать «Мерцай, мерцай, маленькая звёздочка*»… Ты же поёшь им?       Он усмехнулся.        — Конечно.       Гермиона поверила. Почему-то сейчас это казалось самым важным. Ведь её дети не должны чувствовать себя брошенными!       Мерлин. А почему она-то не с ними?        — А ты… — начала было она, но Незнакомец прошептал:        — Да плевать на меня. Гермиона, просто очнись, — её дыхание сбилось. — Я сам расскажу обо всем.       Вспышка!       В голове звонкий мальчишеский голос: «Твоего мнения никто не спрашивал, поганая грязнокровка!»       Вспышка!       «Следующими будут грязнокровки. Боишься, а Грейнджер?» — вновь раздался голос того же мальчишки.       А перед глазами страшное послание от наследника Слизерина, написанное кровью на стене.       Вспышка!       «На твоём месте, я бы не высовывал свою лохматую голову, Грейнджер. Они ищут маглов. Поняла? Или хочешь потрясти своими панталонами?» — его же голос, но немного старше. Всего на пару лет...       Вокруг — лес. Панические крики и проблески лучей заклятий между стволов деревьев.       Чемпионат мира по Квиддичу…       Вспышка!.. Ещё... И ещё!       Вот они, Гарри и Рон с Гермионой, следят за ним, Незнакомцем, с крыши одной из лавок в Лютном переулке. Он воровато оглядывается, а мать уже тянет внутрь. В магазин «Горбин и Беркс».       А потом, Гарри весь год подозревал, что Незнакомец стал Пожирателем Смерти.       Конечно, это казалось вздором!       Ведь Тот-кого-нельзя-называть никогда не привлек бы в свою «команду» мальчишку? Ему нужны взрослые, искусные маги…       Гермиона весь год пыталась донести это до Гарри.       Твердила одно и тоже. Снова и снова...       Но друг, как обычно, демонстрировал ослиное упрямство…       И, как выяснилось, был прав.       Наполовину. Слугой Волдеморта всё это время был Теодор Нотт!       Тот самый мастер крепких словечек…       Гермиона долго не могла поверить в причастность школьника к убийству Дамблдора, ведь директор был величайшим магом современности, но Гарри оказался непосредственным свидетелем всего этого. Убил не Нотт. Убил Снейп.       А Незнакомец… Пришлось признать, что они, Гарри и Рон с Гермионой всегда думали о нём хуже, чем он того заслуживал.       Несмотря на все оскорбления, адское высокомерие и остальные мерзости, он не принял ни Чёрной метки, ни убеждений отца…       Так значит грубость — защита?       Значит, он и впрямь мог измениться?       А она, Гермиона, влюбиться…       В него.       Вспышка!       Всё стихло.       Определённо, этот набор мелькавших перед глазами эпизодов — был всего лишь дурным, самым неприятным сном.       Похожим на странные сны в бреду, когда обыкновенный маггловский грипп перешёл все мыслимые пределы.       Какое-то противное, прилипшее к высохшим от жара губам видение.       Горечь на языке.       А сердце бьётся. Так сильно. Что, кажется, будто оно работает последние секунды.       Последние…       Перед чем?       Вдох. И ещё.        — Ты моя жизнь, — хрипло слетело с губ.       В никуда. В темноту. В полное звёзд пространство.        — Ты помнишь, как меня зовут? — тихо спросил Незнакомец.       Гермиона обернулась.       Он волновался. Сомневался.       Наверное, не знал, зачем всё-таки озвучил этот вопрос.        — Ты отец моих малышей, — пробормотала Гермиона, а за спиной Незнакомца начали проявляться силуэты студентов. — Моя любовь, — продолжила она, — и судьба...       И губы сами собой растянулись в торжествующей улыбке!       Потому что она вспомнила. Почти всё.        — Драко, — выдохнула Гермиона, подавляя желание расплакаться. Но теперь от счастья с горькой каплей отчаяния. — Не уходи… Не отпускай меня.       Она не знала.       Не знала, зачем просит об этом. Но почему-то казалось, что если он выпустит её пальцы, случится что-то…       Непоправимое.       Он не отпускал. Даже не собирался, наверное.       А потом, прикоснувшись губами к её пальцам, прошептал:        — Я с тобой, моя девочка. Всегда, слышишь?       Это прозвучало так печально, что Гермиона почувствовала, как лёгкие подёрнуло тонкой коркой льда.       Мерлин… Почему его голос звучал будто из колодца?       И почему эти слова так больно скребли по рёбрам?       Словно он был «там», а она, Гермиона, – «здесь».       Или наоборот?..       Господи. Она запуталась!       Но. На самом дне серых радужек плескалось счастье.       Неосязаемое, почти незримое.       Однако всё-таки оно было. Горело в его глазах.       И пунш, наверняка, никоим образом не причастен к этому.        — И всё же, ты очень плохой мальчик, — покачала Гермиона головой, памятуя все те воспоминания, открывшиеся минутой ранее. Бал продолжался. — Несмотря на носки. Ты был и остаёшься…        — Слизеринским гадом, угадал? — перебил он, озорно усмехнувшись. — Тогда, думаю, ты не слишком удивишься, если я покажу тебе кое-что ещё.       Драко кивком указал вверх.       И, Мерлин, проследив взгляд, Гермиона едва не задохнулась от возмущения!       Потому что прямо над их головами, с потолка свисала омела.       Засранец!       Гермиона тяжело сглотнула. А хотелось завыть от отчаяния!       Из противоположного угла Большого зала прямо на неё, поверх бокала с пуншем опять смотрели сочащиеся яростью глаза. Зелёные глаза Гарри Поттера.       Чёрт, он же видел омелу, да?       Он же, поймет, что у неё, Гермионы, попросту нет выбора?       Сердце рухнуло в пятки.       Конечно нет. Не поймет! Не примет. И даже слышать ничего не пожелает!       Наверняка, все это отразилось в выражение её лица. Потому что Драко усмехнулся.       Не добродушно. Не так, как обычно.       Злорадно, красноречиво покосившись в сторону Гарри.       Который от злости переминался с ноги на ногу, явно не в силах просто стоять на месте.       И только в этот миг, Гермиона поняла!       Дошло, чёрт возьми, наконец!       Вся эта авантюра с вынужденным походом на бал в паре– чушь. Изначально эта легенда планировалась, как провал!        — Нельзя жить с оглядкой на Поттера, — язвительно сообщил Драко. — Всё равно рано или поздно он узнал бы. Так почему не сейчас?       Он резко притянул её к себе.       И. Всё.       Гермиона почувствовала, как его ладонь, на секунду задержавшись на её талии, соскользнула вниз. К бедру.       Мир перестал существовать.       Как по мановению волшебной палочки стало плевать.       На всё и всех.       На глупости, что вбил себе в голову Гарри.       На те слова, что были сказаны двенадцатилетним Драко из-за чёртова квиддича.       И все остальные идиотские оскорбления.       Ведь, справедливости ради, Гермиона тоже никогда не оставалась в долгу!       Руки сами обхватили его лицо. Привлекая… Чёрт возьми.       И их губы столкнулись. В самом безумном поцелуе, что только помнила Гермиона.       Потому что от страха волосы на затылке вставали дыбом!       Кажется, и им было восхитительно плевать. На все старания Джинни по их укрощению.        — Стой, Поттер! — раздался громкий окрик Забини. — Твою мать!       Прозвучал грохот.       И Гермиона резко отстранилась.       Мерлин, если б можно было врезать себе столько мысленных подзатыльников, чтобы как-то оправдать свой немыслимый кретинизм…       То она сделала бы это не задумываясь! Сто миллиардов раз!        — За спину, Грейнджер! — рыкнул Драко, оттолкнув её за себя.       А Гермиона, словно в замедленной съёмке видела из-за его плеча, как Джинни помогала подняться Блейзу, отлетевшему минимум на метр и сломавшему в падении сразу два столика.       Кажется, Забини пытался остановить Гарри…       Который нёсся на полной скорости прямо к ним.       А следом, спотыкаясь обо всё, что можно, бежала Пэнси Паркинсон.       Господи!.. Гарри в порыве ярости забыл выпустить её, Пэнси, руку из своей!        — Убери свои долбаные лапы! — ревел на бегу Поттер, отпустив наконец Паркинсон.       Он суетливо искал что-то в карманах своего пиджака, но, очевидно, не найдя, буркнул:        — Без деревяшек разберусь!       — Гарри, нет! Нет! — на пределе связок крикнула Гермиона, шагнув из-за спины Драко.       Последнее, что заметила Грейнджер — это мимолётное движение Пэнси, открывшей свой клатч, из которого торчало древко волшебной палочки.       Принадлежавшей, видимо, Гарри, который схватил своего кровного врага за лацканы пиджака, прорычал:        — Какого хера творится, а, сукин сын?!        — Вау, Поттер, неужто, у нас проблемы? — надменно вскинулся Драко.       А в следующий миг последовал удар.       Гарри.       Но Драко увернулся.       Костяшки пальцев Поттера, казалось, только слегка чиркнули по челюсти.        — Нет! — взвизгнула Гермиона, когда Драко двинулся вперёд, чтобы врезать Гарри в ответ. — Прекратите!.. Хватит!       Она насилу протиснулись между ними.       Два идиота, блин!        — Грейнджер, уйди! — прошипел Драко.       Она с силой оттолкнула Поттера.       Отшатнувшись на шаг, друг ошеломлённо моргнул. А потом воззрился так, будто видел её впервые в жизни.        — Если хочешь подраться, Гарри, бей меня! — пропустив приказ-просьбу от Драко, воскликнула Гермиона. — Это я! Я его поцеловала!       Она гордо вскинула подбородок, и Поттер опустил взгляд. Он как-то брезгливо поморщился.       И Гермиона всерьёз опасалась, что друг вновь кинется в бой.        — Что ты делаешь, блин? — рыкнул Драко, вновь попытавшись обойти её, чтобы начистить… Лицо Гарри.        Вот кретины!       Откуда такая острая необходимость побахвалиться друг перед другом?       Вернее — враг перед врагом.       Мерлин…        — Стой, где стоишь! — мельком оглянувшись, отчеканила Гермиона. — Я отвечаю за порядок! А вы развели здесь чёрт пойми что!        Уколов её взглядом, Гарри виновато потёр затылок.       И кажется, слова Гермионы, немного остудили его боевой запал…       А потом друг беспомощно покосился в сторону Пэнси, которая тут же подошла, и что-то быстро шепнула ему на ухо.       Целую секунду, Гермиона думала, что жизнь закончена.       Потому что выражение лица Поттера поменялось несколько раз всего за пару мгновений, а подобных изысков мимики, тот не проявлял никогда… На её, Гермионы, памяти.       Паника почти переросла в истерику…       И когда Гарри злобно сжал зубы и вонзил грозный взгляд в лицо Драко, Гермиона рассудила, что…       Что, наверняка, её не осудят, если она рухнет в обморок?..       Прямо здесь, посреди Большого зала!       Отчаянно не хватало воздуха, и всего через миг, услышав:        — И давно вы… Блин… Вместе? — в исполнении Гарри, Гермиона наконец вздохнула с облегчением.       Если друг озвучил это (пусть даже вложив во фразу немало яда), значит — смог уложить факт в своей голове.       И это уже хорошая новость.        — Ты, Поттер, похоже, ещё более туп. Чем слеп, — не менее ядовито процедил Драко. — Мы встречаемся с конца ноября. Все знали, а ты, как полный дегене…        — Заткнись! — вытаращилась Пэнси, намеренно сильно обнимая Гарри. — Милый, — затараторила она, — сначала мы с Блейзом и Джинни были не в курсе… Но потом…        — Узнали, и ничего не сказали, — горько усмехнулся Поттер, воинственно сверкнув взглядом в сторону Драко. — Ну конечно! Вы же думали, что я припадок*!        — Ну и не сильно-то ошиблись, — потирая ушибленную челюсть, поморщился Драко. — Ты же чуть не убил Забини! За что, светоч?        — Да пошёл ты, хорёк! — с яростью выплюнул Гарри.       И в последний раз разочарованно глянув на Гермиону, отправился в сторону выхода из Большого зала.        — Увидимся, — утомлённо вздохнула Пэнси, посеменив вслед.       Если разобраться, закончилось всё лучше, чем предполагалось изначально.       Но Гермиона обернулась, грозно сведя брови почти к переносице.       Драко, кажется, не испугался.       Наверняка, он так и не осознал, что могло произойти, если бы не Пэнси, вовремя припрятавшая палочку Гарри.       И если бы…       Да если б не миллион «если», Поттер вполне мог схлопотать не то что по роже своему врагу, но и немалый срок в Азкабане!       Мерлин, неужели игра стоила свеч?        — И зачем весь этот цирк? — осведомилась Гермиона, пробежав пальцами по линии челюсти Драко.       И невзирая на то, что слово «цирк» было явно неизвестно ему...       Он улыбнулся. Так мечтательно и злорадно одновременно, что…       Хотелось закричать!       Господи, да сколько можно?       Сколько ещё будет продолжаться это чёртово никому не нужное противостояние?!        — Чтобы ты вспомнила, — шепнул Драко, и обнял её.       Не то.       Это совсем не та причина!       Не нужно быть легилиментом или даже психологом со стажем… Дабы понять, что ему, Драко, до оцепенения хотелось, чтобы их с Гермионой отношения раскрыли.       Чтобы дошло конкретно до Гарри!       Причём, чем с большим унижением для последнего всё пройдёт, тем лучше…       Слизеринский змей!       Надо же было завернуть всё именно так. Хитро. Как и полагается слизеринцам.       Наверное, по-другому и быть не могло…       Но, кажется, план Драко удался не до конца.       Хотя.       Совят по осени считают, так?       Но именно сейчас. Её, Гермионы, глупое сердце отчаянно хотело верить ему.       Драко…       Хотелось надеяться, что в конце-концов всё, случившееся на празднике — к лучшему.       И покачиваясь в ритм музыки, Гермиона шепнула:        — Может, в больничное крыло? Кажется, твоей челюсти досталось…        — Пустяки, — выдохнул Драко, опалив нежную кожу шеи.       Мерлин...       Миллиард мелких мурашек пробежал от поясницы вверх по позвоночнику.       Что он творит?..        — Не хочу слушать вопли Забини всю ночь, — хмыкнул Драко. — Кажется, он переломал руку в нескольких местах…       Судя по тому, как Блейз приложился о столики после столкновения с гневным Гарри — это бы совсем не удивило.       А если вспомнить, что Забини — одно из самых ущербных существ во Вселенной…       То, признаться, удивляло больше, что он остался жив.       Гермиона зажмурилась.       Нужно как-то извиниться перед соседом, за то, что произошло… Он ведь хотел помочь!        — Перестань, Грейнджер.       Драко заправил непокорную выбившуюся из её прически прядь за ухо.       Господи. Неужели, её, Гермионы, мысли настолько легко прочесть?        — Давай зайдём в Башню Старост? — пробормотала она. — У меня, кажется, есть мазь от ушибов. Я имею в виду, что если завтра обнаружится твой синяк, то…       Гермиона запнулась.       Потому что. Он смотрел прямо в глаза. Своими красивыми серыми глазами…       Прямо в душу!       Невыносимо.        — А как же порядок? — хитро усмехнулся Драко.        — Я попрошу Луну присмотреть, — буркнула Гермиона. — Слушай, если тебе нужны проблемы, то…       Он с сомнением покосился в сторону названной старосты девочек Рейвенкло.       Луна танцевала одна, оставив своего партнёра по танцам, Симуса Финнигана, стоять у стола с закусками. Тот, кстати, казался вполне довольным подобным положением вещей.       Как обычно, Лавгуд радовала совершенно своеобразным стилем одиночных плясок…       Драко усмехнулся.       Кажется, его тоже не удивляло странное поведение Луны.       А вот Гермиону удивило.       То, что от него не последовало ни единого комментария. Ни едкого, ни язвительного, ни даже снисходительного.       Никакого.       Он только пожал плечами, и кивнул:        — Ну, пойдём.       _______       * «Мерцай, мерцай, маленькая звёздочка» – английская колыбельная для малышей.