Remember me (Вспомни меня)

      Дверь её, Гермионы, спальни закрывалась словно в замедленной съёмке.       Щелчок замка.       И. Повисла неловкость.       Страшная. Почти осязаемая.       Казалось, взмахни рукой и воздух пойдёт рябью, как густой студень.       Серые глаза Драко блуждали по её лицу. Напряжённо, будто его зрачки не способны были зацепиться ни за одну из черт. Губы поджаты…       Гермиона тяжело сглотнула.       А мысли судорожно метались внутри головы, сменяя одна другую.       Что произошло?       Что изменилось за чёртову секунду? За время щелчка двери?..       Всего несколько минут назад они смеялись. И держались за руки…       Мерлин. Так нормально!       Так естественно… Словно на Рождественском балу не произошёл скандал!       Восторг от того, что теперь можно просто держать Драко за руку, не сжимаясь от звука шагов где-то вдали, захлёстывал!       И по сравнению с этим, меркло тяжёлое ожидание завтрашнего дня.       Условно. Конечно.       Но очевидно же, что скоро их обоих ждёт допрос с пристрастием от Гарри. О том, кто в итоге с кем и сколько встречается. Кто с кем спит.       И спит ли вообще.       Дрожащий вдох. Выдох.       Мерлин.       Профессор Макгонагалл убьёт её!       За дикий кавардак на празднике. И сломанную руку Блейза.        — Почему ты молчишь? — всё так же, оглядывая окаменевшие черты лица Драко, уточнила Гермиона.       Светлые брови приподнялись.       И она покусала щёку изнутри.       Ну да. Вообще-то он никогда не отличался излишней болтливостью…       Да и кроме этого. А может ей показалось?       Что он вёл какой-то странный, но напряжённый внутренний спор с самим собой перед тем, как перешагнуть порог?..       Её, Гермионы, отдельной спальни.       Он ни разу не был здесь.       И, возможно, Драко ни с того ни с сего стукнуло в голову вновь изобразить того поганца из прошлого, который скорее удавится, нежели зайдёт сюда.       В комнату, где воздух пропитан запахом… Такой грязной. Такой раздражающей его крови.       Мерлин!       Гермиона чуть не захлебнулась отчаянием. Обидой. От этих мыслей!       Но. Ради всего святого…       Грейнджер, остановись!       Он же здесь!       Он извинялся миллион раз. Да и стал старше на шесть лет.       И. Очевидно же. Что он изменился!       Даже серьёзнее, чем она сама.        — Жду, — отозвался, наконец, Драко. — Когда ты вспомнишь…       Вспомнишь?..       Почти на автомате Гермиона зажмурилась. Готовясь к новому головокружению.       Которое наступало всегда, после этой фразы. Даже интересно, какое ещё откровение приоткроет изломанная память…       Но ничего не происходило!       Миг, и ещё… Нет.       Драко усмехнулся, коснувшись её плеча.        — Ты же собиралась меня лечить. Или… — всего на долю секунды он прикусил нижнюю губу.       Явно обдумывая какую-то иную причину. Своего визита сюда.        — Грейнджер?.. — полувопросительно шепнул он.       И его чёртова бровь выгнулась. Саркастично.       Кровь горячо прилила к щекам, и Гермиона зажмурилась.       От стыда. И отчаянного желания спрятаться. Хотя бы на секунду!       Почему он постоянно заставлял её краснеть?       А в следующий миг, Гермиона почувствовала, как костяшки его пальцев нежно, почти невесомо коснулись её щеки.       Чёрт. Которая вспыхнула тотчас же! Снова.       Будто кто-то поджёг спичку на расстоянии миллиметра.       Всё мысли вылетели из головы.       Потому что. Они одни.       Здесь. В башне.       Ни беспардонного Забини, любившего заглянуть в самый неподходящий момент. Ни ещё более беспардонного Гарри…       Никого.       Хотелось застонать от отчаяния!       Дьявол!       Что же он, Драко, с ней творит?        — Да, — тупо, будто под гипнозом, выдохнула Гермиона.       И вновь. Только ухмылка. Вместо ответа.       Вот. Мерзавец!       Прекрасно знал, как действуют подобные вещи… Ещё и издевался!       Издевался ли?       Определённо.       Гермиона не выдержала и фыркнула.       Со всем возмущением, на какое только была способна в этот момент!       И скинула наконец адовы туфли со своих ступней.       Рассуждая про себя, возможно ли такое, что в венах Драко течёт доля крови вейл?       Слишком уж похоже.       У представителей своего пола он вызывал раздражение, а у противоположного…       Да Боже… Гермиона готова была раствориться в нём. Просто. Как…       Как кусочек сахара в горячем чае.       Однако показать это — смерти подобно.       Драко итак прекрасно знал.       А посему.       Резкий вдох. Выдох.       И пальцы быстро схватили склянку с зельем, стоявшую до этого на крышке письменного стола.        — Сначала выпей это, — деловито буркнула Гермиона.       И почти захлебнулась злорадством, когда Драко, подозрительно оглядев содержимое бутылька и, конечно же, моментально опознав обезболивающее зелье, брезгливо сморщился.       О, да!       Как же ей нравилось выводить его из себя.       А в том, что он хоть немного отличается от своего лучшего друга в вопросе лечения, почему-то сомнений не было!       Ох уж эти слизеринцы! Странные они. И отношение к разного рода зельям у них тоже самое странное.       Отравиться, что ли боятся?        — Я никому не скажу, что ты принял Обезболивающее. Обещаю, — преувеличенно серьёзно сообщила Гермиона.       Изобразив «страшные глаза».       То же Гермиона сказала Забини сегодня утром.       Когда он умудрился уронить на свою несчастную босую ступню её стаканчик для полоскания рта… Блейз так выл, будто чёртов стакан переломал все пальцы.       Что, если честно, ни разу не удивило бы.       Но Обезболивающее пришлось вливать почти насильно.       Ох уж эти мальчишки!       Одно только бахвальство из-за ерунды.       Но Драко принял дозу снадобья. Вероятно только для того, чтобы стряхнуть с себя строгий взгляд Гермионы.       Внутренне, она торжествовала! Этот взгляд всегда действовал. По крайней мере, на него.       Точно?       Гермиона мазнула взглядом по платиновой чёлке, упавшей на глаза Драко. За которой он тщетно прятался от окружающего мира…       Да. Всегда.       Перед глазами поплыл туман. Постепенно уплотняясь, он уносил куда-то… В небытие.       Господи. Как некстати!       Вспомнился эпизод…       Да, именно вспомнился. Она смотрела воспоминание, словно от третьего лица. Будто на экране кинотеатра.       Первого сентября, Гермиона столкнулась с Драко в поезде Хогвартс-экспресс. В самом неожиданном месте.       В тамбуре. Между вагонами.       Там, в темноте крохотного помещения, она оказалась затем, чтобы попросту отдохнуть от навязчивого внимания друзей.       В купе оказалось слишком много людей, слишком много вопросов.       От одного из которых её, Гермионы душа чуть не разорвалась в кровавые ошмётки…       О чём был задан вопрос — она не помнила.       Почему — неизвестно.       Но сбежать от всех тогда показалось отличной идеей!       Миг — и темноту тамбура сменил жёлтый свет.       Грохот железной двери.       Вновь тьма.       И Гермиона вжалась в стенку. Стараясь даже не дышать.       Ведь она точно узнала невольного «друга по несчастью»!       Ну или попутчика. Если угодно.       Однако, вступать с ним в диалог желания не было. Ведь обычно заканчивалось всё взаимными оскорблениями. В лучшем случае.       В худшем — Гермионе отчаянно хотелось свернуть шею слизеринскому гаду!       И, слава всем богам, кажется, Драко не заметил её.       Он вообще не замечал ничего вокруг!       Тяжело прислонился к противоположной стене, отбросив эту свою чёлку с глаз.       Абсолютно мёртвых. Невидящих. Ничего не выражавших.       Пустых, как стекляшки, серых радужек.       Гермиона знала.       Слышала, от Гарри, что ему, Драко, пришлось пройти за лето.       И тогда, всего на секунду, она почувствовала сострадание.       Нет. Серьёзно!       Хотелось прикоснуться к его плечу. Утешить.       Как старого знакомого.       В тот момент… Ей казалось, что они, как ни странно, в одной лодке.       Почему? Да чёрт разберёт!       Но внутренний голос почти пинками заставлял хотя бы кашлянуть. Заявить о своем присутствии…       Ведь, в конечном итоге, нечестно, чтобы человек не знал, что его страдания видит кто-то ещё, так?       Гермиона почти протянула руку…       Но ничего из этого не произошло.       Наградив себя мысленным подзатыльником, Гермиона проглотила ком жалости.       Потому что Драко заслужил!       Всё то, что испытал на допросах Аврорате.       Он. И его папаша!       Мерзкие снобы.       Слизеринцы до мозга костей!       Они были врагами. Тогда. Ещё в сентябре.       Врагами…       И туман рассеялся.        — Всё, Грейнджер, я в порядке, — закупорив пробкой склянку с зельем, почти торжественно заключил Драко.       Как же он изменился! Буквально за три месяца.       Почему, ради всего святого, он так напоминал живого мертвеца, когда ехал в Хогвартс?       Ведь какими бы страшными ни были слухи о застенках Аврората… Всё это — сплетни, так?       Или нет?       И намного ли она, Гермиона, отличалась от Драко тогда? По ощущениям — не слишком-то…       Он сделал шаг к ней. И ещё.       Сердце замерло. Миг, другой…       Это вернуло в реальность.       Сегодня сочельник, а не первое сентября!       Гермиона резко оторвалась от разглядывания от паркета… Который, впрочем, так и не увидела.       Зато улыбка, искривившая губы Драко, заставила вспомнить ещё кое о чём.       Он ожил. С ней. Как и она сама. С ним.       Они взаимно вытащили друг друга из западни. Из бесконечных блужданий по кругам ада.       Настоящего. Не выдуманного Данте.       Сотканного из жутких воспоминаний об отгремевшей Войне. В которой что Драко, что Гермиона, на удивление, выжили.       Выжили, но часть их душ осталась там. Далеко в прошлом. С погибшими.       Даже не отдав себе отчёта в том, как нелепо это, должно быть выглядело со стороны, Гермиона порывисто обняла его. Драко.       Мерлин! Хотелось разрыдаться. И расцеловать его.       Неизвестно, чего больше, чёрт!       Потому что простого «спасибо» мало.       Благодарность к нему зашкаливала, билась в горле, вместо сердца! Ведь он спас её.       В прямом смысле. Спас ей жизнь.       Не сейчас. Когда-то давно.       Давно, когда им было по восемнадцать.       И совсем недавно. Если рассуждать с точки зрения этого эпизода.       Да, это её прошлое! Вне сомнений.        — Драко… — выдохнула Гермиона, когда он оставил череду мелких поцелуев, горевших теперь по линии её подбородка.       Он упёр ладони в крышку стола по обе стороны от неё. И выбраться не представлялось возможным.       Не говоря уж о возможности дышать в тесном корсете!        — М? — протянул он, коснувшись шеи Гермионы острым кончиком своего носа.       Господи. Что же он творит?       Что?..       Такой живой!       В глазах — черти.        — Ну-ка погоди! — резко поменяв тон, строго нахмурилась она.       Драко оторопел.       Ну, конечно!       Он вообще терялся от подобных «макгонагалловских» (как он предпочитал их называть) выражений её лица.        — Не снимайте с меня баллы, профессор Грейнджер! — округлив глаза, пролепетал Драко.       И насмешливо закусил губу.       Засранец!       Гермиона снова фыркнула. И едва сдержалась, чтобы не показать ему язык!       А план страшной мести созрел в голове тотчас же!       Она начала медленно опускаться на корточки, невесомо скользя ладонями вниз по ткани его рубашки.       Драко рвано вдохнул, сквозь зубы.       Однозначно, Забини помешал-таки что-то в пунш.       Возможно, далёкое по составу от Огневиски.       Потому что за рваным вдохом, Драко облизнул высохшие от возбуждения губы, на автомате расслабляя узел галстука.       О да, дорогой!       Гермиона остановила пальцы на пряжке ремня его брюк. А потом, едва удержавшись от едкого хихиканья, быстро выдвинула ящик стола, наскоро пошарив.       И также быстро поднялась.        — Давай сюда свою челюсть, — хмыкнула Гермиона, отвернув крышку очередной склянки.       Драко разочарованно закатил глаза, капризно скривив губы.       Наверное, надеялся, что Гермиона окончательно забыла о том, зачем-таки они здесь.       Как же он не любил лечиться!       Избалованный наследничек! Ему бы в маггловской больнице полежать один день.        — Ну, вот видишь. И совсем не страшно!.. — нанося мазь поверх места ушиба, с притворной лаской проворковала Гермиона.       Боже. Как же он бесился!       Просто восхитительно.       И как же ей это нравилось.        — Ты делаешь это так, будто гладишь своего дурацкого кота, — сварливо прокомментировал Драко.       И прикрыл глаза.       Гермиона знала, ему нравилось.       Он вообще слишком часто говорил совсем не то, о чём думал.       Сохранял имидж подонка.       Вероятно, Драко даже не отдавал себе отчёта, насколько это заметно.       Ведь для неё, Гермионы, он перестал быть таковым. Давно.        — Милорд не изволит любить кошек? — осведомилась она, кротко хлопнув ресницами.       И Драко сразу распахнул глаза. Принял игру.       А вот это уже интересно!        — Нет, миледи. Я терплю рядом с собой только собак, — переняв издевательски-светский тон, сообщил он. — Кажется, мы слишком долго рассуждаем на тему домашних животных…       Их лица разделял какой-то дюйм.       И в нём, этом жалком отрезке воздуха, накопилось такое напряжение…       Что подобным зарядом, можно было обеспечить электричеством небольшую деревню!       Драко смотрел на её губы. Не отрываясь.       И не делая ни малейшей попытки приблизиться!       И это почти убивало. Почти.        — Да, кажется, немного увлеклись, — небрежно пожала плечами Гермиона.       И готова была поклясться, что Драко предпочёл бы закончить разговоры. Вообще.       Но, чёрт возьми!       Язвительность — вторая её, Гермионы, фамилия!       Как можно остановиться, когда он так восхитительно злился?       Да и маленькую месть за тот бардак, что произошёл на Рождественском балу по его милости никто не отменял.       — Я знаю, где Блейз прячет вино, — заговорщицки подмигнула Гермиона.       И только через секунду подумала о том, что…       Господи!       Более неуместным звучало бы только признание в том, что она знает, где и в каком виде Гарри Поттер хранит свои трусы…       Но. Слово не воробей.       Гермиона таинственно улыбнулась, щёлкнув пальцами.       Беспалочковая магия — её конёк. Если нужно удивить кого-то — действует безотказно.       Створка платяного шкафа скрипнула. И из-за неё вылетела бутылка вина.       Драко отшатнулся на шаг.       Проследив полёт блейзовского сокровища, он остановил неприкрыто-восхищённый взгляд на лице Гермионы.        — Ты, Грейнджер, вообще что ли всё знаешь? — немного заторможено уточнил он.       Ну, конечно. Именно об этом он и хотел спросить!       Гермиона усмехнулась.        — Ну да, — она скромно пожала плечами.       И отвернулась, зардевшись.       Ещё один щелчок пальцами — и на столе появилось два фужера.       Боже. Однажды, она слышала похвалу от него.       Нет. Не касаемо внешности.       Драко похвалил её ум по окончании четвёртого курса. Кажется, тогда она, Гермиона, раскрыла, каким образом Рите Скиттер удавалось вынюхивать чужие тайны во время Турнира Трёх Волшебников.       Важно то, что сейчас он восхищен её мастерством в магии! Хоть, конечно никогда и не признается вслух.       Но всё равно. Чистокровный сноб.       Офигел. Блин. От её волшебства!        — А я знаю кое-что, о чём ты даже не подозреваешь, — самодовольно прошептал Драко прямо над ухом.       Отошёл.       Вспомнил. Об игре, в которую они играли.       Миллион мелких мурашек пробежал под платьем. Как у него это получается?        — И что же? — как можно более скептически протянула Гермиона, стараясь не выдать внутреннюю дрожь.        — Ты понятия не имеешь, как выглядит верхняя полка книжного стеллажа в библиотеке, — всё так же на ухо произнёс Драко.       И тихо засмеялся.       Это уже. Перебор!       Издеваться над её ростом!       Да она, Гермиона, выше Паркинсон почти на голову, между прочим!       И вообще…       Она резко развернулась, чтобы высказать свой аргумент, и всё остальное, что заслужил этот…       Этот…       Но их губы встретились.       И сердце Гермионы застучало о рёбра так, будто всерьёз собиралось вырваться из груди навстречу его, Драко, сердцу.       Мерлин.       Дурацкая шутка показалась мелочью, по сравнению со вкусом его губ.       Сильные руки подхватили под бедра и посадили на край стола.       Слов не было. Мыслей тоже.       В голове — туман.       Хотелось только, чтобы этот поцелуй никогда не кончался, потому что Гермиона…       Тонула в нём. Тонула.        — Моя маленькая, — шепнул Драко прямо в её губы.       Сердце пропустило удар.       Так вот к чему идиотский прикол?       Балбес...       Пора бы уже привыкнуть...       И, ради Мерлина, почему он не мог сказать это без предисловий?       Но. Если честно. Было плевать.       Потому что с такой интонацией говорят с человеком, которого любят всей душой.       Которым правда дорожат.       И которого страстно хотят.        — Хочу тебя…       Глаза распахнулись на автомате.       Она, что, сказала это вслух?!       Вот чёрт!       Кажется да.       Вслух. И, похоже, он услышал.       Во всяком случае уголки его губ хитро приподнялись.        — В смысле… — вновь отчаянно залилась краской Гермиона.       Ради всего святого…       Зачем ты ищешь ответы?       Драко выгнул бровь. Догадливая ухмылка так и не слетела с его губ.       Чёрт. Игра должна продолжаться! Да и…       Почему-то холодная мысль о сексе с ним вызывала страх.       Стесняться бессмысленно. Ведь то, что происходило в ванной старост было почти-сексом. Им бы и закончилось, не ворвись Забини в самый неподходящий момент.       Гермиона отчаянно хотела его. Драко.       Но. Мерлин…       До смерти боялась вопроса. Который обязательно будет задан…       Ведь он, наверное, привык быть первым. Во всём.       А она, Гермиона, не помнила!       Имя первого в её жизни мужчины исчезло из памяти.        — Я имела ввиду, что…– вновь начала она, бросив беспомощный взгляд себе за плечо.       Схватив фужер со стола, она восхитилась собственной находчивости!       — Хочу тебя попросить, чтобы ты налил мне вина.       Идиотка. Боже, какая же ты, Гермиона, дура!       Как же глупо это прозвучало?..       И только когда Драко усмехнулся ещё более скептически, Гермиона поняла…       Мерлин. Для него это прозвучало ещё более по-идиотски.       Однако, он никак не прокомментировал её просьбу, и вопреки ожиданиям, наполнил бокалы.        — С Рождеством, Грейнджер, — бросив короткий взгляд на часы, проговорил Драко. — Надеюсь, когда-то ты перестанешь трусить, — он сделал жест, будто толкал тост. — Начнёшь наконец-то соответствовать своему факультету. И признаешься хотя бы себе в том, чего хочешь. На самом деле.       Драко отхлебнул вина и поставил фужер на стол. Гермиона суетливо последовала его примеру.        — А пока Рождественское чудо не снизошло на твою голову, — продолжил он. — Скажи, чего ты хочешь получить в подарок?       Гермиона поперхнулась. И закашлялась.       Мерлин, серёжек с просто непростительно огромными бриллиантами в прошлом месяце ей хватило. Честно.       Конечно же, она не приняла их!       И не примет ни один из дорогущих вещей, что он пытался подарить ей!       Ведь очевидно же, что за эти подарки придётся платить.       Наверняка, гораздо дороже, чем она, Гермиона, готова отдать.       Вдох... Выдох.       Серые глаза сощурились.       Нужно быть смелой.       Она же — Гермиона Грейнджер. Гриффиндорка!        — Тебя.        — Что?.. — уточнил Драко.        — Хочу тебя. На Рождество, — не зная, куда прятать взгляд, буркнула Гермиона.       Господи, когда же это закончится?       Когда её щеки перестанут пылать от смущения?       Они с Драко знакомы уже пропасть лет, и…       Его пальцы осторожно коснулись её подбородка, приподняв.       Боже. Зачем она опять сказала это?       — М-м-м… — он хмыкнул. — В каком виде?       Драко внимательно вглядывался в её глаза.       Игра продолжалась.       Вот… Гад!       Однако, с другой стороны. Если б каждый раз они не играли в эти кретинские «кошки-мышки», постоянно меняясь ролями, то, наверное, не сходили бы с ума.       Друг по другу.       С таким завидным постоянством.       «С бантиком. Розовым. На макушке.» — едва не брякнула Гермиона.       Вслух же, выдохнула:        — В обнажённом.       И улыбнулась.       Настолько соблазнительно, насколько вообще умела.       И вновь повисла напряжённая тишина.       У Драко это признание почему-то не вызвало и доли иронии.        — Ты сейчас серьёзно? — спросил он так, будто она сообщила, что ухитрилась приручить гоблина.       Да. Чёрт. Возьми!       Конечно!       Гермиона только кивнула, уже сожалея, что ввязалась в этот флирт.       Мерлин. Это ведь заведомо проигрышная партия!       Мама всегда говорила, что парни не приветствуют первых шагов от девушек. Не любят нетерпеливых…       И вообще. Нужно быть скромнее.        — Ты точно взвесила все «за» и «против»? — ещё серьёзнее прошептал Драко. — А вдруг… Ну, даже не знаю, — он задумался. И дёрнув уголком губ продолжил: — Вдруг сюда ворвётся Поттер с Забини в тёплой компании Волдеморта и моего отца, ведущего на поводке гиппогрифа? — Гермиона уколола его укоризненным взглядом. — Нет… Точно! Макгонагалл. Ворвётся сюда под видом подружки твоего милого котика, и…       Кажется, он мог бы болтать ещё пару вечностей.       Юморист хренов!        — Иди к чёрту! — выпалила Гермиона, а Драко снова расхохотался.       И в следующий миг. Мерлин.       Гермиона даже не проконтролировала…       Как её собственные руки рванули его за грудки рубашки.       Привлекая.       Боже!        — Ты совсем не умеешь шутить, — вздохнула Гермиона. — Наверное, придётся выбрать другую профессию… — сказала она и впилась в его губы.

***

      Более жаркой ночи Гермиона не помнила       Если честно.       Грудь разрывало. Адски. Невыносимо.       От желания повторить. И не раз.       Господи. Даже дышать было невозможно!       Нереально.       Потому что. Хотелось остаться с ним. С Драко на всю жизнь.       Быть только его. Навсегда.       Его девушкой. Его женой.       Судьбой. Жизнью.       Воздухом, которым он дышит…       Но ведь всё это так?       Всё это и впрямь ждёт её, Гермиону, в будущем?       Это ведь не ложные воспоминания, о которых однажды рассказывал Роджер…       Нет. Всё было.       Или будет...       Свадьба. Дети.       И… Гермиона резко распахнула глаза.       До слуха донёсся вой ветра. Заставивший тяжело сглотнуть.       И впустить в трещащую болью голову внезапное озарение — она, Гермиона, не в Хогвартсе.       Не в постели с Драко, где по всем законам логики должна была проснуться!       И когда взгляд наконец сфокусировался на потолке…       Гермиона вновь зажмурилась. Желая одного — провалиться сквозь землю!       Потому что. Боже! Сильные порывы ветра сотрясали брезентовые стены и потолок.       Палатки.       Той самой, в которой они с Джинни жили во время Чемпионата мира по квиддичу…       А сама она, Гермиона, сжавшись от холода лежит на узкой кровати, по подбородок завернувшись в пёстрый шерстяной плед.       Который когда-то давно специально для неё связала миссис Уизли…       Тело пронзило дрожью.       От мгновенной догадки, пустить которую в окоченевшее сознание — смерти подобно.       Смерти…       Может, она умерла?       И поэтому так холодно?       Гермиона фыркнула, ругая себя последними словами.       Мерлин! Она Гриффиндорка!       Когда она в действительности боялась какого-то жалкого холода? Или ветра.       Или вообще чего-то?       Память затерта. Жизнь — потеряна.       Все события её, Гермионы, прошлого перепутаны настолько, что…       Что даже не страшно. Жутко…       Терять нечего!       Резкий вдох. Выдох.       И выбравшись из тёплых объятий пледа, Гермиона опустила ноги с кровати.       Брезентовый пол был покрыт коркой льда.       Оптимизм внушало, разве только то, что она, Гермиона, видимо спала в одежде.       Очень тёплой… Господи. Как для катания на горных лыжах.       Давным-давно… Они с родителями ездили в Альпы. Чёрт. Будто в прошлой жизни!       И наскоро, почти по привычке нашарив тёплые ботинки, больше похожие на альпинистские, Гермиона сунула ноги в них.       И вышла из своей маленькой комнатушки, оглядываясь по сторонам, словно была здесь впервые.       Нет. Ошибки быть не может!       Гермиона провела здесь, в этой палатке, почти полгода.       И вновь по спине под слоями одежды поползли мурашки. А лицо обдало ледяной волной ужаса.       Страха. Боли.       И жути. От нежелания. Дьявол. Осознания, что…       Святые угодники!       Да неужели, больное сознание откинуло её на год раньше?       Так и оказалось.       Если верить отрывному календарю, висевшему на одной из стен кухни, сегодня — 24 декабря 1997 года.       Сочельник?..        — Гарри! — почти не надеясь на ответ, окликнула Гермиона.       И конечно, никто не отозвался. Никто.       Здесь — только тишина.       Только свист ветра и жуткий скрип деревьев доносились с улицы. А крохотное оконце — до половины залеплено снегом.       24 декабря.       Гипнотизируя несчастный листок, Гермиона изо всех сил напрягла память…       В глазах мигом потемнело.       Что?!.. Чёрт подери. Стряслось в этот день?!       Гарри предупреждал вчера, что утром отправится в ближайший маггловский супермаркет, чтобы добыть немного еды. Потом… В этот день. Сегодня. Они решили всё-таки навестить Годрикову Впадину, чтобы поискать меч Гриффиндора. Ведь он был им необходим, чтобы уничтожить…       Крестраж.       Палатка. Лес.       Нет!..       Нет. Боже. Только не снова!       Война. С чёртовыми Пожирателями. С Волдемортом.       Хотелось взвыть от отчаяния! Но вместо этого Гермиона вновь вдумчиво вгляделась в дату.       Если память забросила её в один из бесконечных дней Войны, значит…       Ну, зачем-то же это нужно, так?       Возможно, сегодня случилось что-то, ставшее определяющим для их с Драко отношений? Или…       Резкий хлопок, характерный для трансгрессии, разорвал тишину.       Выбив все предыдущие рассуждения из головы.       Крепко обхватив древко волшебной палочки, Гермиона ринулась к выходу из палатки.       А вдруг это кто-то из Пожирателей?       Она ведь не отобьётся одна!       Без Гарри или… Рона?        — Рон!.. — сорвалось с обветренных губ.       Рывком раскрыв молнию, заменявшую дверной замок, Гермиона крикнула:         — Рон! Вернулся! Вернулся, Мерлин…       Задыхаясь от мгновенного восторга, она вылетела из палатки и, заметавшись по защищённому магией периметру вокруг, заметила…       Нет. Не Рона.       Почему предположение о его возвращении вспыхнуло первым?       На крупном валуне, небрежно сбросив с себя мантию-невидимку, сидел Гарри. С яростью комкая в руках какую-то газету…       «Пророк,» — стукнуло почему-то в голове.       И сердце рухнуло в пятки, а горло сжало. От… Странности происходившего.       По бледным щекам Гарри Поттера… Дьявол раздери! Катились слёзы.       Гермиона осторожно подошла.       Этого не может быть! Не может…        — Что?.. Гарри, — сбивчиво прошептала она.       Он отреагировал не сразу.       Долго смотрел куда-то вдаль, в бесконечное множество чёрных стволов голых деревьев. И потом, будто кто-то насильно заставил его, перевёл взгляд на Гермиону.        — Что стряслось? — почти неслышно уточнила она, коснувшись плеча друга.       Господи, какие глупые вопросы!       Очевидно же, что…       Произошло нечто непоправимое.       Невыносимо ужасное. Катастрофа!       Гарри горько поморщился.       И, размазав слёзы по колючим щекам, хрипло ответил:        — Рон…       Он швырнул газету в дальний сугроб и послал в неё луч Инсендио.       А Гермиона не способна была вымолвить и слова!       Потому что. Перед глазами поплыло.       А грудь пронзило раскалённым мечом страшной догадки.       Мерлин! Это не её мысли.       Не её!        — Гермиона, — вновь дрогнул голос Гарри.       Будто из глубины. Колодца.       Сквозь толщу чёрной воды.       — Рон… Он больше не придёт. Не вернётся. Он… — зарывшись пальцами в пряди своих чёрных волос, Поттер всхлипнул. — Он…       Гермиона даже не успела осознать, как её глаза закатились.       В груди открылась огромная рваная рана. Адская боль резанула по самому сердцу. Как острая бритва.       Невыносимо.       Ноги подкосились, словно кто-то ударил плетью под колени.       Свист ветра в деревьях стих.       А потом. Наступила тьма.

***

      И спустя целую вечность, длившуюся всего миг, Гермиона снова огляделась по сторонам.       И поняла — она переместилась.       Опять. В другое место.       Где-то, казалось, совсем рядом, раздавались крики боли.       Чей-то безумный смех.       Оглушительный грохот. Словно неподалёку рухнула стена.       А воздух — пыльный.       Тягучий. Совсем непригодный для дыхания. Пахнущий гарью, невыносимой болью и кровью.        — Мне нужно место, где всё спрятано! — бормотал Гарри, шагая туда-обратно вдоль сплошной каменной кладки стены. — Открой мне место, где всё спрятано. Чёрт! Не работает!       В отчаянии он ударил кулаком по стене, всплеснул руками. А потом беспомощно оглянулся на Гермиону, растерянно застывшую в полуметре.       Боже.       Она вообще не понимала, что они здесь делали!        — Мне нужна чёртова диадема! — раздосадованно прошипел Гарри.       Сжимая израненные кулаки добела.       Диадема?       Гермиона моргнула. И ещё раз.       Раздался очередной безумный крик. Новый всплеск хохота. Совершенно сумасшедший…       Крестраж. Диадема Рейвенкло.       Крики?..       Хогвартс! Последняя битва.       Боже! Серьёзно?..       Снова пережить этот кошмар?!        — Бесполезно! — рыкнул Гарри. — С тобой всё в порядке, Гермиона?       Она слабо кивнула, чувствуя, как ноги вновь подкашивает. Наверное, от недостатка кислорода… В глазах темнело.        — Но у тебя хлещет кровь из носа! — воскликнул Гарри. — Ты едва стоишь на ногах… Мерлин! Гермиона!       Его руки стиснули её плечи. А зелёные глаза выражали беспокойство.       Наверное, видок у неё и впрямь не очень. Мягко говоря.        — Нет. Всё хорошо, — выдохнула она, и оповестила: — Дверь.        — Какая ещё дверь? — с ужасом вытаращился Гарри.       Должно быть, всего на секунду предположил, что её, Гермиону, мучают галлюцинации.       Но затем, кажется, до него дошло.       И коротко обернувшись, Гарри подхватил её за запястье, буркнул:        — Нам нужно найти диадему. Ты можешь идти?       Перешагнув порог вслед за другом, Гермиона неслышно ахнула.       От восхищения и ужаса. Одновременно.       На этот раз Выручай-комната представляла собой помещение, напоминавшее готический собор.       Настолько огромный, насколько вообще возможно. Наверное.       И всё это исполинское пространство занимали горы хлама. Извиваясь, наподобие узких городских улиц и переулков, они возвышались до самого свода потолка!       Вот и место. Где всё спрятано.       Просили — получайте!       Только... Как же найти здесь какую-то маленькую диадему?       Гермиона опасливо покосилась на Гарри, а тот, встретив её взгляд, небрежно повёл плечом.       И правда. Выбора у них не было.       Манящие чары на крестражи не действуют, а других вариантов, кроме поисков вручную, Гермиона не видела. Как наверняка не видел и Поттер.        — Ты чувствуешь его? — спросила она.       Гарри напряжённо покачал головой и, буркнув:        — Придётся искать наугад, — ринулся вперёд, не желая, видимо, тратить драгоценное время.       Он скрылся за поворотом одного из хребтов из спрятанных века назад вещей.        — Ничего себе свалка, а, Гермиона? — язвительно прокомментировали за спиной.        Грейнджер вздрогнула. Не успев даже оценить фронт работ.       Миг — и её руки коснулись пальцы.       Знакомые и незнакомые одновременно.       Холодные и чужие.       И такие свои.       Господи. Ну что же за парадоксы преследуют её постоянно?       Она обернулась. И горло засаднило.       Мерлин. Лишь бы не разрыдаться!       От того, что взгляд встретился с голубыми глазами. Такими родными…       Такими знакомыми. Тёплыми.       Она жадно разглядывала бледное лицо, усыпанное рыжими веснушками. Считала их.       Каждый солнечный поцелуй… И не верила.       Не верила, что это он!       Её Рон. Родной. Любимый!       Как же она скучала!       Рон Уизли!        — Вернулся! — пискнула Гермиона, бросившись обнимать его.       Покрывать поцелуями щёки, губы — всё.        — Да-да… Гермиона, — неловко поглаживая её по спине, проговорил Рон. — Я никуда не уходил.        — Что?!.. — она резко отстранилась. — Ты же… Ты…       Рон печально улыбнулся.        — Я всегда буду с тобой, — глухо пробормотал он.        — Что у тебя, Гермиона? — раздался голос Гарри откуда-то издалека.        — Ничего, — заторможено отозвалась она.       И моргнула. Ещё раз.       Перед глазами. Чёрт! Сизая пелена. Снова!       Как такое возможно? Что значит… Я всегда буду с тобой?       Всегда. Это надолго?       До самого конца...       Гермиона покачнулась.       И едва успев ухватиться за одну из мусорных стен, поняла — она попросту умрёт.       Здесь.       Если продолжит попытки анализировать весь окружающий абсурд.       Бред!       Или упадёт в обморок. В лучшем случае.        — Кажется, Гарри нужна помощь, — безразлично констатировал Рон.       Пожав плечами.       И вдруг мир принял статичность.       А Гермиона ринулась к одной из гор хлама.       Полезла вверх, раскидывая какой-то мелкий мусор. Чтобы хоть как-то облегчить себе задачу по поиску диадемы.        — Рон!       Она глянула вниз.       И чуть не задохнулась от тошноты…       Мерлин.       Ну почему именно высота?! Это единственное, что вызывало настоящий животный страх…        — Не хочешь мне помочь?       Рон даже не двинулся с места. Так и стоял у подножия мусорных хребтов. Манерно скрестив руки на груди.        — А смысл? — он кивком указал в сторону входа в Выручай-комнату.       Туда, где озирались трое мальчишек.       До предела напрягая зрение, Гермиона уловила платиновую шевелюру.       Боже. Драко!       Из всех студентов в школе только у него настолько редкий цвет волос…       А двое других, должно быть — Крэбб и Гойл.       Свита. Не более.       Ведь, если разобраться, он, Драко, никогда не считал их друзьями, как, например, Паркинсон или Забини…       И. Зачем они здесь?       Явно ведь, никаких позитивных целей у них не имелось!       Она принялась суетливо спускаться, а затем, едва не заблудившись в закоулках этого города из хлама, краем глаза заметила встрёпанный затылок Поттера.        — Мы здесь не одни! — сбивчиво прошептала Гермиона. — Гарри, здесь слизеринцы!        — Что?.. — растерянно обернулся Поттер.        — Слизеринцы! Крэбб, Гойл и…        — А, да и фиг с ними! — он продемонстрировал своё запястье, на котором болталась та самая Диадема Рейвенкло.       Крохотная. Поблескивающая сапфирами.       Гермиона почти задохнулась от восхищения!       Боже!..       Ни один из ныне живущих не видел диадему Ровены Рейвенкло! Никто. Только она, Гермиона, и Гарри с Роном.       Которого Поттер, кажется, в упор не замечал!       Почему?       Гермиона набрала было воздуха, чтобы прояснить с другом этот вопрос.       Но самый знакомый во Вселенной голос:        — Что-то потерял, Поттер? — заставил рот захлопнуться.       Сердце больно сжалось в груди.       Драко.       Мерлин. Выглядел измученным. Каким-то дёрганным…       За его спиной неуклюже переминались Крэбб с Гойлом.        — Ну, и на кой чёрт вы здесь? — лениво и намеренно спокойно осведомился Гарри.       Драко замялся. Не ожидал такой реакции.       А Поттер переводил взгляд с одного слизеринца на другого. В тщетной попытке найти ответ в выражении их лиц.        — Да хватит трепаться! — растолкав приятелей плечами, прорычал Крэбб.       Его маленькие тёмные глаза воинственно сверкнули, и Гермионе очень не понравился этот блеск.       На одну напряжённую секунду показалось, будто на дне его радужек плещется безысходность.       А на деле…        — Авада Кедавра! Грязнокровная сука! — прозвучало внезапно, как раскат грома.       «Безумие, Крэбб! Ты безумец,» — только и успела подумать Гермиона перед тем, как из горла вырвался пронзительный визг.       Вспышка изумрудного света. Мгновенная смерть. Как обидно!..       Было бы погибнуть на финишной прямой.       Но этого не произошло.       Зелёный луч Убивающего срикошетил, и отлетел в свод потолка Выручай-комнаты.       Гарри обернулся. В ту же секунду.       Видимо, и он тоже не понял, каким образом Гермиона избежала гибели.       На лице его застыла гримаса ужаса. Всего на миг.       Ладони Рона нежно легли на её плечи, и он прошептал:        — Кое-кто пнул Крэбба под зад, когда он колдовал.       Не иначе, как ангел-хранитель.       Да, именно он.       Ангел, старательно изображавший из себя подонка.       Едва сдержав улыбку, Гермиона глянула на Драко из-под опущенных ресниц.       И он тотчас же отвёл глаза.       Гермиона поставила бы всё, что имела на то, что его взгляд был полон страха. Такого же, какой читался в чертах Гарри…       Непритворного ужаса. За неё.       Он. Что? Только что спас ей жизнь, пнув Крэбба под зад.       Спас жизнь. Грязнокровке? Серьёзно?..        — Что вы здесь забыли, кретины?! — взревел Гарри.        — У тебя моя палочка, — невозмутимо ответил Драко. — Мать отдала мне свою, но палочка не слушается. Как прежняя, — он высокомерно вскинул подбородок.       Совершенно невпопад. Но Гермиона знала — Драко всегда вёл себя так, когда нервничал, и изо всех сил пытался скрыть это.        — Предлагаю обмен. — как-то скучающе протянул он. — Чаша Хаффлпафф.       Гермиона едва сдержалась, чтобы не открыть рот от удивления.       Изначально казалось, будто он блефует.       Но Драко действительно выудил из кармана чёрного пиджака крошечную золотую чашу.       Откуда, блин? Откуда он узнал? Про крестражи…       Гарри бесстрастно взирал на открытую ладонь вечного врага, никак не показав собственного удивления.        — Взамен на мою палочку, — надменно продолжил Драко. — Всего лишь дешёвая деревяшка, в обмен на бесценную реликвию Хогвартса. Ты ведь ищешь их, а, Поттер? — Гарри не двинулся с места. — Так забирай!       Гермиона не понимала, почему друг медлил.       Мерлин! Ведь ясно же, что Драко важно только забрать палочку…       Или нет? Или всё сложнее?        — Почему ты не сдал нас в поместье? — вонзив непримиримый взгляд в серые глаза своего вечного визави, тихо спросил Поттер. — Зачем тебе понадобилось нас спасать?       Драко пытался сохранить каменное выражение лица.       Словно они с Гарри, столкнувшись в одном из школьных коридоров, ведут обыденную перепалку…       Но всего секунда — и губы Драко дрогнули.       Мерлин. У него сдавали нервы. Выдержка летела к чертям…       А палочка Нарциссы задрожала в его руке.       И нет. Драко не трусил.       Гермиона готова была поклясться — он пытался придумать хоть сколько-нибудь правдоподобную ложь.       Версию, которая устроит всех.       Любую. Лишь бы не открыть правды.       Ради общего блага.        — Да хватит болтать! — вновь взорвался Крэбб.        — Подожди, Винс, не кипятись! — наскоро нацепив маску спокойствия, осадил его Драко.        — Знаешь, что? — Крэбб неприязненно сморщился. — Мы с Грегом слушали тебя семь долбанных лет!       Гойл растерянно смотрел то на одного из приятелей, то на второго. Будто всерьёз не осознавал, что происходит.        — С меня хватит! — Крэбб сделал шаг назад и резко рассёк палочкой воздух.       Взмах. Ещё один.       Мерлин милостивый! Из палочки вырвались огненные струи. Буквально на глазах, разрастающиеся в крупные очаги пламени.       Способные в считанные минуты сожрать всё. И всех. Вокруг.        — Нет!!! — взвизгнула Гермиона.       Всего на мгновение встретившись со всё ещё преступно непонимающим взглядом глаз Драко, она схватила под локоть Поттера.        — Скорее, Гарри! Бежим! — она изо всех сил потянула его за руку.       Громыхнула вспышка пламени. Будто взрыв в маггловских боевиках.       И друзья бросились наутёк.       Это был непростой огонь.       Крэбб применил заклятие Адского пламени.       Когда они, Гарри с Гермионой и Роном, свернули за угол, огненные языки припустили за ними, как одушевлённые, мыслящие, стремящиеся убить их существа.       Огонь стал принимать разнообразные формы, превращаясь в гигантскую стаю огненных зверей: пылающие змеи, химеры и драконы взмывали, опускались и снова подымались, и вековые завалы, питавшие их, падали в клыкастые пасти, взлетали вверх под ударами когтистых лап и исчезали в огненной преисподней.       И от этого пламени не было спасения. Они бежали со всех ног.       Задыхаясь, пытались спастись от этой разрушающей всё вокруг чёрной силы.       Казалось, они в западне.       Всюду — куда не обернись — бушевало пламя.       Воздух превратился в раскалённое олово.        — Это конец, — хрипнул Гарри.       Конец.       Нет!       В панике, Гермиона принялась озираться по сторонам. И, краем глаза, заметила сваленные в кучу метлы, чудом уцелевшие рядом, в одном из закоулков этого города из векового хлама.       Просто. Сказочное везение!       И в следующее мгновение, они, Гермиона и Рон с Гарри, уже взмыли вверх, к потолку погибающей в огне Выручай-комнаты. И полетели к выходу.       — Гермиона! — крикнул Поттер.       Неужели, они забыли что-то?       Диадема и так будет уничтожена. Ведь Адское пламя…        — Мы не можем… Не можем оставить их! — он зашелся кашлем.       Мерлин! Драко и Крэбб с Гойлом… Идиоты. Зачем только полезли сюда?       Они ведь остались в самом эпицентре пламени!       Резко развернув метлу, Гермиона полетела вслед за другом. В противоположном направлении от выхода.       Боже. Ужас захватывал её с головой! Внизу — пожар невиданной силы, а оглушительный гул пламени буквально выкручивал барабанные перепонки.       Она даже забыла, что её способности к полётам всегда стремились к нулю.       Забыла, что до жути боялась высоты.       Когда разглядела сквозь пышущую жаром красную пелену двоих.       На вершине одного из чудом уцелевших небоскребов из древнего хлама.       Загнанные в ловушку, они растерянно озирались. Драко и Гойл.       Крэбб сорвался вниз прямиком в вызванную по его же воле разверстую пасть Адского пламени.       Боже. Какая ужасная смерть!..        — Прыгай! — крикнула Гермиона, подлетев к Драко.       Его глаза.       Тёплый взгляд которых она так любила… Были полны ужаса, жуткой скорби.       Мерлин.       Он только что потерял приятеля! Чуть не погиб сам.       Гойл уже сел на древко метлы за спину Гарри.        — Скорее! — взвизгнула Гермиона, протянув руку.       И когда Драко, наконец, последовал доброму совету, Гермиона резво повела метлу к выходу.       Но буквально рефлекторно оглянувшись, заметила…       Что метла Рона, летевшего вслед, загорелась.        — Нет… — сорвалось с губ, а в следующий миг, она уже была рядом.       Гермиона не знала как… Но она успела схватить Рона за запястье до того, как его метла рухнула в огненную пропасть.       И только через мгновение осознала. В какой западне. Чёрт… Оказалась!        — Отпусти его! — раздалось из-за спины.       Драко. Мерлин!       Метла не выдержит троих.       Они погибли. Все. Это конец.        — Нет!.. Нет! — крикнула Гермиона, упрямо держа руку Рона. — Он погибнет! Как горячо… Горячо!       Жар от преисподней, бушевавшей внизу обжигал лёгкие.       Как долго ещё можно оттягивать момент, когда придётся прощаться с Роном?       Прощаться навсегда.        — Грейнджер! — рявкнул Драко, пытаясь удержать метлу в ровном положении. — Уизли уже труп! Отпусти его, пока сама жива!       Ослепительная вспышка. Словно разряд молнии.       Как некстати! И…        — Гермиона, — пробормотал Гарри, после долгого молчания.       Снег всё падал и падал. Пушистыми хлопьями.       Так тихо. Так нежно. Завтра Рождество…        — Рон… Он больше не придёт. Не вернётся, — Поттер глубоко вздохнул.       А Гермиона сидела в этом пушистом снегу прислонившись спиной к валуну, на котором сидел Гарри. И. Не верила.       Не хотела. Верить.       В то, что он говорил!       Стволы голых деревьев замелькали перед глазами, а в груди что-то больно оборвалось.        — Он погиб, — вновь дрогнул голос Гарри. Слёзы на его щеках оставляли грязные разводы. — Его больше нет. Сивый… Его убил Фенрир Сивый.        — Отпусти его, Грейнджер! — вернул в реальность голос Драко. — Ради всего святого! Ради нашего будущего. Ради детей. Пожалуйста. Гермиона…        — Нет!!! — ухватив запястье Рона второй рукой, взвыла она. Слёзы горели в уголках глаз. Горело в груди. Чёрт. — Нет! Не отпущу! Не умер! Не умер… Боже, как горячо!       В панике, Гермиона так и не успела вспомнить о том, что держится на метле почти посредством честного слова.       Она никогда не играла в квиддич. Никогда не ловила снитч.       И не умела держаться коленями за древко метлы.       А вес Рона всегда был внушительным. И поэтому, даже секунды не прошло — она соскользнула вниз.       В разверстую пасть исполинской огненной змеи.       Рука об руку с Роном Уизли.       И последним, за что зацепился взгляд были… Полные отчаяния. Самые красивые глаза Драко.       Успевшего стать родным. Но.       Не успевшего снова спасти. Её.