***
– Ох, как же жаль, что так ничего и не нашлось!.. – с притворной печалью покачала головой Падма, раскладывая куски торта по фарфоровым блюдцам. – Тебе чай, Гарри? В воздухе стоял сладковато-пряный запах. Навязчивый, почти удушливый. Малфой и не думал претендовать на звание великого детектива, но подозревал: проведи он здесь час – и вырубиться даже без посторонних средств не составит никакой сложности. Ох, уж эти индийские штучки! Рефлекторно поморщившись, он расслабил узел галстука, и буквально краем сознания заметил – Патил серьёзно нервничала. Нож в её руках едва-едва подрагивал, а пухлые губы то и дело изгибались в растерянной улыбке. Совсем уж не к месту. И если допустить, что Падма действительно приложила руку к отравлению своей сестры, то её странная мимика крайне красноречиво подчёркивала каждый из пунктов обвинения. А дьявольские благовония, которыми окурен каждый угол тесноватого помещения – средство для нарушения концентрации внимания. И это подействовало. Пришлось признать. На Поттера, который невозмутимо кивнул в ответ на вопрос Патил. А та, с каким-то несвойственным, наверное, никому энтузиазмом ринулась к кухонному гарнитуру, где от заварочного чайника уже поднимался ароматный парок. А когда Падма повернулась спиной к гостям, Малфой не сдержался и послал косой, полный предостережения взгляд. В сторону Гарри, как ни в чём не бывало ожидавшего свой «чаёк». Пресвятые небеса! В затуманенных глазах за круглой оправой – осоловелая нирвана. Дзен он словил! Засранец... И, как ни прискорбно, страж света и добра явно готов был выхлебать и сожрать любую отраву... Оставалось скромно надеяться, что Поттер снова включил режим великого лицедея, дабы войти в доверие к девчонке, которая, судя по всему, должна обладать хоть какими-то сведениями. – А ты, Драко? – поинтересовалась Падма, обернувшись через плечо. И её глаза-маслины прожгли переносицу внимательным взглядом. Спинным мозгом Малфой чувствовал – Патил пыталась пробраться в его сознание. Посредством легилименции. Пропасть времени назад, Беллатриса говорила – владение окклюменцией всегда полезно. И пусть «любимая» тётушка следовала, скорее, целью выслужиться перед Тёмным лордом, однако сегодня можно было поблагодарить её от чистого сердца. Как бы страшно или странно это не звучало... И Драко закрыл сознание, прокручивая в мыслях наскоро отрытый в памяти эпизод из телевизионной программы «Планета животных». Благодаря всех богов, за то, что он прекрасно знал это жуткое, пронизывающее до костей ощущение. Будто разом сознание сжалось до размеров булавочной головки, став настолько никчёмным, что вывернуть его наизнанку – легче лёгкого! Казалось, совсем недавно в сумраке школьного коридора, чёрные тоннели глаз профессора Снейпа точно так же безжалостно затягивали в небытие. В бездну. Так по-слизерински... Излишняя жестокость к подозрительному ученику, всего лишь затем, чтобы выяснить степень причастности к той дьявольщине, что творилась в 1996-1997 годах в Хогвартсе. Малфой молчал, пытаясь понять, на кой чёрт Падма полезла в его голову. Да ещё и настолько грубо... Слишком. Для волшебницы, работавшей в отделении целителя Дэвиса. Падма обязана была уметь касаться сознания настолько невесомо, что несведущий в подобных делах человек и не заметит чужого воздействия! Видимо, она ещё опаснее, чем предполагалось раньше. Безумна и беспощадна. Прямо как упомянутая не к ночи тётушка. Белла также никогда не скрывала своих намерений, усыпляя бдительность и медленно затягивая в ловушку свою добычу, как ядовитый паук. Перед тем, как убить. Однако! Задумчивое молчание, очевидно, слишком затянулось, чтобы списать всё на природную скромность. И тычок поттеровского локтя в левый бок – лучшее тому свидетельство. – Кофе, – подчёркнуто вежливо отозвался Драко. А чёрные брови мисс Патил медленно поползли вверх. Удивление выглядело вполне правдоподобно, и он приподнял уголки губ, вновь изображая светскую вежливость. Наверняка, девчонка попросту впервые встретила человека, способного налакаться кофе на ночь, и вырубиться потом со спокойной душой, будто принял снотворное. – Без сахара, – решил добить Малфой, послав гаденькую ухмылку Гарри. Никакого злорадства! Хотелось просто немного взбодрить его. Дать ментального пинка. Ведь казалось, что Поттер сейчас лопнет от собственного грозного взгляда, которым он сверлил Драко на протяжении последних трёх минут. Стрелки круглого циферблата часов на запястье показывали ровно девять, а этот дьявольски длинный день явно не собирался сменяться ночью. Небо оставалось почти таким же светлым, как и пару часов назад, а маггловские фонари, развешенные на столбах по обе стороны от трассы, всё ещё выключены. О вечере напоминало только солнце, зависшее над горизонтом, словно завязнув в ярко-голубом студне небосвода. – Блейз, наверняка, уже припёрся к тебе, – тихо пробормотал Малфой, глядя сквозь причудливое кружево тюля в окно. И молясь про себя, чтобы... Чёрт возьми! Этот день никогда не кончался. Пусть просто... Пусть время замрёт навсегда! – Не напоминай, – устало поморщился Гарри. – Я заблокировал камин. На всякий случай. Что?.. Немыслимо! Но Драко только усмехнулся, ещё немного расслабив галстук. Дышать было нечем, словно из кухни выкачали весь кислород. Картинка отчаянно плыла перед глазами. И, если честно, представлять картину, которая, вне сомнений, предстанет, когда они вернутся на площадь Гриммо – попросту лень. Упёртого Поттера неоднократно предостерегали: связываться с Забини – себе дороже. И вполне обоснованная вероятность – от особняка Блэков останутся только жалкие обломки, припорошенные пеплом – будет только на совести Гарри. Потому что, каждый знает – Блейз... Ну, слишком слизеринец. И в безвыходных ситуациях, добивается своих целей любой ценой. Он почти никогда не думает, а действует. И не важно даже, сопутствующий урон какого масштаба принесёт очередная его «невинная» затея. – Знаете, иногда мне кажется, что время идёт слишком быстро, – нараспев проворковала Падма, поставив кружки на стол перед гостями. Казалось, она исполняла какой-то танец. Всё: обстановка, движения, голос – какое-то невыносимо плавное, усыпляющее. И, рассуждая логически, можно было бы списать это на особенности национального менталитета. Но только не после её грубой попытки влезть в его, Малфоя, мозг. Которой Поттер явно не заметил. – Вроде только вчера был выпускной... – Патил скользнула печальным взглядом по кругам на поверхности своей порции чая. – А сегодня... Такое чувство, будто я проспала все эти четыре года! Но если задуматься, мир так сильно изменился. Мы все изменились, повзрослели, а кое-кого уже нет на этом свете... Если честно. Всей душой Драко желал всего двух вещей – чтобы подозрения Забини, так же, как и его собственные сомнения, оказались ложными, и закончить поскорее этот разговор. Потому что эта девчонка гипнотизировала. В буквальном смысле! Уносила своим тихим грудным голосом куда-то... Далеко назад. В щемящее прошлое. Где не существовало урода-Германа с его подставами и такими же леденящим кровь преступлениями. Туда, где Гермиона была рядом и сводила с ума ароматом своих густых кудрей... До дрожи. Похожим... На тот, что витал в тяжёлом воздухе кухни. – Да уж... Слишком скоро, – сквозь туман воспоминаний, вмиг замелькавших перед глазами, прозвучал голос Поттера. Он смачно отхлебнул чай, и со слишком уж нарочитым восторгом провозгласил: – Мерлин! Какой вкусный!.. Индийский? Вновь нервно улыбнувшись, Падма медленно кивнула и, не разрывая зрительного контакта с Гарри, пояснила: – Конечно. Родители часто присылают нам гостинцы из Индии. «И попутно дают рекомендации, как запудрить мозги бывалому аврору» – едва не сорвалось с языка. Однако Малфой промолчал. Подозрения заметались в голове с новой силой, и он, чуть не до скрипа зубов, сжал челюсти. Просто. Чтобы сохранить способность к концентрации внимания. И, несмотря на всё запрещённые приёмы, предпринятые Падмой, Драко заметил, с каким отчаянием её зрачки метались по стене за их с Поттером спинами. Следовало из этого одно – она явно пыталась сконцентрироваться на чём-то одном из многочисленных деталей интерьера. Дабы не палиться так уж бездарно. – Попробуйте торт! – спохватилась Патил. – Мы с Парвати всегда брали такой для чаепитий, пока... Она всхлипнула. Настолько горестно и наигранно одновременно... Что Малфой едва удержал язвительный смешок! Господи. Эта театральная постановка. Такая притворная, что белые нитки цинизма торчали из каждого шва! И трактовать фразу Падмы, возможно лишь одним образом – торт отравлен. В абсолютно сухих глазах ясно читалась надменность, подобная той, с которой лев смотрит на жалкую мышь. «Жрите-жрите,» – вне сомнений, злорадно повторяло её сознание: «– А я посмеюсь над тем, как вы оба станете корчиться в муках через считанные минуты!». Возможно, воображение немного разыгралось, и Драко, как происходило почти всегда, преувеличивал масштаб вероломства... Он давал себе отчёт в некоторой предвзятости к свидетелям. Однако, покосившись влево, Малфой чуть не взвыл от отчаяния! Поттер. Мать его! Уже набросился на кусок торта. С тем же энтузиазмом, с каким хлебал чай... И в этой ситуации напрашивалось всего три варианта: либо Гарри искусно изображал придурка, как и на допросе Гринграсс; либо – решил пожрать нахаляву, забыв о многочисленных предупреждениях... Или он попросту решил покончить с собой таким своеобразным способом. – Нальёшь ещё? – подтвердив второй вариант, протянул Гарри, нетвёрдым кивком указав на собственную осушенную кружку. – Я так давно не пил нормального чая! В Аврорате только пакетированный, – по-идиотски хмыкнув, разъяснил он. И Патил с готовностью плеснула ещё! Конечно же. А что ещё следовало ожидать? Наверняка, с таким же энтузиазмом она поила Парвати своим ядовитым чайком... Драко же так и не притронулся к кофе. Даже не собирался! Естественно, он прекрасно помнил о договорённости с Поттером, но... Ради Мерлина! Перспектива, в лучшем случае, дружно отправиться в Мунго после этой милой беседы, а в худшем – в могилу... Совсем не прельщала. Мягко говоря! Чувствуя, как паника вновь распускала свои едкие цветы в душе, Малфой скрестил руки на груди, наскоро нацепив на себя маску безразличия и скуки. Как будто это в какой-то мере сумеет удержать ужас, сковавший льдом всё мало-мальски объективные соображения!.. И Поттер. Гоблин его раздери! Заметил. Почему его сверхъестественное аврорское чутье касается, в основном, только его, Драко? Вопрос философский. Однако, он не успел как следует обдумать его, перед тем, как Гарри со всей силы пнул его под столом. И едва не зашипев от боли, Малфой пришёл к горькому осознанию – отвертеться не удастся... Если будет надобность – Поттер насильно напоит его и запихнёт в глотку полторта разом. Возможно, даже применит Империус. У авроров ведь есть разрешение на использование Непростительных заклятий, так? Пришлось пить чёртов кофе! К слову, совсем невкусный. Маргарет варит гораздо лучше. – Ах, я совсем забыла, Гарри! – всплеснула руками Падма. – Поздравляю с новым званием. Ты ведь теперь старший аврор! И как же ты управляешься? – цыкнув, фальшиво сочувственно протянула она. – Не жалуюсь. В моём подчинении целая группа младших авроров, они делают половину грязной работы, – усмехнувшись, пожал плечами Поттер. – Хотел спросить... – потерев затылок и понизив тон, он неуверенно произнёс: – Ты, случайно, не слышала о том, что за пару дней до гибели Парвати, убили Лаванду Браун? – Слышала, – мигом побледнев, прошептала Падма. – Мы дружили в школе... Так жаль её, да? Боже, эта фраза прозвучала настолько нелепо, насколько только возможно! Словно Патил всерьёз не способна была разобраться: является ли поводом для скорби гибель знакомого человека, или всё-таки нет. Гарри недоуменно приподнял бровь и, кажется, наконец заметив неладное, сдержанно кивнул, резюмировав: – Мне очень жаль обеих... – он тяжело вздохнул. – Более того, ещё за пару недель до убийства Лаванды кто-то напал на Гермиону в Косом переулке... Это очень важно, Падма, скажи, не ходят ли какие-то слухи по больнице? При упоминании имени Гермионы... Она нахмурилась. Перевела напряжённый взгляд с Поттера на Драко и обратно. – Знаю только... – тревожно начала она, и кружка в её руках дрогнула. – Что и ей осталось недолго. Я простой лаборант, Гарри, и не веду истории болезней пациентов. Я видела ее сегодня, когда хотела поменять капельницу, но целитель Дэвис запретил, – уколов Малфоя притворно жалостливым взглядом, Падма пробормотала: – Соболезную тебе, Драко. Вы ведь женаты... Ещё чаю, Гарри? – моментально переключилась она, приторно улыбнувшись. Малфой почувствовал, как кровь отлила от лица... Разом! Как только прозвучали слова о запрете Дэвиса. Неужели, он решил постепенно отключать Гермиону от зелий? Или... Нет. Наверняка, целитель знает, что делает! Скорее всего, просто заменил один препарат другим. Ведь Дэвис производил вполне благоприятное впечатление, и не станет идти наперекор профессиональной этике, так? Неважно. Драко твердо решил отправиться к целителю вместе с Поттером, чтобы выяснить все интересующие темы. Сразу после того, как закончится этот разговор. А пока. Губы Патил вновь изогнула улыбка. Настолько неискренняя, что казалось, будто ребёнок приклеил её. Чуть ниже совершенно бесстрастного взгляда черных глаз. Падма не способна на сочувствие. Это состояние в колдопсихиатрии называется эмоциональной тупостью. Или социопатией. Волдеморт был именно таким человеком, не испытывавшим ни любовь, ни жалость. Умел только ненавидеть. Тёмный лорд мог убивать, с абсолютным осознанием собственной правоты. Видимо, и Патил относилась к гибели своей родной сестры точно так же. Цинично. Она просто убрала с дороги препятствие. Гарри почти незаметно кивнул. Так, чтобы видел только Малфой. Господи, неужели сэр Великий Аврор – телепат? Или, что ещё хуже – легилимент? Возможно, выражение его, Драко, лица просто слишком красноречиво описывало все измышления, метавшиеся внутри головы... Однако чем чёрт не шутит! Поттер лишь усмехнулся в ответ на рассуждения «напарника», и подвинул вновь опустевшую кружку к краю стола. И вновь. Боже... Принялся за торт. Уминал так, будто не жрал три дня! А то и вовсе – со дня своего появления на свет. На часах – двадцать минут десятого. Малфой снова вопросительно покосился на отчаянно жующего Гарри, постучав по циферблату. Но тот предпочёл не заметить. И, если Блейз оправдал ожидания и стоит прямо сейчас на рогах посреди гостиной особняка Блэков, втянув во всё это вероломное безобразие и Пэнс... То пусть Поттер придержит свои возмущения для кого-то другого! Для себя, к примеру. Нечего давать несбыточных обещаний Забини! – Мы считаем, убийцей Лаванды мог стать любовник, – сделав могучий глоток, сообщил Гарри. – Однако с Парвати сложнее. Эксперты выяснили, что её травили минимум на протяжении трёх недель... – Всё-таки отравили?.. – полувопросительно прошептала Падма. Кажется изрядно растерявшись, она вновь пошарила зрачками по комнате и проговорила: – Значит... Кто-то близкий сделал это, так? – Да, – Поттер кольнул Малфоя укоризненным взглядом, а потом, скосил глаза на чёртов торт. – И в связи с этим, хочу уточнить... Ты не в курсе, встречалась ли Парвати с кем-то? Возможно, в вашем доме появлялся кто-то... Подозрительный? Или она рассказывала о ком-то? Взгляд Падмы застыл. Вновь, где-то за их спинами. Она нервно кусала губы, изо всех сил пытаясь изображать, словно воскрешает в памяти какие-то моменты. – Нет, – через пару минут выдавила Патил. – Кажется, никого у неё не было. А даже если б и был – Парвати мне не докладывалась. Малфой едва сдержал торжествующую ухмылку – он слышал скрежет. Капкана, в который, не подозревая того, угодила Падма. Они с Парвати – сёстры-близняшки. Связанные между собой – ближе некуда. Драко знал не понаслышке о природе двойняшек и близнецов. И мог дать просто тысячу процентов, что Падма знала о сестре едва ли не больше самой Парвати! Даже Энди с Регом – даром, что совсем ещё крохи – однако уже не могут жить друг без друга. И Малфой готов был поставить немалую сумму на то, что малыши, не умея ещё говорить, всё равно как-то обмениваются своими наивными секретами! Близнецы – это магия. Без волшебства. Стоит ли упоминать, что Поттер не отреагировал? Никак. Продолжив жевать. Господи. Его вообще интересует хоть что-то, кроме еды? – И всё же... Что-то не сходится, – вздохнула Падма. – Ты считаешь, что и Парвати убил любовник? – Я только предположил!.. – невнятно отозвался Гарри. – А Блейза Забини вы проверяли? – вновь с явным энтузиазмом нашлась Падма. – Он был начальником Парвати, они часто работали вместе над новыми материалами... Вот стерва! Ну, неужели возможно так нагло изворачиваться? – Блейз находился в Италии в течение последних четырёх недель, – бесцветно отозвался Драко. – Вернулся только три дня назад. Разразилась пауза. Тяжёлая, как топор, который спокойно можно было бы оставить в густом, как кисель воздухе. Падма сверлила напряжённым взглядом обоих своих гостей. По очереди. – Хм... Гарри, ну ты же не хочешь сказать, будто это я отравила Парвати? – совершенно спокойно протянула она, словно рассуждала о новой формуле зелья для укладки волос. Поттер, будто вторя уточнению Падмы, абсолютно бесстрастно повёл плечом. – Хорошо. Ну, допустим. Я отравила сестру и систематически подвергала опасности жизнь и здоровье Гермионы... Едва подавив желание вцепиться этой стерве в лицо, ударившее в голову в ту же секунду, Драко почувствовал, как внутри всё похолодело! Перед глазами замелькали чёрные точки ярости, а в руках чуть не переломилась десертная ложка, и едва не перевернулось блюдце с чёртовым тортом, который под строгим взглядом Гарри приходилось жрать... Дьявол раздери! Падма призналась. Сама, без лишних лирических отступлений! Призналась. И впору вязать её для прямой поставки в Азкабан, на радость дементорам! Он обжёг взглядом Поттера, но тот, кажется, так ничего и не отметил в словах бывшей одноклассницы. Которая, кажется, заметила ненамеренную попытку порчи собственного имущества и продолжила: – Конечно же, этого не было. Я простой лаборант и обычно не захожу к пациентам, – напомнила она. – Я просто пытаюсь сложить версию, – она послала Драко натянутую улыбку. – Однако, Гарри... Расскажи мне, каким образом, я умудрилась похитить Асторию Гринграсс? Краем глаза Малфой заметил, как челюсть бравого аврора напряглась, а по скулам заходили желваки. Ещё бы! О том, чтобы Падма каким-то непостижимым образом услышала о пропаже Гринграсс – и речи быть не может! Поттер и сам узнал всего полдня назад, посредством служебной записки. А Пророк никогда не напечатал бы ничего по этому поводу. Ведь Блейзу даны чёткие инструкции, касательно расследования. Да и, если копнуть глубже, Патил в принципе не могла знать о том, что Тори оказалась на территории Британии. Она ни коим образом не касается дел о несанкционированных пересечениях границ королевства. Посему – очевидно, эта информация была выяснена у первоисточника. То есть у непосредственного исполнителя, так? Стрелки часов показывали половину десятого, и Драко мысленно потирал руки, радуясь быстрому завершению допроса. Уже завтра, а, может, и сегодня, вероломная ведьма наведёт их с Гарри на чёртова Германа! А тот расскажет, рецепт своего мудрёного проклятия, которым вывел из строя Гермиону, и... Всё наконец-то наладится! – Падма... – прозвучал невнятный голос Поттера. – Откуда ты знаешь... О похищении Грингра... Вдруг. Раздался грохот. И звон подпрыгнувшей на блюдце кружки... Малфой резко обернулся, и в долю секунды его душа обрушилась в пятки! Потому что голова Гарри покоилась на крышке стола. Очки перекошены... Глаза закрыты. Мерлин. Вот план – так план! Охрененный! Браво! Пытаясь реагировать как можно скорее, Драко попробовал было подняться на ватные ноги, чтобы хоть как-то помочь Поттеру... Но визгливое: – Сидеть, Малфой! – пригвоздило к стулу. А кончик палочки, направленный четко в его, Драко, переносицу – заставил предпринять как можно более незаметную попытку найти портключ в карманах брюк. – Допивай кофе, – цинично, но зато вполне искренне усмехнулась Падма, не убирая палочки. – Зря ты ввязался во всё это... Придётся и тебе последовать вслед за Гарри, – протянула она, поведя плечом. – Куда? – уточнил Малфой. И заметил. Что и его язык заплетался. Как и у Поттера, за миг перед тем, как тот потерял сознание. – Вероятнее всего, в Ад, – хмыкнула Патил. – Ты пей-пей. Иначе получишь Аваду между глаз. Ты же не хочешь умереть наверняка? – проникновенно прошептала она. – Неизвестно ведь... Что в таком случае станет с твоими деточками. Выбор и впрямь невелик. Авада Кедавра едва ли лучше яда. Да и Поттер говорил, что коньяк может спасти их обоих от верной смерти. Может, действительно пронесёт? Драко демонстративно осушил свою кружку. И грохнув ею о стол, прошипел: – Не смей трогать моих детей, сука! Падма засмеялась. Холодно и жутко. Так, будто знала, что все его надежды заранее тщетны. – Даже не собиралась, – отозвалась она через минуту. – Ну что ж, Малфой, – глаза-маслины в последний раз укололи его, а полные губы прошептали: – Ничего личного. Но надеюсь, больше не увидеть ни тебя, ни Гарри. Удачи. В увлекательном путешествии на тот свет! И вновь жестокий хохот разорвал студень тяжёлого воздуха кухни. Но Драко не слышал. Вернее – предпочёл пропустить мимо ушей весь этот издевательский цирк. К чему это сейчас? Обездвиженный, он едва фокусировал взгляд на окне за спиной Падмы. И краем плывущего в небытие сознания, предполагал, что... Должно быть, кровавая полоска заката, растекавшаяся по небосводу, и ещё тусклые, едва-едва заметные звёзды – последнее, что видят его глаза. Вот и всё. Двадцать три года ничтожества. С минуты на минуту закончатся не менее жалкой смертью. Сквозь серый дым, как дурман застилавший глаза, Малфой заметил знакомый силуэт. Губы расплылись в кретинской улыбке сами собой, и он уже не понимал – сон это или явь... Но хрупкая фигурка жены отдалялась куда-то вглубь клубившегося дыма. Гермиона... Неужели, Дэвис не смог её спасти? В последний раз глянув на зарево заката, Драко прикрыл глаза. Плевать! За ней... Куда угодно. В Ад. Значит в Ад.***
Тяжёлый горячий воздух волнами обдувал лицо, а Гермиона чувствовала только, как в спину впиваются грубые камни пола, на котором безвольно лежало её изломанное тело. До слуха доносилась знакомая мелодия. Сначала звуча, будто из-за толщи воды, она приближалась. И теперь, когда музыка буквально гремела в ушах, Гермиона даже внутренне обрадовалась – Лунная соната* – любимая композиция Нарциссы. Миссис Малфой умела исполнять её в совершенстве, и иногда сама садилась за рояль... Стоп! Гермиона попыталась вдохнуть поглубже, дабы принять стукнувшее в голову осознание. Тщетно. Даже сердце в груди больше не билось. Но. Мерлин! Почему, в таком случае, мысли всё ещё мечутся в мозгу, сбивая одна другую? Ради всего святого, неужели, она оказалась в Малфой-мэноре после всего, что пришлось вытерпеть от Драко в подворотне возле книжной лавки? Приоткрыв глаза, Гермиона быстро пошарила зрачками вокруг... И сердце забилось бы с бешеной скоростью, если б не было мертво... Мертво?.. Да. Плевать! Теперь. После отповеди мужа и жить-то не хотелось... Помещение, в котором оказалась Гермиона, если верить описаниям Гарри, напоминало Тайную комнату в Хогвартсе; по периметру – из-под каменных плит то и дело взрывались всполохи пламени, а рядом... Буквально в пяти шагах – чёрный рояль. По клавишам которого быстро бегали до боли знакомые пальцы. Рона Уизли. Которого она же, Гермиона, и учила исполнять эту мелодию в доме на площади Гриммо, в свободное время от составления плана похода в Министерство магии... И даже плакать теперь бессмысленно – факт оставался фактом. Даже кретин понял бы: Рон – это и есть её смерть. Выходит. Прожив жизнь, она, Гермиона, заслужила только предательства. Со всех сторон... – Так странно, да? – не прекращая играть, тихо, будто обращаясь к себе, пробормотал он. – Живёшь себе, живёшь... И вдруг. Бах! – крышка рояля с грохотом захлопнулась. – И ты здесь... Гермиона плотно прикрыла глаза. Пусть общается сам с собой сколько влезет! Она не поддастся на провокации. Больше никогда! Но услышав приближающийся звук твёрдых шагов, она внутренне задрожала... Господи! Единственным желанием Гермионы было только, чтобы от неё отстали. Оставили в покое! Она и так потеряла всё. Детей. Любимого мужа. Что. Чёрт подери! Может быть ещё хуже? Однако более всего отвращала реальность. И то, что Рон прямо сейчас может вновь коснуться её без малейшего сопротивления. Посметь тронуть, после всего, во что втянул! – Не притворяйся, – холодно произнёс он, опустившись рядом, на пол. – Признаться, я не ждал тебя здесь так рано... Ощутив лёгкое прикосновение ледяных пальцев Рона, скользнувших по её лбу, Гермиона хрипло вдохнула... И вкус гари на языке показался самым восхитительным, что случалось за всю её жизнь! – Где я? – сорвалось с обожжённых губ. Рон усмехнулся, покачав головой. А потом, его голубые глаза встретились с её... И Гермиона едва не захлебнулась скорбью, которой сквозил этот взгляд. Вновь, тело прошило ледяной дрожью, будто только что она заглянула в собственную могилу! – Все спрашивают об этом, – тихо протянул Рон, пожимая плечами. С такой непосредственностью, словно сообщал о том, что трава – зелёная, а вода – мокрая. – Все пугаются. И я тоже... Испугался сначала, – он заговорщицки подмигнул. – Но ты не робей, Гермиона! Иногда здесь бывает даже весело, – Уизли обвёл взглядом пространство вокруг. А она судорожно пыталась собраться с мыслями и понять, какого рода развлечения подразумевают голые каменные стены... Ну, кроме рояля. Возможно, всё это – просто иллюзия, скрывающая под собой нечто большее? Или... – Добро пожаловать в Ад, Гермиона! – с мрачным торжеством провозгласил Рон.