Remember me (Вспомни меня)

      Малфой...       Оставаясь неподвижным, будто кто-то из-за угла применил заклятие Петрификус Тоталус, целитель Дэвис невидяще скользил взглядом по едва заметным трещинам в побелке.       Хотелось ущипнуть себя побольнее!       С силой потереть глаза или... Да неважно!       То, что предстало его глазам просто... Невозможно понять! Даже принять к сведению, как свершившийся факт.       Потому что... Ради всех богов!       Роджер не способен был даже допустить, что Драко Малфой... Тот, что стоял перед ним на коленях, умоляя спасти Гермиону, мог так беспощадно расправиться с ней.       Неважно даже, посреди Косого переулка или в подземельях мэнора!       Утерев изморось холодного пота со лба, Дэвис решил ещё раз проанализировать увиденное. Отбросив любые эмоции.       Вне сомнений, факты, изложенные в последнем воспоминании Гермионы указывали исключительно на её мужа.       И на первый взгляд – всё получается весьма складно. Малфою надоел тоскливый быт, и он решил резко поменять собственную жизнь, сбросив с шахматной доски осточертевшую женушку... Попросту лишив её памяти.       Это настолько же жестоко, насколько и продумано. До мельчайших деталей. И, если не брать в расчёт эмоциональную составляющую, то эта сцена вполне в духе Драко.       Однако версия рассыпается в труху, если вспомнить об официальной позиции Аврората.       Да и, по правде говоря, Дэвис не мог ухватить хоть одну логическую нитку, потянув за которую, можно найти связь между Малфоем и Парвати.       Он готов был поспорить, что Драко не видел Парвати с Выпускного бала в Хогвартсе. Свадьба с Гермионой не в счёт: Малфой настолько привык ко вспышкам колдокамер, что, очевидно, уже не различал лиц журналистов.       Тем более, что ни одной по-настоящему обидной или откровенно грязной статьи об их семье за авторством Парвати не вышло ни разу. Его, Роджера, невесте интересны были гораздо более серьёзные темы! Например, около двух месяцев назад, она провела ошеломительное расследование о коррупции в Главном Аппарате Министерства.       И Дэвиса не отпускала мысль о том, что именно эта треклятая статья и повлияла на её судьбу. Кто-то очень влиятельный вынес смертный приговор.       А Малфой, будучи всего-навсего начальником небольшого отдела, не обладал настолько серьёзным положением в Министерстве.       Следовательно, версия из воспоминания – хорошая подделка.       И, нужно признать, преступник отлично подстраховался, на случай, если Гермиона сумеет вспомнить всё самостоятельно, либо к ней будет применена легилименция, или полная развёртка памяти*, которую всё ещё изредка практикуют во время закрытых процессов в Визенгамоте.       Он продумал всё!       Ведь, если рассуждать здраво, никто, кроме действительно заинтересованных лиц (как Роджер, к примеру), не станет дотошно разбираться в деталях.       Даже Гермиона, судя по всему, поверила в виновность собственного мужа. И перспектива переубедить её теперь весьма туманна.       Однако тот Драко Малфой, с которым Дэвису посчастливилось общаться, совсем не отождествлялся с циничным убийцей!       Да, он хитёр и расчётлив, но можно быть уверенным, что семьи все эти качества нисколько не коснулись. А слова, звучавшие в подворотне рядом с книжной лавкой совсем не характерны для человека, который хочет только одного – возвращения своей прежней спокойной жизни.       Да и... Дьявол раздери!       Малфой из последнего воспоминания точно не стал бы тратить время на переживания о психологическом состоянии маленького сына, явно ухудшегося из-за временного отсутствия матери, так?       Ведь тот Драко уже нашёл замену и для детей, и для себя. Асторию Гринграсс, о судьбе которой Роджер был не слишком наслышан.       Но. Четвёртого августа, в день, когда Малфой явился в отделение, чтобы передать Гермионе подарок на годовщину свадьбы, посредством быстрого касания к его мыслям, Дэвис понял – кроме жуткого раздражения к этой девушке, Астории, Драко не испытывал ничего! Ведь когда-то родители попросту пытались навязать её Малфою в качестве невесты. Как обычно и происходит в чистокровных семьях до сих пор.       Господи. Эти сомнения способны убить! Он, Роджер, – простой целитель. И только волею судеб ему приходилось ковыряться во всех этих сумбурных домыслах.       А вдруг, Малфой и впрямь хороший актёр?       Что, если он – мастер окклюменции, и лишь в последнем воспоминании Гермионы соизволил показать своё истинное лицо?       Невольно взгляд застыл на пусто блестевших чёрных глазах-бусинах того самого плюшевого медведя, которого он сам, Дэвис, и принёс сюда...       Сложно представить, каким образом возможно притворяться без малого пять лет! Изображать любовь к женщине, которую презираешь и ни разу не проколоться?..       Смешно! Всего миг – и он, Роджер, решительно качнул головой.       Нет. Ни один человек не способен на это. Даже самый волевой.       Однозначно, Малфой и пальцем не тронул бы жену! Не говоря уж о том, чтобы тащить её за волосы...       Это самое вопиющее воплощение плебейства! С какой стороны не глянь.       Драко же – прагматик**. А у людей, с подобным взглядом на жизнь, каждый шаг должен соответствовать поставленной цели. Поэтому Малфой, скорее, пошёл бы по самому простому пути – подать заявление о разводе в соответствующий отдел Министерства. Не стал бы он заморачиваться, выстраивая план бессмысленной и беспощадной расправы над Гермионой.       И уж тем более, Малфою незачем травить ни в чём не повинную Парвати.       Он лишён кровожадности. И не способен на убийство. Самое страшное, что можно ожидать – месть. Холодная и поданная таким образом, чтобы насоливший человек точно понял, от кого эта самая месть исходит.       Здесь же – другое!       Преступник аморален. Не боится ни бога, ни дьявола. Руководствуясь мнимой неуязвимостью, играет с Авроратом в «кошки-мышки», будто на самом деле, жаждет чтобы однажды его схватили! Как, впрочем, и любой серийный убийца – достаточно вспомнить расследование преступлений Джека-потрошителя***, ставшего живой иллюстрацией для психологов-криминалистов.       Преступник дерзок и, вне сомнений, готов пренебречь любыми правилами приличия, принятыми в магическом сообществе, о чём красочно свидетельствует использование Оборотного зелья без согласования с тем, в кого оно превратит****.       А то, что это было самое обычное Оборотное теперь яснее ясного!       Гермиона отмечала в воспоминании некоторые несостыковки в поведении человека, встретившего её у порога книжной лавки и Малфоя. Жаль только, она так и не успела проанализировать всё как следует.       Наверняка, никто бы не сумел...       Ведь её попросту застали врасплох! Будучи в отпуске по уходу за детьми, Гермиона порядком растеряла свою хвалёную сноровку, да и, скорее всего, даже и предположить не могла, будто кто-то вообще станет нападать на неё посреди бела дня.       Потому что бдительность теперь в чести только у сотрудников Аврората. Пять лет мира расслабили магическое сообщество. Никто больше не ждёт нападения из-за угла...       Вот и Гермиона, подобно большинству британских волшебников, расслабилась под казавшейся незыблемой защитой мужа, какие бы сладкие оды не пели о ней журналисты со страниц почти всех изданий.       И, к сожалению, доля правды в самобичеваниях Драко есть. Его вина косвенна, но всё же попытка вылепить из Героини Войны образцовую «леди Малфой» настолько же тщетна, насколько и равна моральному убийству.       Грубо говоря, муж из лучших побуждений превращал её в говорящий цветок, который время от времени нужно поливать и изредка пересаживать в более подходящий по размеру горшок.       Но этими благими намерениями, Малфой собственными руками вымостил дорогу в ад. И себе, и своей жене.       Догадывался ли об этом злоумышленник?       Конечно! Он не маньяк, в общепринятом понимании, а расчётливый игрок. Или, скорее, охотник.       А хороший «охотник» обязательно вычислит все повадки и привычки жертвы. И вывод ясен: преступник точно знал место нахождения Гермионы в тот период времени.       А значит... Этим человеком мог быть либо Перси Уизли, с которым она мило поболтала о продолжении своей карьеры, и так же мило выложила все свои планы не только о скором отпуске, но и «на ближайший час»; либо – вредная бабка, чуть не потерявшая парик при столкновении с соседним книжным стендом. Она ведь слышала весь разговор, так?       Первый вариант Роджер отмёл сразу же! Поскольку был хорошо знаком с Перси ещё со школьных времён, да и сейчас им приходилось общаться по разным поводам.       Уизли имел влияние на Министра, и посредством этого, Дэвису удавалось пару раз протащить поправки к совершенно людоедским кодексам о колдопсихиатрии, не менявшимся, наверное, века эдак с восемнадцатого.       А неделю назад Перси приходил в отделение, чтобы справиться о самочувствии Гермионы. И коснувшись его сознания*****, Дэвис не заметил какого-либо негатива к пациентке, напротив – Уизли относился к ней почти с такой же искренностью, как и Гарри Поттер.       «Почти» потому что Перси, в отличие от Гарри, однозначно считал, будто Малфой не заслужил любви и преданности Гермионы.       Однако, и в этом нет ничего удивительного!       Фактически, всё магическое сообщество сходится на этом мнении, оттого и куча жёлтых статеек, выходящих и по сей день.       Изначально, Роджер предполагал, что Уизли всего лишь беспокоился о ней, как о подруге, начитавшись каких-то сплетен в Пророке... Но копнув глубже, понял: всё сложнее.       После Войны, Перси всерьёз хотел занять место её мужа, однако в силу природной стеснительности отошёл в сторону, уступив Драко, за что и сейчас очень себя корил.       И естественно. Поводов для ненависти у Уизли должно быть предостаточно!       Однако, на удивление, он не испытывал ни капли неприязни к Гермионе. Напротив, Перси жалел её, да досадовал от того, что, из-за каких-то «грязных делишек» Малфоя, она стала разменной монетой. И то – эта версия являлась очень смутным предположением, которую Уизли не воспринимал, как истину последней инстанции.       А вот злобная бабка... Сама по себе интересный персонаж.       Ведь Гермиона почти не запечатлела её в памяти. Однако на это и был расчёт!       Кто в здравом уме станет подозревать в нападении дряхлую старуху?       Только тот, кто сможет досконально разложить это последнее воспоминание! И Дэвис был почти уверен – неизвестный под более, чем безобидным прикрытием, следил за Гермионой с самого начала пути. То есть с момента трансгрессии из мэнора.       А потом преступник принял ещё более безобидный для жертвы облик Малфоя...       Чем и сбил Гермиону с толку.       А о сердобольной Парвати и говорить нечего! Она была приверженцем гуманизации социальной политики Министерства. И «милая бабушка» совершенно спокойно могла втереться в доверие и, запудрив Парвати мозги своей мнимой беспомощностью и одиночеством, попросить об уходе, к примеру.       Парвати, конечно же, не способна была отказать старушке и, скорее всего, приходила к той на «чаёк с плюшками»... В течение последних пары месяцев.       Вот чёрт!.. Дэвис чуть не захлебнулся озарением!       Конечно!..       Нужно срочно написать Поттеру! Возможно, следствие пойдёт быстрее, если тот ещё разок прочешет Косой переулок и найдёт эту адову бабку?       Эпитет, как нельзя кстати! Ведь дьявол всегда кроется под самыми невинными обличиями. Социопаты***** всегда кажутся самыми милыми людьми.       И это даже не теория. Это правда!       Том Риддл также был милым, прилежным отличником, которого наперебой хвалили преподаватели в Хогвартсе. Был подчёркнуто вежливым и обходительным даже со своими потенциальными жертвами... Пока не стал Лордом Волдемортом.       Остановив пальцы на одном из пергаментных листов, стопкой лежавших на прикроватной тумбе Гермионы, Роджер застыл.       За своими размышлениями он не заметил, как розы, которые будто вечность назад принёс Гарри, вяли на глазах.       С одной стороны – удивительного в этом не было решительно ничего, а с другой...       Дэвис ведь точно помнил, что цветы имели первозданный вид перед тем, как сознание Гермионы впустило его в очередное воспоминание!       С того момента прошло всего несколько часов, но некоторые из цветков стремительно чернели, будто кто-то невидимый выборочно применял чары тления.       Обугленные лепестки, опадая на крышку тумбы, вмиг рассыпались в пепел... И исчезали через мгновение.       В голове вертелось такое же смутное, как и дрянное предположение. Однако объяснить, отчего происходящее настолько тронуло, Роджер не сумел бы. Как не смог бы внятно сформулировать ни одно из своих предположений.       А вот кретинский ступор, в котором он обнаружил себя спустя секунду, – разозлил!       Найти убийцу Парвати – дело принципа. И тратить драгоценное время в такой ответственный момент – форменный идиотизм! Опасно граничащий с настоящим преступлением.       «Добрый вечер, мистер Поттер!» — наскоро нацарапал Дэвис. «Мы выяснили точную формулу проклятия, поразившего Гермиону. Лаборантам дано распоряжение до завтрашнего утра найти контр-заклятие или зелье, способное снять симптомы,» – он постучал ластиком на тупом конце простого карандаша по пергаменту, обдумывая, каким образом отразить свои подозрения, касательно преступника.       «Последнее воспоминание Гермионы до потери памяти гласит, что проклятие создано её мужем, Драко Малфоем. Однако, по всем признакам, злоумышленником было применено Оборотное зелье. И моё личное подозрение падает на последних, видевших её в сознании людей – Перси Уизли и неизвестную пожилую женщину. Вы можете подойти в больницу для разъяснения, я предоставлю воспоминание, чтобы вы смогли воочию убедиться в правдивости моих слов.       До встречи.       Старший целитель Роджер Дэвис».       Быстро пробежав взглядом по неровным строчкам записки, Роджер печально усмехнулся, резонно рассудив, что Поттер, конечно же, сочтёт его съехавшим с катушек придурком. Дэвис и сам подумал бы о том же, прочти он подобный сумбур...       В его почти десятилетней практике встречались случаи, когда люди, сходя с ума от скорби, приводили самые нелогичные аргументы в пользу своих безумных выводов.       И да, это нормально. Обычные стадии принятия горя – отрицание и агрессия.       Однако, Роджер твёрдо держал себя в руках, четко разделяя личные и рабочие моменты. И сегодня, когда он обладал воспоминанием ключевого свидетеля, Дэвис был уверен – несмотря ни на что, Гарри Поттер выслушает его. Или хотя бы подошьёт к делу эти сведения!       И посему – сунув в карман сложенный вдвое пергамент, торопливо прошагал к выходу из палаты, чтобы как можно скорее отправить письмо.       Но, едва коснувшись ладонью дверной ручки, услышал...       Пронзительный визг сигнала опасности.       Как по щелчку пальцев выбивший все соображения, касающиеся следствия.        – Господи! – на автомате выпалил Дэвис, ринувшись к койке.       Он быстро проверил трубки, по которым в кровь Гермионы поступали зелья жизнеобеспечения, на предмет воздуха, который могли запустить внутрь нерадивые медсестры...       Однако опустив взгляд вниз, понял – дело не в безответственности персонала.       Бледное, как мел, лицо Гермионы разгладилось, приняв совершенно умиротворённое выражение, а зрачки, метавшиеся под восковыми веками ещё час назад... Остановились.       Дыхания не было.       Зато пульс имелся. Едва-едва ощутимый, и Роджер принялся считать удары сердца.       Раз, два... Три?       Дьявол!       Пульс исчез, после натужного удара сердца. Последнего...       Автоматически, как предписывал закон, Дэвис взмахнул палочкой над неподвижной грудью Гермионы, послав электрический импульс, долженствующий вновь заставить сокращаться замершую мышцу.       Разряд. И ещё раз.       Ещё...       Тщетно.       «Мы колдомедики. Мы не всесильны, Роджер,» – тяжело ухнули изнутри головы давным-давно отзвучавшие слова сэра Парацельса*******.       Тогда, в самом начале своей карьеры, Дэвис практиковался в реанимационном отделении.       И кровавый запах смерти преследовал его по пятам. Везде он видел глаза ушедших. И их темные силуэты, скользящие по безликим коридорам больницы.       Тогда, как и сейчас, Роджер не способен был принять жестокую истину: спасти всех не удастся.       Сэр Парацельс тысячу раз прав! Был и остаётся.       Отмахнувшись от упаднических воспоминаний, Дэвис аккуратно проверил деятельность мозга Гермионы. Сердце завести можно, а вот если мертво сознание, то мёртв и человек...       Вновь ткнувшись в сплошную стену, не пускавшую в голову подопечной, Роджер попытался проникнуть ещё раз.       И ещё... Мерлин! Тишина. И зияющая тьма.       Неужели всё бесполезно?       Нет. Чёрт возьми! Не всё ещё потеряно!       – Ты... Ты должна!.. – отбросив палочку в сторону, рыкнул Дэвис, приступив к непрямому массажу сердца. – Должна вернуться, Гермиона! Тебя ждут...       Господи. Ничего не действовало!       Отшатнувшись на шаг, Роджер прошептал:        – Ты должна жить...       Боже. Он даже не знал, зачем...       С какой целью говорил это? Сколько не повторяй «халва» – во рту слаще не станет, так?       Потому что ни одна методика... Неважно, будь она изобретена магглами или волшебниками. Не способна вернуть к жизни того, кто уже мёртв.       И эти. Долбаные слова!.. Всего лишь совокупность звуков. Фонетическая нагрузка, никак не отображающая реальность...       Что. Дьявол!.. Он скажет Малфою?       Ни в одной из самых мудрых книг не написано...       Как. Чёрт возьми! Смотреть в глаза человеку, всего пару дней назад с такой искренней надеждой просившему спасти единственную женщину, ради которой тот просыпался по утрам?       Ответов нет. Да и, наверняка, никогда не было.       Плевать! В конечном итоге, скажет, что сделал всё, что мог.       Просто. Озвучит правду.       Никому не нужную и ужасную. Даже самому Дэвису, слабо представлявшему, каким образом оправдается перед собой.       Как успокаивать себя, прячась от укоризненного взгляда карих глаз и застывшего в них вопроса, который будет терзать его ещё очень долго...       За что?       Почему ты, старший целитель Роджер Дэвис, так легко отдал меня в лапы смерти?       Раздался грохот от распахнувшейся двери, и через порог одна за другой торопливо шагнули сонные медсестры.       Как вовремя! Удостоив их только сухим кивком, Роджер проследил за стрелками часов на своём запястье.        – Пациент. Гермиона Джин... – он тяжело вздохнул. – Малфой.       Слова застревали, в горле. Примерзали к нёбу.       Лишая возможности. Произнести фразу. Банальную настолько же, насколько и невыносимую.       Скулы сводило от пламени вины, сжигавшей изнутри.       А перед глазами замелькали короткие воспоминания об их с Гермионой общении. Недолгом, но напоминавшем скорее дружеские беседы, нежели серьёзные диалоги между целителем и пациентом.       Это страшно. Для человека его, Дэвиса, профессии. Страшно и прискорбно.       Но он и впрямь привязался к ней! Впечатлился её историей.       Её судьба изначально казалась вполне интересной, не в пример другим пациентам. А теперь, после гибели Парвати, Роджер видел в возвращении Гермионы собственное искупление.       Да это эгоизм. Но он всего лишь человек! Живой. Со своими мотивами, порой имеющими вполне меркантильную подоплёку.       Выходит... Прощения от Судьбы ему не заслужить.       Теперь никогда.        – Гермиона Джин Малфой, – хрипло повторил Дэвис. – Время смерти 21:45, – он покосился на застывших у порога и синхронно вытаращившихся в его сторону медсестёр. – Настройте соответствующую температуру в палате... И можете отменить зелья, – полушепотом распорядился Роджер, через силу поведя плечом. – Теперь они ни к чему.       _______       *Полная развёртка памяти – значит процесс, при котором специально обученные маги «выворачивают» память свидетеля со дня его появления на свет. После этого мероприятия, человек, как правило, ещё очень долго восстанавливается, либо не выздоравливает вовсе. Автор позаимствовала этот термин из серии романов Сергея Лукьяненко «Дозоры», чтобы нагнать побольше жути😁.       **Прагматик — последователь, сторонник прагматизма, как философской системы. В бытовом смысле прагматик — это человек, который выстраивает свою систему поступков и взглядов на жизнь в аспекте получения практически полезных результатов.       ***Джек-потрошитель – серийный маньяк, орудовавший в Лондоне во второй половине XIX века. Джек остался в истории криминалистики, как человек, дерзко водивший за нос полицию (он присылал в Скотланд-Ярд записочки то с описанием очередного убийства, то с повинным речами, чем доводил копов до белого каления), однако личность Джека не раскрыта до сих пор. Сегодня психологи, составляя портрет этого, и многих других серийных убийц, сходятся во мнении, что подобные преступники подсознательно испытывают чувство вины и, фактически, нарочно оставляют на месте злодеяния незначительные улики, прямо указывающие на их личность.       Герман, к слову, так же засветился уже десяток раз. Однако совсем не переживет по этому поводу, очевидно, прекрасно зная, что архаичная структура Аврората, полная бюрократии и прочих занудных заморочек, не позволит следствию подключить того же целителя Дэвиса, в качестве специалиста, способного точно составить психологический портрет убийцы. (Напомню, то, что Гарри позволил принять участие в расследовании Малфоя и Забини: в первом случае – банальное сострадание; во втором же – технически, должностное преступление. Прим. Автора.).       ****Здесь имеется в виду негласный «кодекс чести», принятый в волшебном сообществе. И одним из правил приличия считается – поинтересоваться согласием человека, личину которого придаст снадобье. А использовать Оборотное, как делал это Герман – априори дурной тон. Мягко говоря. Фактически, этот поступок сравним, разве что, с мошенничеством в маггловском понимании.       *****Возможно, по распоряжению Гарри Поттера, целитель Дэвис на всякий случай проверял намерения всех, кто приходил навестить Гермиону.       А может быть, за годы работы в отделении, Роджер попросту заимел эдакую милую привычку. Хотя, он и так неплохо разбирался в людях, будучи профессионалом не только в колдопсихиатрии, но и в классической психологии. Автору более импонирует второй вариант, но решать вам.       ******Социопатия – это расстройство поведения, при котором личность (социопат) нарушает/игнорирует права людей, отказывается соответствовать нормам общества. Если говорить кратко, то социопат – это человек, генетически лишенный совести. Яркими представителями с этим расстройством являются Лорд Волдеморт и Беллатриса Лестрейндж (спорно, но очень похоже) – из мира ГП; а из наших реалий: самый известный маньяк СССР – Андрей Чикатило, и самый кровожадный маньяк США – Тэд Банди.       *******Сэр Парацельс – главный целитель больницы имени святого Мунго по версии автора этой работы.

***

      За окном стемнело. Слишком резко, будто по мановению волшебной палочки, солнце погасло.       А дождь, ещё пару минут назад моросивший только слегка, усилился, дребезжа теперь крупными каплями по стёклам.       Полыхнула вспышка молнии, лишь на долю секунды осветив просторную гостиную особняка Блэков. И одновременно с грозным раскатом грома, напольные часы пробили десять раз.       Страх перед грозой никогда не беспокоил Пэнси. Даже в детстве она была крайне рациональной девочкой.       Что, ради всех богов, может случиться с ней за древними стенами дома?       Однако сейчас, настроившаяся было по обыкновению посмотреть вечерний выпуск маггловских новостей, Пэнси нервно вздрогнула и оторвалась от экрана телевизора, остановив взгляд на старинном циферблате.       Всего на секунду. Но и этого стало вполне достаточно, чтобы всерьёз разволноваться! Не в первый раз за этот вечер.       Десять... Гарри задерживался уже на три часа!       Справедливости ради, в этом не было чего-то из рук вон выходящего. Специфика службы в Аврорате, независимо от звания, подразумевает нестандартный график. Однако, вплоть до сегодняшнего дня, Поттер всегда предупреждал, если не успевал добраться до дома в начале восьмого...       Сегодня же, ни Патронуса, ни даже маленькой записки – ничего!       Сердце колотилось так, что, казалось – ещё миг – и рёбра разобьются вдребезги. А в глазах отчаянно щипало!       Мерлин... Должно быть, всё совсем не так, как она, Пэнси, себе напридумывала!       Мужественно сдержав слёзы, она всхлипнула, едва не уронив глубокую тарелку с чипсами, покоившуюся на её животе.       А что, если с Гарри и впрямь беда?       Вдруг он погиб при исполнении очередного служебного задания?..       Казалось, даже кровь в жилах остановилась! Пэнси никогда не смогла бы объяснить почему, но подсознательно она до безумия боялась, придя на работу в Мунго, однажды обнаружить в морге труп собственного мужа... Под безликим номером, выбитом на картонной табличке.       Гарри слишком легко относился к своей должности, всерьёз считая, будто Аврорат «уже не тот». Уверял, что теперь, получив звание старшего аврора, он скорее обыкновенный офисный сотрудник, нежели оперативник... Да и опасностей за время службы пережил гораздо меньше, чем за годы обучения в Хогвартсе.       И эти объяснения всегда казались вполне логичными. Обыденными и рациональными.       В конечном итоге, кто-то же должен выполнять обязанности блюстителей порядка, невзирая на гипотетические опасности, так?       Однако сегодня утром, когда оба собирались на работу, Пэнс чувствовала на себе неотрывный взгляд мужа.       Поттер смотрел так, будто... Прощался. Словно никогда больше не сможет наглядеться.       Почему?.. Ради всего святого! Почему до неё дошло только сейчас?       Почему не спросила? Не успокоила, не обняла?       Господи!.. Да потому что привыкла жить в мнимой уверенности – всё будет хорошо. Ровно и размеренно.       Начиталась сопливых дамских романов с окончанием в стиле «долго и счастливо...», и надеялась, что после венчания в её истории поставлена такая же жирная точка.       Хэппи-энд! И занавес.       Как же!..       Жизнь с мужем аврором тождественна даже не запятой. А вопросительному знаку. Перед тремя восклицательными.       Жизнь – постоянное удивление, смешанное с ужасом... В разных пропорциях. Которые зависят только от конкретной ситуации.       Идиотка. Боже, просто остановись!       И, повиновшись воплю собственного сознания, Пэнси зажмурилась, моля всех богов, дабы эти мрачные рассуждения, невыносимо больно грызшие и без того оголённые нервы, оказались в итоге всего лишь плодом разыгравшегося воображения. Обыкновенным беременным бредом. Или...       Да, неважно. Хотелось, чтобы это жуткое чувство сидения на пороховой бочке, готовой рвануть в любой момент... Испарилось.       Просто. Как по щелчку пальцев.       Ох, Мерлин! Как же можно успокоиться, когда твоя маленькая семья может рухнуть в любую секунду?       Взорваться, как чёртова бочка. Если Гарри погибнет по воле какого-то ублюдка.       Нет. Нет!       Так не пойдёт!       Пэнси верила: нечто свыше не допустит такого кошмара.       Ведь Поттер и без того хлебнул несправедливости от судьбы.       Рвано вдохнув, она утерла махровым рукавом халата брызнувшие из глаз слёзы.       Паника бесполезна. А вот мысли материальны.       В особенности – дурные.       И она буквально насильно убедила себя в том, что утренний взгляд Поттера – вполне нормален для любящего мужа, а то, что он задержался и не предупредил...       Всего лишь глупость.       Забыл. Да, это традиционный идиотизм. Вполне в стиле Гарри.       Обыкновенная безответственность.       И неважно, какая из бессчётного количество вариантов несуразиц произошла!       Не предупредил – значит были причины.       Возможно, Поттер прямо сейчас вяжет того самого преступника, который напал на Гермиону и убил Лаванду с Парвати! А может, получает нагоняй от Гавейна Робартса за какой-то прокол в этом же деле.       И в первом, и во втором случае – явно не до послания записочек жене.       Да и в десятке фактически бессмысленных сюжетов маггловских новостей, не упоминалось о каких-то странных происшествиях.       Вечер оказался, на удивление, тихим. В Британии, как и в столице не стряслось ничего, кроме, разве что, пары автомобильных аварий в районе моста Тысячелетия.       А когда диктор сладеньким тоном повёл рассказ о принце Уильяме Уэльском, благополучно поступившем в Сэнт-Эндрюсский университет, Пэнси успокоилась окончательно.       Обычно показ подобных сюжетов значит лишь, что телевизионщикам попросту нечем больше забить эфир. А следовательно – нет причин для беспокойства.       Она – единственный близкий родственник Гарри. И, случись неладное, ей сообщили бы в первую очередь, так?       Пэнси упрямо повторила это про себя, как мантру.       Раза три. Не меньше.       Но вредный внутренний голос насмешливо парировал: «Конечно. Если только Гарри не отправился в неизвестном направлении в гордом одиночестве».       Что, если честно, вполне в его репертуаре...       Нажав на кнопку пульта, Пэнси просидела в относительной тишине ещё пару мгновений, всей душой жалея, что нельзя таким же образом выключить жуткое предчувствие.       Почти неосознанное. Но от этого не менее больно коловшее в груди.       Господи... Где же его носит?       А вдруг, Гарри нуждается в помощи, пока она, здесь... Поедает уже третью пачку чипсов и смотрит маггловский ящик?       Почти краем сознания, Пэнси уловила приглушённый завыванием ветра хлопок трансгрессии. А когда из прихожей раздался тройной стук во входную дверь...       Она нервно закусила губу, стараясь дышать как можно тише.       Если задуматься, то весь «антураж» этого вечера напоминал начало какого-то фильма ужасов. Из разряда самых низкобюджетных.       И впору было бы посмеяться над собой!..       Однако, за последние годы, никто не заявлялся сюда через дверь!       А если вспомнить, сколько гипотетических врагов может быть у старшего аврора, и Гарри Поттера – в частности, то... Становилось ещё страшнее.       Чёрт!       В дверь снова постучали. Настойчивее.       Вспышка молнии...       И Пэнси на автомате втянула голову в плечи, сквозь липкий ужас, рассудив: возможно, незваный гость не злоумышленник, решивший расквитаться с Гарри путём вероломного убийства его жены и нерождённого ещё ребёнка... А коллега или любой другой человек, обладающий сведениями о том, почему Поттера до сих пор нет дома.       Собравшись с мыслями, Пэнси торопливо пошагала открывать, вновь и вновь убеждая себя, что, в конце концов, далеко не все волшебники привыкли пользоваться каминной сетью... А чёртова паранойя – всего лишь последствие жизни в браке с человеком, исповедовавшим доктрину покойного Грозного Глаза Грюма.       Вечная. Чёрт её раздери! Бдительность.       И когда последние образы страшных маньяков скрывавших лица за масками хоккейных вратарей и леденящий кровь оглушающий звук работающей бензопилы, наконец, покинули сознание, Пэнси остановилась в шаге от порога, прислушавшись.       Дождь, переросший теперь в ливень, хлестал, барабаня по брусчатке невзрачной площади Гриммо, а неизвестный гость нетерпеливо переминался с ноги на ногу, судя по скрипу подошв мокрых ботинок.       Господи! Да кто же в здравом уме способен пренебречь Водоотталкивающими чарами в такую-то погодку?       Неужто, в гости и впрямь заглянул маггл или сквиб?        – Пэнс! – внезапно обратились из-за двери.       И она вздрогнула, почувствовав, будто сердце подпрыгнуло к горлу!        – Открой. Блин... Ради всех святых! Ты же знаешь, я так или иначе доберусь до окна кухни. Возможно, даже вплавь... Влезу в дом так. Но буду гораздо более злым, нежели...       Тихим вздохом проводив напряжение момента, Пэнс шепнула заклятие – и, через долю секунды, личинка замка щёлкнула.       Дёрнув на себя дверную ручку, она с облегчением улыбнулась, но мрачный взгляд синих глаз друга заставил вновь занервничать.       Вымокший до нитки Блейз лишь кивнул, вместо приветствия и, даже не спросив разрешения, шагнул через порог.        – Поттер дома? – хмуро осведомился он, всё ещё дрожа от холода и озираясь по сторонам.       Вопрос, как ведро ледяной воды. Разом обрушившейся на голову.       Если б Пэнси только знала, где... Носит её мужа!       Едва сдерживая слёзы, она покачала головой и, буквально почувствовав на себе ошалелый взгляд Забини, тихо спросила:        – Почему ты не воспользовался камином?        – Прости?.. – ошарашенно моргнув, выпалил Блейз. – Почему не камином?.. – язвительно фыркнул он, встряхнув мокрыми волосами. – Спроси у своего очкастого гоблина! Какого наргла он заблокировал камин, не удосужившись никого предупредить.        – Я же просила не называть Гарри гоблином! – пихнув Забини в плечо, возмутилась Пэнси, но тот только иронично приподнял бровь. – То, что вы с Малфоем вымахали, чуть не с Хагрида ростом, ещё не значит... – она замялась, осознав, что сейчас не самое лучшее время, чтобы в который раз отчитывать друга. – Ладно... Проехали. Так что стряслось?        – А что стряслось? – невинно улыбнулся Блейз.       Упрямый взгляд Пэнси способен был прожечь его лицо насквозь. Забини почти чувствовал запах палёной кожи... Своей.       Кажется, излюбленная им тактика «ответов вопросом на вопрос» в этот раз не совсем действенна.       Хоть и весьма забавна. Была бы в любых других обстоятельствах.       Сейчас не до смеха. Чёрт!       Если честно, Забини и сам чувствовал себя так, будто его заставили сожрать пучок полыни!       Горько. И беспомощно.       Пусть Пэнс всегда была для него лучшей подругой.       Но. Дьявол! Остаться один на один с чужой беременной женой... Так себе перспективка.       Особенно, если учесть, что сраный муженёк этой самой подруги взял, да и испарился в неизвестном направлении... Блин!       Блэйз отчаянно улыбался. Изображая последнего кретина.       Просто оттого, что так же отчаянно не мог сообразить, какую из версий загадочного исчезновения Поттера изложить. Не вызвав херову тучу последствий.        – Да ничего не стряслось! – выпалил он, только через миг поняв, насколько панически это прозвучало. – Просто мы договаривались встретиться здесь в девять. Но они. Лукотрус раздери!.. Как видишь, кроме меня и тебя, здесь никого нет.       Скорость, с которой решительно все краски слетели с лица Пэнс заставила заткнуться.       Так резво, как, наверное никогда в жизни!       И прописать себе миллион мысленных пинков! За полное отсутствие костей в собственном языке.        – Кто «они»? – опасно покачнувшись, еле слышно пролепетала Пэнси.       Забини моментально подхватил её за плечи.       Что-что, а обмороки в его планы не входили точно!       И он притворился, будто не слышал уточнений подруги, настойчиво потянув её в гостиную.        – Блейз! – взвизгнула Пэнси, всеми силами упираясь. – Я задала вопрос!       Забини мысленно закатил глаза. Ради Мерлина и Морганы, почему три жалкие буквы вызвали такой живой интерес?       Вопрос, скорее, риторический.       Однако это чёртово местоимение может вызвать все, что угодно, начиная с небольшой истерики, прекратить которую станет весьма сложным предприятием, и заканчивая необратимыми последствиями. За которые Поттер испепелит его, Блейза, на месте.        – Ну... – глубокомысленно протянул он. – Да кто бы ни были эти они. Чихать на них, а Пэнс? – Забини заговорщицки подмигнул, вновь «ненавязчиво» таща подругу в гостиную. – Давай лучше посмотрим какой-нибудь фильм на вашем хвалёном... Э-э-э... Как там его?.. А, дископроигрывателе!        – DVD-плеере... – явно машинально поправила Пэнси.       Но взгляд её глаз прожигал висок. Будто этим взглядом, она пыталась проникнуть под самую кожу. Прямо в мозг.       Наверняка, Пэнси уже всё поняла. В общих чертах.       Но Блейз, не имея ни малейшего желания быть тем, кто расскажет ей всю правду, улыбнулся ещё шире.       И, кажется, немного перестарался.       Слишком уж много фальшивой непосредственности вложил он в изыски собственной мимики...       Потому что, через миг, Пэнси угрожающе прошипела:        – Забини! – её пальцы больно сжались на сгибе его локтя. – Кто «они»? И почему ты выглядишь, как мокрый петух, в панике бежавший из курятника?!       Блейз не видел себя со стороны. И слава Мерлину, если задуматься.       Но подозревал, что Пэнс очень смягчила определение его внешнего вида, поскольку сам Забини чувствовал себя загнанной в угол мышью.       Возможно, кому-то и казалось, будто Пэнс не обременена высоким уровнем интеллекта, однако это впечатление очень ошибочно.       Она не Поттер, которому изредка всё-таки можно запудрить мозги, и перевести разговор в нужное русло. Пэнси же всегда обладала самым аналитическим складом ума. Перехитрить её почти нереально.       Похоже, именно благодаря этому они с Грейнджер и спелись.        – Ну, не то, чтобы прям из курятника... – стараясь смотреть куда угодно, только не на подругу, невинно пожал плечами Забини.       Взгляд зацепила плотная шторка, за которой дремал портрет двоюродной бабули Малфоя.       И Блейз всерьёз задумался о том, чтобы разбудить «милейшую» Вальбургу Блэк – своими адскими воплями, она-то уж точно разрядит обстановку!        – Так может попросим Добби сварганить пиццу? – сделал Забини ещё одну попытку, отогнав свои безумные идеи о подключении к делу бабули-Блэк.       Однако взгляд Пэнс всё так же сверлил переносицу.        – Ладно, – беспомощно вздохнул Блейз. – Хорошо. Я расскажу. Только пообещай, что не станешь реветь, когда услышишь правду.       Она утомлённо закатила глаза, почти как бравый муженёк всего несколько часов назад, и кивнула.        – «Они» – это Поттер с Малфоем... – пробормотал Забини, изо всех сил пытаясь не зажмуриться от горечи, так же, как и пару минут назад отравлявшей все внутри. – И в последний раз, когда я видел их, они собирались на обыск дома Парвати Патил. Её нашли мёртвой в ночь с четвертого на пятое, помнишь? – Пэнс, вновь отчаянно бледнея, кивнула. – Поттер обещал отправить мне Патронуса, как только закончит обыск, но... – Блейз неопределённо развел руками вместо продолжения.       Святые угодники! Ну, не рассказывать же ей весь квест, полный загадок и ругательств, который он провёл за час?       Ведь Пэнси... Чёрт! На таком сроке, что может потерять ребёнка.       И если, не приведи Мерлин, такое случится, то Поттер и впрямь убьёт его, Забини, голыми руками!       Если, конечно, этот засранец жив.       У Блейза имелись весьма резонные сомнения на этот счёт...       Потому что не дождавшись Патронуса в девять, Забини вломился к Малфою, рассудив, что детективные лоботрясы попросту решили его обмануть. Однако перепуганная расспросами Нарцисса сообщила, что не видела сына с десяти утра, а Поттер – и подавно – не появлялся в поместье.       Неуклюже успокоив миссис Малфой, Блейз ринулся в Министерство, логически предположив, что поставить на уши Аврорат – самое верное решение.       Он включил весь свой артистизм перед этими ищейками с ледяными душами!       Но... Чёрт возьми!       Очевидно, пропажа сотрудника высокого ранга (не говоря уж о том, что этот сотрудник – Гарри Поттер и Герой волшебного мира по совместительству) в Аврорате бедой не считается!       Сраные блюстители правопорядка, ссылаясь на то, что никаких тревожных сообщений от Поттера не поступало, отправили Забини восвояси. Все они, как один, только делали серьёзные лица и говорили, что разберутся.       Ага. Как же!       А то Блейз не знает, как «работает» долбанный Аврорат!       Слишком уж часто он сталкивался с абсолютной нерасторопностью в раскрытии дел, которые, в конце концов раскрывали вообще журналисты. Например, расследование связи с коррупцией в Высшем Аппарате Министерства так и остаётся номинально незаконченным. А ведь Парвати четко расписала в своей статье всех виновных.       Магический мир изменился настолько кардинально, что иногда даже страшно! В обычном обиходе волшебников появилось бессчётное количество разных маггловских штук, у некоторых даже есть те-ле-фо-ны.       И только чёртов Аврорат погряз в тысячелетней бюрократии!       По-другому объяснить, почему на его вполне мирное предложение устроить штурм дома Патил эти сволочи издевательски поржали, сообщив, что проникновение в жилище может осуществиться только посредством особого на то разрешения... Забини не мог.       Хоть режь. Блин! Как можно быть настолько циничными?        – Поэтому я здесь, – пожав плечами, угрюмо подытожил Блейз. – Решил подождать их.       Вопреки обещанию... По бледным щекам Пэнс покатились слёзы.       – Они... – она нервно всхлипнула. – Пропали, да?       Наверняка, произнести это стоило ей титанических усилий...       Если даже Блейз не решался. Сказать. Ни вслух, ни про себя.       Это не страх. И не трусость.       Просто... Произнести вслух – значит смириться.       Признать. Что лучший друг на пару с Поттером испарились с лица Земли.       И где теперь их искать... Неизвестно.        – Нет-нет. Что ты? – с фальшивой небрежностью махнув рукой, воскликнул Блейз. – Уверен, они просто... Забухали с Падмой! Точно!.. У них там вечер встречи одноклассников в самом разгаре... А ты тут плачешь! – он успокаивающе погладил подругу по плечам. – Ну, ты же в курсе, что твой благоверный испытывает некоторую слабость к коньяку...        – Не настолько... – шепнула она. – Он предупредил бы меня!        – Не парься, Пэнс! – печально усмехнулся Забини. – Припрутся, и мы вдвоём пропишем им по первое число!       По спине под рубашкой поползли предательские мурашки. Более нагло Блейз не врал ещё никогда.       Что, памятуя его специальность – удивительно.       Интуиция или что-то ещё более сверхьестественное долбило его несчастную голову, но...       Отчего-то Забини почти знал – Малфой с Поттером не вернутся.       И хотелось бы ошибаться, но, чёрт побери, он был почти уверен: Падма провернула с ними что-то очень дрянное... Как, впрочем, Блейз и предполагал изначально.       Возможно, отравила. Так же, как отравила Парвати – просто увеличила дозу яда – и привет...       Двум могилам. И трём сиротам.       Ведь каким образом теперь вытащить Малфоя с Поттером из эдакой западни, Забини понятия не имел. Конечно, будь он сколько-нибудь похож на Поттера, то без лишних размышлений ринулся бы спасать оболдуев.       Однако, лезть в логово зла в одиночку – заведомое самоубийство.       Настолько же очевидное, насколько и бессмысленное.       Нельзя переться туда. Тем более вместе с Пэнс – ведь она ещё более паршивый боец, чем он, Забини.       Грейнджер бы сюда... Нашла тоже время умирать!       Кто-кто, а она точно вывернула бы наизнанку всех, кто причастен к пропаже её разлюбезного муженька и драгоценного шрамоголового дружка!       Грейнджер...       Г.А.В.Н.Э.?..       Мерлин!       И как же он, Блейз, не догадался сразу?       Решение почти всех проблем пришло также неожиданно, как и немного экстравагантно. И, искоса глянув в заплаканные глаза подруги, Забини выпалил:        – Добби! – одновременно с ней.       Неожиданно, однако очевидно – они с Пэнс думают в одном ключе. По-другому не объяснить!        – Ты тоже вспомнила о Грейнджер? – усмехнулся Блейз, заговорщицки подмигнув.        – Я о ней никогда не забывала, – нервно кусая губы, откликнулась Пэнси.       Незамедлительно, посреди узкой прихожей раздался хлопок трансгрессии.        – Здорово, приятель! – восторженно воскликнул Блейз, потрепав эльфа за худенькое плечо. – Как дела?       Добби ошарашенно вылупился, будто Забини только что признался в тайной любви, мучившей его долгие годы.        – Д-добрый вечер, мастер Блейз... – пропищал эльф, все ещё с недоумением глядя вверх. – Всё хорошо. Мои хозяева – самые добрые волшебники, пример для многих. Они мои лучшие друзья, а Гарри Поттер...       Пэнси горестно всхлипнула в плечо Забини.        – Хозяйке нужен целитель? – встрепенулся домовик, прошлёпав вперёд. – Я перенесу вас прямо в больницу!..        – Нет-нет, Добби. Спасибо за заботу, – пробормотала Пэнси, а потом, присев перед ним на корточки, воззрилась в глаза эльфа и обречённо прошептала: – Гарри пропал. Блейз говорит, что они с Драко отправились в дом мисс Патил...        – Мастер Драко... И Гарри Поттер? – нахмурившись, тихо повторил Добби. – Вы знаете адрес дома? – он перевёл взгляд своих глазищ на Забини, и тот кивнул, на память сообщив местонахождение дома.        – Ты сможешь найти их? – отчаянно протянула Пэнси.        – Если они до сих пор там, то... – пролепетал эльф, но столкнувшись с грозным взглядом Блейза, отрезал: – Конечно. Найду, хозяйка Пэнси, – он глубоко поклонился и, через секунду, испарился.       А Пэнси, вновь утирая слёзы, покосилась в его, Забини, сторону, и сбивчиво произнесла:        – Блейз... Пожалуйста, скажи... Скажи, что всё будет хорошо.       Он опешил. На миг.       Мерлин. Да, эта фраза обычно настраивала на позитивный исход дела.       Но сегодня... Сейчас Забини и сам не верил в это самое «хорошо».       Интуиция выла – возможно, всё ещё паршивей, чем он предполагал.        – Отлично, – натянуто улыбнулся Блейз. – Всё будет просто замечательно.       Мы все помрем в один день.       Кто-то от яда, а кое-кто от страха.       Восторг. Блин...        – Давай всё-таки посмотрим фильм, пока ждём. Не всё же нам плакать, а? – задорно подмигнул он, вновь потянув Пэнс в гостиную.       И в этот раз она не сопротивлялась.