Remember me (Вспомни меня)

      Гермиона помнила.       Впервые за последнее время могла сказать, что помнила. До мурашек отчётливо.       Будто всё это было наяву!       Помнила, как задыхалась, торопясь вслед за Драко, благодарно оглаживая взглядом широкий разворот его плеч, и накрепко, буквально отчаянно вцепившись обеими руками в его запястье.       Вперёд. Не оборачиваясь. Прямо на свет. Из душного жара небытия.       Прочь из преисподней!       Вперёд. Туда, куда звало бешено колотившееся в груди сердце. Навстречу жизни.       Иногда казалось, будто пятно света в конце каменного поросшего мхом тоннеля отдалялось с каждым новым шагом. И в голове то и дело всплывала мысль, объединявшая в одно все муки Ада...       А что, если всё это... Всё, что прошли они, Гермиона с Драко, – зря?       Что, если Рон бесстыже солгал, отпустив их из преисподней? Или попросту злобно пошутил? И, сотню раз пройдя по заколдованному кругу, в конце концов они вновь вернутся в Тайную комнату...       Да. При жизни Рон не был замечен в таком оглушительном вероломстве. Однако Рон Уизли, которого знала Гермиона и тот Рон из преисподней – две совершенно разных личности.       И этот аргумент... Совсем не утешал!       Но. Слава Мерлину и Моргане, надежда так и не успела сгореть дотла.       Крохотный её луч всё ещё теплился в груди. Как тусклый луч холодного солнца, безлико висящего в зимнем небе.       Всё чуть не рухнуло в один дьявольский миг!..       Когда кто-то вдруг позвал её, Гермиону, по имени. Тихо и глухо, словно из глубокого колодца, а она, повиновавшись безусловному рефлексу, едва не оглянулась через плечо...       И, вероятнее всего, столкнулась бы взглядом с собственной гибелью. Из-за своей чёртовой глупости... В очередной раз.       Но Драко вновь вырвал её, Гермиону, из когтистых лап Смерти. Всего-навсего встряхнув за запястье.       Слава всем святым... В отличие от Гермионы, он вполне серьёзно воспринял завёрнутое в ироничную обёртку условие Рона – не оборачивайтесь.       Впервые стоило поблагодарить Бога за то, что он создал Драко Малфоя именно таким: нервным, подверженным паранойе и воспринимающим всерьёз решительно всё, что слышал. Определённо, сегодня эти «милые прибабахи» играли как никогда на руку. Обоим.       Он рисковал. Ради неё.       Да, не впервые. Но в первый раз – жизнью.       И, если честно, Гермиона даже ожидать не могла, что Драко не испугается, как перепугалась она. Там, прямо перед Адскими вратами.       Что он смело взглянет в глаза Смерти, в буквальном смысле насмехаясь над нею... И что для него весь этот спектакль, устроенный Роном – лишь нелепый фарс, недостойный аристократа в тысячном поколении.       Ну, по крайней мере, их «доброжелательная беседа» наводила именно на такие мысли.       Наверняка, Драко попросту сумел увидеть ситуацию, такой, какой она была, а может, и вовсе – воспринял, как увлекательную прогулку.       На тот свет.       Бред, конечно, но... Оттого, очевидно, всё и выгорело!       Вряд ли муж когда-либо внимал Гарри, однако в одном тот прав: иногда не стоит забивать голову лишними размышлениями и разработкой подробного плана действий.       Иногда нужно просто рискнуть!       А может, Драко усвоил один из многих уроков профессора Дамблдора?       Ведь, в сущности, проклятие неизвестного мага ещё не конец. Даже смерть не так уж и страшна. Если рассуждать с холодностью Великих.       Страшно, когда в сердце нет любви. Самой сильной магии, способной на многое.       На всё!        – Гермиона?..       Водоворот рассуждений взорвался мутными брызгами.       И растаял. Без следа.        – Гермиона...       Она растерянно моргнула, и лишь через долю секунды поняла, как глупо выглядела со стороны. Потому что целитель Дэвис, вероятно, уже долго оценивающе разглядывал её лицо. И опасно нахмурился через миг.       Так, будто краем глаза заметил в недрах её прически гнездо диких мантикор или... Нюхлера? Благополучно стащившего не стоящую и сикля золотистую побрякушку из палаты Гилдероя Локхарта.       Господи! Что за дурь?!       Соберись, Грейнджер!       Гермиона собралась.       И всего за секунду успела мысленно перебрать тысячу и одну версию причин изысков не слишком богатой мимики целителя. Пока не поняла, что...       Дьявол!       Наверняка, Роджер только что прочёл просто душераздирающую в своём занудстве лекцию о том, что ей, Гермионе, теперь следует делать, а чего не стоит.       И, пожалуй, прекрасно понял, что Гермиона взяла, да и пропустила всё мимо ушей.       А значит, целитель уже пришёл к единственно правильному выводу: решение о выписке из больницы поспешно. Да и принято было исключительно из-за переполоха, вызванного «чудесным воскрешением».       Ну... Во всяком случае, Гермиона, окажись она на месте целителя Дэвиса, никогда не отпустила бы домой пациента. Такого, как она.       Вот это западня!.. Роджер ни за что не выпишет её.       Полностью отдавая себе в этом отчёт, она всё равно упрямо изображала, словно ей совсем не так паршиво (как было бы любому уважающему себя внезапно ожившему человеку). А в следующее мгновение, внутренний голос, до зуда в затылке напоминавший язвительными нотками голос профессора Снейпа, сообщил: «То, что ты делаешь, Грейнджер, достойно дерзкой первокурсницы! Как ты можешь в свои двадцать четыре года быть настолько безответственной?!»       – Иди к чёрту!.. – сварливо буркнула Гермиона себе под нос, непокорно встряхнув волосами.       И да. Наконец-то в голове стало тихо!       А Роджер, прекратив было сверлить её строгим взглядом, лишь приподнял бровь, но потом, явно насилу убедив себя, будто ему просто показалось, что Гермиона секунду назад вела ожесточенную перепалку с собственным рассудком, быстро нацарапал какую-то короткую фразу на пергаментной странице папки, и, словно бы невзначай, проговорил:       – Несмотря на возможные осложнения, о которых я упомянул...       Миллион. А может и больше мысленных подзатыльников отвесила себе Гермиона.       Боже!.. Возможные осложнения. Ни одно из коих даже не коснулось её сознания!       Наверное, личный профессор Снейп, поселившийся в её подсознании, всё-таки прав. Она, Гермиона Малфой, – безответственная и абсолютно инфантильная особа.       Как же хреново! Блин. Просто... Из рук вон!       – Считаю, ты сможешь продолжить лечение амбулаторно.       Дэвис выдержал паузу, чтобы снова устремить свой колючий взгляд в сторону Гермионы, которая, по правде, почти забыла, что нужно дышать, и когда он уточнил:       – Тебе действительно так срочно нужно домой?       Она упрямо закивала, нервно сжимая древко волшебной палочки, словно та была последней соломинкой. Для утопающего.       Господи! Ну, конечно.       Не просто нужно!       Необходимо.       Но... Постойте.       Ведь этот вопрос звучал не впервые раз за последние десять минут, так?       Наверное.       А значит... Возможно ли, что снова и снова задавая этот вопрос в разных вариациях, Роджер изо всех сил убеждал себя в правильности собственных действий? Или, к примеру, просто хотел снять со своих плеч львиную долю ответственности...       Не просто же так говорят, что история болезни пишется не для целителей и тем более не для пациентов. А для Аврората...       И как, гоблина ради, всё это связано с просьбой найти убийцу Парвати?!..       Боже... Драко прав. Нужно меньше анализировать, и уж точно иногда делать это «к месту», а посему – к дьяволу! Все до единой дурацкие версии, подтверждений которых никогда не получить.       Ей нужно попасть в мэнор!       Точка.       И, даже не удосужившись прочесть громоздкий текст, Гермиона наскоро подписала отказ от дальнейшей госпитализации, а Дэвис, тяжело вздохнув, пробормотал:       – Отлично, – совершенно вразрез с явно сожалеющей интонацией. Он с раздражением, как показалось, захлопнул картонную обложку папки с описанием истории болезни и, нервно махнув в скудно освещённую сторону кабинета, буркнул:       – Можешь воспользоваться моим камином.       И всё же, Роджер чувствовал себя виноватым. По непонятным причинам.       И Гермионе захотелось пожалеть его, однако она даже не сдвинулась с места...       Наверняка, этот жест выглядел бы нелепым. Даже если не вспоминать о колдомедицинской этике, нарушить которую для любого целителя сродни смерти. Фигурально выражаясь.       – Спасибо тебе, – только и выдавила Гермиона, поднимаясь с кожаного дивана. – Роджер, я так благодар...       И мир вокруг дрогнул.       Не слишком разнообразный интерьер кабинета поплыл перед глазами... С тем же отчаянным энтузиазмом, с каким пол стал выползать из-под подошв кроссовок, словно был вовсе не из досок, а из мелкого зыбучего песка.       Оказывается, оживать всё же не так приятно, как предполагалось.       – Гермиона! – взволнованный голос Дэвиса тонул, как в плотной вате. – Ты... Ты в порядке?       Нет.       – Да. Всё нормально...       Слова сорвались с губ сами собой. Будто говорил кто-то другой, но не она.       Господи. А жива ли она?..       Этот липкий вопрос душил уже не в первый, и даже не в десятый раз! Сколько можно бродить по заколдованному кругу?       Это страшно. Но... Ведь может же быть, что это очередное слишком реальное видение, заботливо подкинутое умирающим сознанием?       Нет!       Не может. И не будет!       Гермиона с силой ущипнула себя за запястье. Картинка прояснилась, и через секунду, ноги сами понесли её вперёд.       – Инсендио*!       Вслед за взмахом палочки в камине заиграли языки пламени.       – Ну, надо же! – улыбнулась Гермиона, и мельком оглянувшись, пояснила: – Я даже не надеялась, что в моём состоянии... – Новый мысленный пинок самой себе. – Эм... То есть, я боялась, что заклятие не подействует. После всего, что стряслось.       – Ну, что ты? Разве может талантливая волшебница лишиться способности колдовать? – подойдя ближе, хмыкнул Дэвис, а Гермиона почти автоматически бросила горсть летучего пороха в жерло камина. – Будь осторожна... И помни, в ближайшие дни тебе нельзя пользоваться трансгрессией.       Она обернулась.       Так резко, что изумрудные искры пламени, зашипев, брызнули на коврик возле камина.       Серьёзно?!       Гермиона застыла и, буквально заставив себя проглотить миллион уточняющих вопросов, кивнула.       Она не видела лица целителя. Не видела обстановки кабинета!       Потому что перед глазами всего за мгновение пронёсся эпизод двадцатиминутной давности.       Тогда, в своей палате, она тщетно пыталась привести себя в божеский вид и, ожидаемо сломав расчёску, отодвинула ящик прикроватной тумбочки в поисках волшебной палочки, наивно надеясь продолжить бесполезное распутывание немилосердно свалявшихся волос...       Пальцы быстро нащупали искомое древко палочки, но в в глаза бросилось иное. Шикарный букет роз, бывших белыми ещё недавно...       Сколько времени она пролежала без сознания?.. Не больше недели, так?       Да неважно!       Лепестки рассыпа́лись на глазах, опадая угольной пылью прямо на крышку прикроватной тумбы. Это не стало бы открытием, будь цветы выращены обычными маггловскими садовниками. Однако Гермиона точно помнила: эти розы родом из «Его Величества Розария**» – любимого детища Нарциссы – и после среза, они оставались свежими неделями...       И не то, чтобы Гермиона всерьёз прониклась идеями блаженной Сивиллы Трелони, заимев привычку считать количество человек, сидящих за одним столом*** или, не дай Мерлин, поверив в гадания по чаинкам****... Но, если честно, тот ужас, что пришлось пройти, дабы вернуть память, научил подмечать почти любую, даже мелкую или глупую деталь.       Обугленные цветы – подарок Драко.       И его же слова о том, что они с Гарри попали в передрягу...       Да, можно сделать скидку, что муж нередко преувеличивал масштаб бедствия, а то и вовсе – оба давным-давно разошлись по домам и мирно спят... И нет ни единой причины для волнения.       Только... Ваза, которую сотворил Гарри, дабы поставить букет в воду, медленно таяла в воздухе.       Это можно было бы интерпретировать как угодно...       И, как назло, интуиция молчала.       Зато здравый смысл твердил – нужно проверить. Посему – времени на разговоры больше нет!       – Я буду здесь завтра. В одиннадцать, – нервно улыбнувшись, пообещала Гермиона, а затем шагнула в полыхающий пламенем камин. – Спасибо, Роджер, что спас мне жизнь. Я никогда этого не забуду... Малфой-мэнор! – и кабинет целителя осыпался изумрудными искрами.       А в следующий миг, Гермиона шагнула из жерла исполинского камина на безукоризненно блестящий мрамор в Каминном зале.       Ну, что ж... Вот она и дома!       И эта мысль вызвала какую-то странную мрачную радость.       И такую же мрачную надежду на то, что привычка называть это унылое место «домом» – всего лишь временная блажь.       Конечно, этот чёртов анализ, вновь был несколько неуместен, однако Гермиона привычно сжалась, даже не успев смахнуть сажу со своего чёрного кардигана.       Раздражение. Такое привычное... Сразу вонзилось в затылок!       Обычно, здесь её встречали десятки неодобрительных взглядов серых и голубых глаз из-за массивных резных рам. Ведь предки Драко никогда не давали повода забыть, кто она, а кем были они... И каждый Мерлинов раз, когда Гермиона по случайности ли, или намерено оказывалась в этом зале, она чувствовала только горечь.       И жуткое раздражение!       Сегодня же все высокомерные аристократы изволили отойти ко сну.       Вот и слава Мерлину!       Гермиона по-хулигански показала язык портрету одной из особенно вредных дам, облачённой в парчовое платье с кринолином... И лишь через секунду злорадного ожидания, что эта самая прапра(...)прабабка Драко проснётся, очнулась сама...       Чёрт подери!       Столько всего пройдено!.. А она, Гермиона, так и осталась той же идиоткой с комплексом неполноценности по части собственного происхождения. И вымещающей его на пыльных портретах. Ни в чём, в сущности, не виноватых...       Прав был тот волшебник из подворотни в Косом переулке... Она – законченная кретинка.       Просто. Дура-Грейнджер.       Без лишних эпитетов.       А что, если ей внушили ощущение опасности?! Мерлин...       Ну, смог же этот чёртов Герман (да и так ли вообще-то его зовут?) лишить её памяти, так почему же...       Плевать!       Что было, а чего не произошло – она разберётся позже!       Едва проглотив горький ком отчаяния, Гермиона бросилась к тяжёлым двойным дверям, скрывавшим за собой просторный холл. И услышала их гулкий стук уже на втором этаже...       Она не думала. Ноги сами несли её по сумрачному коридору вперёд. В голове же билась лишь одна мысль – нужно увидеть Драко.       Просто... Для того, чтобы убедиться – с ним всё хорошо, а дьявольское видение – лишь глупая аллегория воскрешения. Или что-то в этом роде.       Ну, не могла же она, Гермиона, и впрямь попасть в Ад, правда?       Губы автоматически растянулись в издевательской усмешке, и со стороны, должно быть, она выглядела отдалённо похожей на собственного мужа в пылу обоюдных препирательств с Гарри Поттером, но... Вдруг, не дойдя всего с десяток ярдов до их с Драко спальни, Гермиона остановилась.       Перед ней будто выросла стена из стекла, а зрачки неосознанно дёрнулись влево: дверь, ничем не отличавшаяся от тех, что остались позади, притягивала, как магнит.       Как магнит?       Как бы не так!       Нажав на золочёную ручку и шагнув через порог, Гермиона испытала то самое знакомое, пронизывающее до костей ощущение... Словно невидимое сверло вгрызается в виски.       Память ли это, совесть – Гермиона не знала.       Понятно одно – она ошибалась!       То место, откуда её вытащил Драко не являлось Адом.       Ад – это здесь и сейчас!       Потому что... Первым, за что зацепился взгляд оказалась детская кроватка, и лишь потом до слуха донеслась тихая, до боли знакомая мелодия колыбельной.       «Мерцай, мерцай, маленькая звёздочка»*****...       Что-то внутри осыпалось. С оглушительным хрустом.       Кошмарный коктейль ужаса и гнева на саму себя вскипел в венах.       А сердце... То самое, материнское всепрощающее сердце, глухо ухнув в ушах, замедлило удары.       Миг, второй – в груди противно кольнуло.       – Мерлин!.. – шепнула Гермиона, тут же прикрыв похолодевшие губы дрожащими пальцами, и через секунду ладони легли на бортик кровати.       Она едва не умерла! Чуть не оставила их одних.       Но ради всего святого! Родители помнят о своих детях. До последнего вздоха...       Всегда!       Что же с ней не так? Как могла она забыть их?       Ноги, будто по мановению волшебной палочки сделавшись ватными, отказывались держать дрожащее тело в вертикальном положении. И Гермиона даже не чувствовала, как горят щёки под дорожками льющихся слёз.       Она так много плакала.       Ревела из-за мелочей в большинстве своём. И пока была под наблюдением в больнице имени святого Мунго, и раньше – поддавалась эмоциям. Ненужным, забытым, давным-давно прожитым.       Воспоминания – как горящий фонарь. Настанет новый день – и нет их, как и электрического света. Всего минута, секунда...       Здесь – другое.       Любовь. Безусловная и беззаветная. Любовь без причин – чистая, как слеза.       Настоящая, как жизнь, бегущая здесь и сейчас. В спящих беззаботным сном детях. Её, Гермионы, малышах...       Мерлин милосердный... Ну, как можно было выбросить из памяти их... Таких крошечных.       Боже!       Почти таких же, какими она помнила. Таких, какими оставила их, чтобы отправиться в Косой переулок, где, по жестокой воле случая, едва не встретила свою смерть.       Гибель в обличье дорогого человека...       Каким же... Какой дрянью нужно быть, чтобы даже вообразить нечто подобное?.. Чтобы составить этот жуткий план?       Лишить семьи, любви и даже памяти... Дьявольский цинизм!       Выходит, этот Герман – волк в овечьей шкуре. Человек, не имеющий никаких внутренних запретов и не признающий моральных рамок...       Думай. Соображай!       А совпадение ли, что имя Герман – мужская форма её собственного имени?       Да фестрал его разберёт!       Гермиона нахмурилась. От знакомого ощущения, будто суть навязчиво вертится на языке, а формулировку – хоть режь – не подобрать! Чёртовы невнятные предположения скользили внутри головы, скрывая правду, и Гермиона пыталась поймать за хвост хоть одно...       Тщетно!       А что, если Герман... Будь он неладен!       Что, если этот человек – знакомый? Кто-то, кого ни она, ни Драко, не смогли бы заподозрить ни под каким предлогом?..       Что, если Герман всегда был рядом, не производя впечатления врага, а напротив – казался другом?       Ничего. Блин!       Слишком много переменных... Слишком много подходящих под это описание.       И ситуация – дрянь... Вот дьявол!       – Смогу ли я когда-то искупить свою вину перед вами?.. – одними губами шептала Гермиона, прислонившись мокрой щекой к реечной стенке кровати. – Я... Я не хотела оставлять вас...       Она замялась.       Так глупо... Не хотела, но ушла!       Оправдываться бессмысленно.       Оттого, что любые объяснения, вне зависимости от подбора фраз, звучат, как неловкие слова воспитанника младшей группы детского сада!..       Вдруг... Из темноты послышался шорох лёгких торопливых шагов.       А мигом позже щёку горячо лизнул собачий язык.       Блонди!       В душе расцвела надежда. Такая искренняя, светлая, что Гермиона закусила губу изнутри, чтобы не вскрикнуть от восторга!       Ведь если Блонди зашла сюда, то и Драко появится здесь совсем скоро!       Секунда, вторая – ничего не произошло...       И Гермиона почувствовала почти физическую боль, трепля собаку за палевым ухом... Потому что надежда лопнула, как мыльный пузырь... Настолько же молниеносно, насколько в голове взорвался вопрос: а где в таком случае муж?       Блонди всегда спала в их, Гермионы и Драко, спальне рядом с камином, таким незамысловатым образом демонстрируя свою готовность защищать хозяев... А теперь, выходит, собака охраняла детей?!       Господи...       В глазах потемнело.       Просто... Пусть идиотские выводы окажутся чушью!       Пускай, все эти жуткие мысли так и останутся просто мыслями. И ничем... Больше.       Пустым, ничего незначащим пшиком, или... Разыгравшимся воображением.       Мерлин. Пожалуйста!       Гермиона знала, что её и без того израненное сердце не выдержит ещё одного потрясения, и всех вытекающих последствий.       А их... Чёрт. Вагон и маленькая тележка!       Пожалуйста-пожалуйста!..       Боже, пускай, в следующее мгновение дверные петли скрипнут, и вместе с поступью мягких шагов Драко, в душе разольётся такое простое, но такое вожделенное спокойствие.       Вот, как сейчас...       Сейчас?!       – П-петрификус Тоталус! – тихий шёпот прозвучал, как гром среди ясного неба.       Прежде, чем Гермиона успела понять, кто заявился в детскую. И даже до того, как успела обернуться или хотя бы защитить собой детей...       Гермиона пригнулась. Рефлекторно... Это – всего лишь отголосок давным-давно отгремевшей войны.       Луч заклятия ударил прямиком в несчастную собаку. Блонди даже не пискнула...       – Кто здесь? – испуганный голос Нарциссы Малфой мигом привёл в чувство.       Из состояния шока.       И Гермиона мельком покосилась в сторону детской кроватки – дети целы и невредимы.       Хотя, свекровь не стала бы колдовать, не зная наверняка, что не причинит вреда внукам, так?       Конечно. Опрометчивость – это не про Нарциссу.       И, значит, заклятие паралича вполне оправдано: в эту ночь миссис Малфой явно опасалась визита незваных гостей.       Незваных?..       – Это я... Я, Гермиона.       Получилось слишком хрипло и грубо. И неудивительно, что через долю секунды послышалась вереница мягких шагов Нарциссы. До оторопи похожих на шаги Драко.       – Люмос! – шепнула свекровь.       Гермиона зажмурилась. Зрачки тотчас же обожгло холодным светом.       – Мерлин мой! – дрожаще выдохнула Нарцисса. – Фините******! – взмахнув палочкой в сторону Блонди, она отчаянно всплеснула руками, суетливо прошептав: – Ради всего святого, дорогая!.. Извини. Извини меня, я просто... Просто не ожидала твоего возвращения сегодня, и... – лицо миссис Малфой внезапно приняло каменное выражение. А затем со знакомым высокомерием она тихо протянула: – Позволь узнать, милая... Что ты делаешь здесь? – но через секунду, оценив смятение на лице Гермионы, смутилась сама и уже неуверенно сообщила: – Я хотела сказать, что слышала, будто ты в коме... И тебе предстоит ещё длительное лечение. Разве не так?       – Так. Было, до сегодняшнего вечера, – пожала Гермиона плечами и, едва уговорив себя не демонстрировать нервную усмешку, продолжила: – Вижу, Драко слегка преувеличил трагизм моей болезни... – Нарцисса вздрогнула, услышав имя сына, но Гермиона предпочла не придавать этому значения. – Я хотела увидеть его, но не сумела пройти мимо детской...       – Понимаю, – гораздо участливей, чем требовалось, улыбнулась миссис Малфой.       Гермиона точно знала и могла бы поставить всё золото в сейфе Гринготтс на то, что за этой улыбкой – бездна слёз!       И при всём желании, было бы сложно представить более жуткое зрелище... Яснее ясного: Нарцисса, скорее, по привычке, меняла маски, словно поспешно подбирая нужную! И, очевидно, давалось ей это с изрядным усилием...       Только Гермиона давным-давно научилась видеть сквозь напускное. И, если б миссис Малфой могла посмотреть на себя со стороны, то, наверняка, оставила бы тщетные попытки сделать вид, будто всё прекрасно.       Жаль, лицемерие намертво приросло к красивому лицу свекрови, а в глазах её плескалось зелье из горечи и безысходности... От едкого вкуса которого хотелось выть!       – Прежде, переговорить нужно нам с тобой, Гермиона, – спокойнее, чем требовалось, проговорила Нарцисса, торопливо пряча волшебную палочку в карман халата, небрежно и явно наскоро накинутого поверх ночной рубашки.       В тяжёлом воздухе трещало напряжение. Настолько осязаемое, что казалось – протяни руку – и пальцы обожжёт электрическим разрядом...       Мрачное предчувствие беды. И тягучее, липнущее к горлу недоумение... Усугублял звук безмятежной колыбельной.       «Мерцай, мерцай, маленькая звёздочка...»       Чёрт!       – Что происходит, миссис Малфой?! – не выдержав, выпалила Гермиона, машинально поднимаясь с пола. – Мне нужно увидеть Драко!.. Где он?       Ради всего святого! Кто создал эту женщину изо льда и стали?       Бог или Дьявол?!       Слёзы безысходности беспощадно щипали уголки глаз, а голубые радужки Нарциссы блестели металлом. Безупречно-прямая спина, как спица, и ни одна чёрточка её идеального лица не дрогнула.       Миссис Малфой – настоящий боец.       Наверняка, в точности также, как смотрит сейчас в глаза Гермионе, смотрела Нарцисса в узкие щели зрачков кроваво-красных глаз Волдеморта. В предрассветном розовом мареве посреди Запретного леса. Когда напрямую врала Тёмному Лорду.       И своей ложью спасла жизнь не только Гарри, но и Гермионе, и Драко. И всем, чудом оставшимся в живых в ту страшную ночь.       Наверное, тогда, также как и сейчас, губы свекрови изогнулись в обманчиво лёгкой безрадостной полуулыбке... И лишь через секунду она бесцветно проговорила:       – В моём кабинете. Мы всё обсудим там... Не буди детей, – и Нарцисса вышла в тёмный коридор, не прикрыв за собой дверь.       А Гермиона бросила взгляд на спящих малышей, пытаясь совладать с собой.       Мысли метались в голове, подобно рою диких пчёл! А кисти рук сжимались в кулаки, подрагивая от бессильной злобы!       Мерлин и Моргана... Что. Происходит?!       Когда ситуация выходила из-под контроля, Гермиона неизменно нервничала. Сегодня же – предел!       Ни на один из вопросов так и не был дан ответ. И это не просто выводило из себя, это...       Дьявол!       Вызвало беспомощную ярость, опасно граничащую с ненавистью. К неизвестности.       Страшной, гнетущей... До боли похожей на ту безысходную неизвестность, какая брезжила впереди во время их с Гарри путешествия с палатками по лесам и долам Британии, и которая, если честно, более всего напоминала позорное бегство от Волдеморта и его Пожирателей!..       Нет. Злиться бессмысленно!       Никто. И Нарцисса в том числе... Чёрт побери! Не знает, что за дичь творится этой ночью!       – Спите спокойно, любимые, – тепло, насколько было возможно, улыбнулась Гермиона детям и, даже не отдав себе отчёта, что ведёт себя ровным счётом, как свекровь, прошептала: – Мама любит вас. И папа любит вас... Я скоро вернусь.       «Надеюсь... Скорее, чем тогда?» – язвительно вопросил мысленный профессор Снейп.       Гермиона только прикрыла глаза: разговоры с давным-давно погибшими людьми – удел безумцев... А сейчас не время ни для бесед, ни для того, чтобы сходить с ума, верно?       Нужно просто... Закусить покрепче удила, и действовать.       Ещё бы знать, что предпринять...       Господи... Чёрт ногу сломит!       Стоило ли воскресать в этом запутанном и перевёрнутом мире?       Конечно!       Лишь усмехнувшись своим дурацким размышлениям, Гермиона поправила сбившееся одеяло Энди и отправилась вслед за миссис Малфой, упрямо игнорируя жуткое чувство, как что-то острыми коготками скребётся по рёбрам. Так, будто внутри поселилась дикая кошка. _______       * Инсендио – заклятие воспламенения.       ** Его Величество Розарий – так Гермиона с немалой степенью язвительности называет цветочный садик Нарциссы, которым та очень дорожит.       *** «Двенадцать человек за одним столом» – во время Рождественских каникул 1993 - 1994 учебного года, профессор Трелони отказалась садиться за стол, за которым уже сидели двенадцать человек. Мотивировала она свой отказ тем, что если она присоединится к трапезе, то за столом будет тринадцать человек, и тот из них, кто решит встать первым – умрёт. На самом деле, за столом уже было тринадцать персон – вместе с Роном, на праздничном завтраке присутствовал Питер Петтигрю в облике крысы Коросты. Но, вопреки скепсису Гермионы, примета сбылась: первым покинул трапезу профессор Дамблдор, который тремя годами позже и впрямь погиб во время нападения Пожирателей на Хогвартс.       **** Гадание по чаинкам – первым изучается в Хогвартсе на курсе Прорицаний. По аналогии с гаданием на кофейной гуще, прорицатель должен увидеть в спитой чайной заварке некий знак, который нужно растолковать с помощью справочника (так же, по аналогии с «кофейной гущей», сонниками и т.п.). Кстати, это гадание тоже правдиво: Гарри увидел в своей кружке силуэт большого пса, но не смог правильно растолковать увиденное, так же, как и профессор Трелони: она решила, будто пёс – это Гримм, который, согласно справочнику является знаком скорой гибели. А на деле – чаинки показывали Сириуса в его анимагическом виде.       ***** «Мерцай, мерцай, маленькая звёздочка» ("Twinkle twinkle little star") – красивая английская колыбельная для малышей, которую любят больше всех двойняшки Гермионы и Драко (по версии автора фф.).       ****** Фините – заклятие, отменяющее действие почти любого из заклинаний. В Хогвартсе изучается на первом курсе, как «Фините инкантатем»

***

      Это небольшое, смежное со спальней Нарциссы помещение, Гермиона называла про себя будуаром.       Выполненный в нежно-фиалковых и сиреневых тонах интерьер, дополненный воздушным французским кружевом тюли и скатерти на единственном круглом столике, совсем не соответствовал деловому названию «кабинет», как предпочитала именовать это место сама миссис Малфой.       Здесь не было и капли подчёркнутой формальности, ни гипертрофированной вычурности, присущей всей обстановке мэнора.       Удивительно, но именно здесь – в маленьком уголке непринужденности и невесомости – дышалось действительно легко.       Драко упоминал однажды, что в юности Нарцисса и сама была таковой – нежной, воздушной и позволявшей себе называть вещи своими именами.       Качество храбрых...       Господи! Как символично!       С возрастом, миссис Малфой вынуждена была подстроиться под мужа, под нужды семьи и ужасные обстоятельства военных лет... А от юной дерзости и бойкости осталась только эта комнатка.       Своего рода «коробка детства» с разными символичными мелочами из беззаботной жизни. Такие же обыкновенно собирают маггловские девочки, а, становясь взрослыми, некоторые из них, роняя слёзы, перебирают дорогие сердцу старые фотографии, пожелтевшие письма и страницы дневников.       Не являясь одной из многих, Гермиона считала эту традицию глупой.       Ностальгия, светлые и не очень воспоминания – конечно, отлично. Однако жалеть о безвозвратном?..       В этом и впрямь слишком мало смысла.       Что было когда-то не вернуть, да и исправить – весьма проблематично. Скорее даже невозможно.       Подтверждение также здесь – пустой и грязноватый холст в скромной деревянной раме, занимавшей едва ли не половину стены возле двери.       Отсутствовавшее изображение – портрет Регулуса Блэка.       Юноши, который запутался в настоящем, наворотил кучу ошибок в прошлом и страстно надеялся исправить их в будущем. У него получилось – он перечеркнул все злодеяния, в которых косвенно или реально участвовал...       Жаль только, что ради простого росчерка судьбы пришлось расплатиться собственной жизнью.       Ох, уж эти сумасшедшие Блэки!..       И как же несправедливо, что Сириус так и не узнал, какую страшную смерть принял младший брат! Он гордился бы Регулусом.       Возможно, у них стало бы на одну причину меньше для ссор в Аду?..       «Мерлин... Что за бред у тебя в голове, Грейнджер? – раздался в ушах раздражённый шёпот профессора Снейпа. – Оставь в покое чёртовых Блэков, и вернись, наконец, в реальность!».       И впрямь!       Не хватало ещё, чтобы Нарцисса заподозрила, словно у неё, Гермионы, «не все дома»... Как заподозрил Роджер Дэвис.       Интересно, почему всё-таки он отпустил её восвояси?       Впрочем... Какая теперь разница?       Гермиона тяжело вздохнула и отвела взгляд от картины.       Под ложечкой тревожно засосало – а ведь Регулус мог бы поддержать её... Хотя бы короткой улыбкой или парой слов.       Но. Ради Бога! Не торчать же Блэку здесь сутками напролёт?       Он всегда говорил, что смерть – ещё не повод раскисать. Ну, во всяком случае, пока кто-то, хоть одна живая душа помнит о тебе... И уж точно не причина, дабы зарастать мхом в скучной раме, как болотная кочка.       А значит, Регулус отправился «прогуляться». Он любил посмотреть из-за стекла второго портрета на свою маленькую, но очень уютную комнату в доме номер 12 на площади Гриммо.       – А почему вы не захотели убедиться в том, что «я» это действительно «я»? – холодно поинтересовалась Гермиона, без удовольствия следя за эльфийкой миссис Малфой, сервировавшей «кружевной» столик для чаепития.       Подумать только!       Свекровь и впрямь считает, будто сейчас – самое время для светских бесед?       – Видишь ли... – Нарцисса замялась, но миг спустя, нашлась: – Присядь, милая... Прошу тебя.       Напряжение.       Гермиона вновь чувствовала его так отчётливо, что душу скручивало в ледяной узел. Пахло озоном, как после грозы...       И... Чёрт!       Невооружённым глазом заметно, что миссис Малфой мучительно подбирает правильные слова.       И каждый выбор – пальцем в небо!       А Гермиона понимала, что зря ругала судьбу, ситуацию – неважно... Главное – любая информация от свекрови вгонит в ступор.       Почему?..       Гермиона не знала. Наверное – очередная цепочка предчувствий. Самых, что ни на есть дурных...       – Мэнор под защитой Министерства Магии, – тяжело вздохнув, призналась, наконец, Нарцисса. – А заклятие... – она смущённо покусала губу. – Я... Я просто запаниковала и...       – Постойте!.. – с подозрением протянула Гермиона, усаживаясь за столик, и когда свекровь опустилась напротив, ещё более настороженно спросила: – Поместье ведь и так ненаносимо... Зачем дополнительная защита?       Кружка дрогнула в тонких пальцах миссис Малфой. А Гермиона изо всех сил пыталась удержать внутри необоснованный, а потому неконтролируемый страх, расползающийся всё дальше и дальше от сердца. Такой же опасный, как злокачественная опухоль.       – Гарри Поттер посчитал нужным поставить круглосуточную охрану, чтобы сюда не смог проникнуть никто, кроме определённого круга лиц... – медленно, будто обращаясь к маленькому ребёнку, ответила Нарцисса, заметно бледнея с каждым новым словом. – Вечером, к примеру, заглянул Блейз. Интересовался, куда запропастился Драко...       Сердце съёжилось до размеров булавочной головки!       Мерлин... Если Забини вернулся из Сицилии (а, судя по всему, так и есть), то он не может не знать, где носит его лучшего друга! Во-первых, Блейз – журналист, и он, обычно, в курсе всех, даже самых безумных событий магической Британии; а во-вторых, в излишнем паникёрстве Забини не был замечен, и следовательно...       Остановись, Грейнджер!       К дьяволу идиотские пересуды с собой!       – И куда? – сглотнув, прошептала Гермиона.       А что-то, тяжёлым грузом сидевшее на её плечах, мерзко ухмыляясь, злорадно шептало: «Ох, как же тебе не понравится ответ!».       – Если б я знала!.. – горько отозвалась Нарцисса, гипнотизируя круги на поверхности своего чая с бергамотом.       Гермиона тоже не знала.       Понятия не имела, что сказать!..       Горло сковал страх. Как рыба, выброшенная на берег, она открывала и закрывала рот в бессильной попытке произнести хоть один осмысленный звук!       Мерлин... Что же произошло?!       – Блейз упомянул только, что они должны были встретиться в особняке Поттера в девять часов, но... – миссис Малфой печально всхлипнула. – Уже половина первого... Думаю, Драко сообщил бы, если б встреча состоялась. А значит...       – Мне нужно туда попасть! – выпалила Гермиона, вскочив на ноги. – Могу ли я воспользоваться камином в вашей спальне?       – Присядь, – с каким-то удушающим спокойствием посоветовала Нарцисса, проследив череду панических метаний по кабинету. – Камин на Гриммо заблокирован, – сообщила она к ужасу Гермионы.       Секунда, вторая... Занавес!       Перед глазами всего на мгновение воцарилась тьма...       Да что же могло стрястись, дабы Гарри закрыл камин?! Это ведь единственный путь, каким можно попасть прямиком в гостиную особняка...       Трансгрессия здесь бесполезна – можно лишь оказаться на ступеньках крыльца.       Предусмотрительность? Неужели, он всерьёз опасался за жизнь Пэнси?       Видимо, Гарри предполагал возможность какой-то передряги, в которую они с Драко и попали, так?       Но что... В таком случае делать ей, Гермионе?       Куда бежать?       Не может же она на полном серьёзе сидеть здесь и, чинно потягивая чаёк со свекровью, ждать пока придут хоть какие-то новости?!..       Нет. Не может... И не будет!       Да, гоблин раздери! Что за долбаный... Сюр?       – Послушай, – холодная ладонь свекрови, обхватившая дрожащее запястье вернула обратно. В сиреневую негу будуара. – Гермиона...       – Мне нельзя трансгрессировать! – сорвалось беспомощным писком с занемевших губ. – Как же... Как мне попасть на Гриммо?!..       Паника.       С бешеной скоростью покрывала лёгкие инеем. Металась внутри головы, путаясь в извилинах... И вышибала все до единой хоть сколько-нибудь логичные мысли.       Господи. Впервые она, Гермиона Грейнджер, не видела выхода!       Казалось, это тупик!..       Словно она бежала вперёд и со всей дури вмазалась в сплошную кладку каменной стены. Безразличной и холодной.       Чёрт... Такой же отчаянно безнадежной и безликой, как грязный холст пустого портрета Регулуса!       – Я помогу тебе, сразу, как только... Выслушай меня, – дрожащие пальцы Нарциссы вцепились в запястье ещё крепче. – Это я... Я виновата во всём, что произошло. И в том, что происходит сейчас!       – П-простите? – прохрипела Гермиона, насилу подавляя звон паники в ушах и тщетно пытаясь сфокусировать взгляд на лице свекрови.       Мерлин. Это ведь чушь! Ерунда?.. Не может такого быть!       Нет... Ей же показалось, да?       Глюки после реанимации... Или что-то похожее?       Да, слова миссис Малфой ей просто примерещились!       Точка!       – Нарцисса, вы ведь не хотите сказать, будто вы натравили на меня ублюдка-Германа? – выпалила Гермиона.       Зачем? Ведь пришла же к выводу, что всё это – морок!       Не говоря уже о том, что бесспорно ложные обвинения заденут, а то и оскорбят свекровь до глубины души!       Так и случилось.       Миссис Малфой вздрогнула, как от внезапной пощечины.       И, как и следовало ожидать, Гермиона почувствовала на себе жжение тяжёлого уязвлённого взгляда, а потом раздалось тихое:       – Нет. Герман не моих рук создание. Слава всем святым! Я расскажу всё с самого начала, не возражаешь? – Гермиона виновато покачала головой. – Итак, в последних числах августа 1998 года... Было утро, Драко в очередной раз допрашивали в Аврорате, – Нарцисса брезгливо скривила губы. Так, словно Гермиона мигом ранее предложила перекусить парой фунтов навозных жуков. – А ко мне заявилась сестрица. Беллатриса. Не сказать, чтобы я удивилась: последние месяцы ходил слушок, будто она считает нас с сыном виновными в падении Тёмного лорда.       Подчёркнуто не смотря в глаза Гермионе, миссис Малфой, наверняка надеялась немного сгладить своё признание.       В тайных встречах с Беллатрисой Лестрейндж, при упоминании одного только имени которой, Гермиона моментально почувствовала, словно в груди что-то оборвалось. А в голове начали выстраиваться жуткие, немыслимые теории о причастности самой верной приспешницы Волдеморта к тому, что творится сейчас.       Хотелось кричать. Мерлин!       Как?!       Как после всего, что пришлось вытерпеть во время войны, Нарцисса вообще пустила в дом эту безумную ведьму?!       Однако Гермиона молчала. Шок оказался настолько велик, что обычное желание вставить хотя бы словечко... Испарилось!       – Признаться, я готовилась к пыткам и смерти, – горько усмехнулась миссис Малфой. – Но, вопреки ожиданиям, Белла даже словом не обмолвилась о моём «предательстве»... Вела себя так, будто ничего не произошло. Чуть позже я поняла: сестра просто пыталась втереться в доверие... В сентябре же Белла явилась вновь. Но в этот раз в компании неизвестного мне молодого человека... К своему стыду, тогда я не обратила на него внимания. Ведь сестрица едва не с порога заявила, словно обладает неким пророчеством из отдела Тайн, в котором, якобы, сказано, что наша «блэковская» кровь в скором времени будет испорчена, – миссис Малфой неодобрительно покачала головой. – Белла явно пыталась играть на семейных чувствах, совсем позабыв, что с недавних пор она не относится к моей семье*... И мне даже пришлось напомнить, что прямых наследников семейства Блэк давно не осталось. Однако сестра ударилась в какую-то бесноватую истерику! Кричала что-то о том, будто Драко испортит кровь. И что нужно сделать всё, дабы остановить его... Откровенно говоря, мне тогда показалось, что Белла бредит. Ведь пророчество из отдела Тайн может забрать только тот, кого оно касается, так? – по бледным щекам Нарциссы заскользили слёзы. – Я сказала, что мой сын волен сделать собственный выбор... И ни моё, ни чьё-либо иное мнение здесь неуместно... А она, Беллатриса, просто сообщила, что если я не стану вмешиваться в жизнь Драко... То вмешается она, – миссис Малфой на миг обожгла Гермиону скорбным взглядом, но потом продолжила: – В другой ситуации, и с иными действующими лицами, я бы решила, что этот разговор ерунда. Рядовая ссора между старшей и младшей сёстрами... Но Белла никогда не бросала слов на ветер, и надеяться на «авось» я, конечно, не собиралась. Я стала наводить справки о ней через знакомых. Однако, как ты понимаешь, в то время, никто не горел желанием иметь со мной общих дел, и информации собралось совсем уж мизер. А потом, мне пришло анонимное письмо, с датой, временем, местом встречи и припиской: «Так сложилось, что сегодня мы с вами союзники, леди Малфой»...       Господи!       Ещё не дослушав до конца, Гермиона уже догадалась, кто писал Нарциссе.       Но. Ради всех святых... Она никогда не видела свекровь в таком откровенно нервном состоянии. Никогда не слышала от Нарциссы слов, настолько пропитанных горечью и болью.       И всё это вновь заставило сомневаться в реальности!       – Мы встретились через неделю. За столиком кафе мадам Паддифут, в Хогсмиде. Это был тот самый человек, что приходил в поместье вместе с Беллой, – речь миссис Малфой стала будто бы механической. И только то, как нервно она теребила кольцо на мизинце левой руки, выдавало крайнее её напряжение. – Он представился Германом, – добавила Нарцисса. И хоть Гермиона ожидала этого пояснения, сердце её пропустило удар. – И он сообщил, что в Хогвартсе есть человек Беллы, готовый убить Драко по первому приказу!       Впору было бы рассмеяться во всё горло. И рехнуться в ту же секунду!       Но вместо этого, в груди засаднило. От страшного озарения...       Кажется, она знала, кто был слугой Беллатрисы!       – Имя этого человека... Случайно не Виктор Крам?**.. – почти против воли уточнила Гермиона, и, когда миссис Малфой настороженно кивнула, сердце снова пропустило удар. – Он устроился преподавателем не ради Драко, – Гермиона болезненно поморщилась. От быстрой вереницы воспоминаний, вломившихся в мозг, с грацией парового катка. – Мерлин, Виктор!.. До сих пор не верится... Так сложилось, что мы встречались в начале учебного года. Конечно всё это в тайне от преподавательского состава, да и всех остальных, если честно. Однако, незадолго до Хэллоуина мы расстались из-за... По ряду личных причин. И в ночь после бала, посвященного празднику, он напал на меня. В моей же спальне, в Башне старост. Если б не Блейз... Я погибла бы в ту ночь.       Повисла пауза. Белое, как алебастр лицо Нарциссы вытянулось в недоумении.       Видимо, она просто пыталась уложить в голову кошмар, который при всем желании там не помещался!       Ещё бы!       Мыслимо ли, в попытке защитить единственного сына, в итоге заварить такую кашу... Что вовек теперь не расхлебать!       – Мне жаль, Гермиона... Жаль, что я – увы – не стратег. Я не могла просчитать все варианты развития событий... И уж точно не могла знать, к чему приведут... Мои действия, – всхлипнув, печально пробормотала миссис Малфой. – Я была в панике, и Герман попросту воспользоваться моей беспрекословной любовью к сыну. Он сказал, что если мы сумеем убрать Беллу с дороги, то никто больше и в мыслях пальцем не тронет Драко... Он поклялся обеспечить сыну безопасность. Взамен... Я обязалась вызвать Беллатрису на чашку кофе в одной из Эдинбургских кофеен, наплести ей о примирении и, конечно, согласиться на все её условия, – лицо Нарциссы застыло. – Так я и сделала, – не своим, охрипшим голосом продолжила она. – Мы встретились в кофейне Королевская миля, Герман был в курсе точной даты и времени... И, вопреки опасениям, он не солгал: в то время, он действительно обладал высокими связями в Министерстве. Потому что спустя пять минут с начала встречи, в заведение ворвались авроры... – миссис Малфой зажмурилась, словно от страха а, через долю секунды, скорбно прошептала: – Вот так я и предала родную сестру... И никогда мне не будет прощения. Я просто хотела спасти сына, а Герман... Видимо, даже не собирался выполнять свои обязательства.       – Ой, я аж прослезился, блин! – вмешался в рассказ знакомый, растягивающий гласные голос. – Не стоит так убиваться, Цисси. Все мы знали, что рано или поздно всё закончится задницей. Для Беллы, разумеется...       – Регулус! – ахнула Гермиона, мигом переведя взгляд на портрет, который перестал демонстрировать пустой холст.       В озорно прищуренных синих глазах, написанных искусными мазками тонкой кисти, заискрились знакомые огоньки-бесенята. И шестнадцатилетний юноша, лишь на миг скривив тонкие губы в довольной ухмылке, отвесил шутовской поклон.       Похоже, сейчас начнётся цирк...       – Батюшки! Леди Малфой... Собственной персоной, – с фальшивым благоговением протянул Регулус, откидывая чёрную волну челки с казавшегося фарфоровым лба. – Какие люди в моей тихой обители! Подумать только! И ведь прямо из Ада!..       Гермиона бросила уничтожающий взгляд в сторону излишне болтливого портрета.       – Ну, ладно-ладно!.. Уговорила, – преувеличенно виновато улыбнулся Блэк, но затем, его глаза вновь озорно сощурились. – Я на твоём месте, сестрёнка, полил бы её святой водой. Ну, или чем там поливают глупые магглы одержимых***? – язвительно заметил он. – Возможно, для этих целей используют серебряные пули... Или стрелы? – с крайне умудренным выражением лица, продолжил издеваться Блэк. – Ну, хоть парочка арбалетов у тебя завалялось, а?       Вот. Засранец!       Гермиона мысленно закатила глаза: только умозаключений Регулуса здесь и не хватало...       – Какие ещё арбалеты?.. Что за чушь я только что услышала? – уточнила Нарцисса, переводя растерянный взгляд с портрета кузена на Гермиону и обратно.       – Это... – сквозь зубы прошипела последняя. – Если опустить разного рода лирические отступления Регулуса, то это – слишком долгая история... Не возражаете, если мы обсудим её в следующий раз? – миссис Малфой неуверенно повела плечом, а Гермиона, вложив всю волю, дабы не сорваться на крик и вульгарные ругательства, холодно окликнула: – Рег! – тот с демонстративной внимательностью рассматривал то ли свою волшебную палочку, то ли аккуратный маникюр бледных пальцев. – Может, ты слышал, есть ли кто-то в доме на Гриммо?       Блэк ядовито улыбнулся. Лишь уголками губ.       Настолько непривычно, что Гермиона ощутила, как по спине под футболкой побежали мурашки.       Но ясно одно – ещё как слышал!       Просто вредничает. Впрочем, это его обычное состояние.       – Не будь ребёнком, Регулус! – вновь сквозь зубы процедила Гермиона.       – Для тебя, леди, всё, что угодно, – надменно хмыкнул Блэк. – Возможно, кто-то и есть, – продолжил он, пожимая нарисованными плечами. – Да и... Смотря, кто тебя интересует. Я слышал голос жены Поттера и этого... Ну, идиота, который таскается вечно со своими перьями... Сын стрёмной тётки, хоронящей своих мужей в сочельник****, – язвительно дополнил Регулус. – Интересно, а что миссис Поттер делает вдвоём с этим отщепенцем?.. Да ещё и в моей гостиной?! – неодобрительно покачал головой он.       И расхохотался через долю секунды. Совершенно по-блэковски. Лающим, грубым смехом с капелькой желчи.       По всей видимости, Рег истосковался по общению... Как ни крути – у мёртвых слишком много свободного времени, а, может, они попросту не чувствуют его неумолимого бега?       Оттого и решил Блэк поболтать обо всём и ни о чём одновременно. Ну, и облить дерьмом друзей Гермионы – просто. До кучи.       – Твои шутки неуместны, Рег! – явно закипая, шикнула Нарцисса. – Пэнси милая и порядочная девушка, а Присцилла***** – моя подруга. И я запрещаю тебе...       – Всё-всё. Больше не шучу! – подняв руки в знак полной капитуляции, выпалил Регулус. – Продолжайте... А я, пожалуй, попла́чу.       – Думаю, нужно убрать эту занозу в... В общем, нужно распорядиться, чтобы портрет переехал... В подземельях ему самое место, – проворчала миссис Малфой, намеренно не обращая внимания на громогласные возмущения Регулуса. – Гермиона? – та на всякий случай строго кивнула, демонстрируя полное согласие со свекровью. – Я не о кузене... Хотела узнать, ты поняла, зачем я рассказала тебе свою тайну?       – Должно быть... Герман мстит, – нахмурившись, протянула Гермиона. – Мстит вам за то, что, вопреки предостережению Беллатрисы, позволили Драко жениться на мне, так?       – Точно. Но хуже другое... – кивнув, слабо отозвалась Нарцисса. – Я надеялась, что никогда не произнесу этого вслух, но... Прости заранее, милая. По замыслу Беллы, а Герман, вне сомнений, поддерживал её суждения... Наши малыши. Они не должны были родиться. И наверняка, они – и есть его цель. Ведь пророчество...       А вот это – уже разговор!       Дети ему помешали, видите ли!       Вот. Мерзавец!       – Если это предсказание вообще существует, – скептически продолжила за свекровью Гермиона, – то воплощается в жизнь так, как его растолковать. Но вот что, миссис Малфой: Герман ошибся! Вы знаете только часть... А остальные, кто слышал точное содержание пророчества на сегодняшний день мертвы. Мы с Драко понятия не имели о его существовании, и следовательно... Оно попросту утратило смысл! – раздались вялые аплодисменты от Регулуса, а Гермиона, упрямо фыркнув, поднялась из-за стола. – Мне сейчас же нужно попасть в особняк Гарри! Если Блейз всё ещё там, то, возможно, я найду Драко...       – Да, – как будто очнувшись ото сна, кивнула Нарцисса. – Да, ты права... К чёрту пророчества! Дотти! – хлопнула свекровь в ладоши. – Она перенесёт тебя на площадь Гриммо, я останусь с детьми, – суетливо пробормотала миссис Малфой. – И вот ещё, возьми, – она сняла с мизинца кольцо, упрямо сунув его в руки Гермионы, которая собралась было отказаться. – Не хочу больше... И не могу рисковать родными! Этот перстень достался мне от матери. По легенде, он принадлежал самой Моргане, и способен защитить от тёмной магии...       С тихим хлопком, посреди кабинета материализовалась эльфийка.       – Благодарю, – шепнула Гермиона, двинувшись к Дотти.       – Если тебя ждёт опасность, стоит только перекинуть колечко с мизинца левой руки на мизинец правой. И дело в шляпе! – пожимая плечами, проинструктировал Регулус. – Эх, нужно было обчистить тебя, Цисси, перед моим последним путешествием... – повисла тишина. – Ладно, не будем о грустном... – мрачно хмыкнул он и непривычно серьёзно добавил: – Надеюсь, Гермиона, тебе не пригодится кольцо. Ну, и, конечно же... Удачи, леди Малфой. _______       * Вероятно, Нарцисса посчитала убийство своей племянницы, Тонкс, поступком не самым лояльным к семейным ценностям       ** Виктор Крам в 1998 году, получив травму и, соответственно, закончив спортивную карьеру, устроился преподавателем по Защите от Тёмных Искусств (по версии автора этого фф), заменив Амикуса Кэрроу. Гермиона была в шоке от этого события, ведь летом перед началом учебного года, у них с Виктором случился романчик на пару недель ( и можно сказать, эти отношения стали непродолжительным, но всё же лекарством, более-менее приведшим её в адекватное состояния после насилу пережитого в минувший год). После, Виктор объяснил своё тайное назначение, как сюрприз для Гермионы... И отношения всё-таки возобновились. Правда в октябре (после случайного столкновения с Малфоем на ночном патрулировании) она поняла, что чувств к Краму нет и решила расстаться с ним.       ** Одержимыми считаются люди, душами которых завладел злой дух или демон. А Регулус имеет в виду то обстоятельство, что Гермиона вернулась из Ада.       *** Регулус говорит о матери Блейза, которая в действительности похоронила семерых мужей. И умерли все семеро явно недоброй смертью. На это намекал как сам Блейз, так и сплетники в высшем свете магического мира. (А похороны в сочельник – уже домыслы автора :))       **** Присцилла Забини – мать Блейза.