***
– Ох, борода Мерлина! – неосознанно слетело с губ, когда Грейнджер, обмякнув, поползла вниз. Прямо из-под его, Блейза, рук. Он едва успел перехватить Гермиону за талию, дабы она не рухнула и не расшибла голову о плитку пола! Голова Грейнджер – самое ценное на данный момент... Но. Твою же мать! На лице её, застывшем восковой маской, багровели пятна крови, делая ещё более жуткой замершую саркастичную улыбку на бледных губах. Весь вид Гермионы вызывал стрёмные ассоциации с маггловским цирковым представлением, гвоздём программы которого является грустный клоун. Долженствующий вызывать какое-то извращённое веселье, однако Забини никогда не понимал, где в этом случае юмор... Как не понимал и сейчас. Что за хрень свалила вполне здоровую на вид Грейнджер? Наверняка, ничего страшного! По крайней мере, хотелось верить, что на месте Гермионы любой, свались тому на голову вся следственная информация всего за пару часов, не то что потерял бы сознание. А помер бы! Блейз, к примеру, был уверен – он в таком случае слёг бы с нервным срывом. На парочку недель под крыло к Дэвису. Кстати, о Дэвисе... Забини воскресил в памяти последнюю их встречу: тот создавал впечатление раздавленного горем человека. А что ожидать от такого? Достаточно вспомнить поведение Малфоя! Приятель способен был на самые опрометчивые поступки в духе Поттера. Чувствуя, как волосы на затылке встают дыбом, Блейз ещё раз коротко оглядел лицо Грейнджер. Да бред это! Дэвис не похож на раздолбая, который отпустит восвояси пациента, не удостоверившись в полном здравии последнего! Или всё-таки мог? Ведь, зная Гермиону, ничуть не уступающую Драко в удушающей хитрости и просто божественной находчивости, Дэвис мог и уступить. Чёрт возьми! Вот и очередной вопрос без ответа. Как и тысяча остальных, возникших за эти длинные сутки. Аккуратно положив Грейнджер на пол, Забини принялся судорожно перебирать все заклинания, касающиеся оказания первой помощи из школьного курса, какие только успели осесть в памяти... Тщетно. Колдомедицина – та дисциплина, которую Блейз знать не знал. Да ещё и забыл! И считал чем-то из ряда фантастики. То ли дело издательский бизнес! А по правде говоря, единственно верным выходом виделось трансгрессировать вместе с Гермионой ко входу в Мунго, предъявить её Дэвису, и пусть разбирается! Но... На поверку, вариант – так себе. Насколько Забини помнил, Малфой, найдя её в похожем состоянии в Косом переулке, применил какое-то хитрое заклятие, чтобы безопасно перенести в больницу... Только уточнить какое именно, Блейз, конечно же, не удосужился. Просто потому, что наивно полагал, будто ему-то уж точно никогда не понадобятся заклинания подобного толка. Да... Засада! Вот не зря Грейнджер втолковывала, что вековые знания, преподаваемые в Хогвартсе, писались кровью! А если по выпуску ты, Блейз Забини, нихренашечки не знаешь, то... И платить придётся. Кровью. Однако... Дьявол! Кто же знал, что её, Гермионы, кровью? Да и... Теперь Блейз мог бы повесить себе на грудь очередную медаль бессмысленных достижений. Сегодня он – первостепенный дегенерат! И отвратительная успеваемость в школе не самое крутое из «достижений». Самое же отрадное из свершений за сутки – безобидная, на первый взгляд, операция по обезвреживанию Пэнси. Ведь он своими же долбаными руками вывел из строя единственного человека, способного теперь оказать адекватную помощь Грейнджер! Кто-кто, а Пэнс справилась бы с обмороком за секунду. Господи... Ну, и наворотил же ты дело́в, Блейзи! Как же теперь всё исправить? Видимо... Никак. Забини и сам не мог собрать себя в кучу, вместо того, чтобы упасть в объятия паники. Это было бы не в пример легче! Обычно в таких случаях рядом присутствовал Малфой, который хоть и подзатыльником, но быстро приводил в себя, или Гермиона, способная срубить истерику на корню каким-нибудь глубокомысленным нравоучением. Ну, или Джинни, всегда державшая наготове свой фирменный острый локоть... Вызывать жену со спортивных сборов не вариант. Огреет ещё помелом своей новенькой «Молнии» или нашлёт Летучемышиный сглаз – и ходи, Блейз, с кровососущей тварью, намертво прилепленной к роже... Поэтому... Стоп! Паника ещё никому не помогла, и он, Забини, не исключение. «Пульс!» – вовремя озарило сознание. И коснувшись тонкого запястья Грейнджер, Блейз едва не разрыдался, ощутив, как бьётся её сердце. Жива! И это уже неплохо. – Эй, – шепнул он, осторожно потрепав подругу по плечу. Реакции – ноль. Лишь голова её безвольно мотнулась из стороны в сторону. – Гермиона... – Блейз запнулся, ощущая себя придурком втройне: наверняка, она не услышит ничего, из того, что он собирался наплести только из безысходности. – Ты нужна мне позарез, Грейнджер. И не вздумай отмазываться! Мы же команда, помнишь? Он не врал. Даже не льстил... Гермиона и впрямь была необходима! Ведь это она выдвинула гипотезу о том, что Малфой с Поттером где-то здесь. По всей видимости, за одной из четырех почти одинаковых дверей. Приехали, блин! А он, Забини, даже не спросил номера квартиры, в которой жила Лаванда. Он просто, как, в прочем, обычно, положился на Грейнджер. Мерлина ради, стучать во всё двери по очереди – верх кретинизма! Это очевидно, да и от сонных магглов добра ждать не стоит. Увидят в глазок странно одетого сицилийца, вызовут копов – и привет! А если учесть, что маггловский Скотленд Ярд, по рассказам Поттера, ничем не лучше магического Аврората... Дело дрянь. Отсидка в полицейском участке – сомнительная помощь друзьям. И ведь это, на вкус Блейза, было бы лучшим из вариантов событий: за нарушение общественного порядка копы загребут всего на пару суток. В худшем же... Полицейские, офигев от Грейнджер, валяющейся здесь без сознания с разбитым (на маггловский взгляд) носом, могут упечь и на подольше. А Поттера, который обычно помогал выпутываться из подобных досадных инцидентов теперь нет... Зашибись!.. Забини напряжённо сглотнул, стараясь не представлять, как опозорится перед коллегами и всем волшебным сообществом, если вскроется, что он, как ни странно, понятия не имеет, как пользоваться заклятием Конфундус... Да хрен с ними. С коллегами и копами! Плевать даже на общественность. Да и к разного рода позору, если серьёзно, он уже выработал иммунитет. Соображай, чёрт! Что предпринять здесь и сейчас. Нужно взять себя в руки, включить мозги... Пусть и не настолько хвалёные, как у Грейнджер, Малфоя или того же Поттера! Что, дьявол раздери, помогает при обыкновенном обмороке? Решение пришло внезапно. – Агуаменти, – взмахнув палочкой, шепнул Блейз. Ни на что, по сути, не надеясь. Гермиону окатило водой, как из ведра, с головы до ног. Секунда, вторая; и ещё... Хрена с два! Забини тяжело вздохнул – делать нечего. Без Грейнджер, скорее всего, ничего не выйдет, но он поднялся на ноги. Чтобы приступить к недавно родившемуся в голове весьма отчаянному плану «Б». Он решил, что будет стучать во все двери! И по хер, какую дичь вытворят магглы! Потому что спасение Малфоя с Поттером – это то, ради чего он здесь... Забини уже занёс сжатую в кулак руку над дверью под номером «185», но вдруг... – Какого наргла?! – донеслось до слуха, и, встрепенувшись, он резко оглянулся. Волшебная палочка выскользнула из пальцев, а с приоткрывшихся от шока губ так и не сорвалось ни звука – Грейнджер, всё ещё бледная, но вполне пришедшая в себя, едва отплевавшись от воды, фыркала с удвоенным возмущением. «Чудо,» – удушающе спокойно констатировал внутренний голос. «Или... Глюк?». Отмахнувшись от диспута разума, Блейз рванул к Гермионе, уже приподнявшейся на локти. – Что за незапланированный душ, Забини? – грозно нахмурившись, она села на полу. – Ты упала в обморок, – почти не уязвившись, отозвался он. – Или с тобой стряслось что-то ещё... В общем, ты отключилась, а я понятия не имел, что делать и был вынужден... – Ясно, – хмыкнула Грейнджер настолько недовольно, будто это он, Блейз, самолично вырубил её. – Я видела Драко... – потирая лоб, утомлённо сообщила она. И уставилась, казалось, прямо в глаза. Но Забини, так же, устремивший взгляд в её бледное лицо, отчего-то интуитивно понимал и почти видел, как зрачки её, блуждают где-то за его спиной. Прямо за дверью под номером «185». Блейз разумно предположил, что, провалявшись в коме, Гермиона, вероятно, повредилась рассудком – ведь он мог бы дать клятву на крови – никуда отсюда она не пропадала. – Ты имеешь в виду сон? Или что-то похожее... – уточнил Забини как можно более снисходительно. Специально, дабы не вызвать подозрений, будто он заметил, что её крыша давным-давно покинула насиженное место. – Нет. Это не похоже на сон, – проговорила Грейнджер, смущённо покусывая губу. – Я не просто видела Драко, но и могла дотронуться. Обнимала его, разговаривала с ним и, готова поклясться чем угодно... Я чувствовала запах его волос, – Блейз заметил маниакальный блеск в карих радужках её глаз. – Ладно, это лирика, – махнула рукой Гермиона. – Уверена, Драко в какой-то тесной и тёмной комнате, лишён палочки, подавлен и определённо ранен. – Ну, если рассуждать здраво, то палочки у него быть и не должно, – пожав плечами, протянул Забини, однако когда Гермиона наградила его уничтожающим взглядом, пояснил: – Это логично. Как думаешь, будь у Поттера с Малфоем палочки, как долго Герман ещё коптил бы небо? Если, конечно, они и впрямь у него в плену... – она раздражённо фыркнула, но, слава Мерлину, никак не прокомментировала вопрос. – Ну, хорошо. Уговорила. Ты теперь весомый конкурент Сивиллы Трелони. Если хочешь, могу потом написать статейку о противостоянии двух офигенно крутых прорицательниц, не гнушающихся грязными приёмчиками... Меня интересует другое, – резко перевёл тему Блейз и, наскоро состряпав строгое выражение лица, спросил: – Не желаешь ни в чём признаться? – Например? – выдавила Грейнджер, мигом переведя напряжённый взгляд на собственные коленки. Приготовилась врать. Что ни в коей мере не удивило. Но разозлило! Если честно, не будь он так счастлив, что Гермиона вроде как в порядке, то придушил бы её голыми руками! – Знаешь, я уже смирился, что ты считаешь всех вокруг тупее троллей, – пожав плечами, протянул Забини, пряча за небрежностью гнев. – Не ручаюсь за остальных... Однако я вполне способен сложить два и два! И, к твоему сожалению, я заметил, что вывело тебя из строя, – тёмные брови Гермионы будто бы нарочито медленно поползли на лоб. – Да бросай притворяться! Ты вырубилась после трансгрессии. Скажешь, не так? Или, может, раскроешь мне тайну, каким образом Дэвис отпустил тебя из больницы в таком паршивом состоянии? Щёки Грейнджер вспыхнули румянцем, словно Блейз только что всерьёз рассуждал, с какого это хрена Дэвис выпустил её на свет божий без намордника. Шутки-шутками. Но вообще-то, Забини подозревал, как она всё это провернула. Ничего сложного, для Гермионы, которая девять месяцев назад всего-навсего посредством ослиного упрямства практически заставила целителей выписать её из родильного отделения Мунго на пятые сутки. А ведь она едва не умерла в родах! – Ну... Я привела убедительные аргументы в пользу моей выписки, – пролепетала Гермиона, стараясь смотреть куда угодно, только не в глаза собеседнику. – И Роджер предупреждал, что трансгрессия... В общем, нежелательна в ближайшее время, – она виновато улыбнулась. – Нежелательна, ага... – прикрыв глаза, протянул Блейз, едва удержавшись от того, чтобы шлёпнуть ладонью себе по лбу. Да и ей, если серьёзно, парочка оплеух тоже не помешала бы. – Хорошо тебе улыбаться, Грейнджер? Ты не видела себя! Я думал... Думал, ты уже труп! Какого сраного лукотруса ты скрыла, что тебе нельзя трансгрессировать?! Мы попросили бы Добби перенести нас... – Нет! – отрезала Гермиона, упрямо скрестив руки на груди. – Неужели ты считаешь, что я, даже допустив присутствие в моей жизни эльфов в качестве оплачиваемой прислуги, позволю Добби или какому-то другому домовику рисковать ради меня жизнью? Ну, очевидно же, что тот самый бешеный фестрал вновь принялся кусать её за... Неожиданные места! – Но никто бы и не рисковал!.. – мучинически возразил Забини, однако, к прискорбию, он прекрасно знал, что дискуссии с Грейнджер об эльфах ни к чему хорошему не ведут... Потому и заткнулся, мысленно похвалив себя, что рассказывая ей о последних событиях, благоразумно опустил маленькую деталь. Эпизод, в котором они с Пэнс «бесчеловечно» использовали Добби в качестве разведчика в доме Патил. – Ладно, – устало вздохнул Блейз. – Просто пообещай мне, что не будешь больше делать ничего, что может убить тебя. Гермиона кивнула. Как-то неуверенно, но Забини сделал вид, будто удовлетворился. Справедливости ради, допрос нужно было сворачивать! По-быстрому, пока он не перерос в контрдопрос. С пристрастием. На предмет того, как он, Блейз, осмелился позволить себе купить туфли из кожи невинного и беззащитного зверька. Дракона, то есть... В этом вся Грейнджер, и слава богам, сегодня она не слишком внимательна. Хотя в обычном своём состоянии, со спокойной душой могла бы закатить нешуточный скандал. И, конечно, препирания с ней чаще всего походили на идиотское представление скоморохов в балагане. Однако сегодня не до веселья. К сожалению. Да и времени ругань занимает уж слишком много. – Можешь подняться? – как ни в чём не бывало уточнил Забини и протянул ладонь. Обитая тонкой, будто перчаточной кожей (или какой-то простецкой её заменой) дверь, старая на вид кнопка электрического звонка, которым магглы почему-то предпочитают заменять обыкновенный дверной молоточек, и облезшая позолота цифр «185» – Блейз был уверен – ни один маг или ведьма не согласились бы жить за этой дверью. По доброй воле, во всяком случае. Но Гермиона остановилась именно здесь! Так же, он был убеждён, что за дверью кроется обычная, не самая богатая маггловская квартира. А значит, с Грейнджер и впрямь беда. Нет, удивительного и в этом мало: после проклятия Германа и последовавшей комы, любой уважающий себя человек вышел бы из строя. Однако Гермиона так стояла перед дверью, будто прислушиваясь. И, казалось, прошла вечность перед тем, как она взмахнула палочкой. Голубая вспышка. Новый взмах! Красная. И ещё раз! И ещё... – Дьявол! – выдохнула она, скребнув пальцами по дешёвой обивке. «Что-то пошло не так!» – успело мелькнуть в мозгу, перед тем, как Грейнджер обернулась. – Я не знаю, как открыть её! Нет. Всё же, «не так» – слишком мягко подобранное выражение. Потому что... Сердце Забини буквально рухнуло в пятки! От ноток истерики в речи Гермионы, от «я не знаю» её голосом, и от слёз отчаяния, блестевших в её глазах! – И мы не можем вынести дверь заклятием... Думаю, Герман попросту убьёт Гарри с Драко в ту же секунду! – Может, заперто ключами? – предположил Блейз, а Грейнджер пожала плечами, вытирая слёзы рукавом кардигана. – Ты точно уверена, что Лаванда жила именно здесь? – Да! Стопроцентно! Я была здесь! – задыхаясь от слёз, крикнула Гермиона. Казалось, случилось то, чего она боялась больше всего. – Отсюда Лаванда выгнала меня. Ведь это я – та стерва, что отняла у неё Рона, на котором она свихнулась... – Грейнджер закрыла лицо ладонями, послышался горестный всхлип. – Поэтому, наверное, она и решила мне отомстить. Лаванда оказала большую помощь Герману в нападении на меня... Это она притворилась няней, чтобы отвлечь Драко. – Нехило! – Забини присвистнул, наскоро копаясь во внутреннем кармане своего пиджака. – Поттер перерыл носом весь Косой переулок и не понял, а ты... А откуда ты так точно знаешь, что в роли няньки была Лаванда?.. О, шпилька! – он отвлёкся, а Грейнджер испуганно заморгала, но через миг просияла, глядя на маггловскую заколку, как на спасение. – Сейчас откроется, – Блейз заговорщицки подмигнул. – Как миленькая!.. – прошло пару мгновений. – Оп! Личинка замка щёлкнула. Почувствовав на себе ошарашенный взгляд Грейнджер, Забини нажал на дверную ручку и, потянув её на себя, прошептал: – Ловкость рук и никакого мошенничества... Прошу! – он кивком указал в сторону зияющего тьмой проёма. – Только после тебя, – так же, почти неслышно отозвалась Гермиона и, когда Блейз опасливо покосился в её сторону, объяснила: – Ты взял с меня обещание, что больше я не буду рисковать жизнью... А я привыкла держать слово. Вперёд, – Грейнджер взмахнула палочкой, и на её кончике загорелся огонёк холодного света. – Держи палочку наготове, Забини, – шёпотом посоветовала она, когда Блейз шагнул через порог. – Протего – щит, а Петрификус Тоталус – парализующее. Не перепутай! Он уязвлённо цыкнул, уловив нудные нотки нравоучения в стиле «профессора Грейнджер», до скрипа зубов знакомые по времени их совместного проживания и сотрудничества в Башне Старост в Хогвартсе, но двинулся вперёд. Прихожая, которую Забини рисовал в воображении гораздо большей, оказалась просто крошечной! Не более трёх ярдов¹ площадью... И если б Гермиона не обладала весьма компактным телосложением, вдвоём они бы здесь точно не развернулись! Стены, оклеенные обоями с незатейливым рисунком, украшала полоса рамок с колдографиями. И случайно, боковым зрением заметив лицо Парвати на одной из них, Блейз остановился. Блестящие чёрные, как две спелые маслины глаза завладели всем его вниманием: он старался не думать об этом, но, по правде, ему было жаль подчинённую... С сентября 1999 года они работали бок о бок, и за это время хорошо друг друга узнали. Парвати никогда не была идеальной, но и подобной гибели никому не пожелаешь... Даже если б она являлась точной копией Малфоевского лоботряса Сэлвина! Да пускай была бы ещё хуже!.. Всё равно. Мыслимо ли, принять смерть из рук родной сестры? – Что такое? – прошипела Грейнджер прямо из-за спины. – Ничего... – встряхнув волосами, Забини готов был расцеловать Гермиону: как бы не бесила её внезапная забота, но именно она вернула его сюда, в реальность убогой крохотной прихожей. Однако через мгновение... Он вновь покосился на колдографию. Может быть это и было глюком с перепугу... Но Парвати подмигнула ему из-за стекла рамки! И полные губы её исказила виноватая полуулыбка. Что бы это могло значить? – Блейз! – хлопок по плечу, и он сделал ещё шаг. Но снова остановился! На расстоянии вытянутой руки, Забини заметил полоску, прочерченную по полу таким же холодным, как огонёк на кончике палочки Грейнджер, светом. – Прямо по курсу новая дверь, – предвосхищая очередной тычок от Гермионы, тихо сообщил он. – Смотри! – Блейз отошёл влево. – Судя по всему, за дверью кто-то есть. И он не спит. Аккуратно сняв с подставки, покоившейся на комоде под высоким зеркалом, объёмную резинку для волос, Грейнджер скрутила её в ком и метнула прямо в дверь. Зажмурившись, Забини застыл, трусливо предвкушая, как эта чёртова дверь отворится. Без сомнений, и мига не пройдёт, как в лоб ударит изумрудный луч смерти!.. Ведь, по-хорошему, Герману, если всё-таки это он сидит за дверью, на хер не сдался Блейз Забини! Специальный корреспондент, главный редактор колонки «Звёздные сплетни»... И лучший друг Драко Малфоя по совместительству. Парвати ведь погибла только потому, что была лишней. Во всех смыслах. – Так я и думала! – воскликнула Гермиона, поймав отрекошетивший от невидимой магической завесы ком из резинки, который так и не долетел до двери. – Заглушающее заклятие! Они там! Точно! Ещё чуть-чуть, и его, Забини, попросту свалит заслуженный инфаркт! – А можно орать ещё погромче? – рыкнул он. – До тебя не доходит, что если этот... Говнюк услышит твои вопли, то убьёт нас без лишних разговоров?! – Заглушающее, Блейз! – хихикнув, довольно пропела Гермиона. – Он не услышит ничего, что происходит снаружи, а мы, соответственно... – Значит, ты не против выломать дверь? – азартно улыбнулся Забини, но когда Грейнджер яростно покачала головой, понуро спросил: – То есть сегодня без взрывов? И даже без десятка переломанных в неожиданных местах магглов? – видимо, она поняла, что он снова притворялся идиотом, и раздражённо фыркнула. – Ладно, так и быть, – Блейз снова порылся в своём бездонном кармане. – Взорвём попозже... – Удлинители ушей! – пискнула Гермиона. – Я только что о них вспоминала! – Мой карман – почти скатерть самобранка... Только еды я с собой не ношу. На этот случай, у меня есть Молли, – Забини расплылся в мечтательной улыбке, а Грейнджер наградила его взглядом исподлобья. – Нет-нет, я не ношу её в кармане, – Гермиона не отводила напряжённого взгляда. И это значило только одно – литературное отступление несколько затянулось. – В общем, любимая тёща накормит меня, когда мне заблагорассудится. Эм... К слову, у меня только один комплект удлинителей², – деловито закончил Блейз, распутывая проводки телесного цвета. И когда он воткнул пуговицы наушников в уши, а третий проводок узкой змейкой скользнул в зазор между дверью и полом, Грейнджер тихо уточнила: – В твоём кармане случайно не завалялся лишний мамонт? А то, чем чёрт не шутит, может и пригодится... Забини только закатил глаза, вслушиваясь в крайне странный разговор, происходивший за запертой дверью. Минут пять он стоял, не шевелясь, а Гермионе казалось, будто прошло уже пару жизней! Перед тем, как он опустился на пол и, скорбно вздохнув, резюмировал: – Малфой свихнулся. Сердце застыло. И она села на корточки перед Блейзом. Черты его лица окаменели, а глаза, обычно такие озорные, сейчас будто затянуло ледяной коркой. – С чего ты взял? – выдохнула Гермиона, чувствуя, как кровь вмиг отлила от лица. – Да пошутил я! – горько усмехнулся он одним лишь уголком рта и, выдернув один из наушников, мрачно произнёс: – Ей-Мерлин, понятия не имею, из какой метафизической дыры ты берёшь свои сведения, Грейнджер... Но, признаю, в этот раз ты и впрямь попала в яблочко! Герман там, – Забини с неприязнью покосился в сторону двери. – Я сказал, что Малфой свихнулся, потому что изначально мне показалось, будто он болтает сам с собой. Причём по ролям... В чём я не сомневаюсь, так это в том, что Герман под Оборотным зельем³ и, судя по всему, даже научился подражать манере речи Драко. А это не так уж просто – я пробовал! И пришёл к выводу, что подобная манера изъясняться – своего рода «изюминка» семьи Малфоев. Он снова замолчал, внимательно вслушиваясь в происходящее за дверью. Гермиона села рядом, прислонясь спиной к холодной стене. На которой, прямо над ними висели круглые часы. Стрелки их громко тикали и, должно быть, раздражали любого, кто достаточно долго находился в прихожей. Но сейчас Гермиона напротив чувствовала странное, гипнотическое спокойствие с каждым шагом секундной стрелки. Забини что-то ворчал себе под нос – она же предпочла не слушать: мало ли, что могло его не устроить. Да и, к тому же, он всегда трепался, когда волновался. Минута. Вторая... – Вот чёрт! – со смесью горечи и злости прошипел Блейз. – Не верю! Нет!.. – он перевёл печальный взгляд в сторону Гермионы, и ей показалось, будто температура в прихожей обрушилась сразу на десяток градусов. – Этот... – качая головой, хрипло произнёс Забини. – Мерзавец убил Гринграсс! Они только что говорили об этом... – Боже!.. Это произошло на глазах у Драко? – прошептала Гермиона. И её ладонь сама собой прикрыла губы. Нет. Она не испытывала лишних симпатий к Астории. И не сказать, что когда-либо Гермиону всерьёз тревожила её судьба. Но... Чёрт возьми! Опуская факт их с Драко смешной помолвки, Гермиона понимала, что Гринграсс, какой бы стервой она не была, не заслужила показательной смертной казни. Признаться, Гермиона иногда ревновала мужа к Астории, но и прекрасно знала, что для Драко, знакомого с ней и её старшей сестрой Дафной едва не с пелёнок, гибель одной из них стала бы страшным ударом. А самое жуткое – похоже, не менее прекрасно об этом знал и Герман. Господи. Бедный-бедный Драко! – Знаешь, что, Грейнджер? – дрогнул голос Забини, и Гермиона встрепенулась: приятель вновь печально улыбнулся. – Прискорбно, но в одном ты всё-таки ошиблась... Только что Герман признался, что он не Виктор Крам. И по-моему, он не лжёт, – Блейз пожал плечами и разочарованно добавил: – Эх, а как всё складно выходило!.. _______ ¹Три ярда – 274,32 см. И впрямь малюсенькая прихожая, стена ≈ 137 см (по крайней мере, гораздо меньше, чем холлы в домах волшебников, к которым привык Блейз). Один ярд = 91,44 см. ²Одним комплектом удлинителей ушей может пользоваться только один человек (это ясно показано в «ГП и Орден феникса» и в «ГП и Дары Смерти»). ³Забини уверился в том, что Герман принял Оборотное зелье, потому что голос Германа и голос Малфоя показались ему абсолютно идентичными.***
Больше всего на свете Драко желал отвести взгляд от светящегося, как новенький галеон, лица Германа. И его же мерзкой гримасы. Мерлина ради! Какой смысл этому гаду так... Естественно подражать его, Малфоя, мимике? Неужто, всё ещё надеялся свести с ума? Поздно. Остался всего шаг. Однако, он был всё ещё в состоянии заметить, что Герман не умел контролировать мимику настолько, как, наверняка, хотелось бы. Фу. Дешёвое позерство! Этому плебею, конечно же, не вдалбливали с раннего детства законы благородства и правила этикета... Наверняка, он даже не знает правило «застывшей верхней губы»¹. Драко же напротив мог бы написать пособие в десяти томах об особенностях обитания в змеином клубке светского общества. Никому не нужный перечень правил, ни одним из которых он сам уже очень давно не пользовался. По крайней, осознанно. Да и... Плевать! С высокой колокольни. Теперь не до расшаркиваний и дурацких семейных традиций. Сейчас – всё рушится. И этот Герман... Напыщенный упырь! Так и ждёт момента, чтобы вновь вывести его, Малфоя, из себя... Колет в самые больные места, а затем наслаждается реакцией. Как иначе объяснить все эти мерзкие насмешки, гадкие ужимки?.. Убийство Астории. И прочие «инсталяции», достойные конченого психа! Парадокс. Однако, без сомнений, Герман, безумцем не был! Ведь безумцы не просчитывают всё, вплоть до самых мелких деталей, так? Взять того же Сэлвина. Кто-кто, а этот – бесспорный дебил. Надо же гнать через границу контрабанду, и пропалиться в отчётах перед Перси Уизли, который, в отличие от названного дегенерата, прекрасно знал Таможенное дело, поскольку начинал карьеру в Международном департаменте? Герман же продумал всё. А на случай неудачи сегодня... Наверняка, у него есть ещё десяток запасных планов! Признаться, Драко не видел выхода даже из этой ситуации. Их с Поттером никто не ищет – иначе, конечно же, Герман уже давал бы свои показания в одной из подземных допросных. Но их не ищут. Они как слепые котята... Беспомощны даже плюнуть в лицо мерзавцу, упивавшемуся своим чёртовым успехом! Да, Герман выиграл. А они, Малфой с Поттером, не способны даже выйти из этой комнаты, и потому – проиграли. А проигрыш нужно принимать достойно! Мысленно Драко усмехнулся. Что бы сказал отец, услышь он эти недостойные мысли? Конечно. Малфои не сдаются! Ага... Можно бахвалится, сколько влезет, однако, на деле, выход из дьявольской комнаты всего один – вперёд ногами. И, если честно, Драко представлял, насколько смешно, а, может, попросту жалко выглядит он, наследник огромного состояния, меценат², да и просто глава семейства... Глупо надеющийся, что в самое ближайшее время умрёт. Не от яда, так, к примеру, от критической потери своей драгоценной крови. Тяжёлые капли которой глухо, но от того не менее тошнотворно шлепали по пыльному линолеуму, лениво отрываясь от кончиков занемевших пальцев. В этих звуках была доля какой-то чудовищной медитации. И Малфой концентрировался на боли и крови. Лишь затем, чтобы сохранять здравый рассудок. Как бы по-идиотски это не звучало! Кап. Кап-кап. Всё хорошо. Нас вытащат. Нас обязательно... – Твои ставки, Драко? Герман. «Сгинь, к дьяволу!» – рыкнул про себя Малфой, брезгливо морщась от нового клуба синеватого дыма, выпущенного в его сторону. Господи. Что за урод? Устроил здесь затрапезную офисную курилку! Кап. Кап... Спокойно, Драко. Нас спасут! Этого скота повяжут. И снова вернётся мир, дружба... Жвачка? Ну да, как же... Сказал слепой: «Посмотрим». – Кто будет следующим кандидатом на вылет? – прозвучало почти ласково. С явственной капелькой желчи. – Поттер? – подчёркнуто спокойно предположил Малфой. И попал «в молоко»! Как и рассчитывал. Вернее, он не хотел даже рассуждать на эту тему, наивно внушая себе, что единственный, кто и заслуживает гибели, так это Герман. Значит, он и должен быть следующим. Но тот, кажется, умирать не собирался. По крайней мере, по своей воле. Напротив – расхохотался, едва не подавившись своей долбаной сигаретой. Господи... Кто-то очень знакомый смеялся также! Только кто? Дьявол!.. Думай! Думай. Уставший, вытраханный мозг практически пульсировал, подсовывая Драко варианты. Он чувствовал, как воспалённые мысли со скоростью экспресса проносятся в голове. И... Разносятся вдребезги о глухую стену! Всё до единой. Господи... Голова трещала по швам, и Малфой сходил с ума от чёртовой невозможности поймать за хвост хоть одно предположение... Скольких он подозревал? И всё – пальцем в небо! Рон Уизли встретил Гермиону в Аду, и Драко окончательно уверился, что тот мёртв; Крам – тоже мёртв, если, конечно, доверять Герману. Что само по себе практически нереально. Однако зачем сейчас врать? Терять-то уже нечего... Нотт. Был первым подозреваемым... Малфой помнил, как ужаснулся просто от мысли, что Тео и впрямь мог напасть на Гермиону! Ему бы смириться, что друзья, пусть и бывшие, так же могут быть замазаны во всём этом по уши. А выходит, он, Драко, ничуть не лучше Поттера, который и отмел Нотта, как непричастного. Поттер. Покуситься на жизнь которого не согласится никто, по крайней мере, в здравом уме. Волдеморт – и тот – не смог убить его. Дважды... Да и, зачем, в самом деле, Герману тратить драгоценные силы на Убивающее, если он уверен, что в ближайшем времени Гарри умрёт самостоятельно?.. И, кажется, правда на стороне ублюдка – достаточно лишь посмотреть на Поттера – и всё станет кристально ясно. – Дети, – сорвалось с языка прежде, чем Малфой успел полностью обдумать новое предположение. – Ты ведь ищешь удовольствия, Герман?.. – на автомате он пожал плечами. – Думаю, ты вдоволь насладишься, если заберёшь у меня ещё и их, так? Как противно. Как больно! И как... Боже. Тяжело! Рассуждать о том, за что ещё вчера разорвал бы глотку любому, осмелившемуся заикнуться об угрозе малышам. Рассуждать так, будто их гибель – дело времени. Не более. Но ведь и это правда! Астория не врала, давая показания – отчего-то Драко был уверен. В допросных Аврората вообще мало кто может даже немного слукавить. Да и Поттер, по его словам, вытянул из Гринграсс максимум сведений. За раскрытие которых Астория и поплатилась жизнью... Боже... Как долго это продолжится? – В точку, – мрачно кивнул Герман, буравя Малфоя пустым взглядом. Отлично. Просто восхитительно. Потрясающе-невъебительно-супер! Что ещё сказать? Да... Ничего! Хотелось по-детски зажмуриться, заткнуть пальцами уши. Упасть лицом в молодую траву под сенью плодовых деревьев в саду мэнора. И выть от безысходности, заливаясь горячими слезами... Как когда-то, будучи мальчишкой, он, Драко, плакал от известия о смерти бабули Блэк – единственного человека из всей семьи, который относился к нему как к ребёнку, а не как к породистому коню³. И так же, как много лет назад... Мерлин! Мозг попросту отказывался воспринимать информацию! Чёртов Герман! Неужели, в его душе не осталось ничего человеческого? Нет. Малфой коротко изучил лицо оппонента – ни одной настоящей эмоции! Ничего живого... Сердце стукнуло о рёбра с такой силой, что Драко едва не задохнулся жаром, вмиг взорвавшимся в груди. Неуместный стыд. И раскаяние... Дьявол! Неужто он выглядит со стороны так же, когда ему решительно плевать? – Вижу, ты не удивлён. Вкрадчивый голос конченной сволочи липко коснулся сознания сквозь плотную завесу ярости, словно ватой забившую уши. Вдох. И ещё. Сука!.. Малфой вновь попытался освободить руки, с силой сжимая кулаки. Может быть так верёвка немного ослабит свою мёртвую хватку?.. Сейчас он с лёгкостью способен был применить Круцио. Без помощи палочки. Руководствуясь лишь слепой злобой! Как бы не так! Запястья запульсировали болью, а по пальцам вниз пустились новые струйки крови. «Круцио,» – до скрипа сжимая зубы повторял про себя Драко. «Круцио! Ну же... Круцио!» Герман лишь подозрительно приподнял бровь, внимательно всматриваясь в Малфоя, который, как и в последние пару минут демонстрировал отлично отработанное в казино Монте-Карло «лицо искусного игрока в покер». – Значит, ты согласен, что ваши с Грейнджер детишки не должны были появиться на свет? – ещё более снисходительно проговорил Герман. Драко впился ногтями левой руки в ладонь правой. Просто чтобы не зареветь, как раненый зверь! Невозможно. Нереально слушать!.. Эти долбаные слова – моральная пытка... Он прикрыл глаза, и перед застывшими зрачками, как по команде вспыхнуло воспоминание. Об их с Гермионой странном путешествии в Ричмонд⁴. В коттедж её родителей. В тот момент, она уже была на последних неделях беременности, и когда Малфой услышал её тихую просьбу отправиться в этот маггловский пригород... То и впрямь немало удивился. Ведь после похорон родителей, Гермиона так ни разу и не переступила порога родного дома. И, если честно, Драко хорошо её понимал – боль утраты всё ещё жила в ней, как ни крути... Несмотря на всё это, он согласился – спорить было бы бесполезно. Да и глупо. Гермиона всё равно выполнила бы задуманное с ним или без него. И лучше, если он будет рядом. Так и произошло. Достаточно большой чердак коттеджа Грейнджеров был забит коробками с отслужившим своё семейными вещами, кучей каких-то дорогих сердцу мелочей, старых книг. Гермиона плакала над каждой вещицей, но наткнувшись на одну из самых пыльных и, судя по всему, древних коробок... Внезапно просияла! И принялась поочерёдно демонстрировать Драко свои детские игрушки. Такие... Незатейливые. Маггловские. Слава всем богам, Малфой вовремя понял, что не стоит говорить ей о том, что они смогут обеспечить детей какими угодно современными игрушками, или напоминать, что с финансами в их семье никаких проблем не предвидится. Он увидел. Нет, почувствовал, что эти неказистые игрушки для Гермионы гораздо дороже любых сокровищ из родового сейфа в Гринготтс. И она хочет подарить их малышам... Как тёплый поцелуй от погибших бабушки и дедушки. Слёзы застыли в уголках глаз. Эти дети не досадная случайность. Нет! Они – улыбка судьбы. Их появления все ждали с нетерпением и полюбили задолго до рождения! Они стали спасением от древнего проклятия рода Малфоев, согласно которому в каждом из поколений появлялось на свет лишь по одному младенцу. И хвала небесам, рождались мальчики. Возможно, дело и не в божественном провидении, а в каком-то ритуале, что ни в коей мере не удивило бы... В любом случае, род Малфоев рано или поздно пресёкся, если бы не война, которую затеял Волдеморт. Фактически оказавшись на стороне проигравших, всей семье пришлось пересмотреть свои взгляды на чистоту волшебной крови, да и на брачную политику. Когда Драко понял, что Гермиона – та девушка, с которой он готов провести остаток жизни... Именно в тот момент проклятие рассыпалось! Густую древнюю кровь Малфоев разбавила свежая, маггловская... Родив детей, Гермиона, сама того не подозревая, спасла весь род. Только вот. Теперь её нет! Стала жертвой ублюдка без лица и имени... Скоро этот мерзавец заберёт и детей. Украдёт единственное, что осталось от неё... А Драко, чёрт подери, не в силах даже сделать попытку помешать планам изверга! Дьявол! Малфой глубоко вздохнул, открывая собственные мысли. Чтобы урод смог услышать. Это ты, Герман. Ты, исчадие ада, не должен был появиться на свет! – Знаешь, – он едва заметно усмехнулся. – Я ведь предпринимал много попыток, дабы избежать их рождения. Где-то на задворках подсознания Драко отчётливо слышал треск, и даже на секунду, уверил себя, что кто-то ломает дверной замок... Но ошибся. Это хвалёная выдержка. Расползалась по швам! А его мир. С таким трудом и тщанием выстроенный... Рушился. И вместе с ним едва заметный в сумраке скудный интерьер комнаты растаял во тьме, воцарившейся перед глазами. Миг, второй... Это край. Этого не может быть! Просто... Пускай, это просто послышалось! – Что?! – выпалил Малфой. – Что ты сказал?! Ярость. Заворочалась внутри, прямо за рёбрами, как дикобраз. Ядовитые иголки, казалось, проникли в каждую клетку тела! Невозможно! Поверить... Но чудовищный паззл мучительно складывался: Гермиона «на мушке» уже очень давно, дети тоже, очевидно, были обречены, не успев родиться. Следовательно, Герман – кто-то очень... Очень! Знакомый. Настолько близкий, что Гермиона сама же и сообщила ему о беременности. Как бы не раньше, чем ему, Драко. Мерлин. Неужто она могла так сильно ошибиться? – Значит, ты пытался спровоцировать выкидыш?! А я-то не мог понять, что творится! – злобно процедил Малфой. – Целители тоже разводили руками, твердя в один голос, что Гермиона здорова настолько, насколько вообще возможно... – мерзавец вновь победно усмехнулся. – А потом... Господи, ну конечно! Наверняка, ты был гостем на свадьбе Забини, так? – Герман молчал, но радужки его глаз подёрнулись холодом. – И тебе едва не посчастливилось угробить и Гермиону, и детей одновременно... Хлопок. Ладонью о ладонь. И ещё раз... Отдаленно похоже на аплодисменты. И... Боже. Лучше б получить тухлым помидором в лицо... Нежели слышать подобные «рукоплескания»! Потому что... Мать твою! Он, Драко – идиот! Так долго и муторно складывал в голове «два и два», а, получив наконец сумму, ужаснулся! Почему, ради всего святого, это озарение не посетило его раньше? Ну, хотя бы дня два назад? Может, тогда всё закончилось бы совсем иначе? – Браво! – саркастично хмыкнул Герман. – Ты, определённо делаешь успехи... Снимаю шляпу! – он одобрительно кивнул и, будто капитулируя, развёл руками. – Признаться, даже не подозревал, что отрава Падмы так здорово стимулирует мозги! – Попробуй, может понравится, – огрызнулся Драко, а Герман картинно закатил глаза. – Знаешь, Гермиона научила меня одному очень мудрому правилу – жизнь расставляет всё на свои места. И надеюсь, что тебе зачтётся, и ты сдохнешь в муках! – Полегче! Не кипятись, Малфой, – вновь почти ласково протянул Герман. – Мы ведь собрались здесь не для того, чтобы собачиться, так? Смотри-ка вон даже Поттер скис от твоих причитаний... Скривив губы в псевдо-примирительной улыбке, он кивком указал в сторону. К счастью или к сожалению, не принимавший никакого участия в разговоре, Гарри по-прежнему не подавал никаких признаков жизни, и Драко тотчас же отвернулся. Невыносимо смотреть! Вини-не вини Поттера во всех несчастьях. Сегодня он – жертва... Вдруг. Прозвучал стон. Малфой резко перевёл взгляд обратно – Гарри, не приходя в себя, пытался размять затёкшие от верёвок кисти рук. Да и весь вид его переменился за секунду: казалось, будто он вот-вот очнётся! В душе Драко вновь вспыхнула надежда на лучшее, и он закусил щёку изнутри, дабы не выдать нечаянной улыбки. Рано радовался. Миг – и мелькнула вспышка заклятия. Поттер безвольно дёрнулся, откинувшись на спинку своего стула. Снова не жив, не мёртв. Интуиция... Или что-то похожее, шептало изнутри головы, что заклятие не самое серьёзное. Оглушающее, или что-то вроде... Ведь вспышка определенно не была изумрудной, правда? Да! Иного расклада Малфой не допускал, потому что... Ну. Потому что Поттер неуязвим. Точка! Вдруг... Всё внутри словно затянуло ледяной коркой. Как по щелчку пальцев. Смутная догадка. Змеёй холодно скользила, казалось, прямо по краю сознания... Неуязвим? Тёмные пряди растрёпанной чёлки приоткрыли бледный лоб Гарри, на котором необычно контрастно багровел... Чёртов шрам! Тот самый, который Поттер прятал ото всех за своей несуразной чёлкой... Только сейчас Драко окончательно понял, почему. Шрам не корона... А терновый венец. Изощрённая пытка – видеть эту отметину и вспоминать о гибели матери. Каждый мерлинов день. Помнить о том, что Лили Поттер отдала явившемуся в ту ночь Волдеморту собственную жизнь взамен на жизнь сына... Гарри говорил однажды, что Лили умудрилась обвести самого опасного волшебника вокруг пальца. Ведь Тёмный лорд принял жертву, тем самым заключив с ней магический контракт, а когда он попытался убить ребенка – заклятие отскочило в него самого, оставив в напоминание Гарри лишь порез на лбу в виде молнии. Материнская жертва – самый мощный щит. Волдеморт, вероятно, понятия не имел о подобной магии, а вот Герман, конечно же, знал! Все маги, современники Гарри Поттера знали. И, отчего-то Малфой на долю секунды не сомневался, что Гермиона, окажись она в похожей западне, последовала бы примеру Лили. – Напав на мою жену, ты ведь не думал о том, как бы выбесить меня посильнее, так? – задумчиво произнёс Малфой. – Ты пошёл по самому логичному из сценариев: посредством своего заклятия, надеялся разорвать связь Гермионы со мной. А главное с детьми! Остальные твои преступления – всего лишь театральные декорации, правда? Только зачем? Это же смешно! Объясни, чем тебе помешали два крошечных ребёнка? Очевидно. Герману стало не до смеха. Наконец-то! Помрачнев, он прикрыл глаза, тяжело вздохнул, словно готовясь к долгой и обстоятельной беседе. – Прошу, – протянул Драко подчёркнуто умоляюще. – Мне нужно знать, почему ты подписал моим детям смертный приговор! Будь же ты человеком... Видимо, в голове Германа происходил дьявольский диспут – стоит ли метать бисер перед свиньями? Перед ним, Малфоем, то есть. – Ну... Что ж, – Герман опустился на стул, закинув ногу на ногу. – Я перестал быть человеком, Драко. Давно... С 1998 года, когда в отделе Тайн обнаружилось пророчество, суть которого в том, что последний чистокровный род магической Британии прервётся. Не в прямом смысле, но перестанет быть таковым, так как следующее поколение родится уже полукровным. Как ты, наверняка, понимаешь, на тот момент, единственной подобной семьёй были вы, Малфои. – Бред! – с излишней горячностью перебил Драко. – А как же Паркинсоны, Гринграссы или Уизли с Забини?.. – Не прикидывался остолопом, Малфой! – рявкнул Герман. – Ты и я знаем, что твой дружок Блейз – сын маггла. Очень богатого, но не блещущего лишним здоровьем, что сыграло на руку мамаше Забини. Паркинсоны, как бы не задирали носы, но и близко не валялись рядом с чистокровными, поскольку в их родословной частенько встречались самые что ни на есть магглы и магглорождённые. Уизли – общепризнанные предатели крови, чем почему-то очень гордятся. Что уж говорить о Джинни урождённой Уизли, которая вышла замуж за полукровку Забини. Следовательно – кровь испорчена. А что касается Гринграссов... У них две девчонки, которых при хорошем раскладе выдали бы замуж, но в таком случае о продолжении рода речь не идёт. К тому же, летом 1998 они отправились в изгнание за десятки миль от Ла-Манша. Выходит, осталась только твоя семья, – Герман презрительно ухмыльнулся. – Не напрягайся, Драко, всё было проверено и перепроверено. Словом, летом 1998 года я встретил одного волшебника, который сделал мне предложение, от которого, как ты понимаешь, я попросту не смог отказаться, – лицо Малфоя вытянулось от удивления. – Мне предложили восстановить справедливость. Помочь вернуть тех, кто погиб в бою... Ушедших, – будто бы поправил сам себя Герман. – Кого? – поморщившись, заторможено спросил Драко, пытаясь уложить информацию в голове. – В смысле, что за волшебник?.. И каких погибших? Всё это звучало, как бред. Да им и было! Господи. Герман недавно говорил о том, что хочет воскресить Лаванду... Однако её смерть ведь не связана с боем? Если, конечно, не считать врагом её же собственную глупость. – Ни то, ни другое тебя не касается, – невозмутимо повёл Герман плечом, вновь подкуривая сигарету. – Этот маг пообещал отдать мне один артефакт, который издревле хранится в семейной сокровищнице семейства Блэк. Но с условием: взамен, я должен предотвратить исполнение пророчества. А если не удастся предотвратить, то исправить положение... Срезать, так сказать, больные побеги семейного древа, – он испытующе посмотрел на Драко, но тот не отводил глаз. – Чем, собственно, я и занимаюсь. Мы с этим волшебником подписали магический контракт, согласно которому вне зависимости от жизненных обстоятельств, в случае выполнения мной опредёленных задач, я получаю вещь, способную вернуть с того света ушедших... – А контракт, случаем, не кровью подписан? – уточнил Малфой, уже зная ответ. И, конечно, Герман понуро кивнул. – Выходит, ты заключил Непреложный обет... В письменном виде. Причём, заведомо невыгодный для тебя... Неужели, игра стоит свеч? – Поживём, увидим, – потянул Герман, мерзко усмехаясь. – Инфернальной энергии от убийства твоих деточек хватит, чтобы оживить троих. – Дай угадаю, кто претендует на гордое звание зомби, – копируя мимику визави, ухмыльнулся Малфой. – Лаванда Браун, Рон Уизли и... – С чего ты решил, что я собираюсь вернуть Рона? – глаза Германа округлились. И Драко готов был поклясться, что серые радужки медленно темнели. – Я... Сам слышал, – пожимая плечами, признался Малфой, рассудив, что теперь уж точно нечего терять, а посему – пора раскрывать карты. – Когда твоя милая подружка Падма траванула нас с Поттером, я, видимо, по случайности оказался в Аду, – Герман нахмурился, не сводя напряжённого взгляда. – И готов был встретить там кого угодно, но, по иронии судьбы, встретил Рона Уизли, который и поведал мне о твоём обещании Лаванде. Прямо перед тем, как, убить её,– небрежно заключил Драко. – Слово нужно держать, вот я и решил, что... – Единственное, что я обещал ей – свободу, – сухо сообщил Герман. – Свободу от Рона Уизли. – И тем не менее, – воодушевлённо продолжил Малфой. – Сам Рон не слишком-то горит желанием возвращаться к жизни. Он прямо сказал, что мёртвым не место среди живых, – губы скривились в гаденькой усмешке, и Драко добавил: – Рон просил передать, что ты – психопат, которого нужно остановить. – Интересно, – сварливо фыркнул Герман, вскочив на ноги. Он нервно померил шагами комнату. – Очень интересно! – со злобой прошипел он, манерно скрестив руки на груди.– Чушь! Любой безвременно ушедший мечтал бы о втором шансе! – Возможно и чушь, – кивнул Малфой. – Только Рон прекрасно помнит, что погиб ненапрасно, – неожиданно для себя констатировал Драко. – И, ставлю всё своё состояние, он отдал бы жизнь ещё раз. Ради Победы над Волдемортом, а я... Герман обернулся, глядя каким-то совершенно диким взглядом. Малфой сглотнул – в горле пересохло от страха... Терять нечего. Нужно решиться! Ведь он не ребёнок. – Я же прошу тебя забрать мою жизнь... За жизни моих детей. Секунда, вторая – в тишине. И. Хохот. Безумный, жёсткий, будто лай собаки... – Ночь открытий! – хрипло заключил Герман. – Я никогда не замечал, Драко, насколько ты похож на свою милую матушку! Милую?.. Что?! Вновь повисла тишина. Господи. Самый громкий звук на свете! Свистя, она путалась в барабанных перепонках, заглушая густые шлепки крови по линолеуму... Как?.. Чёрт возьми! Где? И. Когда Герман умудрился познакомиться с Нарциссой? – Долгая история, – махнул тот рукой, явно прочтя немой вопрос, застывший на лице Малфоя. – И... Даже не надейся обхитрить меня! Я не приму твоей жертвы, – Герман хмыкнул. – Я обещал твоей матери... Обещал не трогать тебя. Видишь ли, я в долгу перед Нарциссой. Она оказала мне огромную услугу. Боже. Драко старался... Но все равно не способен был представить ситуацию, в которой мать согласилась сотрудничать с этим подонком! Не мог... Да и не хотел. Ради всех святых!.. Нарцисса никогда не влезла бы вновь в сомнительную историю, так? Очнись, Малфой! Герман – игрок. Манипулятор. Стоило лишь слегка наступить на больную мозоль – и она пошла бы на всё, что угодно. До замужества Нарцисса носила фамилию Блэк, а все представители этого семейства... С чуди́нкой. Мягко говоря. И уж точно до последней капли крови будут защищать самое дорогое. Своих детей. Неважно даже, сколько им лет. Дьявол! Снова. Ужасные догадки посыпались на голову, как крупные хлопья снега в рождественское утро... И Драко едва не захлебнулся в них! Письмо. В конверте, которого была прислана пачка компрометирующих их с Асторией колдографий... Оно ведь не первое! Нарцисса... Господи! Вела переписку с этим недочеловеком! – Что она... Моя мать, – насилу выдавил Малфой, всё ещё не желая верить в слова Германа. – О какой ещё помощи идёт речь? Тишина. Драко ждал почти минуту, намеренно глядя лишь на собственные колени. Однако, услышав суетливые шаги, за спиной, обернулся – Герман застыл, заозирался по сторонам, будто уловил какие-то звуки за пределами этой долбанной комнаты. – Чёрт подери... – прошипел он, яростно потирая левую сторону груди. То место, где у нормальных людей находится сердце. Но Малфой был уверен, что на месте сердца у этого паршивца лишь какой-то невзрачный камень. И, когда Герман, сделав два нетвёрдых шага, буквально упал на сидение стула, Драко всерьёз заволновался – тот закашлялся, прикрывая рот ладонями, будто в приступе маггловской астмы. На бледных пальцах остались кровавые капли... – Что за дьявол?! – хрипнул Герман, и радужки его глаз подёрнулись поволокой, напоминая теперь жуткие бельма. Малфой ошарашенно вытаращился на него, думая только о том, что будет, если сейчас эта дрянь сдохнет. Не прошло и минуты – Герман прекрасно понял, что стряслось. Непреложный обет... Почти ненавязчиво напомнил о себе – он наговорил лишнего. И угораздило же так долго болтать с этим недоноском-Малфоем! Неужто, чувство собственного превосходства над этими ничтожными и заранее обреченными людьми стало в какой-то момент важнее исполнения своей миссии?.. Какая глупая расточительность! Пока он, Герман, вёл здесь светские беседы, время немилосердно уходило, как песок сквозь пальцы. Он прикрыл глаза – Малфой намертво связан, и никуда не денется, Поттер – тем более... А вот боль, сверлившая виски уже минуты две кряду, могла значить только одно – кто-то из его, Германа, помощников попал в передрягу. Или... Сорвался с надёжного поводка. Нет. Он не станет гадать! «Легилименс» – шепнуло сознание, древко палочки обожгло пальцы. И он уже не здесь. Герман смотрел глазами другого человека. Чувствовал режущую боль в груди, ощущал, как спутанные пряди чёрных волос, выбившиеся из некогда аккуратной косы, противно липнут к разгоряченному лицу. Падма. Он слышал её хриплое дыхание её же ушами... Что с ней стряслось? Он выяснит... Скоро. Ведь он в её голове, и теперь скрыть что-либо – на грани фантастики! Герман шёл, едва волоча ноги. Вперёд, по мощёному тротуару. Небо светлело, но тяжёлые тучи продолжали поливать центр Лондона. Не различая почти ничего за сплошной стеной дождя и завесой горячки, он, подобно умалишённому наступал в каждую лужу, ощущал, как мерзко хлюпает вода в узких туфлях. «Ну же!.. Ещё немного. Совсем чуть-чуть!» – звучало в голове голосом Падмы. Ноги едва держали и, припав ладонями к пыльной, испещрённой дождевыми дорожками витрине, Герман еле-еле разглядел уродливый манекен и табличку «Магазин закрыт» аккурат рядом. – Дэвис, – тихий, обессиленный шёпот Падмы остался запотевшим пятном на грязном стекле. – Мне нужно увидеть целителя Дэвиса. Этот хриплый шёпот, казалось, не способен расслышать никто. И Герман, ещё не в полной мере понимая, что творилось с его соратницей, ощутил прилив мрачной радости. Ведь если она умрёт здесь в луже перед заброшенным магазином – одной проблемой меньше! Он всё равно не собирался оставлять её в живых. Однако, вопреки ожиданиям, мольба Падмы пронеслась сквозь пыльное стекло, манекен повернул безликую голову и поманил беспалой рукой вперёд. Просочившись сквозь витрину и оказавшись в просторном светлом холле больницы им. св. Мунго, Герман потащил ноги мимо пустующей в ранний час стойки регистратуры, оставляя на отполированном до блеска мраморном полу грязные следы и вереницу капель с вымокших насквозь волос. Тело било страшной дрожью, оно отказывалось слушаться, и, отчаянно хватаясь за перила, он буквально из последних сил полз по пологим ступенькам до третьего этажа. Он дышал так часто, что резало грудь... Что же ты задумала, а, Падма? – Ничего! – тяжёлый выдох. Вне сомнений, она услышала его невербальный вопрос, и тщетно пыталась закрыть свой разум. – Ничего!.. Герман чувствовал, с каким диким трудом даётся каждый шаг. И каждое слово. – Должна... Увидеть... Рассказать ему. Роджер!.. Он вместе с Падмой тяжело опирался о стену, медленно и жалко двигаясь вперёд по сумрачному коридору. Одна из дверей распахнулась. – Падма! – воскликнул Дэвис, и из его рук попадали какие-то многочисленные бумаги. В мгновение забыв об этом, он метнулся к Герману, сползавшему по шершавой стене. И, лишь когда проницательный взгляд целителя остановился где-то в районе переносицы, он почувствовал, как сердце Падмы застыло. Мерлин. Неужто ты осмелишься? Глупая девчонка!.. Осмелишься рассказать своему любимому о том, какого ужаса наворотила? – Что?.. Что с тобой? Падма! – взволнованно воскликнул Роджер, и Герман ощутил, как его руки стиснули плечи. – Жар. Господи... Дэвис заозирался по сторонам, по всей видимости, в поиске медсестер. – Нет!.. Не нужно, – пальцы Падмы намертво вцепились в запястья целителя. – Послушайте... Это я... Всё это моих рук дело, – по её грязным щекам полились горькие слёзы, и Герман чувствовал их вкус. – Я... Это я пронесла справочник по Астрономии... В палату Гермионы. Я подбросила детские носочки в её сумку. Я подстроила передозировку зелья интуиции... И это я. Убила Парвати!.. Миг – и взгляд целителя, до этого выражавший огромное сочувствие, заледенел! В глубине тёмных радужек блеснуло металлом. Догадка – очевидно, одна из потерянных деталей в его личной мозаике встала на место. Но в выражении лица Дэвиса оставалось недоумение. – Не верите?.. – Герман внезапно для себя, зашёлся кашляющим смехом и запрокинув голову, шепотом продолжил: – Загляните в лабораторию. В хранилище для лекарственных ингредиентов половина отсеков забито цикутой. Стоит лишь снять скрывающее заклятие... Я травила её, подсыпая цикуту вместо специй в еду и чай... Я делала это как во сне. Я марионетка, а кукловод здесь, – она стукнула пальцем по своей голове. – Герман... – целитель приподнял бровь. – Я знаю, где он скрывается. Секунда – в молчании. – Поднимайся, – подчёркнуто сдержано проговорил Роджер, всё так же держа Падму за плечи. – Думаю, тебе следует оказать помощь, а потом... – Нет! – едва не захлебываясь, крикнула Падма, а Герман понимал – жить ей оставалось считанные часы. Кажется, она сама нахлесталась яда – он чувствовал привкус металла во рту. – Вы ведь были в гостях у Лаванды Браун? – помедлив мгновение, Рождер кивнул. – Герман там. В её квартире. Он держит в заложниках Гарри Поттера и Драко Малфоя... Я лично передала их ему! С рук на руки... Ну и стерва же ты, Падма! А она, несомненно услышав, вновь зашлась смехом, больше похожим на приступ кашля. – Экспекто Патронум! – Дэвис взмахнул палочкой. И через долю секунды посреди коридора из воздуха возник призрачный бенгальский тигр. – Парвати... – пискнул Герман голосом Падмы. И перед глазами поплыла кровавая рябь. Роджер лишь презрительно поморщился, но не удостоил умирающую Падму даже взглядом. Что ж... Неудивительно! – Гавейну Робардсу, – сухо отчеканил Дэвис, и его Патронус навострил круглые уши. – Я, Роджер Дэвис, старший целитель больницы имени святого Мунго, нашёл непосредственного исполнителя убийства Парвати Патил. Прошу прислать сюда сотрудников Аврората для допроса и задержания, – он вздрогнул от жалобного всхлипа Падмы. – Кроме этого, по имеющейся у меня информации, в квартире погибшей Лаванды Браун скрывается преступник, руководивший группой злоумышленников... В данный момент он удерживает как минимум двух заложников. Один из которых – старший аврор Гарри Поттер. Прошу вас распорядиться о выезде на место группы захвата. Патронус исчез. – Чёрт! – рыкнул Герман, возвратясь в реальность. Малфой никуда не делся. Как и ожидалось, он всё также таращился, будто маггл, неожиданно столкнувшийся с привидением. Должно быть, прошло не более минуты. Но. Мерлина ради... Как же она могла? Неужто совесть взыграла? Или... Нет. Сейчас не до причитаний. Времени больше нет! Теперь, в его, Германа, распоряжении оставалось едва ли более получаса. Скорее всего, в Министерстве уже подняли тревогу. А значит... – Знаешь, что, Драко? – тот вздрогнул и глянул исподлобья, а Герман фальшиво улыбнулся и торжественно сообщил: – Я взял на себя роль исполнителя твоих идиотских желаний... И думаю, могу исполнить ещё одно, – Малфой заторможено моргнул. – Ты выпрашивал билет на тот свет... Что ж. Принимай! Твои детишки будут тебе благодарны. Шок. Ледяным инеем сковал внутренности... Драко думал, ему примерещилась последняя фраза. Думал, что это очередная корявая игра, или что-то не менее мерзкое в стиле Германа. Интересно, а умирать – это больно? Плевать! Малфой испытал облегчение, когда кончик волшебной палочки Германа завис прямо напротив его переносицы. Неужели всё кончено? Герман не посмеет тронуть детей. Они останутся живы, Нарцисса воспитает их, а он, Драко... Умрёт. Прямо сейчас. Без сожаления. И без соплей. Ради детей. Он жил двадцать три года. И умрёт. Ради них. «Я так горжусь тобой!..» – всплыл в сознании голос жены, Малфой прикрыл глаза. – Авада...– начал Герман. Я люблю тебя, Гермиона. _______ ¹ У англичан есть такое понятие «stiff upper lip» — застывшая верхняя губа.Так говорят о джентльменах, которые умеют сохранять невозмутимость в любой ситуации. ²Меценат – человек, занимающийся благотворительностью. Драко делал отчисления в больницу имени святого Мунго. ³Имеется в виду Друэлла Блэк (мать Нарциссы, Беллатрисы и Андромеды). Судя по всему, Драко очень любил бабулю, которая отвечала ему взаимностью, видя в нём ребенка и не накладывая на него лишних надежд)).***
– Отрыжка дьявола! – всполошился Забини так громко и внезапно, что Гермиона, сидевшая рядом и ожидавшая новостей, подпрыгнула на месте. – Этот идиот... Муж твой. Решил умереть вместо ваших детей! Наблюдая, как Блейз подскочил на ноги и принялся суетливо сматывать проводки удлинителей ушей, Гермиона скептически предположила: – Может он блефует? – Нет... Каким бы ослом Драко не был, но играть с огнём... – Забини коротко покосился в зеркало над комодом. – Я ему не позволю! – Если ты так считаешь... – Гермиона также поднялась на ноги. – Тогда я вызываю авроров! – она взмахнула палочкой. – Экспекто... – Да пусть идут козе в трещину. Прохиндеи, тоже мне! – гневно проворчал Блейз, нервно переминаясь с ноги на ногу. – Пока они изволят приподнять свои царственные зады... Я, как и ты между прочим, останусь без Малфоя. И даже без Поттера! Забини решительно шагнул к запертой двери и, сверля её воинственным взглядом, занёс волшебную палочку. – Погоди! – Гермиона перехватила его запястье. Она прекрасно знала, что задумал друг. И этот замысел был самым изощрённым планом самоубийства... – Чего годи́ть-то? – горько глянув на неё, процедил Блейз. – Грейнджер... Драко единственный и лучший мой друг. Мы знакомы с пелёнок! И я буду последним утырком, если... – Подумай о Джинни! – перебила Гермиона. – Что, если Герман покалечит тебя. Или... Неважно. А как же ваш ребёнок? – она всплеснула руками. Забини опустил взгляд, гипнотизируя носки своих туфель. И Гермиона очень надеялась, что он обдумывает сказанное, а не выжидает момент, дабы резко выломать дверь. – Дети, – сглотнув, печально отозвался он. – У нас будут близнецы... – Тем более! – занудно подхватила Гермиона, пытаясь оттащить его подальше от чёртовой двери. – Давай, лучше пойду я?.. Как же детям без отца? – Лучше, чем вообще без родителей, – удушающе спокойно проговорил Забини и, улыбнувшись, добавил: – Поцелуй от меня Конфетку, если... Да, к чёрту! Бомбарда! Нет подожди. Возьми кольцо! Пронеслось в мыслях одновременно со вспышкой света, оглушительным грохотом, с которым рухнула не только дверь, но и часть прилегающей стены. Гермиону отбросило почти к порогу прихожей. Голова шла кругом, и её знатно присыпало обломками штукатурки. Однако, Гермиона нашла силы, чтобы подползти поближе. Раз. Два... Боже, пусть всё удастся! – Да неужели к нам гости? Блейз ошибался. Этот голос почти не походил на голос Драко. Скорее, Герман подражал манере. Но выходило весьма скверно. Три. Четыре... – Петрификус Тоталус! Забини. Припав к полу, Гермиона зажмурилась до белых точек... И молилась ещё усерднее. Всем известным богам, чтобы всё получилось. – Протего! – Герман отбил заклятие... Послышался смешок. – Экспеллиармус! – палочка Блейза звонко ударилась об пол. – Какой же ты слабак, Забини... Вереница шагов... Пять, шесть. – Авада Кедавра! Глухой стук. Тела о пол. Хотелось сжаться в комок... Но вместо этого Гермиона жмурилась, будто это хоть как-то могло помочь делу. Она боялась раскрыть глаза, оттого, что боялась поверить. Столкнуться с реальностью нос к носу... Слёзы уже скользили по щекам, оставляя чистые дорожки. А из горла рвался безумный... Безумный крик! За что?!.. – Нет... Нет-нет! Блейз... Блейз, нет! Драко. – О, это был твой друг? – язвительный голос Германа, как бритва резанул по сердцу. – Печально... – он вновь хохотнул. Ему, конечно же не было грустно даже на каплю. – Ну, что ж, Малфой. Прошлое в прошлом. Продолжим разговор?