Аромат пионов

За иллюминатором царила кромешная тьма, когда они наконец приземлились. Самолет все еще продолжал двигаться, скрипя шасси по мокрому асфальту взлетно-посадочной полосы, пока пассажиры оживленно переговаривались, стараясь разглядеть здание аэропорта. Уилл нервно постукивал пальцами по пряжке ремня безопасности, готовясь в любой момент сорваться с места и выбежать навстречу неизведанному еще городу. Он чувствовал, почти что касался некой тайны, о которой, как оказалось, тут было известно многим, и чутье подсказывало, почти что призывало кинуться к трапу и пропасть, исчезнуть в Париже. Но он был не один - на соседнем сидении, оперевшись о подлокотник и прижимая к себе упакованную в коробку камеру, будто бы новорожденное дитя, сидела Алана, то и дело устало прикрывавшая глаза, наверняка уже мечтавшая поскорее добраться до отеля. - Дамы и господа, прошу на посадку, - чересчур громко для такого маленького пространства крикнула стюардесса с крохотным звездно-полосатым платочком, повязанным на шею. Она приветливо улыбалась, пожимая руки каждому пассажиру, и когда мимо прошли мужчина с горящим взглядом и двумя чемоданами и женщина, прижимавшая к груди коробку, произнесла жизнерадостное "до свидания". И в ее лице, Америка прощалась с Уиллом Грэмом, своим нерадивым сыном, которому все время всего было мало, и даже свободная страна умудрялась сдавливать его грудную клетку. - Прощайте, - произнес он, выходя на шаткий трап, почти что поскальзываясь на резиновой подкладке, но успевая сделать глубокий вдох. До аэропорта пришлось идти, и Алана время от времени хваталась за рукав пальто Грэма, когда время от времени каблуки ее новых туфель проваливались в глубокие трещины, исчертившие асфальт. Кажется, вновь начал накрапывать дождь, крохотными каплями влаги усеивая все вокруг, не давая даже разглядеть то, что находилось в паре десятков метров. - Боже, как давно они делали тут ремонт? - вновь оступившись, пробормотала Блум, стараясь балансировать и при этом не уронить камеру. - Ну, в их защиту могу лишь сказать, что у них была война, - Уилл не отрываясь смотрел на приближающиеся с каждым шагом огни терминала и людей, то заходивших, то выходивших из стеклянных дверей, - кажется, мы не успеем в бар. Женщина вздохнула и, так и не отпуская предложенную руку помощи, ускорила шаг, кивая куда-то в сторону. Уилл проследил за ее взором и приметил Ренальдо, следовавшего почти в параллели, кажется, тоже вполне воодушевленного прибытием в столицу Франции. - Прямо сияет от счастья, - фыркнула Алана, тоже поворачивая голову в сторону журналиста, изгибая губы в слишком приторной улыбке, - надеюсь, мы с ним больше не пересечемся... Ненавижу таких скользких типов. Она бросила на своего спутника выжидающий взгляд, явно ожидая подтверждения своих суждений и готовясь уже отстаивать сформировавшуюся точку зрения. Уилл вздохнул и ответил что-то вроде: "я тоже", понимая, что в отеле им предстоял довольно тяжелый и долгий спор, но не пытаясь даже начать его на взлетном поле, когда их ноги только коснулись земли. Он действительно не собирался начинать уговаривать Алану до того как они прибудут в отель, но после паспортного контроля, стоя у переполненной стоянки такси, немного обшарпанных, с крикливыми клаксонами, докуривая последние американские сигареты, они вновь пересеклись с Пацци. - Мистер Грэм, - окликнул он Уилла и тот от неожиданности чуть не выронил из рук зажигалку Блум, одолжению на время, - Вы и Ваша спутница так быстро исчезли, я думал, что не успею попрощаться. Он протянул руку и вновь сцепил их ладони в крепком рукопожатии, при этом растягивая губы в хитрой усмешке, словно старый хитрый лис, уже готовившийся начать охоту. И это не укрылось от Уилла и Аланы, быстро переглянувшихся между собой. - Мы просто торопились в отель, - вступила в разговор Блум, заправляя выбившийся локон за ухо, - простите, не представилась, я... - Алана Блум, - закончил за нее Ренальдо, вновь удивляя журналистов, - я знаю кто вы и зачем прибыли сюда, более того, мой босс даже хотел бы предоставить посильную помощь при съемке особенно пострадавших районов, до которых правительство дошло только сейчас. Могу даже найти лишившихся жилья недовольных, поверьте, на материал тут наберется. - И сколько это будет стоить? - спросил Уилл. Ему не очень нравилось куда свернул этот разговор, как не нравилось и то, что этот человек определенно много знал о них. - О, ровно ничего, как я и сказал еще там, в самолете, - итальянец подмигнул ему, и Грэм буквально почувствовал как тело прожег возмущенный взгляд Аланы, - мы тут все журналисты. И помогаем друг другу. А вот кажется и мое такси, до свидания, мистер Грэм, мисс Блум. Не забудьте про завтрашний вечер! С этими словами он быстро закинул чемодан в багажник подъехавшего автомобиля и уехал, оставив двух американцев стоять на уже почти что опустевшей стоянке. - Ты с ним говорил, - сокрушенно начала Алана, но клаксон заставил ее умолкнуть на время, пока Уилл грузил их вещи и придержал для нее дверцу. Но они оба знали, что как только доберутся до предоставленного жилья, разговора будет не избежать. Оставшийся путь они проделали в тишине, отстраненно прислушиваясь к льющейся из радио музыке, рассматривая темные улицы и ровные линии проспектов и широкие улицы. Город казался спящим, хотя на часах была только полночь. В это время Нью Йорк еще гудел, словно улей, и яркий свет тысяч огней освещал беспечные толпы на Бродвее и Манхэттене. Но это была Европа и это был неполный год спустя окончание войны и люди только начали привыкать к мирному небу над головой. По лобовому стеклу застучали капли дождя, размазываясь, дорожками пробегая к крыше и прочь, в темноту. Уиллу на какое-то мгновение показалось, что кроме них в Париже не было никого. И что все это было лишь декорацией, картонной иллюзией некогда великолепной столицы. Но все же, ему еще больше хотелось выйти, покинуть машину, разозленную Блум и уйти прочь, в спутанный клубок переулков, теряясь и смешиваясь с чем-то новым и незнакомым. - Я все-таки не могу поверить, что ты сделал, - недовольно произнесла Алана, когда они вошли в коридор гостиницы, где их разместило начальство Гардиан. Блум несла в руках свой чемодан и коробку с камерой, чувствуя себя уже увереннее, чем на летном поле, даже не так сердясь, как в такси. Темно-бордовый потрепанный ковер, кое-где с ожогами от сигаретного пепла мягко стлался по светлому паркету, совершенно неуместный теперь, чуждый новому ремонту и новым временам, пришедшим на смену уходящей эпохе, приглушая их шаги на пути к таким желанным чистым постелям. - Он предложил узнать Париж лучше, - решил повернуть разговор в иное русло Грэм, доставая из кармана свой ключ, на круглом брелке которого от руки была выведена цифра "235", - и мне кажется, это не самое худшее времяпрепровождение, хотя бы для тебя. Могла бы познакомиться с кем-нибудь. В ответ он услышал лишь смешок и поворот ключа в замке - Алана успела уже открыть свой номер и теперь выжидающе смотрела на него, пока его собственная дверь мало поддавалась каким-либо манипуляциям. - Сходить на ресепшн? - предложила она, но в тот же момент, замок поддался, запуская мужчину внутрь, обдавая удушливым запахом сушеной лаванды и мыла, - Уилл, не забудь, что у нас завтра съемка! - Помню! - дверь захлопнулась за ним, оставляя в небольшой комнатке. Взгляд синих глаз устало пробежался по светло-оранжевым стенам, оклеенным недорогими обоями, по паркету, поскрипывавшему под ногами и по одинокой картине, унылым видом дождливого города лишь еще больше удручая, практически выгоняя прочь из номера. Что ж, может, это и к лучшему. Рука отпустила чересчур тяжелый чемодан. Сбегая вниз по ступеням, он даже не подумал о том, чтобы предупредить Алану о том, что решил прогуляться. Париж, его темные, уже полностью потонувшие в легком морозящем дожде, улицы и проулки, кое-где не до конца восстановленные здания, все еще манили его, словно магнит. И Уилл спешил, быстро наматывая на шею шарф, застегивая на все пуговицы пальто, спешил вновь почувствовать в легких этот запах какой-то тайны. - Свет не работает! - крикнул ему вслед портье, проснувшийся от громких шагов, - можно потеряться! Уилл лишь в ответ кивнул, мягко, почти снисходительно улыбаясь, проходя мимо, к крутящимся дверям и сквозь, навстречу опустившейся ночи. На улицах не было никого, и от этого вдруг стало сразу немного не по себе. Но возвращаться в отель, к тому же, спустя несколько секунд, с поражением, мужчина был не намерен, а потому, посмотрел по сторонам, и, обдумав вариант свернуть направо, резко развернулся и поспешил вверх по улице, уходя все дальше и дальше от уютно освещенного отеля. Париж казался чем-то необыкновенным и неприветливо-чужим. Тут не было шума и ярких красок, были лишь высокие фасады прямых, словно построенных по линейке зданий, ряды выключенных фонарей и зияющие глазницы окон, слепо взиравшие на одинокую фигуру. Уилл с удивлением разглядывал фасады, прослеживая за лепниной карнизов и балясин, различая высокие двери с металлическими ручками, потемневшими от времени, и одновременно чувствуя как история этого города касалась кончиков его пальцев, и увлекаясь, уходил все дальше, сворачивая на узкие улочки, поднимаясь выше и выше, пока перед усталым взглядом словно из ниоткуда не возникла стена из кирпичной кладки. Взгляд мгновенно сфокусировался, а сердце пропустило удар, стоило обернуться и увидеть за спиной лишь совершенно незнакомый переулок, перетекавший в еще один, и еще один... - Твою мать, - выругался Грэм, запуская пальцы в волосы, взъерошивая влажные от морозящего дождя кудри. Он совершенно не помнил как прошел к этой стене, и более того, не взял карту города, понадеявшись лишь на романтическое настроение и рассказы о "la petite Paris" - крохотном Париже, на деле оказавшимся клубком из улиц и каменных капилляров, связующих могучее сердце столицы воедино. И стоя в непонятно каком районе, в непонятно скольких минутах ходьбы от отеля, Грэм почувствовал как липкой паутиной его окутал страх. - Я не мог уйти далеко... Тут идти-то минут пятнадцать или двадцать от силы. Уилл вновь развернулся к стене, так не кстати выросшей на пути, и, проведя ладонью по кирпичной кладке, отступил назад, в сумрачную тьму домов, стараясь идти так, как шел до этого. Но переулки петляли, дорога размывалась перед глазами под натиском внезапно возникшего, словно из неоткуда, тумана, а влажная брусчатка под ногами грозила вывихом лодыжки. Грэм, пару раз уже поскользнувшись, медленно спускался к видневшейся еще лестнице вниз, по которой, как ему казалось, он шел наверх. Это оказалось гораздо труднее, чем он себе воображал... - Чертов Париж, - пробормотал Уилл, уже начиная ненавидеть этот город, темный и неприглядный, как оказалось, стоило уйти от главных улиц. Он хотел было произнести что-то еще, но предательские американские ботинки, купленные еще на Манхэттене, вновь не удержали его, и, поскользнувшись на очередном гладком камне, журналист почти что полетел вперед лицом в направлении лестницы, к которой так стремился поскорее попасть. Уилл в ужасе зажмурился, инстинктивно выставив вперед руки, чтобы хоть как-то смягчить падение, но, замерев на несколько мгновений и так и не дождавшись столкновения с землей, приоткрыл глаза, ощущая облегчение от того, что избежал смерти от падения по каменной мостовой в первый же день. Но так же Грэм ощутил, что его кто-то крепко держал за плечо, не давая упасть. И почему-то, сердце вновь ушло в пятки, вбрасывая очередную порцию адреналина в кровь. - Большое с-спасибо, - еле переводя дыхание произнес мужчина, разворачиваясь и встречаясь лицом к лицу с темной фигурой, окутанной словно бы мистическим туманом. Почти что байроновский герой, почему-то подумалось ему, и Уилл улыбнулся. - Vous ne devriez pas être ici à ce moment seul*, - произнес незнакомец тихо, но довольно внятно, чтобы Уилл смог ощутить предупреждение в его голосе. - Простите, я не понимаю по французски, - пожимая плечами ответил журналист, уже чувствуя как на место страху начало приходить любопытство, - могу я узнать кому обязан? Незнакомец лишь отрицательно покачал головой, и, склонив голову в знак уважения, растворился в тени ближайшего дома, оставив в напоминание лишь саднящее от крепкой хватки плечо и приятный хрипловатый тембр, пусть даже хозяин голоса и пытался скрыть. Уилл хотел было пойти следом, попробовать выследить, но тут, где-то на соседней улице что-то громыхнуло, ударилось стеклом о камни, а затем прокатилось французской руганью по всему району. Мужчина замер на мгновение, и, решив, что на один день уже испытал на себе порядочное количество приключений, поспешил прочь, не услышав как вскоре еще один крик, уже леденящий кровь, прорезал ночной воздух. Грэм уже ничего не хотел замечать вокруг: ни холода, снедавшего тело, ни пустых улиц и слепых окон, и придя в отель, который ему удалось отыскать лишь часам к трем утра, даже не сняв рубашки и брюк, а лишь расшнуровав ботинки. он упал на кровать и уснул беспробудным сном, в котором то и дело вновь возникала эта таинственная фигура, знаменовавшая начало чего-то нового и, кажется, очень важного. Но на следующий день, проснувшись под стук и громкие призывы Аланы вставать, Уилл не смог вспомнить ничего, что произошло с ним вечером, и что за сны преследовали его после.