***
– Ты же говорил, что все в казино просрал, – в очередной раз напомнил Питер, забирая деньги для Фестера, стараясь не испачкать их, прикасаясь одновременно и бережно, и брезгливо. Подумал про проценты, но мысленно махнул рукой: есть вопросы поважнее. – Сегодня ствол продал, – признался Арчер. – Старый, крутой, от деда достался. Продал, потому что бабки нужны. Возьми вот и забудь. Забудь, идет? И слушай, тут такое дело… Есть одна мысль. Только не вздумай, мать твою, ржать. Заржешь – в морду дам. Усек? Питер слушал очень серьезно и внимательно, пытался вникнуть, осознать, прикурить сигарету, дрожащую в пальцах, ставших вдруг непослушными и слабыми. Хмурился, морщился, сплевывал на пол, косился на труп. Каковы шансы, что Бишопы узнают, кто пришил их «шестерку»? Да практически нулевые. Но если вдруг… Проклятые нервы ни к черту, и руки дрожат. – Ну вы и уроды, – выдал он почти с восхищением, когда Арчер наконец замолчал. Собирался добавить к этому что-то еще, но не стал. – А что сразу мы? При чем тут мы-то? Это все босс. Цену заломил, тот согласился враз. Если б меня кто спросил… Но ведь похож! Подумай сам, прикинь, пораскинь мозгами. А накануне он тоже крутился в клубе, к боссу лез, тот его послал… а потом… потом вот… – А в тот день? Когда это было? – Считай, почти два месяца прошло. А что? Питер вытащил из кармана и молча продемонстрировал аурей, с которым почему-то не мог расстаться. Таскал его с собой – как знак, метку, улику, талисман... Чертов прóклятый талисман, прожигающий броню до самой кожи. – Раньше, говоришь, этого не было? – Не было. Мы ж каждые выходные всю комнату переворачивали, чтобы… Да ладно, – выдал Арчер и рассеянно поскреб в бороде. – Как он представился? Тот хрен. Имя свое имя называл? – Если и называл, я не слышал. Был домишко, – спохватился Арчер. – Клоповник на отшибе. Хозяин может помнить. Проверим? – А смысл? Один черт соврал… А даже если и нет… Дерьмо, – вздохнул Питер. – Полное дерьмо. Арчер промычал, соглашаясь. Картина, что еще не четко, но уже вполне различимо вырисовывалась, вызывала крайне неоднозначные чувства. И что со всем этим, включая свежего покойника, делать, Питер в тот момент не имел ни малейшего представления.***
Надо было просто все послать. Нет, надо послать все прямо сейчас, пока еще не поздно, пока они не зашли слишком далеко. «Уже зашли». Перед глазами возникало тело на заплеванном полу, в ушах звучало собственное «да и хер с ним, пусть гниет». Делегация в важных костюмах на ступеньках бывшего клуба Дюпона. Вооруженная охрана. Арчер, настойчиво дергающий за рукав. «Не такие уж большие деньги», – твердил себе Питер, щурясь от солнца, слушая, как рядом шумно дышит Арчер и вполголоса ругается на гребаную жару. Не такие уж большие, но Шарлотта… Шарлотта не хотела его отпускать. Не хотела настолько, что сочинила какую-то идиотскую историю. Старую, как весь этот спятивший мир, и такую же нелепую в своей банальности. Считала, что тем самым его удержит, а он лишь усмехнулся в ответ, покачал головой. Потом посмотрел ей в глаза и понял, что она не врет. Есть просто вещи, которые случаются. Когда не ждешь, когда о них даже не думаешь, они берут и происходят независимо от чьей-то воли. Или напротив – по воле тех, кто сильнее, злее и могущественнее, чем ты сам. Они случаются, сваливаются, мать их, на голову, подобно здоровенной бетонной плите. Расплющивают мозг до состояния киселя, где уже все вперемешку – надежды и страхи, решимость и бессилие. «Чем ты только думал, кретин?» Он был уверен, что все в порядке. Все будет в порядке, ведь, черт возьми, как тощая, измученная ломкой наркоманка может залететь? Разве такое вообще возможно? Достаточно было ее честного слова, что она здорова, что не в ее правилах спать с первым встречным, лишь Питер стал исключением. Потому что понравился. Потому что тогда и ему, и ей было, в общем-то, на все плевать. Чем он думал? О чем он думал? – А если ничего не получится? Его вопрос повис в душной тишине маленькой квартирки, где и двоим-то тесно, куда уж троим. Надо было все послать. Все, включая Арчера с его идиотской авантюрой, Фестера с его дерьмовой работой и эту дохлую наркоманку с глазами побитой собаки и уродцем, который растет в ее пока еще впалом животе. Потому что ничего не получится, потому что, черт подери, все так внезапно и так не вовремя! А она сказала, что попытается. С ним или без него. Уже пытается – неделю не употребляет винт, а он и не заметил. Он кричал на нее. Боялся сорваться и ударить, но при этом осознавал: он никогда не подымет руку на женщину, которая носит его ребенка. Сдержался, но готов был взорваться от одной только мысли, что она знала об этом не первый день. Знала давно, а сказала лишь когда он заявил, что уходит. Уходит надолго, ведь крупное дело наклюнулось, опасное. Он еще раньше обещал, что предупредит, что не пропадет, не поставив ее в известность. Чертова дура надеялась его удержать. Удержать в крошечной, душной комнатушке, где и вдвоем-то тесно. Поэтому нужны деньги. Нужно, чтобы было место для третьего. В конце концов… а вдруг получится? – Это кто-то из своих. Я почти уверен. За ним пришел кто-то из своих. Заодно убрал Дюпона. – Или наоборот, – предположил Арчер. – Кто-то пришел за Дюпоном, а заодно прихватил пацана. Если Дюпона и правда заказали… Этот урод, выходит, и спер бабки, так? – Кто-то из своих, – повторил Питер. – Оттуда. С востока. Твою мать, Арчер, во что ты меня втянул? На подходе к лачугам, за которыми начиналась дорога к знаменитой Голгофе, Питер притормозил, чтобы закурить. Арчер остановился рядом, хмыкнул, почесал затылок. Проводил взглядом стайку тощих бродячих собак, бегущих по своим собачьим делам. – Но я же говорил, – произнес негромко. – Я говорил, что это не Реджи. Теперь-то ты веришь? Теперь Питер почти верил: картина прояснялась, дополнялась новыми деталями, обрастала подробностями. И не было абсолютно никакой уверенности, что ему хочется копать дальше, хочется добраться до того, кто убил пять человек, вскрыл сейф и уволок с собой мальчишку, на которого в настоящий момент Питеру было совершенно искренне наплевать. Не особо большие деньги, но где еще он за раз достанет такую сумму? Шанс, который не стоит упускать, даже если остатки здравого смысла требуют все послать и по-тихому свалить. Вернуться в Мохаве или податься на север. Сделать крюк, через Юту подойти к Аризоне. Как он хотел, как он мечтал. – А ведь если бы я тогда остался, – протянул Арчер, – меня бы тоже грохнули. Как Дюка. Грохнули бы, да? Что же это за хрен такой? – Я не знаю, – Питер сплюнул, устроил поудобнее старый рюкзак, перекинутый через плечо, напялил слегка закопченные мотоциклетные очки, устав постоянно щуриться. Обычные солнечные он носить не мог, ведь для этого нужно иметь два целых уха. – Я его не видел. И видеть не хочу… А теперь куда? – Вон туда, – Арчер указал направление. – Те домишки вдалеке. Поспрашиваем там. Если узкоглазые не в курсе, значит, они могли пройти здесь. Может, попадались кому на глаза. В том, что убийца Дюпона покинул Рино, не было практически никаких сомнений. Потратив целую ночь и полтысячи баксов на бродяг, они выяснили: да, вроде видели. Вроде двоих. Арчер через свои каналы пробил тему с якудзой, по территориям которой незамеченным не пройдешь. Оказалось – глухо. Описание пацана ровным счетом ничего не давало, а вот его спутник случайным свидетелям отчего-то запомнился. Питер решил ориентироваться именно на него: высокий черноволосый тип в кожаной броне, со стволом и здоровенной светлой сумкой. И с пацаном. По крайней мере, на пути к Голгофе они были замечены вдвоем, а там и до шоссе рукой подать. – Баксы-то у тебя есть? – поинтересовался Арчер между делом. – В дороге пригодятся, мало ли. Питер пробормотал невнятно. Не желал признаваться, что основную часть своих средств оставил Шарлотте, стребовав клятву не тратить их на чертову химию. И уж тем более он не желал рассказывать Арчеру, что деньги, которые тот был должен Фестеру, до адресата так и не дошли. Несколько сложенных купюр, слегка запачканных чужой кровью, так и лежало в кармане Питера. На всякий случай. Он даже не смог бы толком ответить, если бы его спросили: а дальше что? Если они выйдут на беглецов, если появится шанс подобраться к ним поближе, то как действовать дальше? Еще никогда он так сильно не сожалел, что у него нет снайперской винтовки с мощной оптикой. Пусть она и тяжелая, зараза, но ближе чем на расстояние выстрела он подходить к этой парочке категорически не желал. Арчер поначалу смеялся – Питер, мол, передергивает, преувеличивает. Один раз он даже ляпнул: «Ты просто их боишься», и на это нечего было возразить. Питер понимал, что передергивает. Понимал, что, возможно, где-то и преувеличивает. И Арчер, проницательная сволочь, прав. Питер их боится. Очень глубоко и едва ли рационально, но как не бояться того, что неразрывно связано с болью, кровью и огнем? Сам же Арчер был настроен более решительно, хотя предположение, что убийца Дюпона – это, возможно, такой же Реджи, только старше, сильнее и опытнее, слегка поумерило его пыл. А еще с этим типом вряд ли можно будет договориться. Об этом Питер сказал сразу и обозвал Арчера кретином, когда тот выразил надежду договориться хотя бы с пацаном. – Удачи, – фыркнул Питер в ответ на просьбу не палить чуть что, дать возможность сказать хотя бы пару слов. – Я дождусь, пока он вскроет тебе горло, потом уже спущу курок. – Ты его не знаешь. Я же всегда с ним по-нормальному. Ну, подшучивал, бывало, но ведь в общем… – Подвал, ошейник, шлюхи, какой-то пидор с полными карманами ауреев… – Пошел ты, Максвелл. Пошел ты на хер. Питер усмехнулся: – Начинаешь соображать. И все же, как ни крути, поговорить придется. С одним из двух, желательно – с тем, кто старше. Узнать про деньги, прежде чем вышибить ему мозги. Голгофа, которая Питера не впечатлила ничем, уже часа два как осталась позади. Впереди, над домишками – по большей части скромными фермерскими постройками, – понуро болтался флаг НКР. По широким протоптанным дорогам катались телеги, за символическими ограждениями лаяли собаки, разбавляя где-то играющую музыку. Рядом с грустным вьючным брамином, что топтался в загоне, крутились двое наемников, у сетчатого заборчика сидела женщина средних лет и что-то меланхолично чертила прутиком на земле. – Я вокруг спрашиваю, – решил Питер, обозревая улицу и втягивая пахнущий навозом воздух. – У работников и бродяг. А ты возьми караванщиков, вдруг заметили их на шоссе. У них фора, шансов мало, но как знать. – И в какую сторону они двинулись? – прищурился Арчер. – Есть соображения? – Угу. Оптику достать где-то надо. – Что? – На восток, говорю. Уверен, они направились на восток.