Сельпо и Фифа

Холодно... Именно это принесли с собой стаи мурашек, бегающие по светлой коже, будя ее обладателя. Дрожь отогнала последние остатки сладкого и тягучего, словно горячая карамель, сна. Бекхен потянулся, выпрямляясь вдоль кровати, и сел. Тело немного затекло из-за того, что он проспал, свернувшись клубочком в объятиях Чанеля. Чанеля! Бека как током ударило, когда проснувшийся мозг стал черно-белым фильмом транслировать картинки воспоминаний прямо перед глазами. В ушах, будто саундтрэк, звучал бархатный шепот, повторявший, как мантру, его имя и такое дорогое и будоражащее кровь " любимый мой". Чанель сказал, что любит его. Любит! Парень осмотрел широкую кровать. Одеяло валялось где-то на полу, подушки раскиданы, а простынь сбилась по углам в ногах. На одной из отброшенных в сторону подушек лежал голубой стикер. " Скоро вернусь" мелким почерком в центре два слова, от которых на душе стало так тепло. Покрутив бумажку в пальцах, проводит ладонью по простыне там, где спал старший. Она уже успела остыть, но все еще хранит запах спавшего на ней. Растянувшись и уткнувшись носом в светлую ткань, младший жадно вдыхает аромат зеленых яблок и аж урчит от удовольствия, подобно большому коту. Он улыбается, представляя, как выглядит сейчас со стороны, скорее всего, как токсикоман или еще кто-то странный. Омега соскакивает с кровати и подлетает к небольшому зеркалу у стены, внимательно осматривая себя. На него из отражения смотрит совершенно счастливый мальчишка с блестящими глазами и розовыми щеками, идиотской улыбкой и множеством собственнических отметин на теле. Бледную тонкую кожу покрывают маленькие красные пятнышки, которые плутали по торсу замысловатыми дорожками-узорами. На шее, прямо на сонной артерии, расположился большой лиловый засос, а на груди, над сердцем, он был немного темнее и с двумя царапинами в центре от клыков. Бекхен невесомо касается отметины на пульсирующей жилке и подавляет в себе девчачий визг удовольствия. "Однажды тут будет красоваться брачная метка." Чанель поставит печать, он хочет жениться на нем, он нужен ему, он любит его, они станут семьей, он будет мужем для него, он родит Паку сына, все будет по-настоящему, без притворства и лжи, так как пишут в книжках, как он с детства мечтал... В счастливом порыве Бен облетает весь дом, ища его хозяина, ему не терпится сказать альфе, как он его любит, но того, как назло, не находится ни в одном уголке. Потом он вспоминает клочок грубой бумажки и немного успокаивается. Парень немного поникше возвращается на кровать, натягивает на себя вчерашнюю большую футболку и садится на самый край, лицом к входной двери, поджимая к груди ноги и опуская на острые коленки подбородок. Минуты тянутся так бесконечно долго, что уже совершенно не остается сил считать несчастные секунды. Глаза неотрывно следят за ручкой, ожидая, что вот-вот и она повернется и альфа вернется, а Бекхен подлетит, обнимет за шею и скажет, как он его безумно любит. Да, именно так и будет. Но почему же время так медленно тянется, заставляя томиться нетерпеливо выскакивающее из груди сердце. Гипноз деревянной поверхности в течение нескольких бесконечных часов дал плоды. С улицы послышался шум мотора и громкий лай, который сменился жалобным скулежом и затих где-то вдалеке. Затем тяжелые шаги по старому крыльцу, а потом стук. Короткий, но громкий, как бьют одной костяшкой пальца. Тук-тук. Бен срывается с насиженного места и несется к двери, рывком распахивая ее, и в ужасе застывает в проеме. Перед ним стоит его кошмар наяву. Тот, кого не хотелось бы видеть больше никогда в жизни. - Я же говорил, что найду тебя и ты пожалеешь, что посмел сбежать. Тело реагирует мгновенно, отходя от минутного ступора, и руки судорожно пытаются захлопнуть дверь, но альфа на пороге куда проворней перепуганной омежки. Он с ноги открывает дверь и, схватив за ворот футболки, выкидывает хрупкую фигуру во двор, на сырую землю. Тот успевает только болезненно вздохнуть, как опять отрывается от земли и вновь приземляется. Его кидают, как тряпичную куклу, нанося новые удары. В грудь, живот, спину, по лицу и ногам, но с крепко сжатых губ не срывается ни одного крика, что изрядно злит нападавшего. Приняв еще один сильный удар ноги по груди, его за шиворот поднимают из лужи. Ноги не чувствуют опоры, руки висят, как плети, а глаза с презрением смотрят на нападающего. - Не смей так на меня смотреть! - рычат над ухом и обессиленное тело швыряют со всей силы куда-то в сторону. Отлетев довольно-таки далеко, омега встречается спиной со стеной бани и медленно сползает по ней. Бек открывает глаза и видит темное снежное небо, из груди вырывается полустон-полувздох, а с губ одно единственное имя "Чанель-и" и все вокруг окутывает темнота. А ведь все было так хорошо...