Мельница во всей красе

Прорезает спокойствие топот копыт, И я чувствую, кто-то за мною уж мчит В бесконечной жестокой погоне. В никуда, за грозою весенней росы, Устремили собаки лихие носы, И пред ними я как на ладони. Ты склоняешь свой меч, оставляя лишь щит, Ты идёшь, а земля под ногами кричит, И всё рвётся, и плачет от боли. Пред тобою склонилась природа в веках, И застыл в звуке леса немыслимый страх, И заснула угасшая воля. Королю никакие пути не страшны: Твои кони быстры, их шаги неслышны, Травы стали им мягкою ватой. Пусть всё меркнет в поклоне, а вереск сильней: Станет он в обороне пред властью твоей, И ты будешь застигнут закатом. Ты на части порвал все дороги со зла, Что угнаться не в силах за той, что ушла. А природа вдруг бросила вызов. Ты всё гонишь уставших и заспанных псов, Чтоб искали «иглу» средь сосновых лесов, Где её находить нет и смысла, Где она возросла, где тебе сотню лет Все корились, давая на верность обет, Но нарушена клятва отныне. Ты ведь это затеял, ты начал всё сам, Ты отдался желаньям назло всем богам И запутал себя в паутине. Ты поклялся, что будешь хранить этот лес, Навсегда станешь стражником здешних чудес, Но решил поглумиться над нами. Ты наставил свой меч на созданье весны, Что твои потревожило сладкие сны, Завладело твоими глазами. Я не буду кориться желаньям твоим: Я спасу существо — не угнаться за ним! Нарекаешь спасенье изменой. Я уйду, от тебя дав свободу лесам, Хочешь цепью связать по рукам и ногам, Хочешь сделать меня своей пленной. Ну и пусть ты напал на невысохший след, Пусть ты снова погнался в невинный рассвет, Ты не схватишь меня в том обличье. Я сбегу от тебя сотню раз, так и знай, Обращу в ад я твой исковерканный рай, И охотник становится дичью. Захлестнули виденья сознанье, и страх, Жажда, прихоть с тобою блуждают в веках, Ты закован в кипящем самуме. След запутаю сотней опасных путей, Ты беги, но ко мне приближаться не смей, Если полностью не обезумел. Ты беги по болотам, не зная пути, Утопай в темноте, продолжая идти, Провалившись в одну пропасть дважды. Мы с тобою навеки увязли, король, В этой страшной охоте, несущей лишь боль, По вине ослепляющей жажды.