Мельница во всей красе

Мать достала расспросами — я так устал. На глазах пелена, а на сердце — металл. И любимая что-то была холодна, Пусть до дна я допил её кубок вина. И она за обедом была так бледна, И въедалась в сознание мне тишина, А в глазах отражались и жалость, и грусть. И я знал: этой ночью домой не вернусь. И собаки рычали на люд у ворот, И кружился в дурмане хмельной небосвод, И слова с языка всё слетали не те, Будто разум усталый мой вмиг опустел. И она отпускала меня так легко: Вместо нежных объятий взмахнула рукой. Я был пьян, я был слишком собой увлечён, Чтоб понять, что сегодня уже обречён. Ты прости меня, мать, я двух слов не свяжу, Упаду, разобьюсь, на траве полежу. И постелью мне станет сырая земля, И впитают весь яд моей крови поля. И собаки замолкнут, и солнце зайдёт, Опустеет и станет немым небосвод, И любимая мельком обронит слезу, Провожая глазами дневную лазурь. Ты прости меня, мать, я бы должен был спать, Там, где тёплую мне ты стелила кровать. Должен был я сегодня обедать с тобой, Но прости, что пошёл не к тебе, а к другой...