Будь моей Тенью

      Наскоро одевшись, я выхожу из дома. На дворе уже почти полдень, а у меня ещё много дел. Коул куда-то запропастился. Я окликаю его, но в ответ получаю лишь тихое: «Не сейчас. Брешь шумит слишком громко. Мне больно». Вот ведь бедняга… Что ж, его можно понять: вид огромной светящейся воронки в небесах и впрямь не способствует хорошему самочувствию. Рядом с Брешью даже мне становится не по себе, хотя я, казалось бы, уже привыкла. Это ещё один повод поскорее разобраться с ней.       Ноги сами несут меня в ставку командования. Надо бы расспросить кого-нибудь о том, что произошло после нашего приезда. Интересно, как там храмовники? Мои советники должны что-то знать.       В дальнем углу комнаты я замечаю Кассандру. Она сидит за рабочим столом и что-то сосредоточенно записывает. Вот уж не ожидала застать Искательницу за столь нетипичным для неё занятием. — Доброе утро!       От звука моего голоса женщина вздрагивает и резко захлопывает толстую тетрадь в кожаном переплёте. Создатель милосердный, неужели она покраснела? — Доброе утро, миледи Тревелиан. Не ожидала увидеть Вас так скоро. Как Ваша нога? — Почти как новая, — улыбаюсь я, — спасибо за беспокойство. А что Вы делаете? Составляете какой-то рапорт? — Не совсем, — Кассандра тяжело вздыхает и хмурит брови, — мне показалось, что в свете последних событий нам просто необходим определённый источник, который описывал бы наши злоключения. Так было бы гораздо проще оценить масштабы последствий… — То есть, получается, это что-то вроде летописи? — Ну, «летопись» это слишком громкое название, для того, что у меня получается, — Искательница разочарованно пожимает плечами, — видит Создатель, я не создана для подобного рода дел. Пишу, как неразумный ребёнок, с трудом могу связать несколько слов… Да и, по правде говоря, начеркала я куда больше, чем написала. Но понимаете, это нужно не только Инквизиции, это нужно ещё и мне. Если бы я не видела всё своими глазами, то ни за что бы не поверила в то, что такое вообще может произойти. Я хочу записать всё в мельчайших подробностях, пока впечатления ещё не утратили яркость. И если потом возникнут сомнения, всё ли я сделала правильно, нужно будет всего лишь перечитать написанное. — Знаете, а ведь это отличная идея. Никогда не помешает посмотреть на себя со стороны. Мне кажется, что Вы идеально справитесь с этой задачей. Вы не будете что-то утаивать и приукрашивать, а просто напишете, как всё было на самом деле. Разрешите мне прочесть, когда закончите? — Вы будете первой, кто увидит конечный результат, — усмехается Искательница, — спасибо Вам, миледи Тревелиан. Ваши слова подарили мне уверенность в том, что я все делаю правильно. До сих пор не перестаю удивляться тому, как у Вас получается подобрать ключик к каждому сердцу. В любой трудной ситуации Вы всегда находите нужные слова, чтобы ободрить и поддержать тех, кто рядом с Вами. У Бреши, в Вал Руайо, в цитадели Теринфаль… Я даже не знаю, что бы мы делали без Вас.       Вот уж никак не ожидала таких слов от Кассандры. К моим щекам приливает кровь. Приятно, конечно, что она так высоко ценит меня… Но, с другой стороны, это пугает. Слишком уж большая ответственность ложится на мои плечи. Я опускаю глаза и пожимаю плечами: — Вы же сами когда-то говорили мне, что не нужно пытаться быть кем-то другим. Нужно просто оставаться собой и тогда люди сами пойдут за нами. Я не делала ничего особенного, просто говорила то, что считала правильным. На губах Кассандры появилась лёгкая полуулыбка: — В этом вся Вы. Сами не понимаете, какое впечатление производите. В цитадели Теринфаль я опасалась, что Орден выступит против нас. Вы же знаете, Лорд Люциус с самого начала считал Инквизицию враждебной организацией.Да и весь этот красный лириум… Неизвестно, как он повлиял на разум тех храмовников... Мороз по коже от этих воспоминаний. Я тогда растерялась и не знала, что предпринять. Но Вы не колебались ни секунды. Просто делали то, что должны были. Я наблюдала за Вами со стороны и не могла поверить своим глазам. Целый Орден храмовников безропотно следовал за Вами. За растрёпанной девчонкой с разбитым носом. За магом. А то, как Вы ехали верхом со сломанной ногой! Они смотрели на Вас затаив дыхание. Верите или нет, но никто не произнес ни одного дурного слова. Для них Вы больше, чем человек. Вы — символ.       С каждым её словом мне всё сильнее и сильнее становится не по себе. Даже храмовники видят во мне божественную посланницу, Вестницу Андрасте. Они верят, что я могу всё изменить одним мановением руки. Они идут за мной в надежде на светлое будущее. Создатель, как же мне страшно. А если я не смогу? Если подведу их всех? — Я… Я даже не знаю, что и сказать. Спасибо за доверие, Кассандра. Нам столько ещё нужно сделать… — Да уж, что правда, то правда, — кажется, к Искательнице вернулся её привычный боевой настрой, — чем быстрее мы разберёмся с Брешью, тем лучше. Я думаю, что через пару дней всё будет готово. Нам нужно дождаться новой партии лириума для храмовников. — Церковь согласилась продать нам лириум? — я удивлённо поднимаю брови. — Нет, — с гордостью продолжает она, — леди Монтилье удалось организовать прямые поставки из самого Орзаммара. Представляете, гномы согласились продавать нам лириум в обход церковных правил. Понимаете, что это значит? — Понимаю, — со вздохом отвечаю я, — так странно. Всего пару месяцев назад я впервые вышла из Убежища в надежде закрыть Брешь, а теперь Инквизиция, которая тогда состояла всего из сотни человек, становится независимой организацией. Вскоре и жречеству, и дворянству придётся считаться с нами. Поверить не могу, что как же быстро Вам удалось проделать такую колоссальную работу… — Мы бы ничего не добились без Вашей помощи, миледи Тревелиан, — улыбается Кассандра, — никогда бы не поверила, что скажу это, но я рада, что именно Вы – наша Вестница Андрасте.       Из ставки командования я вышла с тяжелым сердцем. До сих пор не верится, как же далеко нам удалось продвинуться. Это одновременно и радует и пугает. Если у Инквизиции действительно получится изменить мир к лучшему, если мы сможем помочь простым людям, если сумеем остановить гражданскую войну, то значит всё, что я делала было не напрасно. Раньше я была фаталисткой. Казалось, что если уж судьба решила так распорядиться твоей жизнью, то смирись и просто плыви по течению. Но теперь я понимаю, что это не так. Человек сам вправе решать, как ему жить и как поступать. От меня сейчас зависят жизни тысяч людей. Чем больше я думаю об этом, тем страшнее мне становится. У меня нет права на ошибку. Я не могу сдаться и убежать, не могу допустить, чтобы из-за меня гибли невинные люди. Одно необдуманное слово, одно неверное движение, и всё, что мы с таким трудом построили, может рухнуть, как карточный домик. Создатель, во что же я ввязалась?       Мне необходимо собраться. Сосредоточиться. И сделать всё, на что я способна. Солас был прав: пока Брешь сияет в небе, я не принадлежу себе, я принадлежу Тедасу.       Следующие несколько дней пролетают незаметно. Я брожу по Убежищу, посещаю собрания в ставке командования, подбадриваю солдат — в общем, делаю всё, что в моих силах. И тренируюсь. Дни напролёт пытаюсь совладать с Меткой. Я должна научиться её контролировать. Другого выхода нет.       В ушах шумит, из носа уже в который раз идёт кровь, боль пронзает мою ладонь тысячами раскалённых игл… Но всё это не напрасно. Метка подчиняется мне. Кажется, я готова.

***

      Около Храма Священного Праха как всегда холодно и ветрено. С прошлого раза здесь почти ничего не изменилось. Лишь построенные солдатами сторожевые вышки дают понять, что Брешь ни на секунду не оставалась без присмотра.       «Сегодня всё это закончится», — говорю я себе и окидываю взглядом своих спутников. Кассандра кругами ходит по внутреннему двору Храма, пальцы её нервно теребят застёжку плаща. На лице Искательницы написаны тревога и нетерпение. Солас же, наоборот, похож на каменное изваяние. Он пристально смотрит на небо и, кажется, почти не дышит. Варрик тихо сидит на каменном парапете: рядом с Брешью ему всегда становится не по себе. Всё точно так же, как в прошлый раз. Только сейчас мне уже не так страшно. Теперь я знаю, что нужно делать. И я не одна.       Каллен что-то разъясняет храмовникам. Его негромкий бархатистый голос успокаивает меня. Обычно командор довольно-таки застенчив и не может подобрать нужных слов, но сейчас, погружённый в работу, он выглядит на удивление собранным и сосредоточенным. Теперь я, кажется, понимаю, почему солдаты беспрекословно слушаются его. Каллен полностью контролирует ситуацию: его тихие и спокойные слова имеют некую незримую власть. За ним хочется идти, ему хочется подчиняться. Прямая спина, сильные руки, гордый профиль… После событий той ночи мы виделись только на собраниях в ставке командования. Ни у кого из нас не было ни минуты свободного времени: он был занят тренировкой храмовников, я пыталась подчинить себе Метку… Как только мы разберемся с Брешью, я обязательно поговорю с ним. Обещаю.       Солас оглядывается на меня и многозначительно покашливает. Он что, мысли читает? Или у меня всё на лице написано? Я тяжело вздыхаю и поднимаю глаза к небу. Он прав, нужно сосредоточиться. Я оборачиваюсь к Каллену: — Всё готово? Он коротко кивает мне в ответ.       Храмовники образуют ровный круг, и я становлюсь в его центр. Воздух буквально пропитан магией. С моих пальцев срываются знакомые серебристые искорки, но сейчас не время для привычных заклинаний. Нужно сконцентрироваться на Метке. Я смогу. Я готова.       Воздух потрескивает от напряжения. Моя левая рука сама собой поднимается к небу. Я смотрю на Брешь, слушаю её, пытаюсь почувствовать, подобрать к ней ключ. Метка начинает испускать знакомое зеленоватое сияние. Магия течёт внутри меня. У меня всего одна попытка. Права на ошибку нет. Командир храмовников читает молитву. Закованные в доспехи мужчины входят в некое подобие транса и начинают излучать магическую энергию. Я чувствую себя песчинкой в гигантском водовороте силы. Поток магии проходит сквозь меня: приковывает к месту, не даёт пошевелиться, мешает дышать. Управлять им чрезвычайно сложно, но у меня получается. Брешь. Я вижу её, чувствую каждой клеточкой своего тела. Вся моя сущность сейчас сосредоточена на том, чтобы её закрыть. Ладонь пронзает резкая боль, но я держусь и направляю всю собранную магию вверх, к небу. Сначала ничего не происходит, но потом я замечаю, как Брешь начинает постепенно закрываться. Окрылённая успехом, я черпаю силу из воздуха, из земли, от храмовников. Не жалею себя, отдаю всё до капли. Для того, чтобы залатать небо, для того, чтобы всё это закончилось.       От боли подкашиваются ноги, из носа уже в который раз идёт кровь, перед глазами мелькают мелкие чёрные мушки. Какая-то неведомая сила отбрасывает меня назад. Я ударяюсь спиной о холодные камни и несколько секунд просто смотрю на небо. Бреши больше нет. От неё остался лишь шрам. А всем шрамам рано или поздно суждено исчезнуть. Мы победили. Всё закончилось.

***

      Убежище встретило нас шумным праздником. Из таверны льётся весёлая музыка. Жители деревни, будто позабыв обо всех невзгодах, пустились в пляс под нежные звуки лютни и флейты. Я сижу на каменных ступенях около церкви. Мне, наверное, сейчас положено радоваться, но я не чувствую ничего, кроме опустошения и усталости. Рядом со мной садится Варрик: — А ты всё-таки сделала это, надо же! Не подумай, я не сомневался в тебе ни минуты, просто для того, чтобы залатать в дыру в небесах, нужно настоящее чудо! Я пожимаю плечами: — Знаешь, теперь, наверное, меня уже ничем не удивить. Не знаю, что это было: чудо или просто везение - но я рада, что всё это наконец-то закончилось. — Что-то случилось? – участливо спрашивает гном, — вид у тебя уж больно хмурый. — Да нет, всё в порядке. Наверное, я просто устала. Сейчас бы выспаться хорошенько, ну, или хотя бы просто спрятаться в дальний угол, чтобы никто меня не нашёл. — Я боюсь, что так просто ты не отделаешься. Народ хочет видеть свою героиню, — со вздохом отвечает он, — Хоук тоже, помнится, говорила, что всеобщие празднества после какой-нибудь легендарной битвы гораздо хуже самой битвы. Я усмехаюсь в ответ: — Это действительно так. Я тут подумала: Бреши больше нет, с лордом Люциусом теперь будет разбираться Орден Искателей, маги из круга Вивьен уничтожат оставшихся чудовищ в цитадели Теринфаль… Получается, я здесь больше не нужна? — Что ты имеешь в виду? Хочешь уехать? — Да, наверное. Для начала неплохо было бы навестить родителей. Я так давно их не видела, что, кажется, даже соскучилась. Да и матушке показаться на глаза не помешает. А потом, может быть, я бы вернулась в один из кругов. Представляешь, мадам Де Фер предлагала мне пост своей заместительницы в Монтсиммаре… — Да уж, умеет наша Железная Леди подыскивать себе перспективные кадры, — с усмешкой отвечает мне гном, — но ты ведь не исчезнешь навсегда, правда? Будешь мне писать хотя бы иногда? Я понимаю, Солнышко, что ты не слишком-то общительна, но поверь, я буду скучать. — Я тоже буду скучать, Варрик, — на губах моих сама собой появляется улыбка, — думаю, у меня найдется время для нескольких писем. Знаешь, а я ведь очень привязалась ко всем вам, к Инквизиции, к Убежищу… Не думала, что прощаться будет так тяжело… — Вестница, можно Вас на минутку? — из-за моей спины раздаётся знакомый тихий голос. Позади меня стоит Каллен. Надо же, я даже не услышала, как он подошёл. Варрик устало потягивается и сообщает, что ему просто необходимо выпить. Мы остаёмся одни. — Хороший вечер, командор. — Хороший вечер, миледи. Я слышал Ваш разговор с мастером Тетрасом. Вы хотите уехать? — Да, наверное, — со вздохом отвечаю ему я. — Но почему, чёрт возьми?! — в голосе Каллена звучит неподдельное отчаяние. — Я… Я не знаю, — на глаза сами собой наворачиваются слёзы, — простите, командор. Мне очень жаль.       Больше всего мне сейчас хочется закрыться в своём доме, запереться на все замки и никому не отвечать. Я должна уехать. Моё дело здесь закончено. Я больше не нужна. Я буду лишь мешать. К горлу подкатывает ком. Слёзы уже текут по щекам. Каллен делает шаг вперёд и обнимает меня за плечи. — Миледи Тревелиан, — осторожно начинает он. — Эмилия, — машинально поправляю его я. — Эмилия… Я могу как-то уговорить Вас остаться?       От его голоса по моей спине бегут мурашки. Я поднимаю глаза. На лице командора читается такая невероятная смесь нежности и печали, что у меня перехватывает дыхание. Просто скажи что-нибудь. Что угодно! Скажи, что ты будешь скучать. Скажи, что я тебе не безразлична. Произнеси хоть слово, и я останусь. Я возьму на себя всю ответственность за свои поступки. Приму свои ошибки. Вспомню имя каждого, кто погиб из-за меня. Я стану сильнее. Я не сломаюсь. Я никогда от тебя не уйду. Он прижимает меня к себе и тихо шепчет: — Я просто хотел сказать, что… — Командор! — из-за его спины раздается громкий крик. Рука Каллена сжимается на моем плече: — Какого чёрта ты здесь забыл, солдат? — рычит он в ответ, но видя смертельно бледное лицо разведчика, обеспокоенно спрашивает, — что произошло? — Там, на холме за Убежищем! К нам движется целая армия! — Под чьим они флагом? — У них нет флага. Командор, мне кажется, что мы имеем дело с магами! — Вот дерьмо! — непроизвольно вырывается у меня.