***
Чем дольше мы ходим по крепости, тем хуже я понимаю, где нахожусь. Восточное крыло оказывается практически точной копией западного. Весь пейзаж перед глазами сливается в одно серо-красное пятно. Понятия не имею, как сэр Баррис здесь ориентируется, но одно знаю точно: без него бы мы уже давно безнадёжно заблудились. Кассандра пытается расспросить меня поподробнее о том, что случилось в кабинете Лорда-Искателя Люциуса, но чем сильнее я пытаюсь вспомнить подробности, тем сложнее мне становится. — Он хочет, чтобы ты забыла. Но ты должна помнить. Сейчас он ушел, но знает где ты, он слишком долго был тобой, — раздаётся в моей голове знакомый тихий голос. — Где ты? — по привычке спрашиваю я. Варрик вопросительно смотрит на меня: — Солнышко, с кем ты сейчас разговариваешь? — С Коулом, — смущённо отвечаю я, — он был со мной в Тени, помог справиться с демоном. Кстати, он не попадался Вам на глаза? Невысокий такой парнишка, бледный, светловолосый. Носит дурацкую широкополую шляпу. Хотя, скорее всего, он просто Дух… — Ты уверена, что не стукалась головой, там, в Тени? — хмыкает в ответ гном, — слышать голоса, которые больше никто не слышит, знаешь ли, не самый добрый знак. — Не переживай, Варрик, если вдруг я превращусь в одержимую, на помощь тебе придет целая толпа хорошо обученных храмовников, — с усмешкой отвечаю ему я, — просто… Всё то, что происходило в Тени, было очень реально. И мне до сих пор от этого как-то не по себе. — Не шутите так, — с укором говорит мне сэр Баррис, — если ещё и с Вами что-то случится, то я понятия не имею, что делать дальше. Мы, кстати, уже почти на месте. Если мы спустимся по этой лестнице, то окажемся как раз около магического барьера, который преграждает путь в подвал. Спуск занял целую вечность. Узкие ступени наскоро построенной деревянной лестницы тихо поскрипывают под нашими ногами. Внизу я замечаю массивную дубовую дверь с металлической окантовкой. Стена вокруг неё переливается всеми оттенками красного и оранжевого. Тот, кто закрывал эту дверь, постарался на совесть. — Теперь мне понятно, почему Вы не смогли ничего сделать с этой магией. Это — стихийный барьер, снять его можно только при помощи заклинания противоположной стихии. Не удивительно, что ваши заклинания развеяния против него не сработали. — Но Вы ведь сможете разобраться с ним, правда? — с надеждой в голосе спрашивает меня сэр Баррис. — Да, это будет не сложно. Просто мне кое-что не нравится, — задумчиво отвечаю я ему, — во-первых, этот барьер поставил достаточно сильный маг. Откуда он взялся в самом сердце цитадели храмовников для меня загадка. Во-вторых, я понятия не имею, что может скрываться за этой дверью. Вы точно хотите, чтобы я разрушила барьер? Кассандра тяжело вздыхает и утвердительно кивает головой: — У нас нет другого выхода. Нам нужно понять, что же здесь всё-таки происходит и куда делся Лорд-Искатель Люциус. — Что ж, надо так надо, — отвечаю я и привычным движением нашариваю на поясе сумку с зельями. Вот он, нужный мне пузырёк из синего стекла. Лириум. Я вытаскиваю пробку и залпом выпиваю всё содержимое флакона. По моей коже тут же разливается знакомое щекочущее ощущение. Магия бурлит в моей крови, бежит по венам, ударяет в голову. Тело становится лёгким, почти невесомым. От ощущения собственного могущества на миг перехватывает дыхание. Я поворачиваюсь к своим спутникам и на всякий случай ещё раз спрашиваю: — Вы готовы? Кассандра сдержанно кивает. С моих пальцев срывается поток морозного воздуха, который неудержимо приближается к зачарованной двери. Через несколько секунд она разлетается на сотни маленьких кусочков. Я вытираю капельки пота со лба и тяжело вздыхаю. Наш путь свободен. Коридор совершенно пуст. Звук взрыва, кажется, не потревожил покоя здешних обитателей. В мерцающем свете факелов наши силуэты отбрасывают длинные дрожащие тени. Не слышно ни звука. Это кажется странным, особенно если учесть то, что в этих помещениях сейчас находится десяток крепких мужчин. Царящее здесь безмолвие действует на нервы. Первым не выдерживает сэр Баррис: — Есть здесь кто-нибудь? — его взволнованный голос эхом разносится по подземелью, — Лорд-Искатель Люциус? Ребята? Ответом ему становится тишина. Забыв об осторожности, юноша начинает открывать все двери, встречающиеся на нашем пути. — Эй, парень, я понимаю, что ты переживаешь, но не забывай всё-таки смотреть по сторонам! — окликает его Варрик, — мы ведь понятия не имеем, что здесь… вот чёрт! До моих ушей доносится какой-то странный булькающий звук. Из-за поворота покачиваясь выходит сэр Баррис. Из страшной раны на его шее кровь льётся ручьем. Юноша с грохотом падает на пол. Ковёр, приглушающий наши шаги, мгновенно окрашивается в красный цвет. Из дверного проёма выходит нечто. Наверное, когда-то оно было человеком, но сейчас это больше всего похоже на ходячий кусок красного лириума. По кристаллам, заменяющим чудовищу руки, на пол стекает кровь. Первым в себя приходит Бык. Он отталкивает меня назад и бросается наперерез монстру. Тяжёлый топор кунари с треском вонзается в плечо врага. Если бы это был человек, то после такого удара он не выжил бы. Но лириумный монстр всего лишь немного замедляется. Из его груди раздаётся какой-то странный вибрирующий звук. В ответ на рёв своего товарища из-за угла показываются ещё два чудища. Бык с поразительной для своих габаритов быстротой отпрыгивает назад и кричит: — Бегите к лестнице! Здесь, в узком проходе, мы в невыгодном положении. Я их задержу, Касс, помоги мне! Мы с Варриком опрометью бросаемся наверх. Гном занимает тактически выгодную точку у парапета и одну за другой посылает стрелы чудовищу в голову. Всё плохо. Очень плохо. Быка зажали в угол, у Кассандры по скуле стекает струйка крови. Нужно срочно что-то сделать. Думай, думай же! Огненный барьер. Тот, кто ставил его, явно не хотел, чтобы чудовища вырвались из подвала раньше времени. Огонь! Вдруг эти монстры уязвимы к нему? Нужно попробовать! — Пригнитесь! — кричу я и выпускаю из посоха поток яростного пламени. Это работает! Чудовища загораются, их лириумные тела покрываются трещинами. Бык быстрым движением топора разрубает ближайшего монстра напополам. Кассандра толкает щитом другого монстра, он ударяется о стену и рассыпается в пыль. Похоже, огонь делает их тела чрезвычайно хрупкими. Третье чудовище убивает Варрик, выпустив в него несколько разрывных стрел. Я вздыхаю с облегчением и подхожу к парапету. Кажется, мы справились. Бык с ужасом смотрит в мою сторону и кричит: — Берегись! За моей спиной раздаётся какой-то странный скрежет. Я оборачиваюсь на звук, но уже слишком поздно. Позади меня стоит храмовник. Он выглядит тяжело больным: на неестественно бледной коже ярко выделяются тёмные пятна, из щеки торчит какой-то кристалл. Красный лириум. Вот что он делает с людьми. Я инстинктивно пытаюсь отступить назад, но упираюсь спиной в парапет. Сильный толчок его щита выбивает весь воздух из моих лёгких. Меня отбрасывает назад, и я чувствую, что падаю. Удар о каменный пол лишает меня способности двигаться. Храмовник торопливо спрыгивает через перила лестницы и приближается ко мне. Время как будто замедлилось, я вижу, как мужчина замахивается мечом, как его лезвие приближается к моему горлу. Кажется, это конец. До моих ушей доносится какой-то хруст. Храмовник на несколько секунд замирает, а потом падает на пол рядом со мной. — Ты как, босс? — хриплый голос Железного Быка выводит меня из оцепенения. Похоже, мой телохранитель свернул рыцарю шею голыми руками. — Не знаю, — голос мой начинает дрожать, — больно… Я пытаюсь привстать и замечаю, что моя нога вывернута под неестественным углом. Из разорванной штанины виднеется осколок чего-то белого. Это… кость? Перед глазами всё плывет, и мне приходится лечь обратно на пол. По моему подбородку стекает что-то тёплое и липкое. Я машинально вытираю лицо рукой и понимаю, что это кровь. — Так. Спокойно. Всё хорошо, — около моего уха раздаётся голос Быка, — ты полежи здесь, босс, а я пока что-нибудь придумаю. Касс, побудь с ней. Надо мной склоняется бледная как полотно Кассандра. Дрожащей рукой она стирает остатки крови с моего лица. — Что произошло? — спрашиваю я у неё. — Ты упала с парапета. Тот храмовник… Он ударил тебя щитом, и ты перелетела через перила, — Кассандра нерешительно замолкает, — твоя нога… В общем, ты видела, что с ней случилось. Ещё и нос, кажется, сломан. Всё, что я сейчас могу — это просто лежать и дышать. Меня бьёт дрожь. Боль в ноге становится невыносимой, она путает мысли, не даёт пошевелиться. Я пытаюсь как-то совладать с собой: Кассандра, сумка с зельями на моём поясе… Она цела? — Кажется, да. — Отлично. Найди в ней, пожалуйста, пузырёк из зеленого стекла и дай мне. Это обезболивающее. Как только искомый предмет попадает мне в руки, я сразу же вытаскиваю пробку и делаю маленький глоток. Если выпить слишком много, то обезболивающее превратится в снотворное. Конечно, проспать сутки это заманчивая идея, но такой роскоши я себе сейчас позволить не могу. Мне нужна ясная голова. Я ложусь обратно и чувствую, как боль постепенно уходит. Закрываю глаза, дышу медленно и размеренно, привожу мысли в порядок, стараюсь не думать о том, как буду выбираться из этого подвала. Вдалеке слышатся чьи-то тяжёлые шаги. Нужно открыть глаза. Надо мной склоняется Железный Бык и протягивает какой-то белый свёрток. — Что это? — недоверчиво спрашиваю я. — Бинт, — сухо отвечает кунари, — зажми в зубах, чтобы не прикусить язык. Я попробую сделать что-нибудь с твоей ногой. Постарайся расслабиться, если сможешь. На счёт «три» я попытаюсь вправить кость, хорошо? От одной только мысли, что кто-то притронется к моей многострадальной ноге, мне становится плохо. Но выхода нет. Я сжимаю зубами бинт и киваю. Бык делает неуловимое движение рукой, и боль на мгновение ослепляет меня. Я слышу отвратительный хруст. Из горла рвётся крик, на глаза наворачиваются слёзы. Но через несколько секунд, как ни странно, становится легче. Бык приматывает мою ногу бинтом к какой-то длинной палке. — А у тебя неплохо получается, — хмыкаю я, — богатый жизненный опыт? — А ты как думала, босс? — кунари чуть улыбается уголками губ, — если ты командир отряда наёмников, то травмы и ранения для тебя привычное дело. Каждый должен уметь оказать первую помощь. Тебе ещё повезло, что ты сломала голень: если бы это было бедро, то всё могло бы закончиться куда печальнее. А вообще, ты молодец, даже не жалуешься. Я думаю, нам нужно убраться отсюда как можно скорее. — Подожди немного, мне нужно кое-что доделать, — останавливаю его я, — эти твари внутри… Понятия не имею, сколько их там осталось. Если они разбредутся по цитадели, то ничем хорошим это не закончится. Нужно вернуть барьер. Кассандра удивлённо поднимает брови: — Ты уверена, что сможешь? Прости мне мою прямолинейность, но выглядишь ты неважно. — У нас нет другого выхода, — отвечаю я ей и с усилием сажусь. Онемевшие пальцы ищут в сумке последний заветный пузырёк с лириумом. Просто чудо, что он уцелел после моего падения. Вытаскиваю пробку, делаю вдох и выпиваю всё до последней капли. Вторая доза за день — это не шутки. Надеюсь, после всего этого я не загнусь по дороге в Убежище. Несколько минут ничего не происходит. Ну же, пожалуйста, мне нужно ещё немного магии, совсем чуть-чуть. Наконец, на кончиках пальцев начинают потрескивать знакомые искорки. Я вкладываю все свои силы в последнее заклинание. Из носа опять течёт кровь, но дело сделано. В дверном проёме вновь появляется знакомое красновато-оранжевое свечение. Надеюсь, барьер продержится до прибытия подкрепления. Кассандра протягивает мне чистый носовой платок. Я вытираю кровь и поворачиваюсь к своим спутникам: — Нужно собрать оставшихся храмовников во дворе. Им нельзя здесь больше оставаться. Кассандра, займись этим, пожалуйста. Довериться Искательнице им будет гораздо проще, чем незнакомому магу. Варрик, собери, пожалуйста, наших людей и подготовь всё к отъезду. Нам не стоит задерживаться здесь. Бык… — я поднимаю глаза на кунари, и он, кажется, понимает меня без слов. Его сильные руки поднимают меня, как тряпичную куклу. Я устало кладу голову на его плечо и закрываю глаза. От него пахнет потом и кровью. Странно, но сейчас этот запах меня успокаивает. Каждый шаг моего телохранителя отдаётся в ноге тупой болью. И это после лошадиной дозы лекарства. От мысли о том, что я буду делать, когда пузырёк опустеет, становится страшно. Бык сажает меня на скамейку во дворе цитадели. «Всего на минуту закрою глаза», — обещаю я себе и тут же проваливаюсь в сон. Будит меня деликатное похлопывание по плечу. Я с усилием поднимаю тяжёлые веки и вижу перед собой Варрика: — Прости, что разбудил, солнышко, но мы скоро выезжаем. Искательница уже ввела храмовников в курс дела. Останки чудищ и труп бедняги Барриса сослужили нам хорошую службу: ребята не имеют ничего против того, чтобы покинуть это всеми забытое место раз и навсегда. Я горько усмехаюсь: — Надо же, мы всё-таки добились своего. Храмовники в Инквизиции, кто бы мог подумать… Так ведь всегда получается, да? За чужие ошибки всегда расплачиваются невинные люди? Сэр Баррис… Он был так молод, — на мои глаза наворачиваются непрошенные слёзы, — знаешь, а я ведь могу его понять. Если бы подобное случилось с моим кругом, и если бы я была на пару лет моложе… — Он знал, что делает, солнышко, — печально вздыхает гном, — все храмовники дают эти дурацкие обеты о том, что они готовы умереть за Орден и всё такое… — Это ничего не меняет! — неожиданно зло прерываю его я, — если бы мы прибыли чуть раньше, если бы были осторожнее… — Мы не знаем, что могло бы быть. Мы можем только исправить то, что имеем. Выступаем через полчаса, постарайся не уснуть, — тихо отвечает мне он и уходит, не проронив больше ни слова. Я закрываю ладонями лицо. Гнев мой исчез так же быстро, как и появился. Ну вот сорвалась на ни в чём не повинного Варрика и теперь даже не могу догнать его и извиниться. Создатель, как же я устала. — Эй, босс, — от мрачных мыслей меня отрывает голос Быка, — у нас тут одна проблема… Как ты собираешься ехать домой? — Верхом конечно же, — я опускаю глаза на больную ногу и судорожно сглатываю. Некогда белые бинты насквозь пропитались кровью, — ты же сможешь как-нибудь зафиксировать меня в седле? — Я мог бы приспособить для этого пару ремней, — со вздохом отвечает он, — но сомневаюсь, что ты выдержишь всё это. До Убежища как-никак три дня пути. Может, мы попробуем найти какие-нибудь носилки или… — Нет, — прерываю его я, — за нами идёт сотня храмовников. Они растеряны, испуганы. Они понятия не имеют, что ждёт их дальше. Если я заварила всю эту кашу, то мне её и расхлёбывать. Я, чёрт возьми, Вестница Андрасте. Я должна ехать во главе армии на сияющем коне, быть примером, давать надежду, а не лежать на носилках и поскуливать от боли на каждой кочке. Бык пожимает плечами: — Что ж, босс, если ты так уверена, то я сделаю всё, что в моих силах.***
Уже через час после отъезда я сотню раз успела проклясть собственное упрямство и глупую гордость. Боль, утихшая было после недолгого сна, с новой силой начала терзать мою несчастную ногу. Да и передозировка лириума давала о себе знать: тошнота подкатывала к горлу каждые десять минут, голова кружилась, перед глазами то и дело возникали какие-то расплывчатые тёмные пятна. Я почти не видела, куда еду. Лошадь моя, кажется, поняла, что от наездника сейчас никакого толку и просто шла за своими товарками. Боль стала моей постоянной спутницей: днём она как будто отступала, но ночью возвращалась с новыми силами и не давала мне спать. Обезболивающего в пузырьке становилось все меньше и меньше. На последний день пути его и вовсе не хватило. Все мои силы уходили на то, чтобы просто держаться в седле и не кричать от боли, когда лошадь переходила на рысь. Когда на горизонте показалось Убежище, из моего горла вырвался тихий вздох облегчения. Уже рядом. Ещё чуть-чуть. У ворот Убежища уже собралась целая толпа. Я машинально ищу глазами знакомые лица. Вот Лелиана удивлённо смотрит на прибывший отряд храмовников. Вот бледная и испуганная Жозефина спрашивает у Кассандры, всё ли в порядке… Каллен. Вот же он, совсем рядом: светлые волосы, янтарные глаза, шрам над губой. Он о чём-то спрашивает меня, но я не понимаю ни слова. Его ловкие руки перерезают ремни, удерживающие меня в седле. Он осторожно снимает меня с лошади и куда-то несёт. Мои пальцы мертвой хваткой вцепляются в меховой воротник плаща. Я прижимаюсь к его плечу и чувствую, как по моим щекам катятся слёзы. Последнее, что я помню, это его тёплое дыхание и тихий, взволнованный шёпот: — Всё хорошо. Я здесь, я с тобой. Потерпи ещё немного, осталось совсем чуть-чуть.