Про ревность

Лаик, весна, 398 г. К.С. С того самого дня на исходе зимы слова Валентина о куртизанках обоих полов заставили мысли Арно течь в каком-то совершенно неправильном направлении. Неправильном и, можно сказать, пугающем. Иначе с чего бы ему вдруг начать постоянно разглядывать Валентина и замечать все новые и новые мелочи. Детали, такие незначительные, вдруг стали пронзительно-ясными, обрели четкие очертания, словно рассеялась скрывавшая их дымка. Небольшая коричневатая родинка на щеке и еще одна, на запястье, отросшие каштановые волосы, едва касающиеся ушей. Валентин иногда поправлял их и чуть морщился – наверно, мешали. А еще он, задумавшись, дергал воротник куртки, а когда не был уверен в правильном ответе, подолгу покачивал письменное перо на указательном пальце, и лишь затем, придя к какому-то решению, принимался невесомо водить им по листу бумаги. Валентин молчал – то ли не обращал внимания, то ли делал вид, что не обращает. И Арно был ему за это благодарен. - Я же Савиньяк, - убеждал Арно сам себя, подолгу ворочаясь перед сном на неудобной кровати и старательно вспоминая бесчисленные любовные похождения Эмиля и Лионеля. Но мысли о фамильной чести почему-то не помогали. Арно пробовал представлять себя с дамами, вот он спускает с плеч платье – алое, золотистое, изумрудное, вот касается губами нежной кожи… Но стоило поднять голову, чтобы перейти к дальнейшим действиям, как у дамы неизменно оказывались светло-серые глаза и каштановые волосы. - Да чтоб тебя, Придд, - Арно стонал вовсе не от удовольствия и безнадежно зарывался лицом в тощую лаикскую подушку. Зато на занятиях по стихосложению дела шли просто замечательно. Если раньше Арно с трудом мог связать пару рифм и постоянно получал замечания от ментора за полное отсутствие смысла и какой-либо идеи в своих творениях, то теперь накатившее вдохновение не оставляло его ни на мгновение. Слова сами складывались в нужные строки, внутри все переворачивалось, сердце пропускало удары, ментор подолгу восхищался получившимися произведениями и зачитывал их вслух. А Валентин наблюдал за происходящим с таким видом, что Арно начинало казаться – он точно знает все его мысли. - Это просто возраст такой, - уговаривал себя Арно ночами, усиленно пытаясь заснуть. – В таком возрасте любой пень захочешь, не то, что… - дальше логические построения обычно прерывались, и включалось не в меру бурное воображение. Сваливать все на возраст было успокаивающе удобно, пока и этот аргумент не дал трещину. *** Весна выдалась сырой, дождливой, двор в Лаик развезло, остатки грязно-серого снега мешались с раскисшей землей, а с деревьев капало. Арамона привычно покрикивал на нерадивых унаров, хотя – теперь Арно был в этом совершенно уверен – заметно уступал в фехтовании как минимум нескольким из них. Дик, снова оставленный без нормального занятия, нерешительно мялся у стены, и Арно вздохнул. Он мог бы попытаться уговорить Эмиля взять Дика в оруженосцы, но тот был далеко, а Лионель принял решение давно и бесповоротно. - Я считаю, мне точно стоит поддаться, если Ричард окажется моим противником, - шепотом сообщил Йоганн, проследив за взглядом Арно. На этом занятии они фехтовали в паре, и Арно вынужден был признать, что ему, пожалуй, не быть не только первым в выпуске, но и вторым. - Я сделаю то же самое, - согласился Арно, снова оглядываясь на понурого Дика. – Это, в конце концов, попросту несправедливо, - возмутился он чуть громче, за что моментально заработал замечание от Арамоны. - Унар Валентин, встаньте в пару с унаром Паоло, - Арамона, похоже, был не в духе и отыгрывался на всех подряд – обычно Валентину доставались противники послабее. Арно чуть прищурился, наблюдая – Валентин невозмутимо встал на исходную позицию, чуть поклонился, поправил защитный колпачок на шпаге и сразу сделал выпад. Арно невольно улыбнулся, заметив один из своих приемов, но в следующее мгновение жгучая обида накрыла его с головой. - А вы неплохо фехтуете, унар Валентин, - темные глаза Паоло смеялись, происходящее явно доставляло ему удовольствие. – Судя по всему, шутки о вашем недостаточно умелом владении шпагой не имеют под собой оснований. - Благодарю, - сдержанный тон, звон металла, комья грязи под сапогами, тихий шорох начинающегося дождя. «Да как он может. Предатель!» - мысленно возмутился Арно, хотя и не мог объяснить, что такого сделал Валентин, чтобы считать его предателем. «Ну… Он же использует то, чему я его научил», - мелькнула неуверенная мысль. – «Нет, даже хуже – использует то, чему я научил, с кем-то другим!» - довод о том, что вообще-то они на занятии по фехтованию, и Валентин просто делает все известные ему финты и приемы, почему-то казался несущественным. «Я вызову его на дуэль при первой возможности!» - продолжил мысленно возмущаться Арно. – «Нет, лучше не его, а Паоло. Или нет, лучше сразу обоих». Наконец придя к согласию с самим собой, Арно с удивлением услышал скрежет отлетевшей на каменные плиты двора шпаги и, подняв голову, осознал, что эта шпага – его собственная. Похоже, он настолько отвлекся, представляя подробности будущей дуэли, что начисто забыл о поединке в настоящем. Йоганн смотрел с недоумением, Арамона – с неприкрытой злостью. - Унар Арно, еще одна подобная выходка, останетесь без ужина, - раздраженно рявкнул он, отталкивая перепачканным носком сапога упавшую прямо под ноги шпагу. Валентин даже не обернулся. *** Из всех возможных занятий в Лаик, танцы Арно не любил, пожалуй, больше всего. Не то, чтобы он был обделен умением двигаться или ощущать музыку, но все это казалось совершенно бесполезным. «Лучше бы больше внимания уделяли фехтованию, танцевать я все равно ни с кем не собираюсь», - недовольно думал он, когда их ментор, мэтр Поже, в очередной раз поставил его в пару с одним из Катершванцев. На этот раз с Норбертом. - Унар Арно, представьте, что вы дама, - пискляво заявил он, старательно разглаживая чересчур пышные кружева на манжетах. - Да я каждый раз дама, - сердито пробормотал Арно, ощущая на талии железную хватку Катершванца. - Но вы же понимаете, что унар Норберт на эту роль явно не подходит, - деловито заявил мэтр Поже и принялся с воодушевлением объяснять и показывать основные шаги и движения нового танца. Арно увлекся, стараясь сначала запомнить нужное, а затем применить на практике и, когда уже почти стало получаться, споткнулся взглядом о Валентина. Тот уверенно обнимал довольного Паоло – похоже, в их паре «дамой» оказался кэналлиец. Они обсуждали что-то негромко – судя по всему, сам танец, и двигались при этом настолько изящно и слаженно, что Арно невольно засмотрелся. Было в этих плавных поворотах и уверенных шагах нечто притягательное, завораживающее, отправляющее воображение в странном направлении. Например, что это на его талии лежат ладони Валентина. Или даже не на талии, лучше ниже. Или не просто лежат. Или… «Опять он с Паоло. Нет, здесь даже дуэли мало», - Арно снова начал злиться, но теперь это даже нельзя было свалить на нечестное использование его фехтовальных приемов. Он помотал головой, пытаясь привести мысли в порядок. - Что ты делаешь? – удивленный шепот Норберта, которому он несколько раз подряд наступил на ногу. - Прошу меня извинить, - буркнул Арно, раздосадованный своей внезапной неуклюжестью, и снова наступил. На этот раз настолько неудачно, что чуть не свалился сам, вдобавок едва не сбив на пол некстати подвернувшегося мэтра Поже. - Это полнейшее безобразие, унар Арно! – принялся возмущаться тот, ловко отскочив в сторону. – Отправляйтесь к себе, на сегодня останетесь без ужина, - и снова с довольным видом расправил кружева. Валентин проводил его удивленным взглядом. *** «Он даже ни о чем не догадывается», - удрученно думал Арно, бездумно выщипывая растрепавшиеся нитки из одеяла. Уснуть никак не получалось, желудок, оставленный без ужина, постоянно напоминал о себе чувством голода. – «А если и догадывается, то ему это не нужно», - в голову лезли мысли одна унылее другой. Живо представилось, как он признается Валентину, а тот лишь холодно качает головой и уходит, сказав напоследок что-нибудь едкое. Или, хуже того, вообще промолчав. Арно вдруг стало страшно, он впервые с момента своего непонятного помешательства задумался о том, что может и вовсе лишиться даже такого общения. «Нет, лучше молчать. Пройдет, не может не пройти. А то только все испорчу», - ему вдруг стало совсем грустно и одиноко, и он потянулся к письменному набору и листку бумаги на столе – похоже, завтра на стихосложении его опять будут зачитывать вслух. *** Впрочем, плохое настроение, преследовавшее Арно в течение всей ночи, после сытного обеда вдруг растаяло без следа, и он впервые за несколько дней отправился на общую террасу, а не к себе в комнату. К нему сразу же подскочил Салина и потянул в сторону, где уже расположились оба Катершванца и Дик. Арно шагнул следом, озираясь по сторонам. Обычно здесь собирались почти все унары – широкие, темного дерева скамьи, теплый свет масляных ламп и увитые виноградными лозами из меди стены располагали к общению. Впрочем, в Лаик любое место располагало к общению, после четырех месяцев-то запрета разговоров. Но сейчас многие отсутствовали, видимо, тщательно готовясь к предстоящему выпуску. Колиньяр со своими приспешниками тоже не появлялся, и Арно вздохнул с облегчением – тот умудрялся с удивительной регулярностью выводить из себя Дика, и день оказывался напрочь испорченным. Арно скользнул взглядом чуть дальше и замер. На скамье в самом углу о чем-то вполголоса переговаривались Валентин с Паоло. До слуха доносились знакомые и не очень названия различных местностей, и Арно догадался, что обсуждают они, скорее всего, недавнее занятие по землеописанию. Он зябко поежился, ощущая непонятный озноб, хотя на террасе было тепло, несмотря на сырость и пронизывающий ветер ранней весны. Нет, он уже все для себя решил и почти смирился, но почему снова Паоло! - Унар Арно, вы вообще меня слушаете? – насмешливо осведомился Салина, выдергивая из нахлынувшей с новой силой злости. - А? Да, конечно, - Арно постарался придать своему голосу беспечную веселость, но получалось не слишком убедительно. Где-то далеко, словно сквозь плотный слой тумана, рассказывал о чем-то, несомненно, занимательном Салина, посмеивались Катершванцы и неверяще переспрашивал об услышанном Дик. Зато предельно ясно доносились слова Паоло о гранатовых рощах и зеленоватых морских волнах, и все это совершенно точно уже не имело ни малейшего отношения к заданному по землеописанию. Хотелось встать, подойти и вызвать обоих на дуэль немедленно, не дожидаясь никакого окончания обучения. Останавливало отсутствие шпаги и, видимо, жалкие остатки здравого смысла. Валентин, словно услышав чужие мысли, вдруг посмотрел на него с неожиданным пониманием.