Картман не без помощи Джимми прибил пару полок, повесил карту мира на стене, карту Южного парка на противоположной стене, а схему школы приклеил к столу. Любой бы решил, что Эрик интересуется планами местности, что довольно похвально звучит. Но география не была любимым предметом Картмана, судя по тому, что к картам прилагались датчики слежения. У жиртреста было полно всяких инструментов, макетов, чертежей, записей, расчётов, схем, что не могло не пугать, но и не поражать не могло. Всё свидетельствовало о том, что парень ни разу не глупый, как могло бы показаться многим людям, которые слышали некоторые выводы Картмана. Но нелегко вспомнить ситуации, в которых тот был однозначно не прав. Джимми задумался о том, как много бы смог сделать Картман просто в рамках их школы. Быть отличником чуть ли не по каждому предмету, делать проекты, которые могли бы побеждать на конкурсах. Почему же он только и делал, что стремился завоевать всеобщую ненависть?
— Зачем т-ты это делаешь? — вдруг задал вопрос, который крутился в голове, Уолмер. Картман вопросительно посмотрел на своего одноклассника.
— Делаю что? — спросил Эрик. Джимми стало неловко от того, что он бросил такой неоднозначный вопрос.
— В-выносишь лампу, — тем не менее, вопрос был хорош тем, что его можно было конкретизировать как угодно.
— Она не работает, — недоверчиво проговорил Картман. Логично было предположить это, будучи на месте Джимми, на самом деле.
— Она может п-п-понадобиться, — начал Джимми. Но, боже, кому и для чего может пригодиться сломанная вещь? Сейчас Картман подумает, что инвалид втирает ему дичь и будет прав. — Она т-т-такая ненужная, — Картман несколько замирает, когда слышит эти слова, но это остаётся незамеченным. — Я думаю, я п-понимаю эту лампу. С-с-сломанная, деф-фектная, хочется выбросить её, ш-ш-чтоб не попадалась на глаза и не з-заставляла жалеть сы-с-себя. И целый мир б-был бы согласен с тоб-б-бой. Но ты бы м-мог дать ей ш-шанс. П-превратить её во что-то более п-полез-зное, чем она была. Я знаю, что т-ты-ты это можешь.
Выглядело так, словно Картман действительно слушал то, что говорит его собеседник и внимает абсолютно каждому слову, но не факт, что так оно и было. Он молчал около минуты после слов Уолмера.
— Что за наивные речи слабоумного ты, блядь, пытаешься мне зачесть? Ах да, ты у нас и есть дефект в некотором роде, — Эрик ухмыляется, а мысли Уолмера о том, что Картман что-то из себя представляет как личность, успевают подвергнуться сомнению. Не было людей, которым было бы просто с Картманом. Или тех, у которых бы не находилось причин его ненавидеть. И стоит всё-таки признать, что это не окружающие жестоки, а сам шатен просто последнейший мудак и ублюдок, который, вероятнее всего, получает невероятное удовольствие, унижая других людей. Инвалида не задели слова жиртреста, скорее Картман просто ещё больше утопил сам себя в его глазах. Парню осталось совершить не так много дерьмовых поступков, чтоб окончательно достигнуть дна и тут же его пробить по ощущениям всех их общих знакомых. На самом деле, сложнее всего было сделать две вещи: найти хотя бы одного сверстника парней, который бы хорошо относился к Картману и заставить Джимми разочароваться в ком-либо окончательно. И эти две вещи являлись даже взаимозависимыми.
Один из самых близких друзей Крейга — Клайд, хоть и относился к бездушному шатену снисходительнее, чем тот заслуживает, но после всего произошедшего не спешил активно контактировать с ним. Донован максимум мог неловко улыбнуться, когда Эрик проходил перед ним, а дождавшись, пока отойдёт чуть дальше, кидал на него полукосой взгляд. Не сказать, что Картман определённо точно знал о подобном отношении со стороны своего когда-то друга, но догадывался.
Многие бы тут же могли вспомнить и о другой фигуре, которая вроде как и не способна на резко негативные эмоции. Однако это было не совсем так. Баттерс Стотч. Какую бы характеристику не имел блондин среди своих знакомых, гласящую, что он безобидный комок невинности, Баттерс ненавидел Эрика Картмана больше, чем кто-либо другой. Баттерс ненавидел Картмана во всех его проявлениях и, на самом деле, не скрывал этого. Парня передёргивало просто от одного вида его друга детства, до того он был ему противен, что Стотч еле сдерживался, чтоб не попытаться набить ему ебало за любую мелкую оплошность. Однако блондин удивительно умело сохранял самообладание, лишь иногда с отвращением и горечью окидывая взглядом обидчика.
Уолмер был тем, кто относился к Картману не то, что бы с огромным великодушием, он наиболее старательно пытался понять мотивы поступков шатена, наиболее человечно оценивал ситуации, в которых оказывался этот эдакий ублюдок. Можно даже сказать, что Джимми наблюдал за Картманом. Не в том понимании, что пытался заниматься слежкой или ходил за ним по его следам, нет. Инвалид мог останавливать внимательный взгляд на объекте своего наблюдения, брать во внимание время, на которое он умудрялся опаздывать. Джимми был единственным, кто замечал отсутствие Эрика на каких-либо мероприятиях. И до пребывания в этом подвале, Уолмер знал, что раздражающий всех урод, Эрик Картман, одержим сложными операциями и расчетами, которые могли бы привести его к нужной цели. Сказать, что Джимми всегда восхищало это рвение добиваться желаемого — ничего не сказать. По этой причине парню и было интересно, что может быть в голове, а также на душе у ненавистного всеми гения. Но если с другими людьми всё было проще, то Картмана было совершенно невозможно читать. Никогда не поймёшь, как он отреагирует на ту или иную реплику, как оценит какое-либо положение.
Джимми Уолмера было сложно вывести из себя или разочаровать. Но Эрик — не просто самое явное тому доказательство. Джимми считал его слишком сложным и интересным одновременно. А потому и не мог чувствовать по отношению к нему очевидного презрения и ненависти. Тот скорее воспринимался для него, как недостижимый уровень. Он никогда не мог представить себя на месте Кенни, который долгое время являлся лучшим другом Картмана, на месте Кайла, который несмотря на двусторонний шквал негатива, всё же являлся кем-то для Эрика. И на месте Стэна, который даже не являлся связующим звеном в их компашке. С Картманом Стэн уж точно не был близок. В какой-то момент все просто отвернулись от источника многих бед и омерзительнейших высказываний. Но препятствовать этому жиртрест не стал, если не считать ухода Кенни. Во всём остальном он словно даже помогал до конца разочароваться в себе, что было не совсем понятным. Очередная часть какого-то плана? Но нет же, эта ситуация уже довольно долго не набирала никаких оборотов. Скорее всего и не наберёт.
А Стэн — Стэн как будто бы даже не замечал происходящего. Возможно, ему было как-то без разницы, что происходит не с ним и не с Кайлом.
— Да ёб твою мать, — выругался Марш с кружкой холодного чая в руке, заметив пропущенный от бывшего лучшего друга, и тут же заставил себя успокоиться. Именно в данный момент он не мог понять, что заботит его больше: ситуация с Кайлом и бесячим Картманом, который только и норовит всегда всё испортить для всех или же высокомерие Такера, который, должно быть, считал себя настолько охуенным, что наделён правом затыкать, кого захочется.
— Ты чё такой злой, педик? — Картман считает своей прямой обязанностью вмешаться даже сюда. Стэн игнорирует вопрос, чтобы не вспылить ещё больше. — Впрочем, какая разница, я просто могу делать с тобой, что захочу и не задумываться о том, как ты там себя чувствуешь.
— А нам вообще обязательно было уходить прямо посреди урока? Не думаю, что мистер Гаррисон был в восторге, — вдруг вспомнил Стэн начало сегодняшнего дня. — Думаю, у меня будут проблемы.
Картман сначала уж решил, что его собеседник сказал что-то настолько нелепое, что на это даже отвечать адекватно нельзя. Но вспомнил, что только у него имеется неофициальный карт-бланш на свободное посещение. Он мог приходить — но всем было похуй, а мог не приходить — никакой разницы, никому нет дела. Что он встал бы на парту и по ним, в принципе, пошагал к выходу из класса, что мог окрикнуть кого-либо в классе не самыми приятными выражениями, реакция просто всегда будет той же самой: на него посмотрят с неким полуизумлением на протяжении секунды и тут же вернутся к своим обычным делам. «Это Картман, мы привыкли, всем наплевать». Картман умер. Завершил все свои самые громкие авантюры, сделал все самые безумные вещи и настолько переусердствовал, что умер. В глазах окружающих.
А для кого-то просто никогда не существовал.
— Да мне срать, чем это тебе грозит, только обсосы вроде Баттерса переживают о своей посещаемости. Типа, посмотрите, я такой прилежный ученик, хожу в школу с тяжёлым рюкзаком, получаю знания, которые никогда мне не пригодятся, но это по-любому сделает меня таким важным и охуенным говноедом. Учителя меня любят, но это не потому что я лох, которого обидела жизнь, а потому что я стану большим человеком от того, что хорошенько лизал им и буду лизать всем всю жизнь. Моей маме пожаловались на меня на собрании, как же мне нахрен жить теперь? Пошло оно нахер, — жиртрест вроде бы вспылил до небывалых пределов, но заметно остыл на последних двух словах.
Только до Марша смутно доходили причины сей агрессии, а точнее банально не доходили. Он вообще не увидел в этом ничего похожего на крик души и воспринял это, как вызов.
— Да знаешь что? Я ебал журнал посещаемости, Картман. Ты думаешь, что особенный по той причине, что из твоих «н»-ок можно составить рисунок, а то и чей-нибудь портрет? Да херня это всё, это не так уж и трудно.
— О, да? Только запомни, что не я навязал тебе эту мысль, когда в следующий раз тебя мама будет ругать за то, что ты плохо себя вёл.
А Джимми уже и уследить не мог, куда ведёт сей агрессивный диалог. Скорее всего, итогом станет то, что обоих парней просто перестанут видеть в их учебном заведении, а причина будет неизвестной долгое время, хотя, и будет предполагаться некоторыми любителями драм.
— П-п-пацаны, может в-вы не б-бы-будете принимать насы-столько п-поспешных ре-решений?
***
Или то, что было утром
В определённый момент на Картмана навалился дикий дискомфорт, из-за которого он в очередной раз показался своим одноклассникам каким-то неуравновешенным куском обмудка. То ли истеричным, то ли агрессивным. И не дождавшись конца занятия, Эрик встал со своего места и взглядом приказал Маршу уходить с ним. По понятным причинам, хиппарь возражать не стал.
А вот одноклассникам стало всерьёз интересно, почему Стэн нарушает негласные правила поведения с объектом всеобщего презрения. Впрочем интерес и возмущения тоже останутся негласными ещё на долгое время.
— А Марш, кажется, немного расслабился в плане учёбы, — задумчиво бросила Бебе, когда оба парня уже покинули класс. — Чего это он так, Кайл?
— Без понятия, — не отводя безразличного взгляда от разъярённого инцидентом Гаррисона, отвечал Брофловски.
Джимми будто бы специально ждал такого момента, чтобы сравнить реакцию ребят на наглость Картмана и на вынужденный уход Стэна. И всё было так, как он и предполагал, Картмана словно просто не существует.
Но это уже вторая проблема в списке.
***
Начало — это половина тетради. Уже открывая первую страницу, Кайл чувствовал, что начинается зона, из которой обычно одалживаются двойные листочки не слишком внимательным к содержимому своих рюкзаков одноклассникам. Не то, чтобы в тетради еврея было всего две или четыре страницы, нет. Этот парень был не из тех, кто просто бездумно вырывает листы, чтобы сделать из них пару гоночек или составить список номеров самых симпатичных девушек. Дело не в этом. Кайл, действительно, был способен погрузиться в то, чем занимается, даже если ему это не слишком нравится. И когда ему это особенно не доставляет ничего, кроме потраченной энергии, сил и энтузиазма, ему особенно хочется поскорее покончить со всем. Нельзя было терять хватку ни в коем случае, однако не так давно навыки Брофловски стали слегка подводить его. То ли переживания, то ли чувство вины были тому причиной, а, может, и вовсе просто остоебенило.
Вместо того, чтобы сесть за домашнюю работу и выполнить её на двести пятьдесят процентов, отличник выполнял её ровно так, как задали и спешил в кофейню, чтобы увидеть своего друга и выпалить кое-какие переживания, которые успели накопиться за последнее время. Это было не впервые и далеко не в последний раз.
Начало — просто начало тетради. Безоговорочно безупречные способности Брофловски не то, что бы улетучились вместе с доверием Стэна, а стали пылиться где-то на дальних полках. Сейчас не это важно. Кайлу некомфортно от мыслей, что он настолько безалаберно, по его словам, стал относиться к учёбе, что даже перестал получать два дополнительных плюса к своей стабильно максимальной отметке. Он записывает это в личные долги — туда, где ещё прежде оказывались обещания всё вовремя объяснить Стэну, что теперь уже не имеет смысла.
Но при всём этом, Кайл всё ещё лучший ученик класса. На ряду с такими людьми, как Джимми, Токен или Давид. Должно быть, он учится всё ещё лучше, чем даже Венди. Да и единственный, чьи успехи были более похвальными, чем успехи рыжего, — Колин, выбывший по вине Картмана. И Кайлу же это как раз не давало покоя, потому как-то, чего он хотел больше всего — быть первым и единственным. Кайл никогда бы не признался никому в том, насколько ему важно быть выше в рейтинге, чем другие. Но при условии, что будет оставаться первым и ещё на голову выше тех, кто хоть немного приблизился ко второму месту. И лишь тогда бы мог позволить себе немного расслабиться в моральном смысле.
Сосредоточившись на чём-то отдалённом в ожидании Твика, Брофловски стал спешить, чтобы набрать какой-то номер.
***
Пока Стэн направлялся к дому с только вот купленным чаем, раздался телефонный звонок. Закатывая глаза, парень принял вызов.
— Что у тебя опять, Картман?
— Ты где, мать твою, — словно ждал уже целую вечность возвращения своего раба, спрашивает жиртрест в раздражённом тоне.
— Во дворе лол. К двери подхожу.
— Какой-то огромный у меня двор, не находишь?
— Да-да, знаю, выходил в магазин чай купить, — Марш вошёл в дом и первое, что он увидел, достигнув кухни — Картман держащий мобилу в одной руке, а в другой — стакан только что приготовленного чёрного чая.
— Зачем? — спросил он у своего собеседника по телефону, при этом смотря ему прямо в глаза.
— Соглашусь, хуйню сделал, — продолжая болтать с Эриком то ли через мобилу, то ли уже вживую, прокомментировал Стэнли. — Какой же ты ублюдок, Картман, а.
— Пошёл к чёрту, обдолбанный хиппи. Я могу оскорблять тебя одновременно по телефону и напрямую, довольствуйся этим и жри, как последнюю еду, которую видишь в жизни.
— Если это обозначает, что я просто могу сейчас проговорить весь твой баланс, то я это сделаю, — принимает вызов Марш.
— Тебе придётся нехило постараться, потому что я собирался рассчитывать на него весь следующий месяц, — а Стэна даже как-то не напугал этот расклад. «Не будет же он тратить все деньги со своего мобильного, когда я прямо перед ним, он точно сдастся в какой-то момент». И судя по тому, что ещё недавно стакан чая, который создавал рисунки пара в воздухе, прямо сейчас был не лучше напитка только что поставленного в холодильник, таки не сдался.
Банальное соревнование людей, которым, наверное, больше нечем заняться, кроме как донимать друг друга. Удивительно, как Джимми ещё не оставил этих двоих.
А вот Кайл не смог дозвониться.
