А поспорим?

Просыпаться в доме Картмана все равно, что посреди океана на надувном круге. Непонятно, в каком направлении следовало двигаться дальше — неизвестность крыла со всех сторон. Даже если до суши добраться было реальным, то оклематься от путешествия — не представлялось простой задачей или хотя бы однозначной. В первые дни Стэн пробуждался рано утром, как от кошмара, и первым делом спрашивал у себя, что упустил на этот раз. Жить стало подозрительно проще по всем фронтам, а на душе все равно как-то неспокойно — словно он двигался вникуда. В голове все крутились слова Крейга про то, что он утонет, если ничего не предпримет и дальше продолжит пускать все на самотек. Он это имел в виду? Деградацию на уровне личности? Рядом с матрасом Стэна вновь валялось одеяло Картмана, которое тот каждый раз скидывал, пока с кем-то враждовал во сне. А сон у него был беспокойный: казалось, он вообще не спал, раз за разом впадая в безумный транс, то помычит, то жутко рассмеется, то вообще зависнет в приключениях с преследователем. А, может, в принципе намеренно вытворял подобную клоунаду, чтобы поиздеваться над ним и его чутким сном. Ранее Стэн не задавался вопросами о том, какие постельные атрибуты предпочитал его одноклассник, еще и вкупе с тем, что ему было противно прикасаться к чему-то, что ему принадлежало. Но на сей раз заинтересовался материалом и набивкой, захотел потрогать и узнать, как чувствовал себя Картман, засыпая под ним. Разобраться, почему ему настолько неудобно спать в тепле. Но все же Стэн не рискнул притрагиваться к вещи жиртреста: мало ли, проснется и отпустит раздражающий комментарий по этому поводу. По утрам Картман любил пить холодную колу. Хоть и сам до этого просил Стэна заварить ему чай, а его добровольно пил редко, предпочитая газировку. Неудивительно, что он был таким вялым, Стэн вообще не видел, чтобы его неприятель адекватно питался: мог пропустить завтрак и обед и засесть за закуской в два часа ночи. Ранее Марш никак не относился к привычкам своего сожителя, заведомо воспринимая все его действия, как угрозу. Как он считал: Картман из тех, кто протягивает руку, чтобы ударить, прикрывает спину, чтобы иметь возможность в любой момент напасть сзади. Да и, в принципе, живет, питается и дышит, чтобы вредить другим, что считает своим досугом или даже священным долгом. Неудивительно, что некоторое время назад он и зарабатывал тем, что досаждал конкурентам своих клиентов. Хотя, было бы неудивительно, если бы оказалось, что он занимался этим бесплатно — из спортивного интереса и для чистого наслаждения. За всеми гадостями, которые Стэн успел надумать о нем, он и не замечал, что какие-то из его привычек действительно вредоносны, но, увы, только для самого же Картмана. Но в этот день с жиртрестом что-то было не так: с какой стороны одноклассник не смотрел на него, не мог ухватиться за что-либо, что заставило бы его испытывать крайнее раздражение, без которого ранее не обходилось и одного дня. «Пусть он и не ведет себя как всегда, но это же Картман» — продолжал напоминать себе, чтобы пробудить знакомые импульсы. Но отвращения он не испытывал. Для того, чтобы в этом убедиться, Стэнли не стал еще раз прокручивать в голове ситуацию, в которой Эрик выкинул ту херню с «индийским кино», ведь был уверен, что вскоре тот снова придумает нечто больноублюдское, что побьет все аморальные рекорды. Крейг тоже о чем-то таком предупреждал, нет, плевать на Крейга: все вокруг в курсе, что жиртрест не может быть задействован в чем-то адекватном. Стэн тоже знает, ему рассказывали тысячи раз, он в этом лично убедился, проведя столь короткое время под одной крышей с этим манипулятором-извращенцем и жалел буквально каждый раз, как представлялась возможность о том самом дне, когда решил с ним поспорить. Так почему же Картман расслабился и не давал очередного повода его ненавидеть уже день-два? Три? Либо у Марша выработался иммунитет к его обществу, либо он к Картману привык, что, по сути, одно и то же. «Чертов стокгольмский синдром, я на такую чушь не ведусь» — Картман, я вот думаю, может, мне к Джимми завалиться? Он материал для своей газеты искал как раз, а у меня много идей, куча, — Марш растянулся на диване, нарушив дистанцию между ними, задел его локтем и тон подобрал несвойственный для себя: наглый и даже несколько дерзковатый. Такого отношения жиртрест не потерпит точно — вернет в десятикратном размере. — О, а я уже решил, что ты тут плесневеть собрался. Когда увидишь его, передай, что 137-й выпуск занятный. Он поймет, о чем я. — Ты, — Марш застыл в непонимании или даже ужасе, отказываясь верить в услышанное. — Серьезно? — Конечно, как раз узнаю, каково смотреть шоу Эллен Дедженерес без твоих недовольных комментариев. — Оно тупое. Эллен не рождена шутить, — он сложил руки на груди и раздраженно закатил глаза. — Да, я именно об этом. Эрик помогал собираться своему другу, прямо как его мама. Точнее, дразнил его, намеренно изображая издевательскую заботу, пока застегивал куртку. Стэн не был уверен в происходящем — его просто берут и отпускают? Не крепят ему на тело прослушку, а к голове — GoPro, просто «одевайся потеплее, передай здравствуй»? Картман даже пошел провожать, а он неспешно удалялся от его дома, ожидая, что в любую минуту его окликнут и поздравят с тем, что он, дурак, повелся. Но этого не произошло. *** Джимми страдал чем-то вроде творческого кризиса: не мог найти интересный материал для своей газеты. Хотелось написать что-нибудь о Картмане и назвать это особенным выпуском. Но он обещал Стэну не лезть, хоть и всякий раз тянулся за ручкой, чтобы набросать текст. Поэтому, все, что ему оставалось — освещать какие-то общие происшествия: деятельность клубов, мелкие выходки, конфликты эмигрантов с мистером Гаррисоном. Учащиеся школы продолжали читать его, какую тему бы он ни выбрал. Как привлечь читателя ему было прекрасно известно, только развиваться он перестал: прыгать в гущу событий, рисковать. Слишком взрослый уже для того. Да и мысли о Картмане не отпускали, мешая сосредоточиться. Когда Марш вытащил его на улицу с заявлением, что найдет ему жесть, с которой он раньше никогда не сталкивался, Уолмер и тогда был не особо уверен, что сможет выдать что-нибудь достойное. Чего никто бы не ожидал. Стэн предложил проверить излюбленные подростками места, в которых они могли собираться в выходные. Игровые клубы, закусочные, торговые центры или те же самые лавочки на детских площадках. Начать решили с кофейни Твиков, которая была популярна в последнее время и естественно, в основном, среди школьников, что еще лучше. Суббота — пик посещаемости заведений, поэтому объектов для наблюдения предостаточно: сходу даже заметили пару девочек с их школы, зависающих в разных компаниях. Азиатки сидели за отдельным столом, раскладывали свой собственный мерч, решая, кто за что будет отвечать в их совместном проекте. Стэнли сразу обратил на них внимание и счел их интересными персонажами, по крайней мере, для одной статьи. Что-то в стиле «влияние культуры на действительность: Крейг и Твик» или «скоро выставка новых работ японок». Уолмер все еще не терял надежды на «лучший» выпуск, поэтому сначала скептично отнесся к предложенному другом варианту. Марш не сдавался и решил устроить блиц-опрос в попытке наткнуться на нечто компрометирующее. Правда, сразу зашел с козырей и не учел того, что никто из них не станет с ним говорить на языке, на котором он обратился. Девочки либо делали вид, что не понимали его, либо просто не хотели тратить на него свое время. Однако пыл, с которым он продолжал их донимать, казался Джимми забавным. — Классно выглядит, это уже законченная версия? — Стэн взял в руки книжку-сборник с рисунками и иероглифами. Судя по тому, как сидевшие за столом засуетились в этот момент, она была достаточно ценной для них. — Вы же не против? Он перестал быть похожим сам на себя, как только захотел получить желаемое. Он вырвался из-под крыла своего вредителя, но прихватил с собой его огромную часть: ту самую, от которой пострадал. Глаза Джимми отныне были прикованы только к нему, поиск материала ушел на второй план, потому как, появился слегка шокирующий материал для размышлений. Неужели какой-то недели с небольшим хватило для столь глобальных изменений? Перед глазами пронеслась сцена недельной давности, когда Марш на трясущихся ногах о чем-то продолжал умолять его и это не тот самый человек, который стоял перед азиатками и давил на них, используя одновременно свой неуклюжий шарм и пассивную жестокость. — Я смотрю, у вас в крови делать однотипную работу за бесплатно. Вы бы могли превращать людей в педиков более масштабно, но вы так и застрянете на своих сраных комиконах, — Стэн чиркал что-то красной ручкой на одной из страниц, предположительно, оскорбительного характера. — Даже ничего не говорите, я все и так понял. До школы, девочки! Похож на Эрика Картмана до одури. Позой, жестами. Тоном голоса. Поступком. Как будто копирующий ниндзя из японских мультиков. Окружающим осталось только выбирать: ужаснуться или восхититься, если не одновременно. Еще немного и жиртрест лишится рычага давления на него. Марш выйдет из-под контроля и перестанет волноваться о компромате, если вообще не нароет собственный. Пожалуй, он еще сам не понимал, что мог стать угрозой для своей угрозы. Или ему не нужно было этого понимать. Он вернулся за стол, выглядя довольным. — Стэн, т-ты сейчас з-зы-забулил их? Зы-з-зачем? — Джимми не скрывал своего осуждения, более того, он собирался достучаться до собеседника с первого раза. — С чего ты взял? — он искренне удивился. — Я просто хотел донести до них, что расстроен их отношением. — «Это п-плохо для бизнеса»? — Уолмер процитировал знакомую им обоим персону. — Не надо пародировать этого… Козла?.. — как-то неуверенно начал, но тут же реабилитировался: — Я и так с ним все время нахожусь. — Я не пы-пытался ничего тэ-такого, но ты в-видел себя со с-стороны? Ничего не з-зы-заметил? — Нет? Они что-то прицепили к моей спине? Он не понимал, не пытался понять и не хотел запариваться над этим, что значило, что для него подобное теперь в порядке вещей. Моральный порог Стэна Марша снизился. Возможно, что необратимо. — Не парься, мы такой материал найдем, обоссаться просто, — уверенная улыбка Картмана на стэновских губах и в то же время собственный забродивший вникуда взгляд. *** «У них в семье принято ни на что не рассчитывать» «Ясное дело, от него никто ничего не ждет» «Его не заставишь задуматься о будущем» Кенни стоял у школьной доски объявлений в выходной. Ему неловко было заглядывать в результаты контрольной вместе со всеми; они явно бы не упустили шанса ткнуть в него пальцем и высмеять за то, что он еще может сомневаться в своих результатах, а точнее в их отсутствии. МакКормик думал чужими мыслями и не мог выбросить их из головы. Учителя подумали, что ввести систему рейтингов в качестве мотивации стало замечательным решением и даже в их подсознания не закрадывалось идеи о возможности появления некоторой иерархии на основе несчастного списка, обновляющегося каждую неделю. — Толстокожие свиньи, — МакКормик ухмылялся даже не найдя свое имя в списке учеников. Первенство за Венди, за ней Стоули, а третьим шел Кайл. Где-то в конце виднелись имена Картмана и Стэна, которые даже на занятиях не появлялись. Крейг в самой середине, Твик под ним. А имени Кенни нет нигде. Ни в результатах последней контрольной, ни в рейтинге. По сути, оценки должны оставаться конфиденциальными, ученики могли бы пожаловаться. Однако большинство выступило «за» после того, как Кевин обрисовал все плюсы и минусы затеи. И, как показала практика, он прав. Кеннет снял оба листочка с доски и забрал с собой. Учителя были правы — мотивация работала как надо. Поэтому он обязан был выбить себе хотя бы по строке. Осознание, что окружающие считают, что он чем-то хуже их, будило в нем дремлющие ранее раздражение и злобу и, безусловно, это станет отличным поводом шагнуть так далеко, насколько это вообще возможно в его случае. Ему хотелось набить их самодовольные хлеборезки и посмотреть на них тем же надменным взглядом, полным презрения и жалости.  Но заставить их пожалеть можно было только одним способом — переиграть официально. «Ему ничего не светит»  Ни единого лучика не было направлено в его сторону. Усилий он не прикладывал, поскольку с самого начала верил во все, что слышал о себе и не успел заметить, как в точности стал соответствовать чужим ожиданиям. Он такой, каким его все хотели видеть: не претендующий ни на что, нелицеприятный пример для подражания. И даже Картман уже что-то подобное сказал. Купить учебники Кенни себе позволить не мог, что затрудняло процесс обучения: он не мог сфотографировать материалы на телефон и успевал по нему едва. Не успевал, то есть. Впрочем, для него не было проблемой их достать всего за один день: он обошел часть своих одноклассников и одолжил у каждого по одному учебнику. Ну, как одолжил, забрал насовсем. Никто не был против.  Брофловски, будучи омраченным чем-то, отдал даже три. Стэна и Джимми не было дома. Крейга он застал за разговором по телефону с кем-то из старых друзей, Такер поспешил вручить ему учебник по истории и поспешно выпроводил. Клайд сидел злой на крыльце, но тоже оперативно вынес ему книгу. Токен и Баттерс что-то оживленно обсуждали и планировали, намеренно не замечая МакКормика, поэтому он просто оставил записку, что забрал учебник по физике. И лишь проходясь по домам, Кенни сделал вывод, что все его друзья… вели себя особенно странно в последнее время. *** Кеннет только примерно представлял, как далеко они зашли в изучении материала. Знал названия текущих тем, а их содержание обрисовывалось в его голове, как нечто туманное и до страшного неизвестное. Кайл как-то говорил, что живет в режиме конспектов и может писать их на протяжении трех часов каждый вечер. Но МакКормик считал, что этого недостаточно для освоения материала, нет, не то, что недостаточно — неэффективно. Еврей тратил слишком много времени, концентрируясь на бесполезной информации и разводя воду. Поэтому, Кенни решил, что найдет свой идеальный подход, не требующий особого внедрения. Решил начать с математики, которую в старшей школе не ругал только тот, кто никогда в глаза не видел. Кенни представил себе несворачиваемые горы перед тем, как заглянуть в учебник и молился богам, чтобы темы нынешнего года не являлись продолжением прошлого. Он видел их только тогда, когда переписывал у Стэна домашки. И был, мягко говоря, не в восторге от обилия деталей в уравнениях или чем еще можно было назвать те восьмиэтажные дроби со множествами неизвестных символов и букв. *** Джимми становилось некомфортно в обществе своего одноклассника, потому что, он понятия не имел, что тот мог выкинуть при своем нынешнем апгрейте. Картман — пройденный этап, все, чего от него не ждешь, он непременно сотворит, а Стэн — что он сейчас такое? Марш скучал последние полвечера, пока они с Уолмером, пытались выискивать материал в разных уголках Южного Парка. Первый понятия не имел, как именно рождаются идеи для номеров, но не был лишен энтузиазма в попытке выяснить это. А Джимми наоборот ничего не искал, зациклившись на потоке своих мыслей, касающихся только двух людей, в окружение которых совершенно случайно вписался.  — Я знаю, что можно написать, если ты, конечно, не против легкой эзотерики, — Марш вдохновился, но длилось это буквально мгновение. — А еще я знаю, что, — листая ленту в фейсбуке, помрачнел. — Эти азиатки сделали. С нами. Джимми догадывался, что речь идет явно о чем-то провокационном. Крейг и Твик однажды уже имели с ними дело — им долгое время приходилось прикидываться парой влюбленных. И все шло относительно хорошо до тех пор, пока их не начало тошнить друг от друга. Они просыпались в одном доме, завтракали, обедали и ужинали за одним столом, делились приставками. У Такера было что-то вроде зоны комфорта: уголок, посвященный состоянию уединения, в котором он мог копить всю растраченную энергию на попытки наладить контакт с другом. Ему казалось, что, если он вытерпит тот или иной период, то все будет в порядке. Он и понимал, что Твику тоже приходилось нелегко, но все равно раздражался, когда тот трогал важные для него вещи в его комнате, вторгаясь в его владения. И снова возвращался в свой уголок, местонахождение которого никому не было известно. На заднем дворе Такеров был домик на дереве: удобно обустроенный внутри и очень бросающийся в глаза снаружи. Сооружение темного окраса с огромными неоновыми неприличными надписями. Любой остановил бы внимание на нем сразу после того, как увидит еще и старый сдутый бассейн и никогда не догадался бы, что именно под вторым объектом находилось секретное место Крейга. Царство тишины и безопасности.  Школьник предпочитал выбирать разное время суток, когда он мог скрываться от своего одноклассника, чтобы никто не догадался проследить за ним в назначенное время. И был прав: он, действительно, обходился без гостей на протяжении полутора года, продолжая тщательно сохранять анонимность своего тайника. И даже подумать не мог, что кто-либо обнаружит его, пока… Твик сам не спросил, зачем ему то странное помещение под землей, когда у него есть сраный домик на дереве. Крейг не стал уточнять детали, постаравшись перевести все в шутку. Он не хотел слышать ни единого слова пояснения дальше, ни звука, ни даже распознавать эмоции на лице человека, раскрывшего его. Был значимый недостаток у его убежища: оно не закрывалось, и его можно было только прикрыть чем-то легким. Крейг панически боялся быть запертым и не иметь возможности выбраться, поэтому не предпринимал мер по полному баррикадированию, рассчитывая на прикрытие уродливым надувным предметом. Диверсия не сработала. Твику, как и никому другому, он не доверял, поэтому запросто был способен предположить, что невротик соорудит ему могилу, просто притащив огромный камень и заткнув проход. Такер до трясучки параноил со сложившейся ситуации, поэтому сам избавился от способов когда-либо вновь вернуться в его убежище. Как и от своей странной дружбы с Твиком, к которому за все это время успел привязаться. Отныне он его избегал и боялся, а вопросы по этому поводу старательно пропускал мимо ушей. И все время думал о вещах, которые его одноклассник мог увидеть в его норе, если заглядывал туда хоть раз. Он, скорее всего, так и сделал и не отрицал бы, если бы у него спросили об этом. *** Джимми знал, что тот, кто попытается полезть к азиаткам, обязательно получит что-то эквивалентное в ответ, вот они со Стэном и получили спойлеры артов в ленте. Причем в таком количестве, будто у них сезонный флэшмоб был заранее запланирован. А рисунки откровеннее не придумать, без цензуры не продемонстрировать: яойные извращения в седзе стиле. С первого раза даже не выбрать, что больше бросается в глаза: острые подбородки или носы, как у дитя Папы Карло. Или же сами глаза, занимающие большую часть площади лица, из-за чего создается впечатление, что не ты смотришь на рисунок, а он на тебя. Их творчество было однозначно отвратительным именно в этом массовом постинге, но еще отвратительнее был факт, что в нем фигурировали Стэн и Джимми, изображающие страстных любовников на каждом из рисунков. — П-пэ-пожалуюсь на них, к-как они ды-додумались д-до т-тэ-ты-такого ужаса, — Джимми был в ярости, а Стэн подозрительно надолго замолчал. — Может, они и вправду обладают силой угадывать, кто станет нетрадиционным… Джимми, скажи, у них были шансы о чем-то догадаться или почему это происходит? — Марш помрачнел и, очевидно, запаниковал, что уже было необратимо, но Уолмер все равно пытался его успокоить. — Не ды-думаю, что дело в ты-тэ-том, могли они з-зы-знать о чем-то или нет… Сы-с-скорее, в-все из-за сэ-случая в кофейне, ну, т-ты же пы-п-помнишь, что там было?.. — А че было? — мало того, что он начал поступать, как Картман, так еще и реагировать начал подобно ему и совсем перестал понимать, что хорошо, а что плохо для окружающих людей. — Сы-с-стэн, ты очень их об-бидел. П-пэ-прям за живое задел, т-так, что можно б-было ожидать ты-такого, — инвалид продолжал всматриваться в черты лица Марша, рассчитывая убедиться в своей теории. — Я ничего такого не сделал, Джимми, я объяснил им, в чем они неправы, вот и все! Это мелочь по сравнению с тем, что Картман делает по отношению ко мне каждый день, он… Кино… Кайл… В общих чертах он… Черт, да он ужасен, из-за него я… — Стэн над чем-то упорно задумался, бормоча себе под нос нечто несусветное, как будто пытался переубедить самого себя или, наоборот, пытался заставить себя себе верить. Но чем дальше он продолжал думать, тем хуже становилось. Он осознал ужасную вещь: ему с Картманом очень удобно. Если бы Картман заявил, что простил ему этот спор, Стэн бы понятия не имел, что стал бы делать дальше. Все «ужасные» поступки жиртреста уже не выглядели такими уж жестокими. Может, потому что, поблизости больше нет Кайла, который нашептывал день за днем, какой же аморальный тот человек, может, Марш реально перестал отличать хорошее от плохого и адаптировался, неосознанно мимикрируя под источник своих бед?  Но он больше не воспринимал происходящее, как в день заключения спора и не считал это чем-то неправильным. — Джимми, ради всего святого, проследи, чтобы я не превратился в монстра. Именно в монстра, потому что Картман… Не плохой. Устоявшееся мнение в его голове по поводу человека, которого он знал на протяжении многих лет, казалось ему сфальтифицированным сном, рухнувшим в один момент. Он не оправдывал его и не поддавался эйфории вседозволенности, он просто это понял. И испытал немыслимое облегчение параллельно с опасениями, что карта-козырь жертвы больше не возымеет должного эффекта, когда придет день раскладывать детали его действий по полкам с Кайлом. — З-знаю, — кивнул Уолмер, пополнив дневную коллекцию выводов самым неожиданным. Мультипостинг, раскрывающий подробности интимных отношений парней, возымел пугающие масштабы. У девочек-азиаток имелся прочный кредит доверия после прошлых пророческих арт-работ, а в выходные дни все их одноклассники хотя бы раз за день посещали всевозможные социальные сети, так еще и оповещать друг друга о самых смешных мемах не забывали. Вот и Лола радостно ретвитнула творения, напихав хаотичный набор эмодзи поверх публикации. Ребята из их класса благополучно проигнорировали увиденное в ленте, сходу сообразив, что запахло отмщением. Девочки тоже относительно поняли, в чем дело, но не удержались от комментариев и репостинга. Поэтому, только за три часа каждый знакомый успел увидеть публикации минимум три раза. В особенности контент впечатлил радикально толерантных младшеклассниц. Они восторженно комментили неизвестную им пару и жаждили увидеть их в реальности, чтобы спросить, на самом деле ли они отважные гомосексуалисты. Даже газета Джимми не настолько быстро оповещала о самых скандальных темах: азиатки могли бы дать прикурить его хобби журналиста, пользуясь единственным оружием — околозапретной любовью. — П-пи-пиз… — хотел выразить эмоции Уолмер. — Согласен. Пойдем отсюда, — Стэн осматривал площадку, на которой они находились. — Те девочки как-то не по-доброму на нас смотрят. Парни поднялись с лавочки, надеясь убраться как можно скорее, чтобы продумать дальнейший план действий, но им преградили путь. — Надеюсь, ваши родители уже в курсе, это так потрясающе! Вы смелые, просто герои нашего времени! — ахала одна из девиц, сравнивая своих собеседников с персонажами из ленты, с каждым взглядом убеждаясь, что застала тех самых. — Что в этом героического? Подумаешь, два мужика в десна долбятся. Джимми, че встал? Уходим, — скомандовал Марш, закатив глаза. Он взял инвалида за руку, будучи уверенным, что так они быстрее уберутся с места происшествия. Но своим действием лишь спровоцировал возникновение восторженных дамских возгласов. Недовольство заставило Стэнли пораскинуть мозгами и определить местоположение японок (и китаянок с кореянками?) по самым свежим постам, в которых красовался старковский пруд. Видимо, они ощущали себя совсем безнаказанными, раз даже не соизволили скрыться. Подросток не хотел становиться популярным подобным образом, да и не знал тех, кто бы согласился пасть очередной жертвой пропаганды. Да и его спутник-комик незаслуженно оказался втянут в их маленький конфликт, поэтому без переговоров было не обойтись. Пруд находился в паре шагов от них, поэтому школьники достаточно быстро подошли. А в глаза первым делом бросились холсты на подставках, в которых брюнет в синей шапке несдержанно страстно обнимал шатена в желтой толстовке. Оперативность девочек не могла не пугать: еще пару часов назад они занимались совершенно другим проектом, а сейчас уже близились к созданию новой школьной пары. Протестовать оказалось бы бесполезным, поэтому Марш мысленно представил Картмана перед собой и очень убедительно поинтересовался у него, какими методами бы он воспользовался. Правда, возникший перед ним образ лишь высокомерно хохотнул и послал того в не столь отдаленное место. Но это ведь жиртрест, поэтому даже в настолько оскорбительном поведении скрывалась подсказка! Именно так бы он и поступил. Пошел в задницу. — Дамы-дамы-дамы! — откашлявшись начал Стэн, переглядываясь с каждой азиаткой, у которой замечал кисть в руках. — Рад, что послужил импульсом к такому смелому творчеству, давно Южный парк не встряхивался яойным эпотажем! Предлагаю мир, что ли. Вы удаляете свои публикации, — он положил руку на плечо явно смутившейся китаянке и улыбнулся ей по-доброму. — А мы публикуем ваши художества в супершкольных новостях и объявляем, что, — Марш сделал паузу, побоявшись, что зашел слишком далеко, но продолжил, опустив взгляд: — Не жалеем, что стали парой: счастье-то какое! Стать частью прекрасных артов с блестками там всякими и прочая чушь. Контактные данные, цену укажем — разве не отличная реклама? Художницы недоверчиво переглянулись, чем дали понять, что прекрасно поняли, о чем толковалось. Парень высказал не все имеющиеся предложения, поскольку так бы поступил Картман. Как только они начали сомневаться, он выдал: — И отличная возможность освоиться в типографии, помогая Джимми. Он все делает один, ему не помешала бы команда и новые идеи. Посты растворятся в ленте и забудутся через день, а наша газета почитается всеми местными жителями. Статьи — это навсегда. — Эм, С-стэн? — И самое главное: без выходных и зарплаты, увеличим тираж с восьмидесяти выпусков до восьми миллионов! Вождь будет вне себя от гордости. Лишние рабочие руки Уолмеру и впрямь бы не помешали, но еще не помешало бы объяснение, как из его безынициативного одноклассника могли сотворить то, что он видит перед собой. Предприимчивость — ныне что-то заразное, передающееся воздушно-капельным путем? Марш активно жестикулировал, говорил с тактом и правильной постановкой: красиво и уверенно, будто сам был готов купиться на собственные речи. Доставал козырь за козырем из всех укромных мест в одежде и даже самые невыгодные условия выставлял выгодными. Девочки-творцы сложили свои орудия, выстроились в ряд, готовясь выполнять любые поручения комика сразу после того, как залезли в мобильники, чтобы очистить профили от свежих постов. Картины тоже передали в распоряжение парней. Как оказалось, ключевым доводом стало обещание продемонстрировать их мужскую любовь в одном объятии. — И что мне с ними в-всеми д-д-ды-делать? — оглядев количество желающих приступить к работе, вздыхал Джимми. Стэн чувствовал себя слишком хорошо, чтобы в этом кому-либо признаться. Уж лучше выйдет смехотворная статья, которую воспримут как чрезмерную иронизацию над ситуацией автора, чем посты разойдутся по многочисленным страницам в единый миг. Его спутник согласился. Оставив своих новопринятых компаньонов разбираться с офсетной листовой печатью и оборудованием, Джимми решил, что самое время поговорить с другом о волнующих вещах. О волнующей персоне, если быть точнее. Он вышел с ним во двор, желая начать разговор, но инициатива ускользнула от него, так как Стэн начал первым: — У тебя есть девушка, которая тебе нравится? Как на девичьей совместной ночевке, засыпая на соседних матрасах. Для полноты картины ему еще стоило взволновано болтать ножками и смущенно зарываться в подушку. Что-что, а в свете событий вопрос Марша Джимми показался неуместным, а сам Стэн — спятившим. — П-почему ты об этом сэ-с-спрашиваешь? — и едва заметно встряхнул картины, чтобы ровнее держались на руках. Марш выглядел изумленным половину секунды, внимательно изучая реакцию собеседника, потому что не ожидал ее. — Я просто ради поддержания разговора спросил, но, судя по твоему вопросу на мой вопрос, я попал в точку. На кого ты там запал, не на Линг-линг случайно? — он ощущал тревогу неизвестного происхождения, хоть и намерен был по-дружески полюбопытствовать. — Я не т-трачу время на ды-де-девчонок. И тебе не сы-с-советую, — он пошел в отступление. — Уверен, что Ка-ка-картман тебя уже заждался. — Постой, я думал, что ты что-то хочешь со мной обсудить и именно поэтому вытащил. — В-все-сему свое вы-время, ладно? — намекал, что им пора расходиться, комик. Стэн проигнорировал его намерения и приобнял одноклассника за плечо, тем самым нехило огорошив. — Джимми, ты уверен, что оно не пришло? Не втирай мне какую-то херню, когда уже планировал завести речь, так дела не ведутся, — шептал на ухо разительно четко и даже несколько угрожающе. У Уолмера посыпались холсты из рук, почти беззвучно приземляясь на снежную поверхность. Он ощущал нечто сродни панике, пока сердце предательски разбушевалось, а слова растворились в воздухе, не успев стать произнесенными. Стэн отпрянул, чтобы в следующий миг присесть в попытке собрать рисунки, пока краски не разъело влагой. Не то, чтобы парился о их состоянии, но труд — есть труд, даже если сложно было оценивать его адекватно за постыдным содержанием. На мгновение он застыл, рассматривая работу, в которой он, судя по падающему свету и теням, глядел в закрытое окно, пока Джимми мечтательно грустно всматривался в его спину. «Да нет, не может быть» Он резко оглянулся на предмет сомнений и встретил совершенно другой, но не менее пугающий взгляд, наполненный тревожными угрызениями. И точно никак не связанный с картинами, скорее, с ним самим. Марш быстренько собрал громоздкие картины, кивнул своему другу, прощаяясь и стал удаляться как можно менее подозрительно. Внимания девушек он практически не получал в каком-то явном виде, а уж от калеки-парня не нуждался в таковом и подавно. Картман бы явно обрадовался, присвистнув им вслед, бросив очередной язвительно гомофобный комментарий о том, что его судьба была предрешена. Но единственный парень, который мог Марша в этом плане привлекать — Брофловски. Поскольку журналы с женскими телами по-прежнему были предпочтительнее вычурных мужских тел. Поэтому симпатия «между своими» оставалась для него столь же дикой, сколько для проверенного гетеросексуала, пусть они и живут в прогрессивном обществе, где что угодно уже в порядке вещей и даже не законодательном уровне. Бедный, бедный Джимми. Если он был правильно понят, то его шансы такие же, как у Твика стать опорой для Венди или Бебе, граничат с нулем. *** Стэнли стремился войти в дом как можно тише, чтобы перед встречей с противным ему жиртрестом, успеть спрятать нашумевшие произведения искусства. В социальных сетях Эрик не имел привычки зависать, по крайней мере, Стэн никогда этого не замечал. В его духе скорее были классические SMS и звонки по телефону, в которых он или требовал поскорее явиться к нему, или доебывался в основном до Кайла. Так что, вполне вероятно, он ничего не видел. В гостиной работал телевизор, будучи ориентированным на пустоту, возможно просто создавая фон. Кроме него посторонних звуков не наблюдалось, тем и лучше. Стэн начал довольно подниматься по лестнице, пока не завидел Картмана в горизонтальном положении лицом к полу. Он тотчас же бросил картины, где находился в тот момент и ринулся оглядывать хозяина дома. С первого раза ему удалось приподнять жиртреста при всей массе его тела и даже развернуть того к себе. Картман был в сознании, тепленький и с приоткрытыми глазами, изучающими несуществующие объекты в воздухе. — Боже мой, Картман, ты до постели, что ли, не дошел? — с облегчением вздыхал только что пришедший. Он наклонился к нему и оценил ладонью температуру лица, а также слегка хлопнул своего "хозяна" по щеке в попытке заставить среагировать хоть на что-то. — Это иссохшие слезы, что ли? — ужаснулся скорее от пошатнувшегося образа в своих представлениях, нежели из-за беспокойства, Марш. Эрик периодически моргал, все еще не выдавая своего ментального присутствия. — Все хорошо, вставай, — Стэн изрядно напрягся, как физически, так и морально. Со стороны казалось, что он просто тягал неодушевленный предмет, который крупнее него самого. Все, на что он был способен — самому сесть на пол, скрестив ноги по-турецки, и создать опору для головы жиртреста. — Фак, да что случилось? Картман тяжело задышал, стремясь заглушить малейшие намеки на всхлипы, как будто зная, что позже ему расплачиваться за последствия своей слабости. Стэн инстинктивно притянул массивную ладонь одноклассника ближе к себе, расположив ее на грудной клетке Картмана и накрыл своей, почему-то думая, что именно эти действия должны были помочь. Именно этого бы он хотел, если бы сам оказался в похожем положении. — Че ж именно коридор-то, — сокрушался Марш, уже не ожидая ответов на свои реплики. Размышлять над причинами оказалось утомительным занятием, поэтому он с нетерпением ждал, пока приунывшее тело не обзаведется сознанием, чтобы как-то прокомментировать свой привал в неуместной локации. Он даже подумывал вызвать скорую, пока уже вечность наблюдал за незначительными телодвижениями Эрика: дыхание, моргания, дрожь пальцев рук, вздрагивание губ. Пока сам не уснул, почти бессознательно пододвинувшись вместе с телом приятеля ближе к стене на пару-тройку сантиметров, чтобы сделать ее своей опорой, а не удариться минутой позже затылком. Перед окончательным погружением в сон, Марш лишь подумал о том, что Эрик бы никогда так не поступил. Было рано метить в его заместители. Достаточно нагревшись в объятиях, Картман все-таки решился освободиться из них, чтобы оценить обстановку. Марша под собой он будто не заметил, стремясь прийти в норму по средствам возвращения в отвратительную ему реальность. Преодолев пару ступенек, он прихватил валявшиеся на них холсты, чтобы получше разглядеть людей изображенных на них. Сначала он решил, что зрение его подвело, как с похмелья, но спустившись по лестнице и остановившись вовсе, он понял, что оценил все верно. — Марш, фотогеничная чертовка.