Грустный Клоун

Я провалялся в больнице еще две недели. На третий день я начал выходить из палаты. Тогда Джордж разрешил мне наблюдать за операциями из помещений для интернов. Сначала все смотрели на меня как-то зло, но когда он представил меня как друга Эшли, их взгляды потеплели. Один парень по имени Фред всегда стоял рядом со мной и объяснял, что для чего делается. К концу недели я уже знал об анатомии, медицине и хирургии больше всех своих одноклассников вместе взятых. Эшли приходила почти каждый день и тоже посещала со мной простые операции. Мне было ее жаль, ведь ей это давалось очень тяжело, и в конце она всегда была зеленой. Фред постоянно смеялся над ней, за что получал тычок локтем от какого-нибудь интерна или от самой Эшли. Время прошло быстро и незаметно, и скоро меня уже выписывали. - Пока, Фил, - прощался Фред. - Приходи еще, научим тебя людей резать. Ай! - Он согнулся от очередного болезненного тычка. - Фил, мы будем скучать, с тобой весело, - сказала светловолосая девушка, имя которой я так и не запомнил. Нас с Эшли отвозил Джордж. Мы прибыли быстро, он высадил нас и поехал куда-то по своим делам. - Эшли, - сказал я. Решение далось мне очень непросто. - Кажется, я не хочу быть юристом. Я буду хирургом. - Фил, это здорово, - улыбнулась она. - Я горжусь твоим выбором. Она обняла меня. Почему-то, получив ее одобрение, я почувствовал себя лучше. Поднявшись наверх, к себе в комнату, я услышал то, чего мне так не хватало в больнице. Через открытое окно доносилась песня The Sacrament. Я упал на кровать с ощущением абсолютного счастья. Проснулся я от будильника. Итак, у меня был выбор: остаться дома, но терпеть при этом отца и Клариссу, или пойти в школу. Почти не колеблясь, я выбрал второе. Кое-как покидав учебники в сумку и одевшись, я вышел. Людей почти не было, а если и встречались прохожие, то они были настолько сонными, что просто меня не замечали. В школе народу было очень мало. Все либо уставились в учебники, либо спали друг у друга на плече. По мере заполнения коридоров на меня косилось все больше человек. Те, кого часто третировали и просто не любили готовы были взорваться от счастья. Я даже слышал однажды такую фразу: "Наконец-то покарали". Сколько же радости было в этом голосе! Части школы было наплевать. Они безразлично смотрели на мою левую руку и проходили мимо. А некоторые ученики мне явно сочувствовали. Девчонки чуть ли не выстраивались в очередь, чтобы повисев на моей шее, намочить мою рубашку слезами и сказать, как им жаль и как они рады, что я жив. Парни жали мне руку и повторяли как один: "Чувак, крепись". В конце концов меня нашла Эшли. - Мне только что выдали разрешение посещать те же уроки, что и ты! - Лицо ее светилось. - Почему? - Я был слегка удивлен. - Чтобы помогать тебе. - Она посмотрела на меня как на идиота, будто сказала нечто само собой разумеющееся. - Это совсем не обязательно, - начал я. Вместо ответа Эшли просто закрыла мне рот ладонью. - Достал уже, - сказала она и убрала руку. Я улыбнулся. Эшли весь день была рядом. Конечно, я старался обходиться без ее помощи, но, наверно, легче вернуться в прошлое и предотвратить ту аварию, чем отвязаться от нее. Когда мы пришли в столовую на ланч, и я взял поднос, Эшли чуть ли не ударила меня по руке. - Положи на место! - прикрикнула она. - Почему это? - Меня уже начала раздражать ее забота. - Одной рукой нести поднос не только неудобно, но и опасно! - Она начала краснеть. - Если ты опрокинешь на себя горячий чай, лучше никому не будет! - Уж поднос-то я смогу донести! - Давай не будем проводить эксперименты тут! - Эшли просто кипела. - Не стоит давать всяким идиотам поводы для радости! - То есть? - Ты прекрасно знаешь, что тебя не все в школе любят, - пожала плечами она и начала набирать еду. Я сдался и просто следовал за ней, иногда останавливая, когда она брала слишком много. Мы сели за наш столик. - Кстати, как там Шванштайгер? - почему-то спросил я. - Марк в порядке. Я сейчас тебе нужнее. Я хотел бы сказать, что он тоже нуждается в Эшли, но мысль о том, что она будет с ним, а не со мной, просто убивала. Стоп! Мне не нравится, что она проводит время именно с ним? Да, не нравится! Лучше бы она дружила с девчонками. Фил, а не ревнуешь ли ты? Нет! Просто Шванштайгер - отвратительный человек! Конечно-конечно! Отвратительнейший! Я заткнул свой язвительный внутренний голос. Это всего лишь забота о лучшем друге! Мы продолжили есть, и я справлялся лучше, чем могло бы быть. Все-таки хорошо, что я не левша. И вдруг я почувствовал на себе чей-то ледяной взгляд. Будто меня обливают чем-то холодным и склизким. Я обернулся и увидел того, кого не ожидал увидеть. Недалеко от меня сидел Дэн. Он смотрел на меня с неприкрытой ненавистью, сидя в абсолютном одиночестве за нашим старым столиком. Было очень грустно смотреть на это. Дэн сидел там же, где и всегда. Три остальных стула пустовали. Перед ним должны были сидеть Алекс и Дорис, а рядом - я. Но теперь там стояли только стулья, которые выглядели пустыми пережитками прошлого. - Эшли, я отойду на секунду, - бросил я, поднялся и направился прямо к старому другу. - Неужели ты вспомнил обо мне? - едко спросил он, когда я опустился рядом с ним. - Вспомнил, - кивнул я. - Мы же были друзьями. - Были! - воскликнул Дэн. - Были! Ты просто променял меня на Иствуд! - Я не виноват, что все так вышло. - Я пытался быть максимально спокойным. - Да, не виноват. - Весь запал моего друга как-то мгновенно иссяк. - Просто все вы ушли! Дорис погибла, Алекс влез в петлю. Я боялся, что ты тоже умрешь! Но ты выжил, и я надеялся, что хотя бы половина нашей компании останется. Но ты все равно ушел. - Дэн, их уже не вернешь. Ты можешь сколько угодно гоняться за призраками, но никогда их не поймаешь. - Я знаю, - вздохнул он. - Можешь возвращаться к Иствуд. Я не в обиде. Решив, что больше я ничего не сделаю, я пошел за свой столик. - Что с ним такое? - испуганно спросила Эшли. - Он скучает по друзьям, - ответил я. Эшли как-то поняла, что я не хочу затрагивать эту тему, и просто замолчала. Я был ей за это благодарен. Прошла еще неделя. Я уже привык жить без левой руки, это теперь не казалось слишком уж сложным. У этого даже были свои преимущества: учителя стали ко мне снисходительней. Та же участь постигла и Эшли: все были тронуты ее заботой обо мне. Таким образом, мы оба получали лучшие оценки, чем мы заслуживаем. Регулярно приходилось ходить на перевязки, но рука быстро заживала, и это радовало. Через месяц, бинты сняли, и я наконец мог насладиться полноценной жизнью. По крайней мере мне так казалось. Оказывается, теперь мне нужно разрабатывать пальцы и локтевой сустав левой руки. Это не так уж и трудно, но и не самая радужная перспектива. Конечно, Эшли снова взялась мне помогать. Она регулярно приходила ко мне и контролировала процесс. - Ты неправильно это делаешь, - устало сказала она однажды. - То есть? - огрызнулся я. Все-таки необходимость делать это каждый день не доставляла мне никакого удовольствия. - Ты напрягаешь пальцы, - объяснила она. - А они должны быть расслаблены. Она пересекла комнату и села ко мне на кровать. От ее близости по спине пробежались мурашки, что немного меня смутило. А Эшли взяла мою ладонь и начала сгибать и разгибать пальцы. Она делала это так, будто была опытной медсестрой. Через несколько минут она закончила и аккуратно выпустила мою руку, которая просто горела. Я был немного шокирован этим, ведь Эшли и раньше до меня дотрагивалась и даже обнимала. Сама же она просто отошла и села на свой стул в другом конце комнаты. Хотелось ее остановить, но почему-то я решил этого не делать. - Фил, тебе еще нужна моя помощь? - вдруг спросила она. - Да нет, - ответил я. - А что? - Я договорилась о встрече с Марком. - Я с удовольствием отметил, что говорит она это без особого энтузиазма. - Конечно, иди, - отпустил я ее. - Могла бы и не спрашивать. Она помахала мне рукой и убежала. Я остался сидеть на кровати, смотря на левую ладонь. Через некоторое время я поужинал и пошел спать. Сон не шел, и я даже знаю почему. Из окна Эшли не доносилось привычной музыки.