***
Новолуние означает начало нового месяца, изменения, планы, связанные с этими изменениями и, конечно же, прилив новых сил. Конец того лунного месяца для Юи оказался ужасным: темница, унижения, боль и разочарования. Она бы и не вспомнила о росте или убывании луны, если бы не проснулась на зелёной софе в той самой комнате, где Карла впервые прикоснулся к её телу. Через большое окно она увидела озеро и ночное, пусть и облачное небо и вспомнила, что уже прошло около недели, а ведь до этого ей и в голову не приходило дни считать, она бы подумала о братьях Сакамаки, но вовремя отвлеклась. Её привлекла одежда, кто-то сменил её, и вот это показалось странным. — Как рука? — услышала Юи голос Карлы и, не скрыв удивления, повернула голову вправо. Основатель сидел неподалёку и терпеливо ждал её пробуждения. — Уже не болит? — улыбнулся он и присел рядом. Комори засуетилась и привстала. — Не торопись, ты потеряла немало крови… — заботливо сказал ей основатель и придержал за разрезанную той ночью руку. «Последнее, что помню, так это то, как мы вместе уснули на улице, тогда на меня навалилась слабость…» — она пыталась вспомнить всё в деталях, однако из-за Карлы путалась. Основатель смотрел таким влюблённым взглядом, что бедной Юи уже мерещилась подмена. — Эта штучка на твоей шее наделена невероятной магией, — сказал Карла, и Комори заметила кулон, который ей дал Карлхайнц. — Тебя не отличишь от вампира. Раны исцелились за несколько часов, и сердце снова не бьётся… — Карла, почему я здесь? И моя одежда… — А ты хочешь снова в темницу? — спросил он с ласковой усмешкой. — Нет… — растерялась Комори. — Тогда не вижу причин для возражений. А переодел тебя я, не бойся, к тебе больше никто не посмеет прикоснуться, — сказал он, сокращая дистанцию. «Карла…» — задышала Юи активнее, не зная, какого подвоха уже ожидать. — Расслабься немного, — сказал основатель тихо, практически в губы. — Больше я не обижу тебя, — уже совсем прошептал он, прикасаясь к холодным губам Юи своими. «Я поверю… — Комори занервничала, а оттого доверилась. — Поверю…» — подарила она Карле его излюбленное послушание, получив в награду поцелуй. Рука основателя ослабла на её запястье, и Юи ощутила свободу с привкусом почти незаметной привязи. Основатель не отпускал, а целовал и, кажется, останавливаться не планировал ещё очень долго. — Карла! — напугано разорвала поцелуй Юи, когда пальцы юноши остановились на её шее. — Приятно, когда ты называешь меня по имени вот таким голосом, — прикрыл он глаза, испытывая какое-то вдохновение. Испуганный, страстный… От такой интонации у него где-то в груди приятно ныло, оставляя желание дальнейшего продолжения. — Я не буду делать больно, только заберу эту вещь ненадолго, — сказал он, сняв с шеи Комори кулон. — Хочу привыкнуть к настоящему запаху твоего тела, биению сердца и теплоте кожи… — рассказал он о некоторых планах и переместился с Юи на уже знакомую им кровать. — Я не понимаю… — она смотрела на его вымытые волосы, ощущая запах воды и терпких масел. «Для чего ему такая привычка? И почему он не отдыхает в своих покоях?» — Тебе пока нельзя туда возвращаться, — ответил ей Карла. — И я недоделал кое-какие дела в этой комнате… — Какие дела? — удивилась Юи до того, что даже рот открыла. — Нужно было привязать тебя к себе настолько, чтобы ты уже не посмела предать меня или уйти, — ответил ей Карла и за этим поцеловал без каких-либо прелюдий. Страстно, глубоко и для него в какой-то степени импульсивно. «Да что это с ним?! — ощутила Юи сильный жар. Кровь прилила к её лицу, а глаза так и не могли закрыться. Основатель сдерживал её руки, целовал, обездвижив своим телом, а она медлила с каким-либо ответом. — Нет же… — она вдруг зажмурилась, стараясь отвернуться. — Задыхаюсь…». — Не ищи моим действиям объяснения, — посоветовал Карла, отпустив только с тем, чтобы завязать ей глаза своим полосатым шарфом. — Они сами тебя найдут, когда придёт время, а пока насладимся компанией друг друга… — Карла… — закусила Юи губу, прогнулась телом и в руках основателя абсолютно забылась.***
«И как всё этим закончилось?!» — краснела Юи, очутившись через какое-то время в чаше с горячей водой. — Человеческое тело очень интересно пахнет, когда соприкасается с водой, — нашептал Карла, подтащив Комори ближе. Его мокрая рука обхватила её талию, и Юи оказалась в опасном положении: обнажённый мужчина за спиной; преграда в виде ширмы перед дверьми; и собственная одежда неизвестно где и в каком виде. — Мне начинает нравиться этот запах… — С чего? — пикнула Юи и от стыда спрятала нос в поджатых к груди коленях. — Отчего ты так добр ко мне? — спросила она, желая уже получить ответы. — Всё не терпится, — не отпустил основатель, но немного отодвинулся. Он откинулся на покатую спинку белой чаши и задумался. «В такой же ванне мне почудилось, что я убил её… Судьба играет со мной! Вчера она была моей пленницей, а сегодня я строю планы на всю оставшуюся жизнь… Нет! Кого я обманываю, я не могу с уверенностью сказать, что будет завтра, но мне хочется строить эти планы, и тут уж ничего не поделаешь…» — задумался Карла до такой степени, что в лице изменился. Грядущее пугало неопределённостью, ввиду этого он сделался холодным, и Юи вновь ощутила бесчувственность бессмертных существ, правда, на сей раз ей посчастливилось всего лишь лицезреть апатичность основателя, а что могло быть хуже, она прекрасно знала. — Можешь не говорить, если не хочется, — сказала Комори, кротко улыбнувшись в сторону. — Я не принуждаю, только думаю, отпустишь ли ты меня или я для чего-то нужна? Я совершенно не понимаю, как оказалась в твоём мире и времени, не знаю, хочу ли возвращаться к своей прежней жизни и не понимаю, что ждёт меня здесь, если я останусь… — призналась она, и Карла понял её практически сразу. Её, как и его мучили сомнения из-за неопределённости положения, но вот только сомнения Юи носили исконно личный характер, а его затрагивали весь род основателей. — Отнюдь, я хочу с тобой поделиться, — разубедил её Карла и первым вылез из воды. Услышав, как с тела основателя стекает вода, Юи стала чуть ли не малинового цвета. Её пальцы сцепились на лодыжках, а глаза как ненормальные уставились в собственные коленные чашечки. — Но разговор о твоём будущем поведу не я, — сообщил он, и Комори была вынуждена послушаться голоса паники – ей вздумалось обернуться. — Моя мать одобрила твою кандидатуру. Утром я отведу тебя к ней. — Но уже утро… — посмотрела Юи в окно, давно обратив внимание на приближение рассвета. — Действительно, — он довольно прикрыл глаза, — затянулась наша встреча… «Но кандидатуру на какую роль?..» — задалась Юи вопросом, пропустив мимо ушей смущающий тон основателя. — До сих пор не понимаешь, — сузил Карла золотые глаза, отчего Комори сделалось не по себе. Фрейлиной уже была, пленницей тоже, что же осталось?.. — Ты станешь следующей королевой, — сообщил Карла новость без лишних эмоций. — Я хочу заключить перемирие с королём вампиров, думаю, на меньшее он не согласится, да и у меня есть ряд собственных причин. — Ты делаешь мне предложение? — Юи не смогла скрыть удивления, как и лёгкой паники. Карла стоял в одном белом полотенце на бёдрах, говорил очень странные вещи, да ещё и выход загораживал. — Неужели это настолько странно? Или ты собралась отказать мне? – спросил он с невозмутимым и в какой-то мере надменным видом. «Да кто же в здравом уме откажет?!» — для начала испугалась Комори, чем заслужила скрытую усмешку. — Нет, я не собираюсь отказываться, но тебя от этого больше не понимаю… — придумала она, что сказать. — Я уже говорил, причины сами найдут тебя… — развернулся он к выходу, и в ванную комнату вошли фамильяры с одеждами и прочими мелочами для Юи.***
В одежде Юи мало чего изменилось, в отличие от Корделии Карла не пытался сделать из неё куклу. Подкупал он этим или хотел показать её натуральность — этого Комори не смогла бы понять при любых жизненных обстоятельствах, ведь основатель и сам себя толком не понимал, всё произошло слишком быстро. Фамильяры принесли для девушки то же маленькое шёлковое платье молочного цвета (его же надел на неё Карла той ночью, сейчас одежду отстирали, отгладили, да так, что она практически блестела) чёрные чулки и зелёную кофту с длинными рукавами, которую Карла забрал у входа в покои матери. — Проходи, не смущайся, — сказала Крона мягким голосом, когда Комори переступила порог её комнаты, не смея поднимать головы. Первое что волновало её — разговор. Второе — правда, в отношении которой Карла столь переменился и третье — это её поведение; она посмела предложить королеве собственной крови, подумать, так самое настоящее оскорбление для основателя. — Спасибо за оказанную честь… — Юи постаралась проявить уважение, проглотить вопросы, которые встали где-то в горле комом и после этого стать собой, однако Карла перестарался с нарядом, из-за обнажённых рук делалось некомфортно, холода не чувствовалось, так как основатель вернул кулон, но эта откровенность платья, каким оно ей показалось в присутствии королевы обезоружила её. — Карла тебе ничего не сказал, — тихо посмеялась она голосом звонким и живым, не будь Юи уверена в том, что перед ней создание ночи, то сроднила бы её с соловьём. — Это похоже на него… — сказала Крона на выдохе плавно, и Комори услышала шелест платья. Тут она и очнулась. Женщина, которую она видела, она была смертельно больна, хрипела, страдала и могла в любую секунду попрощаться с жизнью. — Да… — согласилась Юи и осмелилась поднять глаза. Крона стояла возле круглого столика и разливала горячий чай. Вид её нельзя было назвать болезненным, наоборот, эта женщина светилась здоровьем, красотой и молодостью. Длинные белые волосы с красными каплями на самых кончиках, под стать им рубиновые серёжки в ушах и платье из белоснежного шёлка с золотой окантовкой. — Присаживайся, попей со мной чая… — пригласила Крона, показав Комори блестящие золотые глаза. Они видели ясно и зорко, а это совершенно не шло в сравнение с тем, что довелось Юи увидеть ранее. — Ты так удивлена… — прикрыла королева глаза, вспомнив о чём-то своём, далёком и приятном. — Это не обман зрения, не чья та злая шутка, здесь никто не собирается скрывать от тебя правду. Присядь… Я всё расскажу, — пригласила Крона вновь, и с плавным жестом руки Юи поддалась женскому любопытству. Она присела на зелёный полосатый стул и, не спуская глаз с королевы, молчаливо стала дожидаться ответов. — Ты не ошиблась, кончина моя была так же естественна, как солнце, растворяющееся на закате за горизонтом, я удивилась не меньше, когда утром открыла глаза и смогла увидеть лицо сына, — рассказала Крона с благословенной улыбкой на лице. — Для матери нет большего счастья, чем видеть своего ребёнка довольным этой жизнью, времена нынче тяжёлые, Карла принимает всё слишком близко к сердцу. Наш народ, его и твой отец… А тут ещё и меня здоровье подкосило. — Теперь вы здоровы, — заговорила Юи, когда глотнула горячего чая. Приятный запах крупных чайных листов успокоил и придал сил для разговора. — Карле больше не о чем так тревожиться… — И ты не спросишь с чего это чудо? — наклонила Крона величественную голову и почти незаметно прищурила глаза. «Как я смею?» — подумала Юи про себя. — Ты мне нравишься, — улыбнулась женщина одобрительно. — Скромная, милая и живая, наверно, большего я бы не смогла предложить сыну. Но где-то ты превзошла мои ожидания. Твоя жертвенность и смелость… И мысли о моём сыне, ты беспокоишься о нём почти так же сильно, как и я, — посмотрела она пристально, и Юи покраснела. Сейчас она отчётливо вспомнила, что её побуждало помочь королеве — Карла и его возможная ненависть к ней. — Пожалуй, не буду смущать тебя более, — улыбнулась Крона любезно, отводя взгляд. — Мой старший сын сообщил, что моя болезнь ослабла в силу твоей крови. Приверженец твоего отца сообщил, что твоя кровь — это лекарство. «Не может быть!» — напугалась Юи и не сумела этого скрыть. — Пока ты не начала делать выводы, я немного расскажу о нашем прошлом. Моя названная сестра Мёне по моей просьбе сбежала из дома много лет тому назад. Она, как и я преследовала цель сохранить род основателей. Твой отец обещал найти лекарство, а она помогала ему. Время шло, вскоре до нас дошли слухи, что Мёне стала любовницей короля демонов Бурая, от него она родила дочь, назвали её Корделией. «Не может же она быть той?..» — подумала Юи, слушая королеву очень внимательно. — Да… твои мысли верны. Эта девочка выросла и стала она первой женой твоего отца. Что произошло потом и как появилась на свет ты, мне не известно, но кровь твоя излечила меня и не хватит на этом свете благодарности за то, что ты подарила мне, а это вера в светлое будущее для моей семьи. Поэтому я отдаю тебе самое дорогое, что имею, мой старший сын хорошо позаботится о тебе, кроме того, я слышала, как он говорит о тебе, его чувства к тебе искренние. — Я не знаю, что на это сказать… — призналась Юи честно. — Ещё неделю назад я была брошенной на съедение вампирам сиротой, а потом оказалась здесь с названным отцом-королём, будущим супругом принцем первой крови и роль моя похожа на роль Евы, грешно так помышлять, но пока это первое, что приходит в мою голову… — Ты не уверена, хочешь ли выходить замуж? — уточнила Крона, понимая её трепетные чувства, молодость и боязнь грядущей ответственности. — Мне кажется, что я очень люблю Карлу, но не уверена, что он любит меня… — сказала Юи тихо, скромно и как результат скованно. — Когда-то я хотела стать монахиней, служить богу и церкви, а потом оказалось, что церковь обрекла меня на эти муки. Карла забрал мою боль и тревогу, но затем поселил в душе новые опасения. Сейчас я боюсь обмануться… — Ты похожа на меня в молодости, — сказала ей Крона. — Я очень любила Гиса, но никогда не была уверена во взаимности моих чувств. Иногда казалось, что для него важнее меня нет никого на белом свете, а потом возникало ощущение полного одиночества. Гис поддался желанию власти, и в итоге она и погубила его. Меня спасли дети, а его поглотила алчность и тьма. Мир велик, а ему мало. Порой мне кажется, что он не желает делиться этим миром даже с собственными сыновьями. Из-за этого у них с Карлой давняя вражда. Тебе не стоит тревожиться, Карла хоть и его сын, но он не подастся этой тьме, я верю в это, однако считаю, что для этого ему очень нужна ты. Человеку, вампиру, оборотню или основателю требуется тот, кого можно любить, эта крохотная слабость, которая отличает нас от животных. — Если я соглашусь, — подумала Юи вслух, ведь сама уже открыто сказала о невозможности возвращения, — то, что меня ждёт? — Трон, надёжный муж, дети и, должно быть, тихая старость, — ответила Крона любезно. — Сейчас же вас ждёт поездка. Карла заключит с твоим отцом перемирие. Думаю, он за этим прислал тебя в разгар войны в наш дом. — Значит, я могу идти? — спросила Юи неуверенно. — Да, Карла тебя уже ждёт… — отпустила Крона с благословением, с утренней прохладой и искренней верой.***
В это самое время Карла отдавал распоряжения своим слугам. Бричку почти подготовили, и пока солнце не пробралось во двор, основатель желал отправиться в путь. — Собрался в свадебное путешествие? — мрачно спросил Шин. Он долго смотрел на брата из окна своей комнаты и через час решил выйти. — Всё ради этой женщины? Или ты, правда, испытываешь к этой мелкой девчонке с овечьей головой чувства? — вероятно, основатель сравнил Юи с овечкой в силу её белых кудрявых волос, а, возможно, содержимое её головы его также не больно-то устраивало. — Она наша мать… — ответил Карла спокойно, кивая одному из фамильяров, который принёс шерстяное одеяло. — Как и моя благосклонность к этой девушке очевидна. — Благосклонность… — передразнил его Шин. — Ладно! — махнул он рукой. — Жизнь твоя, шкура твоя, получается и решение за тобой. Я подниму бокал за ваше счастье на пиршестве, но не проси пожимать руку её отцу. — До скорого, брат, — попрощался с ним Карла, глядя в его спину. — Разумеется, — посмотрел Шин напоследок, — брат же у меня один… «Прости, что разочаровал тебя, но иначе я поступить не могу, — сказал Карла про себя. — Наследный принц, как и король, вынужден чем-то жертвовать, пусть уж лучше это будут мои принципы, чем жизнь нашего народа». «Твоя жизнь, брат, как и шкура…» — задержался Шин с тем, чтобы дослушать гордые извинения брата, с чем и ушёл. Карла долго провожал младшего брата задумчивым взглядом, хотя кроме закрывшейся двери толком ничего и не видел. Запах, звуки шагов — он сохранял это в памяти так, словно боялся более не увидеть этих мест. — Я слышал странные вести, — послышался голос Мерца, с чем все добрые помыслы основателя сгинули. — Вы отправляетесь в замок короля демонов? Но ведь я вам уже рассказал о роли этой девушки… — Иммунитет… Сосуд… — повторил Карла всё то, что рассказывал ему Мерц. Он оставил врага за спиной, подумать, так это надменная самоуверенность, но что мог вампир против него? Ничего он не мог! — Она королева, которая спасёт мой народ — вот её роль. Я отправляюсь с тем, чтобы заключить перемирие. Видать на этом наши пути расходятся! — Мы договорились! — прокричал Мерц, заставив голос хрипеть. — Смерть короля вампиров в обмен на его тайны! В обмен на женщину… — Не помню, чтобы обещал такого, — сказал Карла с чувством глубокого презрения. — Я обещал принять тебя на службу, — напомнил он разговор в библиотеке. — И я это сделал… А сейчас я освобождаю тебя… Ты уже принёс свою пользу, более я в услугах твоих не нуждаюсь. Посему я с миром отпускаю тебя… «С миром… С каким к чертям миром?! Я пошёл на всё это ни ради лизоблюдства…» — не смог сдержать Мерц внутреннего гнева, но на его счастье, Карла слишком поддался благому, надежда на скорейшее выздоровление основателей, мир среди последних враждующих рас и даже, возможно, своя собственная спокойная жизнь сделала его уязвимым. — Сгинь с глаз моих! — погнал его Карла прочь. — Пользуйся моей доброй волей, пока такая ещё есть…***
Грех… Что есть грех? Действие, совершённое по воле и в силу собственной эгоистичности, противоречащее всякой нравственности и набожности? Или же это то, что отличает существо живое от духа? Правда или грех, но всё в этой жизни относительно, что один посчитает эгоизмом, другой сочтёт правым делом, в этом и заключается классовое неравенство, но даже для наследников престола есть своя доля неравенства. Один рождён, чтобы править; другой, чтобы служить, и нет здесь золотой середины… Бричка, запряжённая двумя чёрными конями, покидала границы основателей. Должно быть, Карла потерял всякий здравый смысл, ежели решил совершить такую поездку налегке. В повозке без жёсткой крыши они походили на мишени, однако основатель показывал всем своим видом, что эта поездка основана в мирных целях. Королева — фигура способная ходить вдоль всего поля, и сейчас Юи делала свой ход — из замка основателей в дом короля демонов, и ни одна мелкая пешка не смела останавливать её на этом пути. — Я думала, что сейчас мир на грани войны, — сказала Юи, когда в очередной раз увидела в лесу чьи-то тени. Их бричка поскрипывала своими рессорами на просёлочной дороге, оставляя где-то вдали очередной тускло освещённый лес. — Он не на грани, а в её эпицентре, — ответил Карла серьёзно. — Отправившись в этот путь без войск, я вынудил враждующие стороны взять передышку. Ты представительница всех трёх рас, а я первый в очереди на трон основателей. Сегодня мы персоны грата во всех трёх королевских домах. Три города, три крепости, в двух ты уже побывала, осталась третья… «Интересно, о чём думает он?» — посмотрела Юи на задумавшегося основателя, возвращаясь к просмотру всё тех же пейзажей. «А о чём я могу думать? — Карла скосил глаза в её сторону и сам позабыл о тех тревожных мыслях, которые лезли в его голову. Сложно наслаждаться счастьем, когда где-то в лесу или низине погибают представители его рода, но мысли о чём-то возвышенном, сами лезли в грешную голову, ведь иначе он её не мог величать. — Хочется сделать что-то для неё… Думаю, во мне говорит долг. Женщинам принято дарить подарки и делать комплименты, но поступи я так сейчас, то она зациклится на мысли о том, что я всего лишь благодарен ей…» — рассматривал он самые простые варианты, которые были бы свойственны для Юи, после чего решил позабыть о логике и прислушаться к сердцу. — Остановимся в городе! — приказал Карла единственному слуге, после чего смог расслабиться и откинуться на кожаную спинку. — У нас там дела? — спросила Юи взволнованно. — Я подумал, что мы можем немного прогуляться, — ответил Карла ровно с улыбкой на лице. — Этот город принадлежит твоему отцу, как ты видишь, мы совсем недалеко от дома, поэтому почти не рискуем, кроме того, Карлхайнца сейчас нет в поместье. Я бы хотел купить тебе новый наряд или украшение… — Пожалуйста, не надо так… — тихо попросила Комори. От мыслей о подарках стало неприятно, очень одиноко и больно. Мысли о том, что её вновь пригрели в связи с её исключительностью засели в душе покрепче греха, в коем она так долго себя корила. — Тогда от чашки чая ты же не откажешься? — Карла неожиданно приподнялся, положил свою руку к Юи на плечо и свободно улыбнулся. «Совсем не навязывается, не наваливает своей точки зрения и каких-либо правил», — обрадовалась Комори такому предложению, тем более что они уже въезжали в город. «Всё правильно, я не буду тащить тебя за волосы за собой, мне очень хочется взять тебя за руку и привести в свой дом, как невесту, будущую жену и мать моих детей. Это ради моего народа, ради спокойствия матери и ради меня самого, пока не находилось такой особы, которая бы не злила меня своим заносчивым и горделивым характером, твоё послушание — это лесть для меня. Остальное сейчас не имеет особого значения… Рано или поздно ты подстроишься под меня и дом, в котором тебе предстоит жить, а пока твоя скромность послужит нежным аперитивом», — довольно подумал Карла в ответ и вскоре приказал остановиться. В городе Юи показалось безлюдно. Мощёные дороги и красивые здания, должно быть, здесь когда-то гуляли парочки, дети гоняли у фонтана мяч, а работяги обслуживали местных жителей, будь то еда, напитки или всевозможные веселья. Карла предложил присесть за столик одного из кафе, где при свете дня не наблюдалось ни единого гостя. Его фамильяр вскоре принёс белый фарфоровый чайник с горячим чёрным чаем и две чайные пары следом. — До сих пор сомневаешься? — спросил основатель, заметив, как Юи замерла при виде коричнево-красной жидкости в своей кружке. — Это ведь всего лишь чай, — она посмеялась над собой, отчего оторвалась от разглядывания чая и редких чёрных чаинок на дне. — Ты же понимаешь, — спокойно проговорил Карла и прикрыл своей рукой ладонь Юи, — я говорил не о чае… — посмотрел он с лёгкой улыбкой на лице, от выражения и очевидной проницательности основателя Комори сделалось холодно. — Сомнения в моём положении очевидны, думаю, любая девушка нервничает и сомневается в правильности своего выбора… — Но ты не любая, поэтому думаешь, что выбора у тебя не было, — подвёл Карла итоги, и запутавшуюся блондинку охватила дрожь. Основатель озвучил то самое, творящееся у неё на душе. Выбора ей никто и никогда не давал, будто кто-то однажды толкнул её на хлипком плоту в быструю реку, а затем постоянно наблюдал. — Подумай ещё немного, — понимающе сказал основатель, погладив трясущуюся кисть Юи. — С самого начала я не обманывал тебя. Да, были вещи, о которых я тебе не говорил, но надо ли упоминать о бедах семьи, когда в разгаре бал или наша личная встреча? Правила гласят, что в такие моменты лучше прибегнуть к комплименту. Если ты помнишь, то я решил оставить тебя при себе и при менее удачных обстоятельствах. Сейчас же вопрос стоит в мире. Мой отец, а ты ещё с ним незнакома, не тот, кто одобрит этот брак. Важно это для нашей семьи или мира среди рас — всё это для него отговорки, поэтому будь готова к тому, что тебе придётся отстаивать наши стремления. В связи с этим я хочу заручиться поддержкой твоего отца. Необходимо положить конец этой войне, а затем пытаться добиться расположения моего отца. Дело не только в чистоте крови, дело в том, что я хочу сделать тебя не любовницей, а женщиной равной мне. То унизительное отношение, которым мой отец изначально окружил мою мать, его я желаю избежать для тебя. Залог хороших взаимоотношений супругов — это уважение, а я хочу уважать свою будущую жену и мать моих детей, но добиться для тебя короны будет очень непросто… «Он взвалил на свои плечи так много… Как я могу в нём сомневаться?» — удивилась Юи сама себе, потом ещё больше Карле. — Я делаю то, что обязан делать будущий король и супруг, — покачал Карла головой от безобразия таких мыслей у Юи. — Ты вновь воспринимаешь вещи естественные в свете чего-то феноменального. — Мне не с кем сравнивать твои действия, — призналась Комори отчего такое удивление, — а с кем есть, то я мало могу найти сходства. — Значит, как и для меня, тебя многое ожидает испытать впервые… — он мягко провёл пальцами по подбородку Юи и приподнял её лицо на себя. — Разве такое возможно? — округлила она глаза в панике и смущении. — Во мне ничего такого нет, чтобы ты что-то смог испытать впервые… — Поговорим об этом не сейчас и не здесь… — Карла довольно улыбнулся, девушка практически сдалась, только поэтому он оставил каплю горечи в виде недосказанности и несбывшийся в её надеждах поцелуй.***
Город короля вампиров покинули ближе к вечеру, впереди ждал тёмный лес, незасеянные поля и владения Бурая. Ночь выдалась пасмурная, того гляди пойдёт дождь, и тогда чёрной складной крыше уже не спасти. Юи немного укачало, поэтому она без какой-либо задней мысли уткнулась в плечо своего спутника и прикорнула. Так она не заметила, как на улице стемнело, посерело, и безжизненный лес обволокло туманом. Рваный, с прорехами и пепельными сгустками, он напоминал паутину, которую давно забросил паук. Где-то послышался животный визг, бег и снова визг. От звуков чьей-то боли Комори очнулась. — Спи! — приказал Карла, прикрыв её лицо ладонью. — Это всего лишь вепри… «Дикие свиньи могут быть очень опасны…» — озадачилась Юи, когда основатель убрал руку, и она смогла осторожно посмотреть через плечо. Их бричка мчалась по хорошо утрамбованной дороге в овраге. Со стороны покатых холмов она отчётливо слышала галоп кабанов, их измученный храп, а там и несвойственный этим существам вой. — А вот это что-то новое, — насторожился Карла, отчего высунулся сам, а Юи прижал рукой к спинке их брички. — Это волки? — Юи поняла, что вот-вот запаникует, поэтому крохотная услуга в виде разговора её бы очень утешила. — Волки не настолько глупы, — ответил Карла мрачно. — Обычный волк никогда не погонит стадо кабанов, они объединятся и насадят таких бестолочей на свои клыки, как мужик сено на вилы; на такое способны лишь фамильяры основателей или слуги короля демонов. «На нас объявили охоту?» — подумала Юи, услышав доводы Карлы. — На меня никто не смеет охотиться! — выдал тот грубо. — Я сам выслеживаю свои жертвы… «Тогда…» — Комори желала спросить, почему это происходит, но произошло то, чего сам основатель не ожидал. Стая тех самых вепрей скатилась к ним с холмов и перекрыла дорогу их лошадям. Кони забили копытами до алых искр, выпустили из ноздрей возмутительный пар и, взмахнув чёрными гривами, устрашающе заржали. Кабаны сдвинулись на первых рядах, однако в итоге путь оказался перерезанным. — Иди за мной, — приказал основатель серьёзно, и Юи едва сдержала писк, он слишком грубо схватил её за руку и чуть ли не волоком вытащил из брички на дорогу. Карла сам распряг лошадей и, кинув поводья своему самому надёжному слуге, оседлал одного из коней. — Будешь помалкивать! — выдал он и следом забросил Комори на седло. — Болтовня отвлекает… — предупредил он, отправив слугу первым. Они сменили направление. Овраг следовало объехать, что в принципе удалось сделать без особого труда. Такая пролонгация смутила основателя. Прямую дорогу пришлось бросить, а поскольку где-то ещё подвывали волки, то Карла счёл нужным объехать лес вокруг. «С чего бы Бураю останавливать нас? — задумался он, путешествуя теперь верхом. Юи вцепилась в его плащ пальцами, словно клещами. В дороге подбрасывало и трясло и теперь, пожалуй, больше вепрей и волков она боялась слететь с высокой лошади. — Дорогу перекрыли именно к нему… Не может быть, чтобы до отца уже дошли слухи. Если только в замке кто-то сообщил. В таком случае это был приказ возвращаться, но я уже слишком близок к цели, чтобы отступать!» — решил Карла впервые в своей жизни серьёзно ослушаться отца, и с неба пошёл дождь…***
Крупные капли воды падали с неба на лицо Карлы. Он запрокинул голову, дабы смыть с себя всю дорожную и невидимую гряз, в которой как ему показалось, он только что вдоволь искупался. Свиньи, что дикие, что домашние — они олицетворяют животное грязное, хотя на деле они куда чище некоторых существ, которым Карла с удовольствием бы отрубил голову. Быстрый аллюр, с которым они огибали лес, сроднился с ветром. Дождь хлестал до такой степени, что иногда Юи попискивала от очевидной боли. Вода отнюдь не лепестки роз, и её крупные горошины вполне могут превращаться в самые настоящие камни. Странная преграда, как бельмо на глазу. Основатель мусолил возможные причины, по-видимому, достаточно долго. Дождь успел закончиться, а он всё щурил глаза и смотрел приблизительно в одну точку — дорогу, куда должны были вот-вот ступить жилистые ноги его лошади. Каково же было его недовольство, когда дорога закончилась, и перед ними разлилось озеро. — Более возвращаться не будем, — окликнул Карла своего слугу. — Перейдём озеро здесь. Всё равно уже вымокли до самой дряхлой нитки… «Мы полезем в воду? — напряглась Юи до последней клеточки в своём теле. — Я не умею плавать! К тому же мне страшно…» — излила она душу про себя, не задумываясь, прислушивается сейчас Карла к ней или нет, по его тону и без того было понятно, что отступать он не станет, даже если из недр этого озера покажется сам Кракен. Месяц светил на водную гладь, серебря её тёмные недра, а пара белых птиц, чем-то напоминающих лебедей покорно уступила основателю дорогу. На сей раз, Карла выдвинулся первым. Его конь не так устал, так как ему не приходилось прокладывать дорогу сквозь высокую траву, поэтому чёрный, блестящий от влаги жеребец, жадно напившись, пошёл разбивать своими копытами тихую воду, погружаясь в неё по самую грудь. Юи только издала пугливый вздох, когда её юбка всплыла на поверхность и, намокнув, прилипла к ногам. «Неужели ничего не случится, и мы пройдём весь этот путь?..» — то ли молилась, то ли сомневалась Комори, прежде чем их конь ощутил под ногами илистое дно и с немалым усилием выбрался на сушу. Там Юи услышала возмущённые кваканья местных жаб, взмахи намокшего хвоста жеребца и тяжёлые хрипы второго коня. — Дальше не пойдём, — решил Карла. — Остановимся здесь. «Здесь…» — оторвалась Юи от его груди с тем, чтобы посмотреть на местность. На кривых берегах озера, среди кочек, росли вековые ели, они отражались в воде, поэтому казалось, что эта вода чище слезы; вдоль дальних берегов волочился туман, а на одной из таких опушек сиротел посеревший рыбацкий домик. Комори сразу сообразила, для чего была построена эта лачуга, так как на покатом берегу лежали две рассохшиеся лодки, а из воды торчала кривая палка с обрывком рыболовной сети. — Разведи огонь, — приказал Карла своему слуге. — Нам потребуется высушить одежду, наутро отправимся в путь… — отдал он последний приказ, прежде чем затащил Юи под крышу. Домик оказался совсем маленьким, ему пришлось наклонять голову, чтобы не удариться о дверной проём, но это того стоило. В крохотной и к тому же единственной комнатушке оказалось сухо и достаточно тепло. За день здесь хорошо нагрелось, а свежее сено, которое кто-то заботливо заготовил, разносило сладковато-свежий запах. — Здесь совсем не страшно, — обрадовалась Юи до блеска в глазах. Ужасный лес оказался позади, холодная вода более не помеха, а значит, и ночь не придётся трястись в жёстком седле. — Тепло и пахнет очень приятно… — прошлась она по скрипучим, покрытым тонким слоем пыли полам. — Кто-то из охотников или рыбаков ещё посещает это место. Надо же где-то пережидать непогоду и ночь, — объяснил ей Карла. — Снимай свою одежду. Я отдам её слуге. К утру, он всё высушит… — Что, всю?.. — отвернулась Юи и скорее сцепила руки в области мышц. — А на тебе есть что-то сухое? — спросил тот пренебрежительно, не мешкая с этим делом сам. — Нет, но… — она робко посмотрела через плечо на основателя и тут же вновь приняла скованное положение. Карла уже стягивал хлюпающую от набравшейся воды рубашку, а она мялась то на одной ноге, то на другой. — Забавное чувство, — сказал он то ли энергично, то ли насмешливо. «Какое?» — увеличились её глаза в размере, а впоследствии в голову полезли всевозможные мысли. — Когда попадаешь в неприятности, то во время передышки начинаешь задумываться об элементарном течении жизни, — объяснил Карла довольно, прильнув к Комори со спины. — Я помогу с одеждой, а ты будь так любезна не сопротивляться сильно. Сейчас твоя одежда мокрая, если я немного перестараюсь, то она по швам разойдётся, — улыбнулся он и поцеловал Юи в макушку. «Пальцы… его пальцы, — она слепила веки плотно, смолчав о ладонях основателя. Карла немного переиграл с собственными инстинктами и сжал грудь Юи так, что она даже нижнюю губу прикусила. — Я замёрзла, но теперь мне вроде бы стало жарко…» — закатила она глаза и запрокинула голову. Сквозь шум в ушах она услышала другой отчётливый звук — основатель ни с того ни с сего встал на колени перед ней и немного грубо подтащил её худенькое тело к себе. — Будет ещё жарче, когда ты отдашь мне свою одежду, — предупредил он, откинув открытые туфельки Юи в сторону. — Посуди сама, для чего тебе эти мокрые чулки? — спросил он с едва теплящейся улыбкой на лице. «Мне они не нужны…» — прерывисто выдохнула она, понимая, что руки Карлы уже медленно стягивают её прилипшие к бледной коже чулки. Юи немного сморщилась, издала звук, сигнализирующий о боли, и стихла. — Прилипли и стали почти что второй кожей, — восхитился основатель крохотной пыткой, после чего незамедлительно снял с шеи Комори кулон. «Для чего?» — ощутила Юи лёгкое головокружение от потери такого защитного барьера, но от стыда не выдала более ни одной противоречивой мысли. — Всё для того же, — незаметно улыбнулся Карла и убрал кулон в виде маленького сердечка в свой карман. — Никто кроме самого Карлхайнца не знает всех магических свойств этого подарка, могу ли я так рисковать, думаю, нет… — он стащил с Юи мокрую кофту, оставив её в одном платье и, посмотрев на блестящие плечи, алые щёки и слипшиеся на голове волнистые волосы, безнадёжно покачал головой. «Слишком беззащитна…» — выдал он про себя ноты искреннего восхищения, соизволив подняться и на выходе отдать слуге то, что уже им точно не могло понадобиться. — Если ты не доверяешь ему, то смысл преодолевать весь этот путь? — спросила Юи не глядя, с целью поддержания беседы и в будущем общего интереса. — Дело не в доверии, а в составе твоего кулона, — сказал Карла и заслонил своим телом попадающий сквозь щели в двери лунный свет. — Алмаз способен снизить природную репродуктивность, а мне бы очень не хотелось, чтобы все наши труды пали в результате такой тщедушной вещицы. «Наши труды?!» — пикнула Юи и в страхе зажала собственный рот. — В целом они были больше моими, но… — покачал основатель головой, — ты и разницы никакой не заметила, должно быть, я перестарался той ночью… — Ты же мне глаза завязал! — выдала Юи. — Вот я ничего и не заметила… — закончила она фразу уже виноватым, до боли поникшим голосом. — Не страшно, сегодня не пропустишь ничего! — прищурил Карла золотые глаза, и где-то под сердцем Юи ощутила панический страх. Основатель в этот миг передумал и платье снимать. Он толкнул Комори на постель из свежего сена, и всё что после этого падения запомнила Юи, так это до жара влажные прикосновения, которые снедали её подобно огню.***
Пробуждение оказалось не самым приятным. Юи проснулась даже не на рассвете, а за час до него. Поспать удалось час, от силы полтора. На сене было тепло, однако, когда Карла оставил её спящую, стали сниться странные сны. Чудились какие-то образы: мужчины, женщины, танцы, яркий свет и музыка, но среди всей этой искрящейся гущи лиц, одно прорисовывалось чётко. — Корделия… — произнесли губы Юи, и с этим именем она и очнулась. Карла накрыл своим плащом, а сам куда-то ушёл, только позднее она узнала, что он ожидал на улице, обдумывая их дальнейший путь. «С чего все эти сны… — задрожала Комори, обняв себя за плечи через плащ основателя. — Плохое предзнаменование… Плохое, — загрустила она, кладя лицо на колени, где с удовольствием уткнулась в одежды Карлы. От его синего плаща пахло костром, прислуживающий ему фамильяр всё высушил, и Юи могла бы встретить рассвет без осложнений, если бы не тревожные сны… У него столько планов, — мечтательно подумала она. — Если и я немного помечтаю, то не сделаю ли хуже?..» — спросила Юи себя, практически поддавшись мысли о собственной семье, как закрывшиеся глаза обрушили гневный образ Корделии. — Нет! — напугалась Юи и, закричав, упала ладонями на примятое сено. — Не подходи к моей семье… — Что случилось? — открыл Карла скрипучую дверь, пустив в домик свежий воздух раннего утра. — Отчего ты кричишь? Плохой сон? — спросил он с чувством искреннего беспокойства и не скрытой злобы на тех, кто посмел навредить Юи в его отсутствие. — Он самый… — протёрла Комори взмокший лоб и обернулась верхней одеждой основателя. — Твоя одежда уже высохла, — сообщил Карла, до сих пор поглядывая на Юи с подозрением. — Если ты закончила, то отправляемся, оставь кошмары здесь, скоро все они забудутся, я не намерен давать жизнь детям, которым придётся смотреть на ужасы войны, пусть лучше видят свет. — Не говори так, словно всё уже решено, бог сам решает, кому подарить эту радость, а кого лишить, мне и мечтать о таком боязно, а ты осмеливаешься заявлять об этом вслух… — Рано или поздно, но это случится, — гордо ответил Карла, стоя в дверях. — Может, это уже произошло вчера или сегодня, возможно, появится шанс завтра или через неделю… Любая дата будет для нас особенной, а сейчас нам пора! Солнце так и не выглянуло из-за кромки серо-голубого леса, когда Юи собралась и покинула свой ночлег. На улице оказалось достаточно свежо, поскольку Карла так и не вернул кулон, то какой-то озноб охватил её тело. — Ничего, здесь уже не так далеко… — сказал Карла после долгого разглядывания предстоящей дороги. — Отправляемся! — выдал он и, накинув на Юи свой плащ, вновь усадил на седло. Как и прежде послышался хрип скакунов, разбивающиеся под их копытами комки высохшей грязи, и дорога во владения короля демонов предстала перед ездоками. Выбравшись из низины, кони перешли с шага на быстрый аллюр, а уж там только держись. Иногда Юи смотрела на открывающиеся перед ней пейзажи, вспоминая картины, которые они рассматривали вместе с Карлой в его доме, а порой внимание привлекали собственные ноги. Как и ночью, основатель усадил её боком, поэтому держаться приходилось крепко. Временами казалось, будто она скатывается, а ноги и вовсе было девать некуда, всё это держало тело в невероятном напряжении. — Стой! — натянул Карла поводья, и конь нехотя перешёл с галопа на шаг. — Что здесь произошло? — спросил он вслух всё равно что не своим, а каким-то мёртвым голосом. Вокруг лежали тела основателей. Их белые волосы рассыпались по земле, будто покрывая её первым снегом — виднелась зелень молодой травы, красно-коричневая земля и какие-то мелкие цветы. Десятки, может быть, сотни, Юи не могла их сосчитать, столько тел она не видела даже в маленькой кладовой Канато, которую она вспомнила автоматически. Белые лица и красные из-за крови губы — эти погибшие основатели напоминали тех безжизненных кукол. Поле сражения или братская могила — и то и другое подходит в качестве верного определения. — Карла, мне очень жаль… — сказала Юи с искренней жалостью в сердце, но разве какие-либо слова могут исправить вкус плодов смерти? Нет, они остаются такими же постными и холодными. «Я не вижу среди погибших вампиров или демонов… — Карла мрачно посмотрел на Юи, после чего вновь покинул поле сражения. Должно быть, они забрали своих… А мой отец, разумеется, не удосужился вернуть погибших мужей их семьям, в этом есть доля здравого смысла, болезнь в последнее время так сильна… Однако это не делает королю чести! — сжал он кожаные поводья до скрипа. — Стоит отправить Юи домой. Моя мать присмотрит за ней…» — решил основатель и, ударив коня по сильному предплечью поводьями, поспешил миновать поле с телами их последних воинов. — Я поеду к твоему отцу и королю демонов один, — сообщил он изменения в плане и, спешившись, пересадил Юи на лошадь своего слуги. — Ты вернёшься в мой замок. — Карла, ты же не задумал мстить? — напугалась Юи и вцепилась в руку основателя. — Какой идиот мстит, не имея на это сил?! — усмехнулся он на такую глупость. — Но переговорю я с твоим отцом с глазу на глаз и по возможности без свидетелей. Присматривать за тобой я не смогу, поэтому ты возвращаешься. «Если тот предатель говорил дело и Юи — сосуд, то их благие намерения подпадают под сомнения, а теперь ещё это…» — не мог он проглотить горечь поражения вот так просто. — Пошёл! — ударил он лошадь по бедру, и только Юи и видела, что его гордую, отдаляющуюся от неё фигуру и уже пройденный путь впереди.***
Карла заставил своего коня, как следует закусить удила, не прошло и часа, а он уже топтался возле кованых чёрных ворот замка короля демонов. Его скакун измазал белой пеной мускулистую грудь, пот проступил на его взмыленной шее, но основателя не волновала жалкая шкура какой-то скотины, каких в их конюшне не меньше сотни. Он лёгким аллюром промчался по вымощенному двору, доступ в который ему чинно открыли, и, спешившись с чёрного скакуна, с благородной осанкой миновал красно-серые гранитные ступени. В фойе его встретил слуга, и тот в угоду своему господину сопроводил основателя в белокаменный зал, где два короля играли в шахматы уже не меньше недели. — Ход твой, а ты всё тянешь, — Карла услышал голос короля демонов и сосредоточился. В глубине души хотелось вытрясти из этих двоих все ответы на интересующие его вопросы, призвать к ответственности за содеянное и, конечно же, лично привести приговор во исполнение. — Всё утро смотришь на эти пешки! Хватит уже — ход очевиден! — Ты не прав, друг мой, не прав… — покачал Карлхайнц головой. — У меня есть два хода и каждый может принести свои плоды, поэтому я решил немного подумать, а теперь у нас гость… Владыки отвлеклись от костяных шахмат, и Карла соизволил едва уловимо наклонить голову. — И спины не согнул, — поворотил носом Бурай. — А мог бы, я тебе дорогу в мой дом не преграждал. — До нас дошли слухи о мужчине и женщине, — заговорил с ним Карлхайнц любезно. — Но здесь один только мужчина и частичка той самой женщины, где же оставшаяся её часть? — король вампиров хитро прищурил глаза, и Карла вынул из кармана кулон Юи. — Я отправил её к моей матери, — ответил основатель. — Жаль… — вздохнул Карлхайнц. — Просить руки у кулона будет не так просто, пускай он и не обделён магическими свойствами. — Коль известна моя цель, то для чего вся эта резня? Чего доказывать, когда вот он я, готовый вручить ключи от моего дома?! — Ты о поле за лесом… — отвёл король вампиров глаза. — То были не мы… — Тогда кто? — проревел Карла от злости. — Кто ещё мог усеять сия земли кровью моих собратьев? — Болезнь… — дал Карлхайнц ответы. — И твой отец, — влил Бурай ложку собственного дёгтя. — Не терпелось Гису положить конец собственной расе. Притворился больным, думал, что мы ничтожные трусы, нападём на него, пока он якобы беззащитен. И вышло ему это боком. Здесь вам иные земли. Болезнь погубила всё ваше войско за одну ночь. Мы и опомниться не успели, как наутро, в назначенном месте, разлилась река из крови основателей, к которой мы отношения не имеем. — Мой отец у вас? — спросил Карла, предполагая, что отец попал в плен. — С чего бы ему здесь торчать? — искренне удивился Бурай. — Мне своих дармоедов хватает, не хватало мне ещё сумасшедшие вопли твоего отца выслушивать. — Мы не стали задерживать его, — ответил Карлхайнц. — Да, игру пришлось прерывать, — вновь вставил слово король демонов. — Мы отправились на встречу с твоим отцом без войск, хотели уладить всё миром, а тут нашли его среди трупов. — Миром? — ухмыльнулся Карла. — А кто в мой дом шпионов подослал? Из-за кого я был вынужден отказать люду в празднике? — До нас дошли слухи, — сказал Карлхайнц, — хотя, правильнее сказать, что нам перестали поступать данные о состоянии моей дочери, мы встревожились сим фактом, оттого отправили маленький отряд. Король вампиров говорил разумные вещи, именно тогда Карла не засветился с Юи на балу, а наутро заточил в темнице. — Кто она? Ответь мне! — потребовал основатель. — Смотри-ка, гость, а ведёт себя так, словно отвоевал мою крепость! — возмутился Бурай. — Не злись на него, — успокоил Карлхайнц. — Всё молодость, горячность и влюблённость — прекрасная пора… — вдохновился он в приступе какого-то напускного романтизма. — Девушка не из нашего мира, не этого времени, но та, о ком ты грезил всё отведённое тебе время, — выдал он загадочно. — Я выполнил условия сделки. Ты уже понял, кто она и что может сделать для твоего рода, однако сомнения ещё гложут тебя, тогда скажу так — никогда не было гарантий, что ваша болезнь не станет в один прекрасный день проблемой демонов или вампиров. На поиски лекарства ушли многие годы, но как ты видишь, даже в будущем, я не забыл о данном слове. Сейчас ты пришёл затем, чтобы просить руки этой девочки, что ж, благословения моё ты получишь. — Так просто? — заподозрил Карла подвох. — А ты желаешь испытания? — хитро улыбнулся Карлхайнц. — Я бы предложил тебе партию, однако у тебя будет иное испытание, а какое ты и сам вскоре узнаешь. — Возвращайся домой, мальчик, — дал совет Бурай. — На этом фронте победы тебе не видать. Шахматы — это его удел, — кивнул он в сторону союзника, уже подумывая над своим следующим ходом. — Через пять ходов я объявлю мат, — сказал неожиданно Того. — Это может немного затянуться. Отправляйся без нас, мы прибудем в ваш дом позже. Ты же понимаешь, что надо делать? И, Карла… — незатейливо улыбнулся Карлхайнц. — Оставь эту штучку здесь… — Юи станет моей законной женой, а не фрейлиной, королевой и залогом мира между нашими расами, — склонил Карла спину после того, как вернул кулон его законному обладателю, отдав на этот раз уважительный поклон. — Надеюсь увидеть вас не позднее новой луны, — сообщил он с ледяной невозмутимостью, после чего, сохранив совсем не напускное равнодушие, покинул замок короля демонов. — К этому времени точно поспеем, — незамысловато сказал Карлхайнц, делая ход чёрной пешкой. — Теперь моя пешка — королева! Скоро моя фигура объявит шах! — Главное не потерять эту пешку! — пробубнил Бурай. — Риск имеет место в любой игре, а в нашей в особенности…***
Ветер переменился… С того самого момента, как Карла покинул замок Бурая, ветер дул ему в спину. Он трепал его синий плащ, раздувал чёрную гриву, отбивающего галоп коня, срывал жёсткую листву с зелёных кустарников и деревьев, и это далеко не единственная проделка природы. Когда на земли мира демонов опустилась ночь, то основатель разглядел на небе дурное предзнаменование — лунное затмение. «Что-то случится… — ударил он хлыстом по длинному крупу коня, заставляя его выжимать из себя последние соки. — Ещё только первая неделя новолуния. До полной луны две недели. От этого мне вдруг стало тревожно…» — подумал Карла на скаку, миновав территорию короля демонов и вот уже и сами владения Карлхайнца, однако родная земля скорее уходила из-под ног, чем придавала каких-либо сил. — Брат! — увидел, а затем и услышал он Шина. Тот поджидал его на главной дороге, в миле от стен замка. — Что случилось? Ты чего здесь забыл? — спросил Карла, осадив коня, заставляя идти медленнее. Из-за аномалий в погоде, поспешного союза и поражения на поле боя отца, претенденту на трон делалось неспокойно. Он примял своими сапогами влажную в результате осевшей росы траву и, хлопнув взмокшего коня по крупу, отправил его домой налегке. — Отец вернулся… — дал Шин мрачный ответ. Не весёлость и трезвость ума — это не походило на него. — Брат, я пришёл затем, чтобы предупредить… Думаю, слухи не лгали, отец болен, однако подкосила его не расовая болезнь, кажется тут голова всему виной. — Что он сделал? — спросил Карла немедля. — Пленники в подземелье? Он решил и их извести? — обеспокоился он за свой народ, ведь Шина встревожила бы скорее массовая потасовка, нежели единичные случаи. — Нет, брат. Он обвиняет тебя в измене. Твою странную невесту заточил в подземелье. Слуги поговаривают, что он собрался прибрать её к рукам, и это не конец. В замке объявился вампир королевских кровей. Мне сообщили, что это младший брат короля вампиров, он желает заполучить трон брата, поэтому заключил союз с нашим отцом. Сам я его не видел, но мои источники верны, — рассказал Шин всё, что удалось выяснить, после чего по округе разлетелся волчий вой. — Твои? — спросил Карла, прикрыв лицо шарфом. — Нет, — прислушался Шин. — Тогда не будем здесь задерживаться, — сообщил старший основатель. — Первым делом освободим Юи. Отец сдерёт с тебя кожу, если узнает о предательстве, поэтому вам придётся бежать. Поедете к Бураю, там безопасно… — Да-а-а, каков, однако, выбор… — закатил Шин глаза. — Что делать, жить хочется, придётся скалиться другому королю. — Спасибо, что потрудился встретить и предупредить меня, — поблагодарил Карла сухо, чего не мог изменить в своём тоне, но всё же счёл нужным поблагодарить. Шин любил отца, во многом походил и подражал ему, эта же встреча на корню ломала ход его привольной жизни. — О чём речь, брат же у меня один, — широко улыбнулся рыжеволосый основатель. «Как и отец…» — подумал Карла, посчитав эти слова ядовитыми для прямой речи. «Да и тот разумом тронулся, — издал Шин усмешку. — Видимо чокнутость у нас в крови!» — усмехнулся он криво, и основатели скрылись в чащи деревьев.***
Влажно и до боли в руках знакомо, Юи стала приходить в себя уже в камере подземелья. Глаза ещё слипались, а тело не отказалось вспомнить ту тяжесть оков, которыми её однажды пленили. Мышцы ныли, ноги и руки дрожали, пусть здесь еле дребезжал свет коптящих факелов, но она бы узнала это место даже на ощупь. Было в этом месте нечто запоминающееся: запах или сквозняк, может быть, шершавый каменный пол; от него тянуло холодом и будь сейчас зима, то на таком полу можно и ноги оставить — обморожение не заставит себя ждать. С воспоминаниями о снеге и холоде, Юи очнулась. Она лежала на полу, а тот, кто бросил её в эту грязную камеру не соизволил и заковать, как положено, видимо, она не заслужила соответствующего уважения даже как пленница. Цепи с массивными кандалами бросили ей на спину, словно она кусок бумаги, который можно придавить и на время защитить от спеси шквального ветра. — Кто-нибудь… — потянула Юи руку к выходу, истязая тишину подземелья звуками своего осипшего голоса. — Спасите! — уронила она голову на руку, пытаясь превозмочь очередные испытания, выпавшие на её долю. Она вспомнила, как добралась до замка вместе со слугой Карлы, а затем отправилась по его же велению к Кроне. В комнате королевы перед ней предстал Гисбах. Могучий и абсолютно отличающийся от Карлы, он ей сразу показался чуждым. Несколько неосторожных слов и заручившись хорошей пощёчиной, она отправилась сюда. По всей видимости, слугу, с которым она проделала весь этот путь убили, а ей осталось раскаиваться в сказанных словах. «Для чего я сказала, что хочу стать женой Карлы?.. — не могла она поднять глаз из-за стыда. — Его отец пребывал в такой ярости, только бы из-за этого не пострадал сам Карла… — ей нестерпимо хотелось увидеть и обнять основателя, страх за его жизнь настолько завладел ей, что все конечности, которые изнывали от долгого путешествия верхом, кажется, пришли в замешательство: попытаться принять вертикальное положение или лучше не делать лишних движений, а может быть, эти движения настолько нам необходимы, что в виду этого мы сомневаемся о борьбе с болью, вместо того чтобы поддаться ей и страдать дальше?.. — Ежели бы Карлхайнц выполнил данное слово… Должно быть, тогда всё наладится…» — подумала она о последствиях, которые накликала на себя и окружающих по доброй воле, искренне веря в лучшее будущее. Раскаяние Юи подобно кокону скрутило её маленькое тело на холодном полу. Слёзы, обещания и сомнения — здесь, в темнице, она пожалела обо всём что сказала, подумала и впоследствии своей слабости сделала. Она ещё не воссела на престол, а уже грезила об отречении, пока излишние тревоги не забрал ветер. Ни шквал и даже не ураган, так, сквозняк, однако именно он отворил дверь в её темницу. Юи подняла голову, когда услышала скрип железных петель. Дверь не заперли сразу или кто-то открыл её в последствии, но поскольку она не увидела ни тени мрачной или доброй души, осмелела, набралась сил и побежала. «Неважно куда… — закрутила Юи головой, — только бы подальше от этого монстра!» — куда ни посмотри, а кругом тянулись лабиринты, клетки и местами тлеющие факела. Эхо от постукивающих о пол маленьких ног разносилось по тоннелям, словно кваканье болотных тварей, а Юи глохла от другого звука — женского голоса. Как только она побежала, то практически сразу услышала голос внутри, он говорил куда свернуть, а где подождать, но, несмотря на видимую доброту, Комори страшилась этого голоса. «Стой, стой здесь! — приказал этот самый голос. — Нет! — крепко закрыла Юи глаза. — Не хочу, не хочу больше тебя слушать! Убирайся!» — выказала она сопротивление. В груди закололо, сердце, словно обернули цепью и сдавили, снова и снова, пока на лице Комори не проступил холодный пот, и не послышалась болезненная одышка. — Убирайся! — не выдержала она и прокричала вслух, тут её кто-то откинул к стене и жестоко зажал рот. — М-м-м! — забилась Юи как птенец, выпавший из гнезда, а когда она открыла глаза, то увидела Карлу. — Не кричи… — ослабил он руку, прикрыв маленькое тело девушки своим. Где-то в лабиринтах разгуливала стража, а её запах мог любого сбить с толку и заставить объявить тревогу. «Карла… — смотрела Юи глазами большими, полными благодарности и сочувствия. — Ты здесь… Живой… — закрыла она веки, пытаясь изо всех сил выдохнуть остатки стресса. — Этот голос не пускал меня к тебе, а ведь это наверняка ты открыл мою дверь…» — благодарила она до беспамятства. — Я ничего не успел сделать, — сказал он насупив брови от странного обстоятельства — никого кроме стражей в подземелье не наблюдалось, а они не пошли бы против своего короля. — Если только… если только ты сама её не открыла. Карла подумал о слиянии видов. Карлхайнц вылепил её неизвестно из чего, и подобная сила могла достаться ей от основателей. — Пойдём! — он подцепил её за талию и вывел на свежий воздух. — Я не смогу присмотреть за тобой в замке, поэтому ты пойдёшь с Шином. Он спрячет тебя. С твоим отцом я договорился, осталось убедить моего… — Карла, пожалуйста, не ходи! — заволновалась Юи, услышав планы основателя. Она вцепилась в его тело, окутав своими слабыми объятиями. Знакомый синий плащ и полосатый шарф, Юи бы вечно тёрлась об эту ткань. — Я пыталась… Пыталась сказать твоему отцу, что люблю тебя и хочу остаться рядом, но он так разозлился, прости меня, прости, только не ходи! — И чтобы услышать эти слова мне всего-то требовалось познакомить тебя с моим отцом… — покачал Карла головой, понимая какая тут ситуация безнадёжная. — Спасибо, что постаралась ради меня, ради нас… — нежно произнёс он, желая немного привести Юи в чувства. — Брат, успеете ещё намиловаться, — появился Шин неожиданно. Его насторожившийся вид говорил о грядущем и очень поспешном расставании. — Нас почти обнаружили! — ухмыльнулся он. — Ну, сейчас я задам им жару! — его глаза заблестели, губы аш расплылись от довольства. — Иди! — Карла разжал пальцы Юи и толкнул её к Шину. — Нет! — она удержалась за его рукав, поэтому вернулась к своим неловким объятиям. — Пошли с нами! Брось этот груз здесь! — Я не могу, это мой дом и долг, — отвернул Карла голову. «Даже ради меня, ради нас, ты не желаешь оставить свой дом… Но здесь одна смерть, пожалуйста, Карла, пойдём со мной…» — посмотрела Комори с жалостью, на которую способно далеко не каждое существо. — Ты и Шин скоро вернётесь домой, — пообещал основатель, погладив её на прощание по голове. — Всё! — бросил он тревожный взгляд на младшего брата, ведь слышал, как тот постукивает от недовольства носком. — Иди с Шином! Иди! «Карла…» — едва дышала она, предчувствуя беду как с ним, так и с собственным сердцем. — Пошли уже! — Шин потащил её за руку, пока она не могла оторвать глаз от печального выражения лица Карлы. Кто его знал, вернётся он или падёт в результате схватки с отцом. — Одну последнюю минуту! — передумал основатель в самый последний момент и выдернул Комори из рук младшего брата. — Ну что ещё?! — взвыл от подобного издевательства Шин. Он крутанул головой, закатил глаза, а когда соизволил посмотреть, то и сам едва не покраснел. Его старший брат дарил такой прощальный поцелуй, что Юи охватила холодная дрожь. Её тело тряслось, а губы мокли от скатывающихся на них слёз. — Вот теперь иди! — он обдал жаром своего дыхания влажные губы Юи, и девушка болезненно прикрыла глаза. Нежные прикосновения, страстные порывы и подбрасывающие её сознание секундные передышки — в одном его поцелуи сосредоточилось больше хорошего, чем она испытала за всю свою жизнь в мире людей, в доме вампиров. И с этим прощальным подарком она исчезла из поля зрения Карлы вместе с Шином.***
— Да пошевеливайся же ты! — Шин не то чтобы ругался, но и не хвалил, после маленькой путаницы следов он бросил свою ношу у главных ворот, подозревая, что никто не догадается искать их здесь, всё же беглецы, хорошо знающие каждый угол, редко следуют через парадный вход. «Карла…» — опечаленно посмотрела Юи на белые стены замка основателей. — Да скоро вернётся, — небрежно сказал Шин. — Ты не представляешь, какой силой обладает мой брат, думаю, даже он не подозревает, на что способен, если задействует всё, поэтому отец не любит его. Он терпеть не может его заносчивость и излишнюю идеальность. Уверен, что если брат не будет церемониться, то вспорет папаше живот в два счёта! Юи только посмотрела на такую небрежность с тревогой и последовала за вышагивающим по мосту основателем. «Надо верить… я должна верить… — Юи заставляла себя идти и не оборачиваться. — Да кого ты обманываешь?! — услышала она смеющийся, хрипящий голос с перерывами на кашель. — Ты и не думаешь тревожиться о нём, ты мерзкая, грязная и самолюбивая девчонка! Всё что тебя волнует — это твоя собственная шкура, ты же понимаешь, что когда Карла потеряет голову, то ты потеряешь себя. Так… именно так, ты будешь ощущать себя именно тем ничтожеством, коим появилась на этот белый свет!» — договорила женщина, и вслед за язвительными фразами последовал смех. — Нет! — схватилась Юи за грудь в области сердца. — Нет, я не такая! — закричала она, заплакала и вся от боли скрючилась. — Ты чего мелешь? — сморщил Шин брови и посмотрел на отставшую блондинку. К тому времени Юи стояла на коленях, жалась от боли в груди, время от времени, поскрипывая стиснувшимися зубами. — Эй, ты давай-ка вставай! — подошёл основатель и, подняв за плечи, как следует тряхнул. Комори роняла голову, словно вместо шеи у неё стоял кусок мягкой резины. — Больно… — пожаловалась она. — И что я с тобой делать должен? — понял Шин, что боится, ведь если она откинет кони у него на руках, то Карла потом посмотрит, как откидывает кони он. — На помощь кого позвать, — закрутил он головой в неестественной для него панике. — Не понял… — захлопал основатель глазами, ему навстречу шли чужаки и чужаки очень не простые. — Чего это они здесь забыли?! А! — махнул он мысленно рукой. — К лучшему! С тобой возиться не придётся, — глянул Шин на Юи, её покрывшееся крупными каплями пота лицо, — по крайней мере, долго! — подхватил он на руки и потащил к степенно приближающимся королям. — Опустим лизоблюдство! — прокричал им основатель. — Тут этой стало плохо, вы же врач, так помогите ей! — заявил Шин, усаживая Комори в почти бессознательном состоянии на край дороги, чтобы она спиной облокотилась на парапет. — Можно и опустить, — улыбчиво сказал Карлхайнц. Его лицо, как и всегда, излучало молодость и свежесть, а длинные вьющиеся волосы спадали на терракотовую мантию. — Значит, ты не возражаешь? — уточнил Бурай. По росту он превосходил короля вампиров на полголовы, а в ширине плеч позавидовал бы крепкий атлет. — Более нет, ты волен бесчинствовать, если так этого желаешь, — Карлхайнц потерял ко всему интерес, когда прикоснулся к похолодевшему лицу Юи. — Пора возвращаться домой, — улыбнулся он коварной улыбкой, собрав с лица девушки часть пролитых слёз. Попав на кулон, они превратились в крохотные льдинки, а потом подобно сталактитам заковали золотое сердечко, и король вампиров одобрительно кивнул головой. — Вы чего делаете? — попытался противостоять Шин, однако Бурай обнажил увесистый меч, и основатель, будучи безоружным, попятился. — Этой девочке пора отправляться домой, — ответил ему Карлхайнц, бросив в тёмные кровавые воды озера кулон. Затмение, оно превратило озеро в яму с кровью — отражение, иллюзия, но ледяное пятно, которое застыло на водной глади, куда упал маленький прозрачно-голубой камушек, стало подобно зеркалу, а в нём отражался совершенно иной мир. В том мире шёл снег, хрустел мороз, и замерзала скрючившаяся от холода девочка. — Стой ровно, а то случайно изувечу, — пригрозил Бурай второму сыну короля, заметив в его наглых золотых глазах желание перевоплощения. А тем временем Карлхайнц поднял ещё подающие признаки жизни тело Юи и аккуратно положил через мостовое ограждение на зеркальную гладь. Комори раскинулась на овальном ледяном зеркале, и будто топя его теплом своего тела, медленно погрузилась то ли в воду, то ли в другую реальность. Вскоре последние рваные куски зеркала растаяли, и озеро вновь приобрело свой красно-чёрный цвет. Воду забеспокоил ветер, появилась первая рябь, и у основателя задёргался правый глаз. «Вот уж разбежались, этого я вам с рук не спущу!» — покачал он головой, и первые рыжие волосы густо покрыли его спину…***
На знакомый всем вой волка сбежалась стража; залы и коридоры — они опустели за считанные секунды. «Шин, ты чего там задумал?» — сделал Карла передышку перед встречей с отцом, как бы там ни было, а Гис был королём, сошедшим с пути, но королём. Основатель посмотрел с сомнениями на проделанный путь, отогнал мысли о возвращении, после чего сделал шаг — он-то и стал решающим. Двери тронного зала отворились, и Карла по многолетней привычке, сдерживая свой юношеский пыл, вошёл с сознанием собственного достоинства. — Видишь, женщина, — сказал помрачневший король фрейлине, — сам пришёл… — лицо Гиса изменилось, оно и раньше казалось брезгливым по отношению к окружающему миру, сейчас же на нём появились глубокие морщины: под левым глазом, на лбу… Возникало ощущение, будто его кожный покров не разглаживается никогда, словно мышцы свело от ненависти к окружающим, и морщины — это результат усталости его кожи. — Карла… — тихо сказала Крона с сочувствием и жалостью к сыну. Он столько лет старался угодить отцу, но не преуспел бы в этом деле, как бы сильного этого не желал. В итоге и у него опустились руки. — Молчи, глупое создание! — приказал ворчливо Гисбах. — Твоё место у моих ног, а его в темнице. Утром казню на глазах у всех, чтобы больше ни одна тварь не сомневалась в своём короле. — Гис, послушай себя, — упала Крона на колени перед когда-то любимым мужчиной. Король восседал на своём троне, временами мял свой подбородок, но, как и час назад, смотрел он только на двери в ожидании старшего сына. — Он наш сын! — жалобно напомнила она, повиснув на колене короля. Гисбах скосил на неё свой взгляд и молча проглотил её стоны. — Он твой первый ребёнок… Гис, Карла не сделал ничего плохого, он защищает наших людей, подумай… — Уже подумал, — холодно ответил король. Голос его показался спокойнее, Крона заметила изменения в муже и благодарно прикрыла глаза. Она поднялась с колен и уважительно склонила здоровую голову. — Ты с ним заодно! — выдал король ревностно, и никто не успел даже подумать о срыве в стенах замка. Гисбах обнажил меч и проткнул им любимую фрейлину без капли жалости. Ненависть и злоба орудовала его клинком, когда он с характерным хлюпаньем вынул меч из тела Кроны и пронзил его вновь. — Гис… — вырвалось с губ женщины вместе с кровью. «Мама!» — дёрнулся Карла вперёд, но Гисбах тут же угрожающе посмотрел в его сторону, и молодого основателя будто пригвоздили к полу. — Предателям и падшим тварям одна дорога, — он протолкнул клинок в тело Кроны и, услышав её предсмертные вздохи, по-видимому, удовлетворённый этими звуками, вынудил её пятиться, пока он мерно вышагивал в сторону Карлы. — Ты глуп, высокомерен не по годам, вечное бельмо на моём глазу! Пора вылечить эту хворь! А когда я избавлюсь от грязи под моими сапогами, то я создам новый мир. Младший брат Карлхайнца оказался очень полезным. Надо же, предал брата, помог бежать с земель Бурая, а теперь рассказал о девочке, с которой ты так мило проводил время, посмотрим какой у тебя вкус, думаю, ты и с этим не справился, а ведь ты должен был выбрать для меня лучшее на этом расточительном празднике жизни, — припомнил Гис бал. — Никак не умирается? — бросил он пренебрежительный взгляд на ещё волочащую ноги Крону. — Хватит блеять! Умирай уже! — он вынул клинок, брызнул кровью королевы на тёмный каменный пол и полоснул женщину вдоль груди. Широкая рана лишила Крону последних сил, и она начала падать. Карла и сам не заметил, как в порыве гнева вынул подарок матери. Один только Гис, криво усмехнувшись на наставленный в его сторону кинжал, руководствовался своими действиями более или менее здраво. Безумие — его удел, он привык жить с этим недугом, находя в нём источник уважения окружающих и собственного могущества, одного он только не учёл — недуг имеет тенденцию к распространению, и как результат — кинжал вошёл в его сердце как в постное масло. — Глупый мальчишка!.. — прохрипел Гисбах, предчувствуя смерть с её ледяными дарами. Карла сжимал зубы до скрипа, его скулы сводило от ненависти и боли. Отец успел вонзить в него меч, но страдал он от иной боли. Семья — это всё что у него было, только это имело цену и значение. А теперь мать умирала от руки отца, а отец от его… — Раньше я был глуп… — ненавистным шёпотом выдавил из себя Карла. — Позволял тебе издеваться надо мной и мамой, глупость моя и погубила её, но она уйдёт в лучший мир, а ты отправляйся прямиком в самые грязные и отвратные чертоги ада, для тебя там уже должна быть достойная койка! — выговорился он и, выдернув руку отца со сжавшимся в ней мечом, протащил его по длинному залу и пригвоздил к стене, как одну из своих картин. — Кто самый беззащитный? — прохрипел Гис с затёкшими от крови глазами. — Сытый и прилизанный! — излилась его последняя ненависть, на что Карла не обратил должного внимания. Последние слова отца мало волновали его. Мать, вот та о ком он сейчас тревожился. — Мама… — упал Карла на колени, подобрав голову матери. Он провёл трясущейся рукой над разрезанной грудной клеткой матери и с этим ужасом прикрыл глаза. — Карла, — обхватила она из последних сил его дрожащие пальцы, — не смотри… не думай… это пройдёт… — Оно уже не пройдёт, мама… — наклонил основатель голову, целуя пальцы матери, пока в них тлела жизнь. — Не пройдёт, но ему хуже, он мерзкий и скверный, а ты подобна свету, все будут помнить тебя именно такой, истинной королевой и повелительницей рода основателей. — Власть не так красит женщину, как мужчину, — измученно улыбнулась она, зная, что это есть их прощание. — Не поддавайся её чарам, сын мой, большего я просить отныне не смею… — так прозвучала её последняя воля. — Ты могла просить куда больше, — сказал Карла, чувствуя припухлость на лице. Слёзы подступали к его горлу, давили в груди и жгли щёки. — Жизнь моя и та бы принадлежала тебе… — он крепко обнял её голову, не позволив увидеть его слёзы даже картинам, где среди пейзажей отныне виднелся отвратный его вкусу портрет.***
Последний вздох Кроны и десять минут скупой тишины, которые Карла посвятил в знак величайшего уважения. Все его слёзы обтёрли волосы матери; гнев забрали её любящие слова, а рассудок остался ему вместе с пустеющим на глазах королевством. Гисбах погубил большинство основателей, скоро могло прийти время Карлы и Шина. — Остался ещё один портрет, — с чувством глубокого презрения Карла посмотрел на тело отца, вспомнив о младшем брате короля вампиров. — Мне пейзажи тоже больше по душе, — услышал основатель мягкий голос Карлхайнца и, ощутив тревогу подобную для ситуаций безвыходных, обернулся на парадный вход. В дверях стоял он, король вампиров, а за его спиной Бурай, тот кого-то удерживал, и по запаху Карла узнал брата. — Скверная картина… — подошёл тот к висящему над полом телу Гиса и как подобает при созерцании картин, немного постоял с задумчивым видом. — Но краски хороши, — улыбнулся он свободно. — Очень жаль твою мать, — изменил он радость на прискорбие. — Хорошая была женщина, Гису многие очень завидовали, какая была бы королева… — Эй, у тебя их три, хватит тут уши заливать! — окликнул его Бурай. — Что с этим делать? — кивнул он на согнутого и связанного Шина с кляпом во рту. — Надоел брыкаться! — Отпусти, — повелел Карлхайнц, плавно похаживая по тронному залу. — Посмотреть на это место, сколько пройдёт веков, когда я этот замок вновь увижу… — Тьфу! — расплевался Шин, когда его бросили на пол к ногам Карлы. Брат его развязал, вытащил кляп, и пакостные речи рыжеволосого основателя посыпались как точёный болезнью горох. — Уничтожу! Поломаю! Запеку и сожру! — сбрасывал он с рук последние верёвки. — Нет! Даже запекать не буду! — Уймись, — ровно приказал Карла, зажав полученную рану рукой. Гис пробил ему бочину, поэтому кровь проступала сквозь его пальцы, падала на одежду и ковёр. Её вытекало так много, что у основателя начинала кружиться голова. — Где Юи? Ты спрятал её? — О чём ты говоришь?! — закрутил Шин головой, не зная на кого направить флюиды своей ненависти. — Этот кудрявый утопил её! А может, сделал что-то ещё! Я не разобрал! — Где Юи? — Карла перевёл взгляд на короля вампиров, он видел их сделку честной, а тут его ждала улыбка победителя. — К чему все эти вопросы? — утёр Бурай щёку. Шин немного подрал его, поэтому он малость злился. — Я предупреждал тебя — игры это его удел! — Ты мне льстишь, — сказал король вампиров свободно. Он так и похаживал по залу, пока Карла отслеживал каждый его шаг. — Юи отправилась домой. Здесь не её мир, не её время. — У нас была сделка! — повысил Карла голос. — Карла, — обернулся Карлхайнц с понимающей и сочувствующей улыбкой, — я, как и ты защищаю родных. Моя первая жена не может существовать в одном мире и времени с Юи. Так получилось, что у них одно сердце на двоих, а поскольку её отец мой союзник и после брака родственник, то выбор стороны очевиден. Вашему виду суждено стать историей, однако ты и твой брат испили лекарства, что же теперь будет?.. — Ничего не будет! — вмешался Бурай. — Закроем их всех здесь! Пусть дохнут или гниют от старости — более мне дела нет. Надоело за них кровь проливать. — И то верно… — согласился Карлхайнц, посматривая на молчаливого наследника престола. Кем ему править? Чем ему править? Отец уничтожил всё! — Тогда запечатаем это место. — Погоди, — подумал Бурай ещё. — Оставим этого напыщенного одного! А мелкого заберу я! — Чего? — взбухнут Шин. — Это кто мелкий? Кого ты себе забирать собрался? — Я не отдам вам брата, — сказал Карла, а сам пошатнулся. Не было у него сил для сражения, душевные силы и те без почестей отобрали. — Зачем он тебе? — спросил Карлхайнц с притворным удивлением. — Хочешь пощекотать свои нервы?.. — Нет! Унять гордость! Этот паршивец подрал меня! — указал он на свою щёку, где виднелись рваные раны от когтей. — Ты цел, немного помят, в таком случае я предлагаю аналогичную сделку, — предложил ему король вампиров. — Да пусть только в мои руки попадёт, я ему горло вырву и язык в эту дырку просуну, он у него уж больно длинный! — Часть брата останется с вами, — сказал Карла, видя, что брата ждёт страшная участь, а сил противостоять у него не было. — Ты чего? — расширил Шин золотые глаза до дрожи в них. Карла смотрел в эти глаза, понимая, что может послужить заменой. — Они же захватчики! Предатели! — Победителей обычно не судят, — сказал Карла смирившись. Выбора у него уже не было, как впрочем, и сил. — Но есть одна мелочь, — вспомнил вдруг он. — И ваш брат предатель, что вы сделаете с ним? — Рихтера изгонят из этих земель, — сообщил ему Карлхайнц. — Таков удел всех младших братьев. Старшим суждено править, а другим пребывать в их тени. Тень эта губит сердца, меняет людей… — Брат?.. — тревожился Шин. Не мог Карла ничего противопоставить в ответ. Его семья развалилась, однажды и Шин его едва не убил. Светом в этих почерневших чертогах оказалась Юи, однако и её хрустальный свет где-то на дне озера или в другом мире для него на многие века померк. «Однажды… — решил Карла дать себе клятву пока ещё не слишком поздно. — Однажды мы снова встретимся, не в этом мире, не в это время, тогда я уже не буду принцем и будущим королём, моя ненависть не ослабнет, она затвердеет для того, чтобы ты вновь растопила её…» — поверил он в искренность своих чувств так же, как Юи верила ему, несмотря на грубость, несмотря на глупое следование чванным принципам, несмотря на расовое неравенство, во что бы то ни стало, она верила ему, посему, и он поверил в неё...Конец IV части.