***
Середина сентября минула, можно подумать, за короткий августовский полдень. Юи, находясь рядом с Рейджи, не замечала отчаливающих из её жизни летних дней, а когда пришла осень, то и она предстала в образе праздного безумия. Кровь и якобы смертельный для вампира яд. Комори молилась бы день и ночь, только бы смерть для вампира от яда превратилась бы в небылицу. Надежды сбылись… Рейджи будет жить, но отныне вдали от неё. Неподвластный её пониманию, недосягаемый для её поцелуев и в отличие от неё, не обречённый на жизнь во лжи. Руки не ждал от жизни удобств, Комори значительно облегчила ему службу, когда без истерик бросила всё и, примчавшись на такси, безмолвно покорилась. В этот же вечер она попрощалась с миром людей, покинув его в сопровождении четырёх обращённых вампиров. Мир без солнца и надежд — она выбрала его по доброй воле, ныне её волевые процессы направлял Руки, а он счёл запереть её в башне, не обмолвившись о месте их пребывания, функциях её как прокажённой королевы или куска мяса, которое вот-вот отправят вместо ведьмы на костёр. Тьма мира демонов поглотила её. Комната, где её запер Юма, напоминала покои душебольного, с той лишь небольшой разницей, что пёстрость местных убранств, скорее спровоцировала бы психа. Овальная кровать без бортов, много-много подушек: зелёные с золотыми нитями; красные с серебряными прожилками; алые балдахины и белый мягкий ковёр. Одно высокопосаженное окно уходило под потолок башни, зато возле стены стоял красный диван с круглыми пуфами и ещё пара тройка подушек. Что хотели этим сказать? Наказать, обезопасить или развеселить? У Комори не хватало фантазии для ответов. Должно быть, ответы были у того, кто занимался интерьером. — Что, кошечка, уже обжилась?! — ехидничал Коу. — Знаешь, одно успешно пройденное испытание ещё не значит, что я преклоню перед тобой колени. Руки ведёт себя странно. Он мог бы рассказать о тебе и этом предателе нашему отцу, но по какой-то причине, прикрыл твою несносно пахнущую душонку! Да… я чувствую этот запах. «Отчего мне страшно? Он смотрит на меня и его правый глаз горит… Я не должна опасаться, этого делать нельзя!» — уговаривала себя Юи, забираясь с ногами на розовую кровать. — От тебя пахнет церковниками. Святоша… В нашем доме… Как же ты бесишь меня! — закричал он, бросаясь на девушку с подушкой. — Коу! — забила Юи руками и ногами. Она пыталась скинуть вампира с себя, но он, чувствуя сопротивление, душил увереннее. — Думаешь, справилась с типичными вечерами в компании отца, и теперь весь мир у твоих ног?! — рычал он, приходя в ярость оттого, что в будущем будет вынужден кланяться той, чья вера уничтожила его, сделала из него ничтожество, вещь, в глазах ещё более ничтожных существ, коими он считал аристократов, покупавших его. «Он задушит меня!» — боролась Юи с красной подушкой и вампиром, жаждущим её смерти. — Никаких церковных мышей в нашем доме! — вопил он сквозь улыбку. Происходящее забавляло и поднимало его самооценку. — Коу, ты перегибаешь палку, — Руки встрял в ход дела, и идол злобно отшвырнул подушку, дав Комори долгожданный воздух. — Плевать! — вспылил он. — Бесит! Она и вся эта затея! Не нашли никого лучше, монашки?! — Коу, ты знаешь причины. Ей следовало найти мужа. Отец позаботился об этом. Мы же своих ролей не меняем, — сказал он голосом ровным. — Иди к себе. Видимо, ты устал… — Да, я устал прислуживать этой девке! — в последние дни Юи часто бывала в доме Карлхайнца. Ответственность за её гардероб лежала на Коу, неудивительно, что он разозлился. — Я сам разберусь… Иди, — отсылал его Руки, пока идол не соизволил исполнить приказ. — Спасибо, мне показалось, что он не шутит… — Комори постаралась быть вежливой. — Ты права, он не шутил… — вампир нейтрально посмотрел на девушку, намереваясь оставить её, как есть — в панике, задумчивости и с собственными выводами. — Ненависть ко мне ничего не изменит. Ты ведь это понимаешь, но Коу не желает принимать данность… Скажи, почему так? — её тревожили эти вопросы. — Мне не положено испытывать сомнения, а тебе задавать лишние вопросы. На приёме ты хорошо показала себя. Отец остался доволен. Но то была подготовка. День осеннего равноденствия в конце сентября, если быть точным, то у тебя осталось четыре дня, на пятый отец представит тебя как свою королеву. Подумай, как следует себя вести среди вампиров. На этом я оставлю тебя. Покойной ночи. «Не хочу думать об этом… Две недели назад я думала, что бросаюсь в пропасть. Смерть казалась разумным финалом. На приёме я была уверена, что вот оно дно этой ямы, где я буду гореть до конца своих дней, но я до сих пор падаю… — Юи зарылась с головой в подушки и сжалась. — Хочу поскорее разбиться. Устала…» — закрылись её глаза, не видя веры в завтрашний светлый день.***
Прошло две недели с того дня, как Рейджи начал разыскивать Юи. Во многом он был прав, ведь думал так же, как его нынешний враг. Руки забрал Юи в мир демонов незамедлительно, стоило ей переступить через порог его дома. Особняк вампиров Муками где-то на пустоши мира демонов, был не таким большим. В два этажа, местами, где возвышались башни с синими куполами, в три, Юи поместили в одну из таких. Руки не горел желанием видеть её здесь, но долг обязывал. Луна парила в небе день и ночь, всё чаще в последнее время, теряясь среди серых облаков. После нападения Коу прошёл день. Руки внёс поправки в правила проживания, отныне Комори и шагу без его ведома не могла ступить, разумеется, за исключением границ своей комнаты. — Проходи, — он сухо пригласил её в гостиную и позвал на середину комнаты. Юи встала под светом люстры размеров внушительных, и как экспонат в музее, замерла. — Ты должна была восстановиться к этому дню. Мне не доставляет удовольствия возиться с раненными и обездоленными, — он старался показаться высокомерным, а всё ради страха перед ностальгией. — Вроде бы всё пришло в норму… — ответила Юи, крутя головой следом за его перемещениями. — Ты выучила все записи, которые я тебе дал? — он чётко остановился и так же резко спросил. — Мне некогда терпеть твои ошибки, как и подставлять тебе свои ноги. На приёме ты неплохо держалась, но как королева ты должна танцевать лучше. У меня нет выбора. Я обязан тебя обучить. Знание же технологии танца поможет тебе. — Я прочла, но без практики… — Юи скромно опустила глаза в пол и засутулилась. — Первым делом расправь плечи, а дальше посмотрим… — он встал по правую сторону от неё и достаточно громко заговорил. — На «раз» ты должна сделать шаг назад с правой ноги, ты слегка сгибаешь колени и в конце приподнимаешься. На «два» двигаешься влево с тем же подъёмом. На «три» правая нога всё так же на полупальцах, приставляется к левой и опускается на всю стопу. Второе движение будет таким же, только вперёд ты идёшь с левой ноги, приставляя её к правой. Теперь попробуем… Руки придержал Юи за спину. Она тихонько сглотнула и положила свою левую руку чуть ниже его правого плеча. Вампир довершил образ, взяв её за правую руку, придержав на уровне плеча. — Голову немного влево, — сказал он. — Когда поведу, то смотри через моё правое плечо, нет нужды в прямых взглядах. Ты собьёшься. — Я постараюсь… — Юи хотела совсем незаметно выдохнуть и собраться, пока строгий голос Руки не обрушил на её голову это жестокое «раз». Как она и думала, разница между Руки и Рейджи была очевидной. Рейджи ехидно подшучивал, а Руки был непередаваемо строг. Его не трогало ничего из того, что делала Юи: правильно или нет, он продолжал до тех пор, пока вальсовый квадрат не выработался до автоматизма. — На сегодня закончим, — в какой-то момент он остановился, проводил Юи до серого кресла, приказал присесть, а сам обтёр платком руку. — Я сделаю и другие записи для тебя. Мы поработаем над манерами и этикетом за столом. Мои методы отличаются от тех, к которым ты привыкла, думаю, ты это уже заметила. Советую перевести дух перед следующим занятием. — Руки, всего один вопрос… — она мольбами остановила его, и тот счёл возможным послушать. — Ты ненавидишь меня, почему тогда так стараешься? Те записи… ты же писал их собственной рукой. Для чего прилагать столько усилий?.. — Я не люблю таких женщин, ты права… Я презираю тебя! — заявил он без стыда. — На другие вопросы отвечать я не намерен. Отдыхай… — выговорился он и ушёл. «Здесь… — Комори осмотрела полупустую гостиную и тяжело вздохнула. — Хуже уже быть не может… Надо это признать и смириться…» — с этими мыслями она поджала ноги и попыталась уснуть. — Руки, — его выловил Коу в коридоре на этом же этаже и призвал к разговору. — У нас гость. Юма пытается выпроводить его, но этот предатель требует тебя. Спустишься? — Да, сейчас подойду… — согласился он так, словно знал, что этому разговору суждено произойти. — Он при оружии, — предупредил Коу. — Ничего страшного. Мы обсудим всё без кровопролития…***
— Послушай, я попрошу тебя убраться из этого дома! — Юма старался придать своей речи оттенок вежливости, но видел бог, ему это удавалась с большим трудом, словно неуклюжий садовник пытался петь дифирамбы клумбам. — Руки велел нам ничего с вами не делать, видать, его совесть замучила. Но в этом мире у нас совести нет и быть не может. Поэтому проваливай! — И вежливость вся иссякла, — Рейджи поправил очки и назло постучал по плечу Юмы рапирой. — Девушка, я хочу её видеть. Во встрече отказать вы мне не смеете. Покуда я жив, не загнан в угол и отыскал вас, то отец не в курсе ваших дел. А ведь я могу всё извернуть. Прикрывая меня, вы подставили себя. Я хочу видеть Юи, методы отныне не имеют значения. Захотите крови, я дам вам её, пожелаете мира — вот он я, — Рейджи сделал шаг назад и распростёр руки. — Юма, дай нам поговорить, — Руки вышел в фойе и пригласил гостя. — Если ты просишь… — Юма пропустил Рейджи к лестницам, где ждал их старший брат и подозрительно на всё это дело посмотрел. — Поговорим? — Рейджи передал свою рапиру хозяину дома и пристально посмотрел в его холодное мёртвое лицо. — Да, но не здесь… — Руки кивнул брату, и Юма оставил свой пост у дверей. Гостю же предложил пройти в иные чертоги, дабы решить вопросы наболевшие. Рейджи устроился с хозяином дома где-то в кабинете, а Юи тем временем не совсем сладко спала. Занятия с Руки выматывали сильнее, так как требовал он куда больше. Рейджи искал индивидуальные подходы к ней, а Руки велел подстраиваться под него. — Ну и где ты витаешь? — Комори услышала типичный для единственного вампира голос и прервалась в своём тихом дыхании. — Рейджи… — она увидела его стан подле своего и застыла. — Ты забыла, как описывать квадрат? — иронично изливался он, будучи в позиции для вальса. — Мне следует перейти к методу наказаний и пряников? Плетью я тебя обеспечу, но могу и о сладком позаботиться. Как насчёт моих прикосновений? Мы уже знаем… тебе нравится, когда клыки минуют твою нежную кожу… — Рейджи… — повторяла она от неверия. — Чего ты заладила? Настроение мне вздумала этим испортить? — он нахмурил брови. — Нет, как же… Ты, верно, ненастоящий. Мы ведь оба знаем, я оставила тебя… — Какая чушь! Ты всецело моя! Я опьянён силой твоей плоти. И пока мы здесь, я хотя бы возьму твою кровь… — вампир ослабил её одежды и исполнил обещанное. Комори вновь ощутила сладость боли и томлёное головокружение, но более всего её дурманили его руки. Он обнимал её талию, придерживал спину... Будь она из фарфора, то мечтала бы разбиться в его руках. — Не могу, слишком сладко для сна… — Юи прошептала во сне и от горя вся сжалась. — А кто сказал, что это сон? — она услышала голос, почти сочла, что сходит с ума, когда увидела Рейджи перед собой, но после долгих морганий и чуть тёплого влажного следа на шее, опомнилась. — Теперь видишь, — улыбнулся вампир, позволив крови Юи недолго посохнуть вдоль его губ. — Вздумала вот так уйти и всё бросить?! Запомни, женщина не должна покидать постель мужчины первой — это подобает для краткого расставания в виде похода за утренним кофе либо женщинам непристойным. Желаешь считаться такой? — Нет… — помотала она головой. — Тогда поднимайся. Мы уходим! — с этим он приложил к шее Комори платок и потащил к выходу. — Но, Рейджи, а как же Руки и… — догоняла она вампира, будучи во власти сомнений. — Ты можешь идти с ним, — у входа она встретила всех четверых вампиров и замедлилась. — Ситуация в корне изменилась. Я дам вам уйти, — с этими словами Руки сделал вид, будто не видит, как Рейджи выводит девушку из дома и покидает их обширные владения. — Руки, ты сдурел! — попытался его вразумить Юма. — Отец не простит нам предательства. С чего ты их жалеешь?! — Нам был дан приказ следить за ними, мешать, иными словами, вставлять палки в колёса, но не подрезать им ноги. Это лишнее, в этом сомнений быть не может… — дал ответ он. — Пусть наслаждаются жизнью эти три дня. А дальше отец всё решит за нас. Наша миссия на этом закончена. Полагаю, можно возвращаться!***
Мутно… Пожалуй, именно так Юи видела события, мелькающие у неё перед глазами. Рейджи появился неожиданно; Руки отпустил так, словно ему всё вдруг стало безразлично. Комори грезился подвох, обман зрения, словно Рейджи — это на самом деле не Рейджи. Призрак, самозванец… кто угодно, но только не он. — Подожди, я не могу! — Юи вырвалась, отвернула голову, но прежде чем она побежала, вампир ухватил её руку и опустился на колено. — Юи, посмотри на меня! — взывал он, видя забитую до полного послушания девушку перед собой. Её переполняли сомнения, а его тяготили не сказанные слова. «Нет… Я уже не твоя!» — она мотала головой, не желая смотреть или слушать. — Посмотри — это то, что ты обязана сделать. Я искал тебя две недели и сейчас уже не могу сдерживать тех слов, которые хочу тебе сказать, — Юи болезненно приоткрыла глаза и посмотрела на юношу у своих ног. — Так лучше… Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, особенно в такие моменты. — Мне нельзя… Я ушла… — шептала Комори в ночи. — А я и не прошу тебя говорить, ты сказала достаточно, — сообщил вампир, прикладывая руку к груди. — Теперь моя очередь говорить. Я люблю тебя, Юи. И пусть это покажется неискренним, ведь будучи вампиром, я никогда не знал, могу ли я любить и куда важнее, нужно ли мне это чувство. Но после твоего признания, побега и долгих поисков, я понял, что мне нет дела до воли отца и его щедрых даров. Мне нужен твой дар, твоя нежная рука и слабая жизнь… — Мой дар? Но что я могу сделать для тебя? Я бесполезна… — Для окружающих — да, но не для меня. За всю мою долгую жизнь ты оказалась по-настоящему стоящим существом. Более я не вижу ничего и никого ценнее тебя. Юи, подари мне себя, подари любовь, которую страшилась отпускать. Вот тот дар, который я отныне хочу и жду от тебя. — Да, но что скажет твой отец?.. Общество? Как я смогу? Церемония состоится через три дня… — Формальные вопросы я возьму на себя. От тебя требуется лишь ответ… Хочешь ли ты провести жизнь рядом со мной? — Боже… Хочу… Хочу, Рейджи! — заплакала она. — Верный ответ, — оскалился Сакамаки, принимая в объятья Комори. — Так дрожишь, ты по-прежнему неосмотрительна. Я сказал, что люблю тебя, но вместе с тем, за то, как ты сбежала, я желаю заставить тебя плакать… — А ты не видишь? Я и без того плачу… — искренние глаза Юи блестели. Она прижималась к чёрному пиджаку вампира, утирала тёплые слёзы о его белую сорочку и с невероятным трудом верила в своё счастье. — О нет, это не те слёзы. Я хотел бы увидеть отчаяние. Простодушная, несведущая, нерешительная… Такую жену хотел заполучить мой отец. Я зол, представляя подобное неравенство. Взять тебя в жёны означает тешить своё тщеславие вечность. Не думал, что когда-нибудь это станет меня злить, но я зол… и счастлив одновременно. Твоя незрелость достанется мне. Я взращу тебя и создам то, что достойно имени нашей семьи. А пока это время не пришло, то я буду утопать в гибельной лихорадке человеческой страсти и глупом желании беззаботной жизни. Надеюсь, три дня тебе хватит, чтобы позабыть обо всех глупостях людей. Потом я намерен сделать из тебя существо равное мне. Не потерплю, чтобы какая-то старая приятельница моего отца пришла и забрала тебя у меня. — Твой отец что-то говорил о женщине, которой он обязан… Ты сейчас говоришь о ней? — Помолчи, а не то я восприму твои речи речами ревнивой жены, — вампир обхватил личико Комори покрепче и приподнял. — Все жёны моего отца что-то в нём находили. Я не желаю слышать из твоих уст его имя или горькое упоминание. Ты моя… И я намерен доказать это всему миру демонов! Долгожданный поцелуй накрыл влюблённых ещё на территории вампиров Муками. Юи же мечтала лишиться чувств, чтобы очнуться где-нибудь подальше, где угодно, но только не здесь.***
«Доказать всему миру демонов» — романтичнее и трогательнее Комори не могла ничего ждать от Рейджи или вообще от вампиров, всё, чего она обычно ждала — это боль, унижения и следующий за этим страх. Карлхайнц был тем, кто уважал её (ей хотелось в это верить), в этом и крылась причина их хороших отношений. Другое же дело обстояло, когда Рейджи раскрыл свои чувства, ей требовалось найти в себе силы и отказать королю всех вампиров. Не сказать, что её интересовала власть или будущий титул, боялась она оскорбить того, кто проявил к ней уважение. Также её сомнение подогревало поведение второго из братьев Сакамаки. Он был резок, временами сам на себя не походил и, более того, место, в котором он скрывался и куда привёл Юи, бросало её в дрожь. — Проходи, — вампир открыл перед ней белую дверь в один из больничных кабинетов и приглашающим жестом указал на стул. — Ты работаешь здесь? — Юи, как и в первый час пребывания в этой больнице, озиралась по сторонам с не скрытым ужасом. Длинные серо-жёлтые, наверняка выцветшие коридоры угнетали своей мрачностью, и, быть может, все четыре этажа являлись такими, может, цокольный являл жуть куда более сильную, однако Комори таила искренний страх перед этим, заваленным книгами кабинетом. — Можешь говорить громче, — позволил Рейджи, заперев дверь. — Это больница для душебольных. Здесь не так много пациентов. Я устроился сюда под видом практики. Отец не возражал. После твоего исчезновения прошли сутки. Мне потребовалось прикрытие. Я послал из гостиницы письмо и в течение этого же дня пришёл ответ. — А для чего все эти пробирки? — Юи опасливо оглядывала стол с медицинскими принадлежностями, за который ей предложили присесть. — Я ставлю кое-какие опыты, — он поправил очки на переносице и пронзил Комори подозрительным взглядом. — Для одного из них мне потребуется твоя кровь. Если ты позволишь, то сегодня я воспользуюсь иголкой, а не своими клыками… — Это так важно… — Юи покраснела и отвела взгляд в сторону. — Для меня да, — он ударил металлическим стерилизатором о стол, и громкий звук ударил девушке в голову. Она зажала уши через свои волосы и боязливо посмотрела на вампира. — Думаешь, это громко? — оскорбительно усмехнулся он и нервно открыл крышку, подыскивая подходящий стеклянный шприц. — Ты не слышала настоящего шума. Во время ужина, когда этих ребят загоняют с прогулки по своим палатам, здесь поднимается такой гомон, невозможно сосредоточиться и закончить те исследования, которые я вот уже две недели как веду. Во всяком случае, я убеждён, что каждый из нас расплачивается за свои грехи, я вот признал свои, потому здесь, а что до тебя, то, кажется, ты до сих пор следуешь своему излюбленному пути самоотречения, проповедуя единственную религию, но коли так, то обещание твоё не стоит и звонкой монеты. Твой бог не простит тебя, не позволит соединить жизнь с существом, находящимся за пределами самоограничения. — Рейджи, ты злишься… — Юи опустила голову, не смея ему перечить. — Разумеется, для того, кого бесцеремонно бросили, я веду себя вполне объективно, — вампир схватил Комори за запястье и, вытянув её руку, грубо прижал к столу. «Я думала, мы решили эти вопросы…» — она посмотрела на то, как Рейджи сосредоточенно проверяет иголку на стеклянном шприце, вздрогнула, когда он обеззаразил её локтевой сгиб, примерившись иглой к проступившей вене. Игла без особого труда миновала тонкую кожу Юи. Её тёмно-красная кровь заиграла рубиновым цветом в прозрачном шприце, а затем разлилась по пробиркам. Он зажал её венку спиртовой салфеткой и согнул руку Комори. — Всё, этого будет достаточно… — он поднялся и пошёл к холодильной установке, где хранились его опытные образцы. Юи не раз видела Рейджи в белом халате и с мрачным лицом, таким он взывал к разнообразным чувствам: уважению, страху, жалости… Глядя на него такого, ей хотелось пожалеть его, сказать, что на сегодня достаточно, как и любому существу ему нужен отдых, а мечта какой бы она ни была, подождёт. Немного, одну ночь, ведь каждый достоин вести полную жизнь. — Прости меня, пожалуйста, — Комори не смогла перенести холодности юноши и, заручившись своей последней смелостью, со спины к нему подошла. — Я, правда, люблю тебя… — она обняла его и зашептала ему в спину. Своей неожиданной откровенностью она практически заслужила прощение, не будь она так наивна, то молчала бы пока он бы не позволил иного, но ей непременно стоило открыть рот. — Рейджи, эти те самые цветы! — она увидела на металлической решётке в холодильнике алый цветок и обрадовалась, словно дитя. — Карлхайнц подарил мне целую поляну таких. Они все исчезли, а тот, что я подарила тебе, сохранился. Как?.. — Скорость твоих суждений поражает бездумностью, — он яростно захлопнул холодильник и развернулся к Юи лицом. — Я-то уже подумывал о снисхождении, а ты решила вонзить мне нож в спину, — после этих слов он снял очки и помял глаза. — Приветливо улыбаешься каждому, кто с тобой заговорит. Смеёшься и принимаешь их комплименты… Ты ничего не знаешь обо мне, моём отце и тех неделях, проведённых в поисках одной простодушной монашки, которая решила, что сможет стать королевой! Я говорил ранее, я хочу увидеть слёзы отчаяния на твоём лице, так как сам едва не отчаялся, пока разыскивал тебя. Желания, порождённые нашим мозгом и подавленные нами же, отравляют наши жизни сильнее любого сильнодействующего яда. Застрять в этом месте навечно… Ты не понимаешь, к чему склонила меня, как умудрилась поставить на колени и всё ради одного твоего крохотного ласкового слова. Объясни же мне, отчего мои руки не слушаются, желая разорвать тебя в порыве безудержной страсти, ибо ты та, о которой я грезил когда засыпал, ведь ты единственная решилась сказать мне эти слова, выразить тепло и заботу ко мне… И сказав это, ты выбрала его. Понимаешь, «его», того, кого выбирали женщины, невзирая на его тщеславную душонку. Я презираю его, свою мать и её слабость, и вот на своё несчастье, я начал презирать и тебя. Какая-то часть меня жарко любит тебя, а другая в неистовой горячке распыляется и рвётся на этот свет, дабы вынести тебе посмертный вердикт и если честно, то спасти тебя может только чудо. Едва ли Комори понимала всё то, чего Рейджи с невиданной ранее пылкостью объяснял ей. Она подметила немногое, тая надежду на благополучный исход, ведь какая-то часть этого Сакамаки любила её. — Мой Бог велит прощать и видеть в окружающих добро, давать возможность исцеления… Не это ли чудо? — Юи подобно небесному светилу улыбнулась. Вампир же остался скептичен. — Чудо состоит в самой жизни… И оно же освободило меня. С момента нашей близости прошло больше двух недель. Я храню под сердцем тайну, которую могу открыть лишь тебе и твоему отцу. Руки освободил меня от обязанностей не просто так, я должна была догадаться… — Ты… — глаза вампира наполнились странным блеском. Минуты три он стоял, будучи озадаченным. Он не отрицал, что в его голове и душе все те разносторонние эмоции схлестнулись, смешались, породив новые. Ведомые словами Юи новые мысли дали ему шанс забыть о ревности и искренне сожалеть о выказанной грубости. — Да, — кивнула она по-прежнему добродушно. — Думаю, я могу носить твоего ребёнка, к сожалению, это неточно. Я рассказала о своём недомогании Руки. Он ничего не сказал, лишь потребовал, чтобы я сама рассказала об этом твоему отцу, однако шанса у меня не появилось. После приёма в начале сентября, мы виделись не так часто. На приёме он один раз со мной потанцевал, а затем оставил в компании тех вампиров, которым велел присматривать за мной. Со мной знакомились, приветствовали и старались всячески угодить… Мне там было плохо без тебя, Рейджи… Он услышал в её голосе тоску. Тонкую, обречённую… И его тело поневоле двинулось к ней. И словно лишённый сил, он припал к её ногам, утыкаясь носом в её живот. Юи понимающе смотрела на его тёмную макушку, кажется, радуясь его изумлению. Тогда, во время их первой близости, он предупреждал её, что могут быть последствия, но ведь будучи старше, он мог избежать и этого и всего того, что навлёк на свои и её плечи. — Я не слышу второго сердечного ритма, — он приложил к животу Юи ухо, задумчиво прислушиваясь. — Срок маленький… Могу ошибиться, — Сакамаки поднялся и заходил. — У меня есть твоя кровь! Я сделаю анализы, тогда-то мы и получим ответы. — Рейджи, — она поймала его за руку и нежно приложила его ладонь к своей груди, — главное для меня — это твоя вера в нас, если ты скажешь, что тебе не нужен этот ребёнок, то я вернусь к отцу в церковь. Это станет непростым решением, но так будет честно. Я просила тебя там, в твоей комнате, я хотела, чтобы так случилось. Как и тебя, меня гложут сомнения. Большая часть меня, не желает выходить замуж за твоего отца, а другая буквально об этом кричит, и как бы я не боролась, она зачастую заглушает голос здравого смысла, надеюсь, этот ребёнок поможет мне очнуться от этого кошмара, где я смею сомневаться в своих чувствах к тебе… — Ты правильно сомневаешься. Но сомневайся не во мне, а в нём. Мой отец во много старше тебя. Его рождение произошло ещё до рождения твоего Бога. Он был знаком с самим Сократом, а это 469 год до нашей эры. Ты не первая девушка, на которую он положил взгляд. И даже наши матери не первые. Сколько семей он сменил, сколько сердец покорил и разбил, безжалостно растоптав их гордость и честь мне неизвестно. Ты не должна думать о нём. Носишь ты моего ребёнка или нет — это не меняет дела для нас. Я принял чувства к тебе, значит, приму и наше дитя, но сначала нужно освободить тебя от этой заразы, которая на заре своего века жаждет молодой плоти и красивой крови. Я отниму у него тебя и его власть. А дальше, я надеюсь, ты позволишь прикоснуться к тебе… — Я и без этого позволю это тебе… — Юи ощутила жар в лице и не испытывая сомнений на этот счёт, отвела глаза в сторону. На полках во всю стену пылилось много книг. Это абсолютно не походило на Рейджи. Какой-то бардак царил на полках, словно он каждую свою свободную минуту что-то искал. У приоткрытого окна за ширмой стояла узенькая койка. По другую стену Комори обнаружила длинный стол, накрытый белой простынёй, кажется, под ней томились мензурки, колбы, горелки и прочие исследовательские инструменты. — Ты что-то пытаешься изучать? — Комори сделала попытку вновь начать разговор, так как вампир отвлёкся на стеклянный шкаф, стоявший рядом с холодильником. Он отошёл от Юи, желая запереть его, а после и холодильник, по всей видимости, те опыты, которые он проводил, не подлежали разглашению. — Пытаюсь, — посмотрел он через плечо, дав ответ после секундного замешательства. — Мне нравится, что ты не оставляешь надежды и продолжаешь оставаться собой, ты замечательный, Рейджи, — она сказала очень искренне. Судя по всему, ей не хотелось думать о смерти кого-либо, будь то он или его отец. В отличие же от неё, этот вампир понимал, что умереть кто-то должен и если это не они, тогда потухнет свеча Юи. — Ты неосмотрительна и мало чему учишься, — вампир закончил с замками и, расстегнув свой халат, обернулся к девушке. — Ты хоть понимаешь, кому сказала эти слова? — Да… тебе, Рейджи… — Комори внезапно застыдилась, чего не произошло даже тогда, когда она сделала комплимент ему. — Мне непросто с тобой… — он снял очки, положил на холодильник и провёл рукой по глазам. — Вначале ты гонишь меня, затем соглашаешься пойти и плачешь от счастья и на моё удивление, это не конец. Ты говоришь, что можешь носить моего ребёнка. Я в смятении. — Я не хотела, чтобы ты пострадал… — сказала она едва слышно. — И… если бы я была уверена в своём положении, то незамедлительно тебе бы рассказала, но то же не так… — У нас с тобой одни сплошные «но». — Мне жаль… — Полагаю, на этом следует сказать друг другу покойной ночи. Ты можешь занять кровать, я посплю за столом… «Он ещё злится, — Юи через ширму посмотрела на вампира и, спрятавшись за неё вновь, легла на жёсткую кровать. — Не удивительно… Посоветуйся я, и ему бы не пришлось идти на все эти жертвы ради меня. Мне стыдно, сказать ему „прости“, это всё, что я сейчас могу…».***
Глубоко за полночь, вероятнее всего, ближе к утру, Юи очнулась возле окна на больничной кушетке. Глаза её, как ясно видящие в темноте, узрели спящего, ничуть не милого в выражении лица вампира за столом. Рейджи прижимал руки к груди и, откинувшись на старенький стул, вполне крепко спал. Ножки Комори ступили на бело-серый кафельный пол. Невзирая на ледяную поверхность, она, словно на крыльях ночного существа, шмыгнула к запертому холодильнику. Рейджи повесил на него замок, и догадаться было не сложно — ключ у него. Она без особого напряжения в голове вспомнила, как он сунул ключ в карман своего белого халата и крадучись, подступила к вампиру. На лице Сакамаки затаилось какое-то давление, ему виделись сны, не самые приятные, те самые, из его детства… Юи неслышно вздохнула, при виде скрытой боли вампира и, присев на колени, отыскала в свесившемся почти до пола халате чёрный ключик. Вампир спал, когда она озиралась на его неподвижную фигуру и когда её маленькие пальчики освободили холодильник от цепей. Юи приоткрыла холодильную установку, источающую запахи медикаментов, и ещё раз взглянув на Рейджи, уже спокойно засунула свой нос в холодильник. На полках томилось множество цветных колб, пробирок с её кровью и какими-то выделенными экстрактами. Но интересовали её не они. Цветок, который сохранил Сакамаки, запечатав в вакуумном контейнере, был её целью. — Так всё-таки дело именно в них! — Рейджи явился в самый неподходящий для Юи момент. Он отодвинул её от холодильника, прижал к стеклянному шкафу и, захлопнув металлическую дверку холодильной установки, устремил требовательный взор на Комори. — Рейджи, тебе приснился кошмар? Ты так растревожен… — она попыталась трепетно коснуться его лица. — А лжёшь ты куда хуже, когда напугана! — он остановил её руку, грубо сжав пальцы. — Мне больно… — Юи сморщилась, попыталась присесть, но осталась на полусогнутых коленях, вынужденная болтаться в руках Рейджи. — В этом сомнений никаких нет, — заключил он как самый порядочный на земле человек, — тебе, безо всяких сомнений, больно. Вопрос стоит в другом: какой именно тебе больно? — Рейджи, я не понимаю тебя… пусти… пожалуйста… — Понимаешь или нет — это вопрос так же спорный. Но коли есть шанс твоей неосведомлённости, то позволь я просвещу тебя. Начнём с того, что никакого ребёнка на самом деле нет, ты мне солгала и как солгала… Я почти поверил тебе, если бы не те анализы, которые я провёл, пока ты спала, то вероятно, поддался бы твоим лживым речам. Ты использовала физический метаболизм в свою пользу. После первой ночи с мужчиной у тебя сбился цикл, и ты сказала об этом Руки. Он не придал этому особого значения, велев лишь сказать отцу. Как врач он бы дал тебе дельный совет. Но видимо, ты постеснялась. Это даёт мне право полагать, что ты не какой-то призрак Корделии, решивший внезапно вернуться и испортить мне жизнь, ты та же Юи, но сознание твоё раздвоилось. Одну Юи люблю я, и она ждёт моего возвращения, поэтому ты страстно отвечала на мои слова и поцелуи, тогда я целовал её. Другая же предана всем сердцем моему отцу, и я даже знаю почему. Он внушил тебе это, а затем подчинил, и дело крылось в тех самых цветах. Я не был уверен, но теперь последний ингредиент для противоядия у меня на руках. Мы пришли в эту больницу неслучайно, неслучайно ты увидела тот цветок, как и неслучайно то, что я был к такому готов. Садясь за партию с моим отцом необходимо быть готовым к предательству. Здесь дело в хитрости, одного ума и силы мало. Поэтому ты проиграла. Мой отец сейчас далеко, а Юи, которую я люблю, всего-то ждёт, чтобы её пробудили. Думаю, пока моих поцелуев будет достаточно, и какой бы натуральной ты ни была, скоро ты исчезнешь из её головы, поэтому будь готова к тому, что я не стану тебя жалеть, до тех самых пор, пока не почувствую, что ко мне вернулась она… После еле выдержанного разговора в порыве, он разгорячённый, будучи уже не в силах терпеть этот спектакль, развернул Юи лицом к стеклянному стеллажу с медикаментами и, не узрев никакого существенного сопротивления с её стороны, прижал её к этому крепко стоящему, слово в пол вросшему, горько пахнущему комоду. — Я не сомневаюсь в том, что ты можешь делать это инстинктивно, как преданная собачка, но это не остановит меня, — зашептал он сквозь зубы пылко и не менее горько. Юи увидела в стекле его еле заметное отражение, свет его глаз, где играло пламя ревности, и почти разлилась на новые мученические речи, чего, впрочем, сделать не успела. Вампир сунул ей в рот свой указательный палец и, зная достоверно, что такое для неё в диковинку, начал очерчивать им полость её милого рта, из которого порой выпрыгивали одни сплошные глупости. Растревоженная и разгорячённая Юи, будто поплыла по течению. Рейджи впивался в её бёдра своими, не намереваясь скрывать своей молодости, притаившейся за маской равнодушия пылкости и уж тем более тех любовных атак, которыми планировал завлечь Комори, наплевав на всякую существенную и скупую со стороны других братьев конкуренцию. От развязности поведения мужчины её бросило в жар. Она упёрлась лбом в холодное стекло и, ослабев в напряжённых губах, перестала отвечать на вертлявость указательного пальца вампира. — Неужели ты планировала удовлетворить моего отца только этим?! — Рейджи вынул свой влажный палец из её рта и, скептически на него посмотрев, оставил между своим и телом Юи один вымеренный до излюбленной чёткости шаг. — Рейджи, — она обернулась и, сверкая слезливыми глазами, взмолилась, — ты не должен мне ничего доказывать, пожалуйста, не заставляй меня это делать… — он практически поддался её мольбам. Та, рушащая все трепетная чувства страсть, которая пришла ему на ум, не подходила для Юи, он бы желал сохранить её как драгоценное сокровище, укрыть от бед этого мира и согреть в холодную ночь в жаре любви своей, однако, сила убеждений, влекущая его в грех, крутила им как хотела. Она нашёптывала ему о силе желаний и невыносимости дальнейших потерь. Решение проблемы виделось в грехе, утопая в нём, он бы исполнил желаемое, оно бы усмирило рвущуюся на части душу, а она, в свою очередь, стала бы утешением для совести. — Тогда докажи ты. Коль твоя любовь сильна, то ты не сочтёшь за особый труд и поможешь мне, — едко проговорил он и оскалился. — Чего ты хочешь от меня? — мягко и робко спросила она. — Расстегни рубашку, я начинаю испытывать жар рядом с тобой… — он отогнул верх белой сорочки и дал Юи место рядом с собой. Комори не увидела страданий в своём положении. Напротив, постоянно борющаяся с ней часть интересовалась тем, что таилось под одеждой этого сына ночи. Она подошла и, не поднимая страждущего взора, начала вынимать пуговки из проранок, открывая для себя светлую, похожую на лунный свет плоть. Пальцы её замедлились, когда показалась ямочка на животе Рейджи. Сердце будто загнанное после долгой погони, шелохнулось, забилось и тронуло её ни много ни мало, а плотную и твёрдую грудь. Юи высоко подняла руки и мягко стащила белую сорочку с плеч вампира, прихватив заодно и его медицинский халат. И вот он предстал перед ней полуобнажённым, трезво оценивающим судьёй и в случае провала её палачом. Щёки Комори горели, но от смущения ли? Скорее это жар воображаемых страстных ласк разгонял по её жилам огонь плотских утех. — У тебя поднялась температура, — Рейджи приложил к её лбу холодную ладонь, и Юи не удовлетворившись одним его невинным касанием, прижала его руку к щеке. Сакамаки положил противовес на чашу весов, и выбор пал на грех. — Расстегни брюки. Они впиваются в тело… Повелевал он, как и обычно, складно. У Комори против него не было ни шанса. Она присела на колени и, будучи во власти беспорядочных чувств, ослабила чёрный ремень на брюках вампира. Прерывистое дыхание и чудовищный в голове рокот — именно они привели Юи к такому, к бессознательности, когда её пальцы двигались сами собой, освободив вампира не только от брюк, но и от чёрных носков. И вот, босой и практически ногой, он возложил на её маленькие плечи свои тяжёлые руки, потрафляя одному из своих извечных потаённых желаний. Возникшая секундная заминка навела Комори не на самые лучшие мысли. Её взгляд скользнул по телу вампира и, словно не узрев его, остановился на белой двери. «Бежать, спрятаться и дождаться спасения!» — твердил ей разум. Его же положение колебалось между желанием прямо-таки рассечь Юи и желанием доставить ей блаженное удовольствие от соития их вполне гармоничных для этого тел. Каприз вкуса или порыв, называйте так, как вам будет угодно, но следующим своим движением Рейджи содрал с девушки розовый топ и туда же отправил её безвкусный синий бюстгальтер. Трепещущая плоть Комори обнажилась. Её плотные бугорки погрузились в ласку вампира. Он припал на колени, подтолкнув Юи к стеклу. Она упёрлась в прозрачную дверку шкафа спиной и затуманено закатила глаза. Рейджи сжал её груди в своих больших ладонях и, не желая услышать неотзывчивости с её стороны, припал к её торчащим соскам влажными губами. Стон… Жалобный и робкий усладил слух вампира. Он покусывал её грудь, надавливал напряжённым языком и, смочив сосок как следует слюной, переходил на другой, доставляя Юи всё то же покалывающее в груди и даже внизу её чресел удовольствие. Раздразненный, он смотрел на панику в её лице. Комори прикрывала свой маленький рот рукой, не спускала с него напуганных глаз и, больше того, ужасно страшилась любой необъяснимой паузы в их откровенных отношениях. Говорить ей ничего не потребовалось. Рейджи уже едва ли владел собой и событиями, развивающимися в его с недавнего времени личном кабинете. Он усыпал поцелуями её плоский живот и, расстегнув, приспустил её коричневые шорты, прихватив сразу же и её нижнее бельё. Юи было дёрнулась, вампир судорожно дунул на её оголившуюся перед ним плоть, и ей завладела непредвиденная паника. Его действия были вполне предсказуемыми, и она боялась. Боялась момента, когда Рейджи закинет к себе на плечо её ногу и подступится к тому сокровенному, куда она и сама бы не рискнула заглянуть. И такой момент несомненно настал… Не успела она отойти от холодных мурашек, как Сакамаки взял её правую ногу под колено и забросил к себе на плечо. Его цель стала так хорошо различима, что томная нега пробежалась по телу Рейджи, поднимая в нём чувства по пылкости порабощающие прежние. Он мягко коснулся розово-красной плоти Юи языком, и девушка не смогла побороть крик. — Нет! — она забралась пальцами в его волосы и со всех своих смехотворных для вампира сил, надавила ему на голову, пытаясь прогнать, вразумить, пока ею не завладело вожделение его необдуманных ласк. — Кричи не смущаясь, — он ненадолго остановился в ласках, прикладывая своё влажное лицо к бедру Юи. — Здесь по ночам можно и не такое услышать… Но я хочу слышать лишь твой голос, — его хватило на разговоры недолго и, продолжив истязать Комори изнутри, он дождался её порывистого стона и судорожного толчка, разбухшей от перевозбуждения плоти. Её бросило в необычный жар. Тело, словно лёд закоченело, а под кожей, где-то в недрах её существа, лютовал настоящий вулкан. То, что Рейджи прикусывал, а после пальцами пощипывал, неимоверно жгло, а где теперь поглаживал языком, будто в жаркий чан погрузилось, ибо колкость горячих вод, щиплющих тело во время таких ванн, буквально пронзало всю её. Наконец, он покончил с этой возмутительной пыткой и, не дожидаясь благодати с её стороны, дерзко развернул к стеклу. Юи жарко выдохнула. Она через полуприкрытые очи видела, как в стекле отражается усталое лицо Рейджи, его терпеливое и, несмотря на это, пылкое отношение к ней. Не удовлетворившись одними прелюдиями, он полегоньку, однако вполне последовательно, просунул палец в то самое место, где только что побывал его язык. Комори вновь вздрогнула и испустила рваный крик. Её чувственное тело и без того отдало много влаги и жара, а уж как её стан истосковался по его поцелуям. Она почти молила его войти в её тело, слиться с ней в этом безумном танце на заре их жизней. Поняв, что в Юи с лёгкостью входит даже не один, а целых два пальца, он спокойно выдохнул и, дав ей немного времени для передышки, обвёл её стан местами слизкими руками. Он приспустился на колени, поцеловал её копчик, укусил легонько за попу, жарко помассировав её занемевшие от усталости бёдра, возвращаясь в эту же минуту к её телу. К тому моменту он лишился последнего куска ткани, который разделял их, и уже не беспокоясь о последствиях, вошёл своим неистово напряжённым естеством в нежную плоть Юи. Произошедший удар подтолкнул Комори к холодным стенкам стекла, и её грудь, как толстый блин, приникла к нему. Град из разных ощущений накрыл девушку с головой. Рейджи наступал сзади. Возбуждённый до крайности, он продолжил проникать в её тело с неимоверной силой. Были моменты, когда ей казалось, что стекло под ней трещит и вот-вот лопнет, тогда вампир немного отодвигал её, придерживая за живот, загоняя её своей изумительной жестокостью в преддверья ада. Юи долго принимала его, сохраняя истинную стойкость. Мыча и что-то бессмысленно твердя. Пока не издала восхитительный для вампира крик: — Рейджи! Она прокричала его имя в порыве беспамятства, услаждая его страждущий до подобных воплей слух. Однако следующий он словил поцелуем. — Всему есть предел, — он дерзко вышел из неё и, развернув к себе, приподнял над полом с тем, чтобы вновь со всей яростью слиться в одно. Её крик запечатали страстные уста вампира, и Юи закапризничала от колкой боли на бёдрах, кои Рейджи крепко сдавил, убыстряясь в своих движениях. Комори в этом мраке и пламени чувств обо всём позабыла, отдавшись настоящему возлюбленному так, как если бы он был в её жизни единственным. Сакамаки тут же различил её прикосновения. Новые, они стали более нежными, совсем невинными, и под их властью изменился и он. Естественное бешенство сменилось беспредельной любовью. Он стремился лишь убедить, что всё, что ей нужно, на самом деле сейчас рядом с ней. Так они переместились на стол. Комори мягко придавила лопатками бумаги Рейджи и, принимая его всего, томно застонала в его уже влажных объятиях. Сопротивление внутреннее или внешнее, всё это, наконец, отпало и, погрузившись в свою любовь всецело, его глаза закатились, а прерывистое дыхание стало предвестником скорой конвульсии, которая сулила Рейджи наивысшее наслаждение, а Юи умиротворённую чувствительность к его финальной ласке. Два-три его судорожных вздоха, и Комори волнообразно качнулась от теплоты неги, накрывшей её с той же ослепительной пылкостью, вручая в руки безмерной слабости. И вот, лёжа на столе, до сих пор в объятиях возлюбленного, она с немалым трудом нашла в себе силы. — Ты излечишь меня? — Юи говорила, не открывая при этом алых глаз. Она прижимала голову Рейджи к своей груди и боялась в очередной раз обмануться. — Да, как только закончу с лекарством, то внушение отца падёт, — он поводил носом по её шее и, страшно скучая по её тёплым рукам и сладкой крови, закрыл глаза с тем, чтобы лишний раз не соблазнять себя. — И долго ещё?.. — спросила Юи, поглаживая его тёмные волосы. — Дай мне один день, — он привстал, разорвав их тесную связь, обдав тем самым тело Комори холодом, и в тот же миг накрыл её обнажённое тело найденным на полу белым халатом. — Я могу тебе помочь? — Комори не чувствуя ног от усталости, с лёгкостью повисла у него на руках и не споря, согласилась вернуться в кровать, повернувшись к стене с тем, чтобы Рейджи мог так же прилечь набок и крепко её к себе прижать. — Да, но немного в другом… Спи, — он поцеловал её в макушку и, укрывшись вместе с ней, прильнул к её светлым волосам. — Утром я расскажу всё, о твоей роли в этой игре…***
Когда Юи проснулась было далеко за полдень, однако на небе всё так же хладнокровно проглядывали одинокие звёзды. Рейджи куда-то ушёл, вероятнее всего, по делам больницы, оставив девушке записку и новую одежду. Ночное происшествие вводило Комори в огненную краску. Она и понятия не имела о своей лжи, ей-то казалось, что все её слова правдивые и исходят от сердца, впрочем, даже она не могла отрицать, что когда Карлхайнц приближался, какая-то её часть буквально ликовала. Ночью Рейджи примерно объяснил, как действует заклинание его отца: чем дольше она рядом с ним, тем скорее забывает о нём, а когда Карлхайнц отдаляется, вся её вторая лицемерная личинка переходит в режим работы исподтишка, пока настоящая любовь в сердце Юи не разгорится вновь, а для этого ей, прежде всего самой, надо признать свои чувства. Как и оказалось, вампир отправился на обход. Несмотря на окружающие их обстоятельства, он держался так, словно ничего не происходило. Он по-прежнему был сыном своего отца, прилежным учеником и подающим надежды исследователем. На закате своего первого дня вместе, Рейджи повёл Юи на прогулку. И то, что он этим разворошил можно по-своему назвать диверсией. — А это обязательно? — Комори смутилась, оттого что вампир на хорошо обозримой улице прильнул к ней и у всех на виду зацепил на её шее голубой кулон. — Все смотрят… — Ночью я порвал твой, — он с интересом посмотрел, как кристалл на золотой цепочке ляжет на шейку Юи, не обращая внимания на озирающихся прохожих. — Думаешь, ты не заслужила такого подарка? — Что ты имеешь в виду? — густая краска стыда накрыла лицо Комори и слабость загуляла по её телу. — Ты же понимаешь, о чём я… — он жарко шепнул на ухо и, удовлетворённо посмотрев, взял девушку за руку. Сакамаки выбрал оживлённое место. На этой улице нынче вовсю шли приготовления. Скоро мир демонов должно было посетить солнце, и местные жители готовились встретить этот день с празднеством. — Рейджи, я попрошу тебя об этом не вспоминать, это было… — у Юи дыхание перехватило, им пришлось остановиться. Её сердце выпрыгивало из груди, от воспоминаний об этой ночи. — Боже, тебе на самом деле это понравилось, — не скрывая живого восторга, сказал он. — Никогда не сомневался в твоих истинных наклонностях. Быть побеждённой — вот твоя истинная цель в этой гонке за твоё сердце. Что ж, вчера ты была однозначно сражена… — Рейджи… — от его речей Комори не могла перевести дух. — Хорошо, если не можешь идти, то я тебя понесу! — Юи могла бы расценить это как угрозу, однако не успела она возразить, как Сакамаки исполнил сказанное. Комори от неожиданности побледнела. Она до сих пор являлась невестой короля вампиров, чего никак нельзя было смело утверждать сейчас. Даже если закрыть глаза на их разговоры, то действия Рейджи не поддавались такту обычного провожатого. Между ними зрело нечто любовное, это бы заметил и полуслепой. — Сколько удивления от одного маленького действия, — сказал он, не глядя на Юи. — Пусть этот мир знает, чья ты и кому я бросил вызов. Разумеется, невинных подарков, двусмысленных прикосновений нам будет мало. Никто не побежит стучать на тебя, коль не будет полностью уверен в нашей связи. Здесь всё немного иначе. Окружающие пекутся о своей шкуре и не поливают никого из высшего света грязью, не имея за душой доказательств. — Мне это неприятно, Рейджи… — призналась она, пряча глаза от вампира. — Было бы лучше прийти к твоему отцу и сказать всё как есть. Он бы понял… — Это не о нём. Он представил тебя свету. Переспала ты со мной или ещё с кем — ему нет до этого дела. Было бы, то он бы сделал тебя своей ещё в ту ночь, когда заточил меня. Но он предпочёл всех обмануть. Эта нечестная игра тешит его больше всего. Приди мы с такой просьбой, и он отошлёт меня, а тебе объяснит, как должна вести себя распутная королева — не попадаться со своими любовниками на глаза, как не освещает свои связи он. Вот и вся хитрость. Мы убедим мир демонов, кому на самом деле принадлежит твоё сердце. Знать поймёт, что ты не можешь стать королевой, заслуживающей их уважения, тогда-то появится шанс уйти. Впрочем, я бы не стал уповать на его милость. — Я больше не могу это слышать… — Юи прикрыла ушки и болезненно помотала головой. — Расскажи мне лучше о дне осеннего равноденствия! Я много слышала об этом дне на приёме и от Руки, однако в подробности никто вдаваться не стал. — Хорошо, за чашечкой чая мы так и сделаем. «За чаем?» — она с трудом заметила тот чайный дом, куда привёл её вампир, упиваясь надеждой, что там будет поменьше чужих глаз, нежели на улице. — Итак, ты хотела поговорить о дне осеннего равноденствия, — им подали чай, и, как и надеялась Юи, лишних ушей здесь было немного. Всех интересовала подготовка к празднику, развернувшиеся палатки, работающие до самого утра аттракционы и прочие прелести праздной жизни. — В этом году оно приходится на двадцать второе сентября. В мире людей этот день ассоциируют с сокращением световых суток, то есть день сокращается. Приходит власть тьмы. В нашем же мире настанет один солнечный день, после чего ожидается лунное затмение. Луна и солнце словно сольются. У короля вампиров в это время много хлопот… Поэтому мы разгуливаем безнаказанно и по этой же причине Руки дал нам три спокойных дня. Полагаю, ты хотела узнать что-то ещё?.. — Да, — Юи моргнула, подтвердив его слова. — Хотелось бы знать, чем мы будем заниматься эти три дня… И могу ли я тебе помочь в больнице? Ты сказал, что на изготовление лекарства уйдут сутки. Значит, тебе придётся оставить меня, чтобы завершить начатое. Я… побаиваюсь оставаться одна. Чувствуя твою руку в своей, я могу не бояться… — Какие милые речи ты говоришь, — улыбнулся он, не спуская глаз с Комори. — Я счастлива. И у тебя улучшилось настроение, — она заметила перемены в Рейджи и смогла спокойно вздохнуть. — На то есть несколько причин, — решил поведать он. — Во-первых, мне не приходится ждать от тебя удара в спину; во-вторых, ты стала более интересным собеседником. Полагаю, индивидуальные занятия пошли тебе на пользу… — Да, — мило кивнула она, возвращаясь к своему горячему чаю. Сакамаки не упомянул о самом отношении к ней, заметь он в ней живого человека сразу, то, должно быть, получил бы от общения с ней куда больше удовлетворения, нежели от куска мяса, которое иногда видели в Юи все братья-вампиры.***
— Куда дальше? — после горячего чая и тихого общества Рейджи она расслабилась. Лицо её, как и глаза, светились торжеством. Скоро всё встанет на свои места и начнётся настоящая жизнь, и какая это будет жизнь… Губы Юи приоткрывались от сдерживаемой счастливой улыбки. Счастье ходило где-то так близко, что ей не верилось, не терпелось… — Нам следует убедить общество, стало быть, мы идём туда, где нас смогут увидеть… — ответил он, беря Комори за руку. — Ммм… — задумалась она, постукивая пальчиком по губам. — В театр? — Нет, — усмехнулся он, не глядя на Комори. — Подумай ещё. — Кино? Парк? — Всё неверно, я-то подумал, что ты стала более проницательной, но кажется, осёкся. «И чего обижается, это ведь игра…» — помолчала Юи. — А ты ведёшь себя привольно, несмотря на то, что скатилась в центр ада. — Ад… Я… Но как так?.. — в глазах девушки замелькала паника. — Так-то лучше, — иронично посмеялся вампир. — Это выражение идёт тебе больше, так я и думал. Не бойся, это не самое дно чистилища. Во всяком случае, не всё так, как вы люди, привыкли это видеть через призму своих страхов. — Возможно, ты прав, но это здание немного пугает… — Комори затормозила пятками при виде строения с остроконечной крышей. Антенна это или какой-то элемент архитектуры, но она как пика торчала из крыши, и Юи не понимала, главное, её страшила мысль о том, что они могут войти туда и даже остаться на ночь. — Это место нашего ночлега. Лучшая гостиница в мире демонов. Нынче гостей много, в столицу съехались многие. Вот мы и засветимся здесь. — Рейджи, я не могу… — она противилась, хотя и миновала стеклянные двери, фойе и множество постояльцев, которых вполне вероятно, могла уже где-то встречать. — Можешь, и ты это сделаешь, ведь согласилась провести всю свою жизнь рядом со мной, — он остановился возле всадника на коне, под ногами которого бурлила голубоватая вода, и запечатал уста Юи в наивысшей степени обнажённым поцелуем.***
Как и планировалось, на следующее утро во многих домах обсуждалось неоднозначное появление на улицах города будущей королевы и одного из сыновей короля вампиров. За одну ночь положение Юи стало шатким. — После вакцины может наступить слабость и тошнота, будь готова, — Рейджи закончил работу над препаратом к вечеру второго дня. Весь этот день Комори провела в больнице рядом с ним. Его работа, усердие и внимание — она видела эти его черты и, кажется, влюблялась в него ещё больше. — Ничего, это я переживу, — она вспоминала, сколько раз подвергалась нападению со стороны его братьев и ничуть не испугалась бы лёгких побочных эффектов. — Но оно точно подействует? — Комори смотрела, как игла входит в её вену и розоватая жидкость покидает стеклянный шприц, разносясь по её крови. — Да, как и во многих других случаях, ты была всего-навсего отравлена. Яды попадают в тело не только пероральным путём. Отравиться можно через касание, дыхательные пути, даже одежда может стать причиной отравления ядами. — Тогда мне не о чем тревожиться. Ты в этом деле лучший, — её добродушная улыбка почти довела вампира до краски на лице. — Лесть тут неуместна. Отец сильнейший в этом мастерстве. Мне следует ещё многому научиться… «Так старается, а ведь получается далеко не всё, иногда мне кажется, что все первые его попытки сравнимы с первым блином, такие неуклюжие… — Юи любовно смотрела на него и не могла насытиться. — Люблю его, сильно люблю, наверно, сильнее уже невозможно и вот моё сердце вновь как сумасшедшее колотится, так сильно, что мне нечем дышать…» — Комори благоговейно приложила ладонь к груди, слушая постукивания в своей грудной клетке. — Участилось, — Рейджи подозрительно напряг лоб, бросив все свои дела на полках холодильника. Его интересовал пульс девушки. — Больше положенного… — посчитал он удары, положив пальцы на место лучевой артерии. — Твоё сердце бьётся как у новорождённого… — Это же хорошо, — сказала Юи, переводя дыхание. Говорить стало тяжелее. — Значит, я перерождаюсь… — Нет, всё не так просто, — вампир хмурился больше. — У взрослого человека примерно семьдесят ударов в минуту, а у тебя как у новорождённого сто сорок. Тебе придётся прилечь… Комори не стала спорить. Она с помощью вампира легла на кушетку и, вытянув ноги, стала смотреть, как он ищет что-то в своём стеклянном шкафу. Рейджи полез за лекарствами, требовалось как-то умерить сердечный ритм, не хватало ему проблем с её сердцем. — Ты находишься в состоянии покоя, но твоё сердце бьётся как при физической нагрузке. Быть может, это реакция на вакцину… — он немного успокоился. Биение основного органа Юи приходило в норму и его перебежки по полкам сошли на нет. — По-моему, я перенервничал, — Сакамаки потёр свой лоб и уже со спокойной душой запер шкаф. Сердечные сокращения Комори не вызывали опасений, и он смог спокойно вздохнуть. Но было и нечто тревожное — Юи не отвечала ему. «Заснула…» — он увидел, что девушка, сменив жар на бледность, уснула, и полный усталости, упал на поставленный рядом с ней стул. Тихое, повторяющееся «тук-тук», убаюкивало его. Он клевал носом, продолжая как измерительный прибор считать сокращения человеческого сердца. Считал и дремал до того, пока ударов не стало чуть больше двадцати, затем пульс перестал скакать, оставаясь в заданном, не живом, не мёртвом ритме. — Юи… — на сердце у Рейджи сделалось неспокойно, он не то чтобы собирался убиваться от горя и паники, а как минимум планировал что-то с этим делать. — Спит, — в дверях послышался уже не раз, влезающий не в своё дело голос, и Сакамаки нервно обернулся. — Ты знаешь причины. Слухи уже успели дойти до него. Глупый поступок. Я же дал вам три мирных дня. Могли найти им иное применение. Ты же плюнул отцу в лицо. — Я не ты, и бежать — не мой удел, — Рейджи снял с плеч белый халат и направился к выходу. — Где он меня ждёт? — В замке, — ответил Руки холодно. — Ты же знаешь, что надо делать? — он принёс его рапиру и незаметно передал, сохранив своё безразличие. — Почему ты помогаешь мне? — Я помогаю не тебе. Ваш отец давно мечтает уйти на покой. Ты зол и достиг того возраста, когда можешь заменить его на троне. Я делаю свою работу. За девушкой присмотрю до утра. Не явишься, скажу о твоей славной погибели. Руки прошёл в кабинет и занял место Рейджи на стуле возле Юи. Его не трогала её беззащитность, скрытая ярость вампира в дверях и уж тем более те поступки, которые он совершал во имя своего короля.***
Тем временем в замке короля вампиров… — Ну и устроил же ты представление! — возмущался Рихтер, прячась под маской простолюдина. — И долго прикажешь мне прикидываться странствующим музыкантом? — Ты же сам не захотел в этом участвовать, — Карлхайнц приоткрыл рот в победной улыбке. Зал, где они вели разговор, играл золотом красных и чёрных свечей. Ими уставили всё, пожалуй, единственный островок возле лестниц, остался нетронутым королём вампиров. — Я участвовал уже достаточно. — Знаю, знаю… Ты можешь идти. Скоро придёт мой второй сын… — Я уже здесь! — Рейджи не заставил себя ждать, обнажив перед отцом клинок. — И что ты, мальчишка, собрался делать? — Рихтера внезапно захватила зависть, и этим он чуть не выдал себя. — Это касается лишь меня и отца, я не намерен объясняться перед слугами! «Паршивец!» — цыкнул вампир в зелёной мантии. — Мерц, ты свободен, — Карлхайнц вмешался, получив тешащий его самолюбие поклон. — Теперь мы можем поговорить… — Да, я пришёл расторгнуть нашу сделку! Меня более не волнует то, что причитается моему старшему брату. Я хочу девушку. Верни её! — он выбросил часы, которые символизировали договор с отцом и яростно посмотрел. — Ты по-прежнему можешь получить мою власть, — сказал Карлхайнц, раскрыв для сына объятья. — Преклони колени и поклонись отцу. В моём сердце найдётся прощение для тебя… — Этого не будет! — Рейджи остался непредвзятым. Его целеустремлённый взор говорил о том, что ныне им движут иные цели. — Что ж, значит, любовь… — вздохнул Того и сложил длинные руки вдоль своей бурой мантии. — Уважаю твой выбор, а посему дам тебе шанс. Видишь эти свечи, как мне сказали когда-то — это всё жизни. Жизни эти принадлежат таким как мы, существам ночи. Здесь то немногое, чем я ныне владею. И здесь же я спрятал жизнь твоей возлюбленной. Найдёшь её свечу, и всё для вас изменится, а коле нет, то сложишь голову в битве со мной. Как не посмотри, а пока никто из вас неровня мне. Я дам тебе час, — круглые карманные часы воспарили и упали на ладонь Рейджи. — Доставь своему отцу последнее удовольствие, ни то я буду вынужден вернуть свечу Юи в мир живых, где придёт за ней та, кто не ведает моей жалости и праздности духа и уж с ней у тебя не будет сговора, хитрого или до слёз правдивого. Курносенькая моя не знает любви и не видит в ней той юной прелести, какую вижу в людях я. Прощай, сын мой, на этот час оставайся же ты один, это и будет тебе моим наказанием…Конец V части.