По мотивам сказки Шарля Перро «Красная шапочка»
***
Счастье мимолётно… Иногда внезапная встреча может оказаться последней, а безгрешная жизнь, увязшей в страшном грехе. Чревоугодие — звериный голод, поглотивший и разрушивший всё. Кровь, осколки, запах тёплой разодранной в клочья плоти… — Нет! — кричала во всё горло девушка с накрытой капюшоном белокурой головой, не жалея при этом слёз. — Нет… Наземь упал такой же светловолосый мужчина. Он вышел из маленькой церквушки в рваной чёрной сутане и сделал всего один тяжёлый шаг. Алчность — тело святого отца потрепало нечто нечеловеческое. Сильное… Страшное… — Не надо… умирать… — рыдала она, забывая о том, что и печаль — страшный грех. — Юи, — умирающий назвал девушку по имени, — не унывай… «Грешно печалиться… — проливала она горькие слёзы. — Грешно унывать… Но я не могу не страдать, ведь отец…» — и она утёрла его едва тёплой рукой свою щёку… Затем, по лесу, в сумерках, разлетелся вой. — Юи, — священник схватил девушку за руку, — беги! Беги и остерегайся блуда, охотящегося в ночи. Скорее… беги… — Отец…***
Этим утром… Городские улицы в разгар августовского дня дадут туристам то, чего они не ожидали от поездки — тепловой удар, вот что станет наградой для того, кто, подкупленный ажиотажем, позабудет о здравом смысле. В стенах прихода, где по вечерам читал мессы отец Комори, покоилась прохлада, она будто бы спряталась от палящего солнца, ожидая пробуждения ночи, времени, когда она может стать свободной. Пятнадцать лет тому назад отцу Комори принесли младенца, он не планировал становиться отцом этого ребёнка, но порой сердцу не прикажешь, он привязался к девочке и уже не смог отдать в приют. Вероятно, не будь у него сестры и четверых племянников, то препятствия в воспитании ребёнка заставили бы его передумать, но время шло, а девочка, о которой ему было известно лишь то, что её отец погиб в автокатастрофе, а мать скончалась при родах, росла. Будучи ребёнком покладистым, Юи не доставляла своему приёмному отцу много проблем, хотя и о том, что она ребёнок приёмный, никогда и не знала, как и не догадывалась о тайнах католического священника, которого считала отцом. Отец Комори иногда пропадал, оставляя её с тётей, так случилось и в год её пятнадцатилетия, с той лишь небольшой разницей, что ей впервые позволили отправиться за священником следом. — Юи, — обратилась к ней женщина худая, немного от тернистой жизни уставшая, правда, не менее добрая, чем и в те дни, когда эта девочка, покидающая сегодня отчий дом, была совсем маленькой. — Юи, накрой голову, когда выйдешь на лесную тропу. Ты простудишься от перепада температуры. И не сворачивай с дороги, иначе заблудишься! И не разговаривай с незнакомцами, не все люди добрые… — Тётя, ты сегодня такая смешная, — посмеялась над ней Юи, очень любя. — Я всего лишь отнесу то, что приготовила. Ты сказала, что мой пирог выглядит вкусным. Я бы хотела поделиться им с отцом. Все вокруг говорят о его милосердии и тяжёлом труде, он так долго заботился обо мне, теперь и мне хочется немного позаботиться о нём. — Ты права, ты уже не ребёнок, — вздохнула женщина от неизбежности времени. — Но то, что ты едешь одна, заставляет меня тревожиться. Мой брат в последнее время часто посещает тот странный приход. Там уже и людей-то нет, деревню сожгли больше века назад, а церквушка держится. Сейджи сказал, что там библиотека. Многие книги стары, по всей видимости, он боится, что на них кто-то может положить глаз. Уж не знаю, что именно необходимо так скрывать, но будь очень осторожна, плохие у меня предчувствия… — она передала ей свёрнутую красную накидку и корзину с ещё тёплой выпечкой. — Если там никого нет, то и бояться нечего, — подбодрила её Юи живой улыбкой. — Всё будет хорошо, я обязательно встречусь с отцом и вернусь домой. «В моём грехе виноват брат, — прощалась женщина с девушкой. — Печаль и тревога моя — его заслуга. Его странный звонок и просьба отправить Юи к нему… Я дала Юи лёгкий рецепт, не было никаких сомнений, что пирог получится добрым, но вот этот плащ… Он цвета крови, мне страшно смотреть на него, почему Сейджи наказал ей надеть именно его?.. Буду молиться за Юи и за глупого братца своего, ведь для этого и возведены эти стены».***
Автобус привёз Юи к месту через два с половиной часа. Время близилось к полудню, но под защитой густых пологов, как и говорила тётя, девушке сделалось немного прохладно. От охватившей тело дрожи, она накинула на плечи красную накидку и поуспокоилась. От неё пахло домом, уютом и теплом. «Отец сказал, что я должна пройти по этой дороге около километра, думаю, проблем не возникнет, следующий мимо проходящий автобус будет только вечером, я успею погулять и попить чая с отцом, это так здорово, что даже не верится» — душа Юи пела и рвалась, пуская её худые тонкие ножки в пляс. Её тельце энергично подпрыгивало, веселя озорной дух, отправляя всё дальше и дальше в лес. Выложенная камнем тропа, по краям заросла сочными травами, глядя на ямки вокруг вросших в землю камней, Юи догадалась, что дождь вымыл все разбросанные по весне семена, и сорняки не смогли укорениться крупными семьями, оставаясь кое-где сиротливыми, всем мешающим приживалами. «Интересно, ещё далеко?» — девушка шла уже около часа, подумывая, что должно быть свернула совсем не туда. По телефону отец говорил, где надо свернуть, но на развилке на неё обрушилось настоящее забвение и горькое осознание того, что когда ей об этом говорили, её мысли поглощали одна другую, радуясь неожиданному приглашению. А тем временем лес сгущался. Тропа становилась уже, травы вокруг из-за плохого освещения выше, а прохлада влажнее. «Следует вернуться…» — решила Юи, встав от обильной холодной массы, которая внезапно окутала её с ног до головы. Показалось, будто за спиной кто-то стоит, она бы даже сказала, что слышит звуки разинутой пасти, оттого-то и застыла, как ствол неживой. — Кто здесь? — она не выдержала и, придержав корзинку, живо обернулась. Лицо обдал ветер, но в округе так и не было никого. «Этот лес пугает… Наверно, это всё из-за опасений тёти. В здешних лесах нет такого зверя, который способен напасть на человека. Может быть, собаки?..» — подумала она неосторожно на обратном пути. Вновь сделалось светло, лучи пробивались сквозь плотные пологи, временами играя тёплыми зайчиками на лице Юи. Пусть ей исполнилось пятнадцать, но она всё ещё оставалась ребёнком, способным радоваться мелочам: доброму продавцу в магазине; лёгкому ветерку в дневной зной; крохотному цветку, которому внезапно вздумалось обосноваться на стенах их прихода; любое проявление жизни — её ничем не заменимая радость. Юи настолько поддалась счастливым мгновениям, что вновь обо всём позабыла. Разыгрался ветер… Накинутый на голову капюшон слетел, позволив ветру растрепать светлые локоны, и попытки разгрести образовавшийся на голове ворох, стоили очередного потрясения. Юи увидела в стороне незнакомца. Он лежал на земле, прислонившись к кроне необъятного для неё дерева. Широкие накрахмаленные листья дуба создавали прохладную тень, и она подумала: «Быть может, ему от жары стало дурно? Не может же он спать вот так просто посреди леса?.. Или он помощник моего отца? За мной уже послали?» — Юи немного ужаснулась от подобных мыслей, с чем сочла нужным сойти с дороги и подойти. На земле, среди обветрившихся корней, лежал рыжеволосый юноша. Его левый глаз скрывала чёрная повязка, а поверх тонкие очки. Юи немного смутили серьги в его ушах: три в правом и одна в левом; потом — странная подвеска в виде красного гроба и одежда, которая ей показалась очень дорогой. Она бы отбежала сразу, как только увидела его, но тут её привлекли волосы, и тонкий девичий смешок нарушил лесную гармонию. «Как у ёжика! — посмеялась она. — На иголки похожи и торчат… — она прикрыла свой маленький ротик рукой и, одобрительно кивнув здоровому сну юноши, решила вертаться. — Не стану будить, уж очень он странный человек. С виду здоров, думаю, плохого с ним ничего не случится…». — Нет, ты невыносимый ребёнок! — Юи услышала позади оскорбительный голос. — Твоя женская часть, видимо, ещё спит. Эх, незрелая совсем… — простонал он, жалуясь объекту собственного недоумения. — Я так старался, терпел пока ты разглядывала меня… Хоть бы крик испустила, а то посмеялась, а теперь сбегаешь. Ты хоть знаешь, сколько времени я провёл в этом лесу?! Конечно, ты ничегошеньки не знаешь, ведь умишка-то в тебе ещё горсть да коробок в придачу, хотя поспешил я с похвалой, коробка и того нет… — разочарованно протянул он. — Ты собираешься сегодня на меня посмотреть?! — завопил он и для целостности притопнул ногой. Юи показалось, будто её сердце от страха подпрыгнуло, или это сама земля содрогнулась?.. — Эй, соплячка! Я с кем, по-твоему, разговариваю?! — Ничего я не ребёнок! — заговорила она в смущении и обиде. — И почему я кричать должна? Кому здесь кричать?! Мы в лесу… Я не заблудилась, а вот ты кажется да, если говоришь, что здесь давно. «И чего городит? — смотрел он взглядом долгим, не отрывающимся. — Не представляет кто перед ней, а ещё с собакой меня сравнила, бесит! Нужно было сразу её сожрать, её счастье, что здесь выть со скуки хочется, поиграю немного, а там и ужин подадут…» — мысли его не были чистыми, как и речи здравыми. — А, так говорить ты умеешь, как и скалиться, хорошо, будь по-твоему, — развёл он руками, желая глумиться над Юи столько, сколько выдержит его выхоленная годами гордыня. — Так куда говоришь, ты попрыгала? — Я приехала к отцу, — отвернула она голову, стараясь смотреть на этого человека как можно меньше. Его глаза путали и пленили, словно он — это то, отчего невозможно отвести глаз и одновременно то, что затащит в свой потаённый мир с целью поглотить. — Он здесь, в старом приходе… — Так твой папаша тот святоша?! — вырвалось у него громко, да так, что голос захрипел. — Ты очень грубый, — сказала Юи тихо, ведь к такому тону не имела и малейшей привычки. — Ладно, если заблудился, то пошли вместе. Мой отец поможет тебе вернуться домой. «Ха, так она выведет меня, интересно… — ухмыльнулся юноша хитро. — А кто его знает, может быть, если пойду с ней, то барьер падёт? Когда ещё ко мне такой аппетитный завтрак в гости заглянет?!». — Решено! Идём! — он схватил Юи за руку и потащил за собой, не разумея логики сей цепочки: заблудившегося в лесу выводит человек знающий обратный путь. — Подожди… — притормаживала она. — Ты какой-то быстрый… — Ох, сестрёнка, да ты ещё не знаешь, какой я быстрый… — неприлично протянул он. «Бесстыдный…» — у Юи от подобного тона кровь прилила к лицу. Стыд сводил с ума и дороги, выбранных девушкой привилегий, о которых твердили правила церкви. — И такое во мне есть, а ты хочешь, чтобы я дифирамбы тебе пел?! — поиздевался он, видя вдали развилку, где и заканчивался барьер, его сдерживающий. — По этой части скорее мой брат, ты так точно в его вкусе! Не в моём, но ведь лицом не воротят, если выбора нет, — посмеивался он, дотащив свою случайную добычу до места. «И чего замер? Почему улыбается?» — Юи растопырила глаза в ожидании дальнейших последствий нежданной встречи. «Чего замер говоришь, — ухмыльнулся он, слыша каждую её мысль. — Да так, если ошибочка вышла, и ты как проводник окажешься бесполезной, то меня так шмякнет, что в себя я в лучшем случае приду к утру. Стоит задуматься… — почесал он затылок вдумчиво. — Да чего там долго думать?! — махнул он на всё рукой. — Бабахнет, так бабахнет, мне от этого особо хуже не сделается!» — решил он, расхорохорившись, но комедию ломать не перестал. — Не люблю петь! Только выть, — запричитал он. — Если выведешь, то может быть, свою для тебя такую песню, от которой у тебя дух захватит! — пообещал он, назло приблизившись к румяному лицу Юи. — Не надо петь… то есть выть… — она отвернула голову и, защищаясь, отодвинула нахальную физиономию незнакомого ей парня. — Я помогу просто так. — Тогда веди! — пожал он плечами, после того как закатил глаза. — Я-то дороги не знаю. — Ну пошли… — сказала Юи, подумав немного. «Он ведёт себя как маленький, не уверенна, что мне это не нравится, нянчиться с малышами всегда приходилось мне по душе, но его сложно понять… — она посмотрела на юношу украдкой и, бросив смущающие косые гляделки, поддалась вперёд. — Нет, не совсем сложно… Испорченный взрослый!» — не сдержалась она и подумала. Ей пришлось вести юношу за руку, разумеется, это выглядело и ощущалось достаточно странно. «Давай, давай, девочка! Ещё чуть-чуть!» — кусал он губу в горячке повышенной возбудимости. Внутри всё горело и прыгало, словно ещё мгновение и он сбросит эту неудобную личину человека. Юи ощутила, как вспотела его ладонь, как под кожей что-то запульсировало, словно через него кто-то ток пропустил. «Пощипало или скорее пощекотало! Свобода! Да… Это она, детка! Как же сладок воздух за пределами этой душной тюрьмы!» — расплылся он в улыбке, тая от головокружительного осознания собственной силы и возможного всевластия. — Ты странный, но я обещала тебе помочь, — начала разговор Юи, — поэтому я постараюсь сдержать слово… «Ты уже его сдержала… — он внезапно притормозил и взял Юи за руки. — И самое время спеть!» — его глаза загорелись неутолимой за один раз жаждой крови, упустив то, что было перед глазами. — У тебя кровь! — она заметила красные подтёки на губах юноши и не в силах бороться собой, полезла в корзину за салфеткой. — Неудобно… Нужно присесть… Пойдём! — она потащила растерявшегося мужчину, словно он был её личной рыжеволосой куклой; её требовалось полечить, накормить и если понадобится, то и спать уложить. — Ты губу прикусил, — она присела на траву, нашла салфетку и приложила её к губе впавшего в шок мужчины. — И ничего не почувствовал… Это больно должно быть… «Что за странная девочка? Для чего она заботится обо мне? Я же хотел её съесть…» — смотрел он и не верил тому, что до сих пор медлит. — Как твоё имя? — он остановил её руку и задал интересующий его вопрос. — Юи… Юи Комори, — ответила она, спрятав взгляд. — Ты и своё назовёшь? — Зачем тебе моё имя? — посмеялся он. — Будешь потом подружкам хвастаться, что с взрослым дядей в лесу познакомилась? Э-э-э нет, такого удовольствия я тебе не доставлю! Хотя тут чем-то так вкусно запахло, что я могу передумать. Чего там у тебя в корзинке? — Пирог! Это пирог! — Юи спрятала корзину за спину, жалея делиться тем, что она приготовила для отца. — Твой же отец священник, а как же делиться с ближним своим? — оскалился он, смеясь золотыми глазами. Уж он-то знал, за кем будет победа. — Наверно, ты прав… — расслабилась она и вынула из корзины завёрнутый во льняную салфетку пирог. — Извини, ты заблудился, проголодался и устал. Я хотела угостить этим пирогом отца, но коль тебе так хочется… — Да, да, не сомневайся! Очень хочется! — вырвал он пирог свёрнутый рулетом, жадно отгрызая от него кусок. — Там у тебя ещё молочко было! — проговорил он с набитым ртом, плюясь крошками. «Ох, как же давно это было… — закатывал он глаза от удовольствия. — И почему эта пустоголовая овечка сделала так мало?! Пирог-то с орешками… У-у-у! Сейчас точно завою!» — повеселел он, запив пирог молоком. «И глазом не моргнул… Целый пирог и пол-литра молока, он всё это заглотал!» — Юи и слова не могла вымолвить. — Ничего такой штрудель, но орешек пожалела! Могла бы и побольше добавить! — пожаловался он, ковыряя пальцем в зубах. «Он же ореховый, там их было более чем достаточно…» — она посмотрела в корзину, где осталось одно яблоко, и вздохнула. — Будешь? — Юи предложила последнее, что у неё было, чего юноша не постеснялся принять. — Лучше бы ещё пирога, но раз больше ничего нет, то и это сойдёт! — выхватил он яблоко и принялся его жевать. — Знаешь, а ведь штрудель — австрийское блюдо, ты знала об этом? — Нет, мне только дали рецепт… — ответила она голосом поникшим. — В переводе с немецкого штрудель означает смерч, но тебя это не должно волновать, ты ещё глупый ребёнок! — выговорился он и, покрутив огрызок в руке, с лёгкостью от него избавился. — Имя твоё отождествляет Луну и результат, получается ты что-то вроде результативного божества. Мелкая ты ещё, поэтому не понимаешь, в следующий раз говори о своём имени с гордостью, так его хотя бы запомнят… «И чего теперь? Когда-нибудь ведь я выросту…» — ничего не сказала Юи, подумав про себя. — А зачем ждать? Хочешь, я помогу тебе стать взрослой прямо сейчас? — в его голосе послышался азарт, и Комори прислушиваясь к инстинктам, попятилась. — Как это?.. — поглядывала она за плечо. — Нельзя вырасти раньше, чем положено, да и мне не очень этого хочется… — Да брось ты ломаться! Ты ещё потом мне спасибо будешь говорить, если конечно выживешь… — за игривостью Юи заметила присущую диким зверям жажду живой плоти и, поторопившись, упала на землю. — Не трогай меня, пожалуйста! — закричала она, прикрыв лицо локтем. — Я не хочу становиться взрослой! Оставь меня, пожалуйста… — А умоляешь ты шикарно! — он придавил землю коленями и засмотрелся на Юи. — Этот твой красный плащик заводит меня! Все инстинкты от его вида кричат. Думаю, ты и стонешь сладко… — Нет! — Юи почувствовала тяжесть мужского тела и начала заливаться слезами. — Не делай этого… Мой отец священник, я хочу стать похожей на него… Оставь мне эту мечту, если ты притронешься ко мне, то я не смогу служить богу! — Какая суеверная и глупая! — посмеялся он и привстал. — Надо бы тебе немного ума для начала набраться, — сказал он и, взяв Юи за руку, помог привстать. — Ты же не японка, — шепнул он на ухо, когда Комори оказалась зажатой между его колен. — Твоя кожа и волосы… Скорее всего, он не твой отец! Или же он оприходовал симпатичную северяночку. — Ты ошибаешься! — завирищала Юи, и у несчастного юноши уши едва не заложило. — Мой отец не такой! Моя мама умерла при родах! — Я разбираюсь в женщинах… — шепнул он, тряхнув ради восстановления слуха головой. — Светлая кожа, округлый тип лица и волосы… Ты яркий пример девушки со скандинавской внешностью. Тебе и загар-то не пойдёт! Я заметил не сразу, но ты как нетронутая белая роза, ещё нераспустившаяся, и поэтому такая желанная… Хочу тебя съесть или облизать, не знаю ещё чего желаю больше, но думаю, стоит начать с чего-то менее аппетитного. Как насчёт ножки? «Не надо!» — зажмурила Юи глаза, зажевав от страха указательный палец. «Тебе, может быть и не надо, а вот мне очень надо! Я уже лет десять просидел под этим барьером! Этот вампир мне ещё за всё заплатит, как и твой папаша, ведь это он меня сюда заманил. Сейчас порезвлюсь с тобой, а с наступлением ночи займусь им! Да прольётся на землю кровь!» — Моё имя Шин, — сказал он самолюбиво, зарывшись носом в волосах Юи. «Как же от тебя пахнет! Сейчас сойду с ума… Но до вечера ещё далеко, хочу разрывать тебя медленно и мучительно!» — мечтал он, даруя Комори время. — Запомни его хорошенько, я хочу, чтобы ты выкрикивала его, пока ты становишься взрослой! — в его голосе послышался рык, и тело девушки как осиновый лист затрясло. — Юи? Юи, это ты кричала? — Комори открыла глаза и увидела пустую корзинку на зелёной опушке. Её извращённый небожитель куда-то исчез, оставив после себя объедки, которые спрятались где-то в траве. — Юи? «Отец?.. — она подняла глаза и узнала отца Комори. — Ты искал меня?..» — смотрела она, едва сдерживая слёзы. — Нет, — она помотала головой, стараясь не тревожить отца зря. — Наверно, я перегрелась, мне такие странные вещи привиделись, ты закричал, и я очнулась. — Неужели ты присела отдохнуть и заснула?! — мужчина выпрямился и смеющимися глазами посмотрел. — Я звонил сестре, она тревожилась, и я пошёл тебя встречать… Пойдём скорее, необходимо ей позвонить. Она сказала, ты приготовила для меня пирог. — Да… Но его съели… — разочарованно сказала она. — Должно быть, белки утащили. Ты же заснула… — посмеялся он скромно. «Да… Должно быть, это были белки…» — вспоминала она рыжую шевелюру Шина, сомневаясь, сон это был или явь.***
Сейчас… — Отец, я не могу оставить тебя и мне страшно… Там… там прячется нечто страшное! Зачем я только ушла?! — дрожала она, хватаясь окровавленными пальцами за лицо. — Тебе следовало ехать домой… — закашлялся отец Комори, пряча от дочери чёрную в лунном свете кровь. «Я вернулась за плащом… Тётя бы расстроилась, а теперь… теперь…» — уже срывалась она на подкидывающий её тело плачь. — У-у-у-у-у! — по округе вновь разнёсся чудовищный вой, и все жизненные процессы в теле Комори замерли, оживая постепенно. — Юи! — закричал отец Комори. — Беги! Он приказал хладнокровно, и она ведомая заложенным природой послушанием, побежала… «Юи, пожалуйста, живи…» — священник смотрел ей вслед, долго смотрел, пока фигура её не поплыла и его собственные силы не оставили его, изодранное диким зверем, тело. — Кровищей воняет! — в ночи послышался напыщенный мужской голос, а вскоре и другой. — Рихтер, тщеславие подкосит тебя. Тебя должен радовать этот запах… — Да чему тут радоваться?! Этот ряженный помер! И чего теперь? Всем моим стараниям конец?! — он пнул бездыханное тело отца Комори и устремил взгляд на чащу. — С катушек слетел. Немного поиграет, а затем шкуру с девчонки спустит! Приспичило же ему в этом лесу обмен совершить! — Сейджи хотел обезопасить свою дочь. Думаю, он бы снял барьер сам, не будь я настроен серьёзно. Ева должна найти Адама, иного не дано. Отправь за ней моих сыновей, — приказал тот, кто имел право раздавать такие приказы. — Не жалко? Четверо обращённых вампиров против основателя — это верная смерть. — Если они не справятся с такой мелочью, то и смысла вкладывать в них силы не было! Рихтер, как только девушка окажется у них, скажи им присмотреть за ней. Дадим ей немного времени… — А что с остальными? — Я же сказал, мы дадим ей время… Горечь утраты необходимо пережить… — Понял, — кивнул тот и накинул на голову капюшон. — Ты иди, Рихтер, а я ещё здесь постою. Мне есть, что сказать моему старому другу, жаль только что ответов я от него уже не услышу…***
Юи спасалась бегством, задыхаясь от сдавливающих грудь слёз. Отец… Её отец, любимый всеми прихожанами и соседями — его разодрал какой-то зверь, словно этот монстр ниспосланное на их головы проклятье. Он не мог быть творением бога, только не их, он бы никогда не допустил такого… Луна — холодное ночное светило, она озаряла бедной девушке путь. Её тропа расширялась, но даже если бы она добежала до дороги, то что там? Автобус уже давно покинул эти края. Она осталась одна… Есть ли смысл сражаться? Среди тянущихся к небу стволов и поросших кустарников, слышались чьи-то шаги… Перемещения эти не походили на человеческие, как и на звериные, во всяком случае зверь бы скрыл следы преследования. Этот же хищник наслаждался. Комори не раз оборачивалась, кидаясь взглядом на тенистые кусты. Хрустели ветки, слышался чей-то рык, смех… — Нет! — её голос оборвал ночную тишину. Она запнулась, упала и разбила колено. Казалось, что уже всё. Пропали силы, желание убегать, как и сама жажда жизни. Алые глаза задрожали. А из тьмы показался предвестник самой смерти. Так Юи видела его. Большие торчащие уши, горящий золотом правый глаз и огромные острые зубы, жаждущие её разорвать. Комори, завидев гигантского рыжего волка, зажмурилась и сильнее прежнего затряслась. Кровь в её жилах разогналась, словно река в крутых опасных горах. Почему этот хищник не нападал? С чего скалился, будто ему на самом деле вовсе не хочется есть, ему всего лишь смешно. — Пожалуйста, скорее… — Юи, сжав ножки от страха, взмолилась. Если сейчас она и молилась, то просила послать ей быструю смерть. — Ты чего делаешь? — она услышала рядом грубый мужской голос и испуганно подняла глаза к нему. У её ног стоял высокий и широкий в плечах юноша. Он потягивал руки, как при разминке и смотрел на куст, откуда только что высовывался тот самый кровожадный монстр. — Поднимайся и беги дальше! — сказал он, приняв устойчивую позу. — Кто вы? Разве вы не видели этого волка? Почему помогаете?.. — Комори смотрела глазами от неверия огромными. Тот самый юноша с широкими плечами и причудливым хвостиком на голове. Он стал для неё ангелом. В её глазах его руки были способны сдержать гору, а его коричневый свитер превратился в сверкающие доспехи. — Сколько тупых вопросов… — не стал отвечать он. — Меня зовут Юма. Беги уже, свинка, беги! А ни то пустят тебя на бекон… — его белые зубы сжались, а медовые глаза злобно прищурились, он был готов сдержать сотрясающий эту ночь ужас. Гневный рык и бросок. На юношу подобно сокрушающей всё волне набросился рыжий гигантских размеров волк. Ноги Юмы поехали на песчаной тропе, а в глазах появился озорной огонёк. — Скалишься? — ухмылялся он, не боясь острых зубов и мощной пасти хищника. — Не знал, что меня прозвали на улицах Медведем? Как думаешь, кто кого? — с этим Юма сжал зубы и яростно откинул волка. Ночное существо скрылось в тенистых зарослях, оставив девушку и юношу по кличке Медведь, на какое-то время в покое. «Он так силён…» — Комори не могла сдвинуться. — Чего уставилась? — вопль Юмы привёл её в чувства. — Беги! — его грубый голос, неотёсанное поведение… Юи никогда не видела ничего подобного. Страшась этого, она побежала. «Какая глупая девчонка, хотя чего было ожидать от ребёнка, а ведь наверняка чуть не обделалась от страха», — смеялся он, дразня про себя Комори, потеряв оттого бдительность. — Вот чёрт! — заревел болезненно он, когда волк вновь вынырнул из кустов и, прокусив ему плечо, затащил в чащу. «Что это было?» — Юи остановилась и оглянулась в полутьму. Тропу усеивал лунный свет, и тишина травмировала её кровоточащую душу. — Я не могу останавливаться, надо бежать… — она приказала своим трясущимся ногам и, сглотнув ком слёз, без остановки помчалась к дороге. Там её ослепил яркий свет. «Не могу… слишком ярко…» — Юи спрятала лицо в локте, сквозь слезливость вскоре замечая трёх юношей. — Ты Юи Комори? — через звуки работающего мотора она услышала ровный голос. — Да… кто вы? — пролепетала она. — Садись в машину, позже поговорим, — ей открыли дверку на заднее сидение, и кто-то подтолкнул в дорогой кожаный салон. — Итак, девчонка у нас, а где наш домашний зверёк? — ухмыльнулся блондин. — Руки? — Поехали, — хладнокровно сказал он, закрыв при виде леса глаза. — Позже сюда вернёмся. Главное, защитить девочку, — темноволосый юноша отвернулся от шумящего в порывах ветра леса и сел, как и прежде на переднее сидение автомобиля. «Чего это с ним?» — блондин покосился на своего предводителя и, не посмев с ним спорить, сел за руль. Минуты… Они превращались в часы. Юи сидела на заднем сидении автомобиля и не двигалась. Тело затекало, мысли сменяли друг друга страшной, неведомой ей доселе чередой. Засни она сейчас, то наверняка не увидела бы снов, а если бы ей и привиделось что-то, то это были бы острые клыки рыжего волка. — Тебе не нужно бояться, — голос с переднего сидения вытащил Комори из пучины страха и отчаяния. — Мы опоздали. Я приношу свои извинения. Моё имя Руки Муками, это мои братья: Коу и Азуса. С Юмой ты уже знакома… — Почему вы помогли? Зачем рисковали ради меня? — голос Юи дрожал. — И кем был этот зверь?.. — Ты волков, что ли не видела?! — издал ухмылку блондин за рулём. — Ну да, этот был немного необычным, но не стоит о блохастом слёзы лить. Надо бы потом будет ещё за нашим огородником вернуться, как думаешь, Руки, может быть, стоит уже сейчас повернуть? — допытывался он. — Нет, — хладнокровно ответил он. — Я уже сказал — девушка, вот главное. — Ладно, ладно, тебе у нас виднее, ты же с отцом общаешься… — улыбка странного юноши показалась Юи наигранной. Он словно сошёл с обложек гламурных изданий: лучезарный, дерзкий, модный… Не такой, как другие… — Ты… Ева, ты будешь жить вместе… с нами… — молодой человек со шрамами и бинтовыми повязками на шее заговорил с ней, и девочке сделалось страшно. Его протяжная речь напомнила фильмы ужасов, которые ей никогда не разрешали смотреть. — О чём вы таком говорите? — голосок Юи дрогнул. — Я не стану жить с вами! У меня есть тётя. Мой отец… Его… растерзал волк, я не могу бросить и тётю… — И чем же ты ей поможешь? — голос Руки прозвучал как испытание. — У твоей тёти четверо детей, думаешь, она потянет ещё и тебя? Думаешь, она сможет терпеть ребёнка, который даже ей не родня? — Я вас не понимаю... — Юи и не скрывала своего шока; она была подавлена и уничтожена навалившимися на неё обстоятельствами. — Тот священник, он тебе неродной, дорогуша, — хихикнул Коу, не скрывая, что всё это его забавляет. — Ты не монашка, не святоша, ты с самого рождения эпицентр грехов. — Вы лжёте! — закричала она от обиды. — Я вам не верю… — сказал её страх. — Ну, это тебе решать. Мне так плевать, веришь ты или нет. Руки, скажи уже ей, а ни то я не сдержусь, а до дома ещё ой как далеко, — проскулил он, словно ему было что-то невтерпёж. — Чтобы было понятно, ты будешь жить в нашем доме, подчиняться моим правилам и да, в церковь ты больше не вернёшься. Отныне ты обязана забыть о своём имени. Ты мертва, твоё прошлое — ложь. Отныне ты будешь носить новое имя — Ева, так тебя будут звать в нашем доме. Мы продержим тебя три года. Затем, ты переедешь в дом своих родственников. Как и планировалось изначально. Сегодня твой приёмный отец должен был передать тебя в руки настоящей семьи. «Так тот молодой мужчина из моих снов… Он не лгал. Он сказал правду… Я — не дочь своего отца?!» — Юи замерла от мысли, что её сон мог быть вещим, а если то была быль, то ей хотелось поскорее забыть о ней, ведь где-то в лесу бродил дикий зверь, наверняка тот бедолага стал бы его жертвой. — У меня есть родные?.. — пока автомобиль ехал, она задавала вопросы. — Да, дорогуша, есть! — излился радостно Коу. — Шестеро братьев, выбирай любого! — Как это… выбирай? — с каждым недосказанным словом Юи хотелось открыть дверку автомобиля и бежать туда, куда глаза глядят. — Даже не думай, котёночек… — тон голоса блондина сильно изменился. Смеющийся изначально ныне окрасился угрозами. Юи заметила его горящий взор в зеркале и осеклась. Замки на дверях щёлкнули, и она вздрогнула. — Они твои сводные братья, — Руки внёс ясность, хотя именно его умолял её голос. — У вас разные матери. Твоя же скончалась в больнице после кесарева. Её муж погиб в автокатастрофе, это послужило осложнением, кажется, он догадался, что у неё был роман на стороне и сорвался. Вот и вся история. Твой настоящий отец в силу положения в обществе не может назвать тебя своей дочерью, он хочет, чтобы ты стала его невесткой, а для этого тебе предстоит подготовиться. Мы будет учить и направлять тебя, для этого нас и создали… В ту ночь она мало понимала какой отныне будет её жизнь, как и не ведали некоторые из вампиров. — Ева… идём! — Азуса очень радушно звал её в дом. — Смотри… смотри… Это твой новый дом! Хочешь… увидеть свою комнату? Утром… я покажу тебе мои ножи… Они… замечательные. — Пф, и чего радуется? — Коу не разделял веселья младшего брата. — Неужели он не понимает, что это такая морока растить человеческую девчонку?! Кроме того, ты же не думаешь, что наш зверёк выжил? Против основателя ему не устоять! — Ему рано говорить об этом, — Руки смотрел на радующегося от всего сердца Азусу, надеясь ещё какое-то время сдержать траур. — Но я не питаю никаких надежд на этот счёт. Мы сделали своё дело! Он знал, на что шёл…***
Три года спустя… Ветер и шелест жёсткой листвы — это осталось в памяти Юи. Невзирая на смерть отца, последующие новости о пропаже её спасителя, она продолжала жить… В скором времени она узнала о существовании иного, другого мира. Было бы глупо предполагать, что за три года кто-нибудь из обращённых вампиров не сорвётся. Первым был Коу, затем Азуса и Руки… — А это обязательно? — нынешним днём Юи или как её теперь называли в доме Муками, Ева прогуливалась с одним из вампиров по супермаркету. — Им может не понравиться то, что я выберу… — Это не так важно. Ты забыла о тех уроках хороших манер, которые я тебе давал? — Руки поджал тонкие губы и разочарованно посмотрел на девушку в розовой кофточке и короткой юбке цвета кофе. — Нет, — она виновато опустила глаза в пол. Действительно, за три года уроков было много. Принять то, что настоящий отец — это известный политик и король вампиров в мире демонов оказалось сложнее всего, впрочем, именно это давало ей надежду на то, что её мать ввели в заблуждение, ей грезилось, что Карлхайнц, как и когда-то Зевс, обманул желаемую женщину, представ в ночь её зачатия законным супругом. В мифах древнего мира говорилось, что он, покровитель грома и молний, изменил ночь, и длилась она трое суток. В это ей было поверить чуточку проще… легче. — Хорошо, ты должна понимать свою роль в этой жизни. Она есть у каждого, — Руки не говорил о свой роли. Никогда! Затрагивала Юи эту тему или нет, он хранил молчание. Это, как и вопросы о них прошлых являлась табу в их стенах, одно из непреложных запретов. — Мы купим продуктов домой. Потом пройдёмся по магазинам вновь. Ты должна выбрать. Это твоё испытание. Попав в дом Сакамаки, тебе придётся выбирать. Одного мужчину из шести. Трое из твоих братьев сейчас в отъезде: Шу, Рейджи и Аято. Ты останешься с Райто, Канато и Субару. Будь осторожна с детьми Корделии, они не сдержанны, держись лучше Субару, на какое-то время он станет твоим щитом, а позднее Рейджи наведёт должный порядок. Твоя кровь будет так же принадлежать им. Научись следить за собой. Позже я дам тебе ряд полезных указаний, на этом мы и порешим… Руки увлёкся планами на будущее, включая заботы о предстоящем ужине, сам Карлхайнц обещался посетить их в эту ночь, однако ужину суждено было провалиться. — Ева? — вампир отвлёкся в овощном отделе, вернувшись к реальности оттого, что девушка, сопровождающая его далеко не первый раз, взяла и исчезла. Пропало всё! След, запах, осталось лишь воспоминание…***
Пар поднимался над большой купальней. В месте, куда притащили Юи, казалось достаточно тепло и влажно. От странной температуры и естественной липкости она начала приходить в себя. — Где я?.. — голова так болела, кружилась… — А где бы ты желала сейчас быть? — она была не одна. И это врезалось ей в голову. «Меня похитили?» — продрала она молниеносно глаза. — Похитили, и что с того?! Ты, моя крошка, позабыла собственное имя, а ведь я велел относиться к нему уважительно. «Этот голос и быстрая манера ведения беседы…» — вспоминала не без ужаса она. — Три года назад, в лесу, я встретил одну несмышлёную девчушку. Её имя означало «божественная». Знаешь, для нас, существ ночных, Луна имеет особое значение. Думаешь, я бы упустил собственную Луну? «Три года назад…» — Юи пришла в себя, растопырив глаза, увидев перед собой какую-то коричневатую стену. Она лежала на чём-то мягком, в подушках, а за её спиной стоял её похититель. — Ну долго ты ещё будешь вспоминать?! Я устал в шарады играть! — потерял он терпение, окрашивая их вздохами. — Шин! — Юи прослезилась и, сама того не ожидая, бросилась к нему на грудь. Несмотря на то, что он был обнажён, она прижалась к нему и, продолжив рыдать, запричитала. — Боже, боже… как я рада, ты жив… жив! В ту ночь произошло столько всего ужасного! Я убеждала себя в том, что ты — это сон. Шин, ты живой… «И чего ревёт, дурёха?» — он, не ожидая её радости и переживаний за него, обнял девушку в ответ. Он объял её тело и забыл то, чего вообще хотел. Похитив её, он преследовал незримую цель. Его вели охотничьи инстинкты. Они травили его, ведь как он, могущественнейшее создание, мог забыть о провале в разгар охоты. — Как ты уцелел? А как же тот страшный волк? Он не тронул тебя? — у Юи было столько вопросов. — Полно тебе! — он отодвинул девушку от себя, испытав какую-то неприязнь. Её порыв будил в нём странные чувства. — Городишь полную чушь! А всё оттого, что ни черта не видишь или не желаешь смотреть. Прильнула тут к обнажённому мужчине, думаешь, если тощая, то в безопасности? Знаешь, некоторые не против и с костлявыми поиграть, я так в особенности, потому как передо мной именно ты. — Что ты хочешь этим сказать? — её похититель занял место на софе среди подушек и испытывающе посмотрел. «Как это понимать „именно я“. Я какая-то особенная?» — думалось ей. — Ну уж ты себе-то не льсти, — улыбнулся он скорее высокомерно. — Присмотрись, неужели не понимаешь?.. И она смотрела… Золотой глаз, чёрная повязка и торчащие, как колючки рыжие волосы. — Ну, может, тебе показать мои зубы, чтобы ты вспомнила?! — тут он оскалился, и Комори очнулась. — Ты… волк… Ответ пришёл сам собой. К нему подтолкнул страх. Глядя на Шина издалека, она хорошо вспомнила это сковывающее чувство, желание молить о лёгкой смерти, так как пощады она и не смела просить. — Волк, вервольф, оборотень, называй это как тебе удобнее, но я предпочту звание основателя, принца первой крови… — он ткнул себе пальцем в грудь и оскалился. — Ты задрал моего отца… — голос Юи как струна на золотой арфе дрожал. — Убил Юму и похитил меня… Ты собрался убить? — Убить? — расхохотался он. — Вот ещё! Я возвращался к твоим поискам не единожды. Наконец, выдалась свободная минутка и вот, ты тут, передо мной. Как думаешь, для чего? — Скажи об этом сам… — сопротивляться Комори отучили ещё три года тому назад. Да и где уж теперь. Когда стало понятно, что в смерти отца Сейджи виноват именно он, то Юи разуверилась, разочаровалась… — Какая нетерпеливая, — он хитро прищурился, и Юи заметила за собой странную дрожь. — Коль не терпится, то уважу. Нас прервали, можешь не верить, но я об этом никак не мог позабыть. Знаешь, это оскорбило меня. Я-то хотел помочь тебе стать взрослой, а меня остановили, причём дважды. Это удар по моей гордости. А основатели, если ты не знала, существа очень гордые. Вот как-то так… Поняла теперь, чего я от тебя хочу? — Я лучше принесу себя в жертву, чем возлягу с тобой! — Комори не выдержала. В последние дни она утешала себя мифами о славных Олимпийцах, о богах Древней Греции, веря, что её настоящий отец нечто подобное им, это было лучше, чем сокрушаться от правды. Новости о кончине её приёмного отца ещё как-то укладывались в рамки её многострадальной души, но мысли о смерти Юмы, в коей её время от времени винили братья Муками, да ещё и похоть, которую, как выяснилось, нёс в себе этот монстр три долгих года — это было выше её сил. — Я мог бы завладеть тобой силой. Это нетрудно, — рыжеволосый насупил брови и тяжело поднялся с зеленоватой софы, придержав белое полотенце на бёдрах. — Даже если бы ты сопротивлялась, то отдалась бы зверю, спящему внутри меня. Но боюсь тогда, под властью инстинктов, я бы разодрал тебя, как бедную несчастную овечку. Можешь не верить, но мне скучно. Я притащил тебя, чтобы ты развлекала меня. В том лесу тебе это удавалось неплохо. Ты такая глупая, что станешь отменным шутом. Не сопротивляйся этому, мне не хочется лишать себя такой игрушки. Видишь ли, мой род на грани вымирания. Остался лишь я и мой брат, но мы в ссоре. Так получилось, что твой настоящий папаша запер нас в мире демонов, но мы бежали. Меня поймали и заточили в том лесу, ты вытащила меня. И стараясь выразить тебе свою благодарность, я освободил тебя. Ты же жертва, невеста… Хочешь выйти замуж за одного из тех вампиров? — Я не знаю… — она не смела смотреть на основателя. — Неужели задумалась о смерти того святоши? Да не гноби ты себя! Не убей его я, то он бы лишился головы от руки подручных твоего отца. Он совершил ошибку, когда заключил сделку с королём вампиров. Я всего лишь помог ему уйти на тот свет немножечко раньше, кроме того, тот мерзкий вампир, о котором ты тоже печёшься, я его не убил. Он жив и вернётся домой, если ты согласишься делать всё то, о чём я тебя попрошу. — Ты не лжёшь? Он и правда жив? — в голосе Юи проблеснула надежда. — Да, жив… — хмыкнул он безразлично. — Ну так что, хочешь вернуть должок этим полукровкам? Мне освободить их грязную шавку? — Если ты можешь… — не смела Юи просить о снисхождении, тем более не для себя. — Могу, коль будет кому его заменить. Кто, по-твоему, меня развлекал, пока я разгребал проблемы моей семьи?! — Так вы… прости, я могу показаться тебе не очень женственной, но я, правда, девушка… — Ты?! — Шин от злости и неприятной стыдливости даже покраснел, он бы треснул этой наглой девчонке за такие слова, но сдержался. — Ну, теперь хотя бы понятно, что мозг куриный у тебя с самого рождения! Я люблю женщин! Запомни это… А теперь я хочу, чтобы ты разделась! Живее, я устал ждать! — фырчал он, теряя терпение и благосклонный настрой.***
«Неважно, что произойдёт… неважно, что я боюсь воды, — Юи заглядывала в круглую чашу, не видя дна из-за поднимающегося над водой пара. — Юма ещё жив — это важно. Его братья были ко мне добры. Нельзя закрыть на это глаза только потому, что мне страшно…» — её готовили к этому, долгими ночами заставляли забыть о том, кто она есть, кто её бог и кому она хотела посвятить всю свою жизнь. За три года всё это ушло, растворилось в повседневной суматохе среди вампиров. Слыша её мысли, Шин закатывал глаза. Её забота о других резала слух и подмешивала к его желанию что-то неприятно горькое, то ли наоборот нечто до приторности сладкое. Но он ждал… Наблюдать со стороны оказалось приятно. Комори расстегнула коричневую юбку и та упала на мраморный пол. Она вынула из неё свои ножки, желая поднять, в чём основатель полностью опередил её. Он завладел этой частью гардероба блондинки и жадно поднёс к своему лицу. От одежды пахло Юи, пахло её естественным запахом, который мог ощутить только он, зверь. Это смутило и она поспешила отвернуться, неуверенно, но вынужденно она обнажилась. Юи чувствовала, как Шин стоит в шаге от неё и довольный собой пожирает её со спины взглядом. — Не стой, я хочу тебя в этой чаше с водой. Это будет прелестно. Вода сделает тебя ещё уже для меня. Так что давай, пошевеливайся! — его немного раздражал её запах. От неё воняло вампирами. Почему-то в своих мечтах он видел девушку с запахом подобным ему. Сейчас же он понимал, что это насмешки его собственного сознания. "Женщины любят грубую силу. Только таким они отдаются!" — твердил он себе. Слова этого существа ровным счётом ничего не значили. Комори сделала шаг, затем ещё один и её холодеющие от страха ножки коснулись воды. «Красива… Несмотря на свою худобу и скромность в размерах, смертельно красива!» — стоял он, заворожённый ею. Милые белокурые кудри, прикрывающие её шею; стройное упругое тело и белая-белая кожа, чем-то она напоминала основателю свет луны. В этой античной ванне, словно источнике жизни, Юи казалась ему богиней, сошедшей в их грешный мир, будучи непорочной, самоотверженной и невинной. Грязные вампиры испачкали и унизили её; он же был создан для очищения её божественной плоти. Кажущаяся зеленоватой вода скрыла девушку по грудь, она дошла до дальней стенки купальни и там обернулась к своему грешному искусителю. Бежать здесь было некуда, как и умолять о снисхождении, если он не мог забыть о своём провале последние три года, то никак не отступил бы сейчас. Шин мерно вошёл и сделал два сильных гребка в сторону Юи. Там, у стены, она опустила глаза на воду, едва различая очертание обнажённого мужчины вблизи себя. Его ухмылка, победная реплика, которую она пропустила, подпустив к своему сердцу страх и тихие вздохи, зачарованного ею существа. — Ты в моих руках крохотная, — он встревожил воду, подхватив Юи за бёдра. Она качнулась и наполовину высунулась из воды. Будь она опытнее и реагируй на его ласки взаимностью, то обвила бы его стан ногами и подарила бы ему поцелуй. Здесь же отнюдь, движения её были скованными и робкими. В руках Шина она застыла, словно изваяние из редкого мрамора и чуть дыша, смотрела, как его рыжая шевелюра мелькает перед её глазами. Он украшал нетерпеливыми поцелуями её грудь, покусывал и впивался жёсткими пальцами в её спину и бёдра. И что только не творилось в этот момент в душе Юи. Она изнывала от неведомого ей ранее жара; стыдилась своей наготы и опасалась непонятных рыков вожделеющего существа. Он не был с ней нежен, не был тактичен и любезен, его всецело поглощало желание. — Ну как, ты уже чувствуешь это? — он с ярым причмокиванием оторвался от твёрдого соска Юи, назло оцарапывая её спину. — Ммм… — прикусила губу она, прогибаясь в пояснице. Ногти основателя прошлись по мокрой спине девушки от лопаток до копчика, оставив ей в награду скромный трофей. — Возбуждение… — играл он со своим голосом, уничтожая крохотные проявления слабости в теле Юи. — Не знаю… — дрогнул её голос. — Мне больно… и страшно. — Ещё не совсем больно и не так страшно, — Шин опустил девушку в воду и, развернув её лицом к стене, закинул её руки на каменные борта купальни. — Будешь держаться вот так, — он как крючки зацепил её пальцы на холодных краях чаши и, раздвинув коленом её ноги, подступил, проникая в её тело через два-три толчка куда-то спешащих пальцев. — Ммм! — Юи от боли зажевала собственные волосы. Когда Шин приблизился и натащил её на себя, то ряд болезненных острот пронзил её, словно россыпь мелких стёкл из новогоднего калейдоскопа. Перед глазами замигали те же яркие круги, а характерное жжение и давление где-то между чресел свидетельствовало о потерянной невинной плоти. — Я так и знал, что внутри тебя будет очень хорошо! — он сжал пальцы на её бёдрах, постанывая от восторга, который вскружил его и подкинул до небывалых высот. Тепло, узко, туго, будто общая пытка для него и для неё. — Ох, девочка, ты потрясающая, хотя и понятия пока ещё об этом не имеешь, думаю, мы с тобой неплохо так проведём время, пока мой братик не откинет копыта и не освободит мне мой замок, а потом если ты будешь умничкой и захочешь выносить моего ребёнка, то я позволю тебе остаться и пожить в роскоши. Ну, хватит слов, потомство само по себе на свет не появляется, для этого тоже требуется попотеть! — его слова спровоцировали желание новой ласки и яркой боли. Шин слизал еле заметные капли крови на спине Юи, чем вызвал её благодарную реакцию. Она изогнулась, ахнула и пылающими губами прильнула к безжизненному мрамору. Вскоре она встала на носочки и мало-помалу успевала переводить дыхание. Порывы основателя выглядели рьяными, до звона в ушах резкими, голос его слышался рваным, очень напористым. И чем дольше это продолжалось, тем слабее становилась Юи. Её плохо различимые стенания сквозь всплески воды; слабеющие руки, благодаря которым она сохраняла своё тело над водой, выпятив бёдра до неимоверного предела, на коий её подтолкнул основатель. Окрашенный бешеной рябью, яростное движение бёдер, и она познала каково это когда выкручивает ноги и тело немеет от слабости; каково это, когда внутри становится жарко и несмотря на окружающую влажность, липко, томно, страстно… Как только сила вернулась в его руки, он омыл своё взмокшее лицо, окатил водой из ладоней красную от царапин спину Юи и потом покинул её тело. — Э, нет, туда тебе рано! — она словно высосанная, лишённая жизненных сил, ослабла, погрузившись под воду. Основатель вытащил желающую погибели Юи из воды и, завернув в белое полотенце, оставленное фамильяром, усадил обратно на софу. — Будь хорошей девочкой и сиди тихо. У нас гости, я вынужден встретить… «Мне плохо, голова кружится и тошнит… — Юи покачивалась, затем и вовсе рухнула в подушки. — Было так больно, потом вроде бы и приятно… Но я всё равно не понимаю его…». «Ещё бы! — хмыкнул про себя он, оставшись довольным при виде её вымотанного тела. — Все вы так женщины говорите, унижают вас или любят — вам всё едино, когда будет выгодно, то вознесёте, а как надоест, то затопчите в грязь, чего уж с вами возиться, вполне логичный поступок, на мой взгляд. Ладно, надо посмотреть какой безмозглый гость нынче пожаловал. Я никого не ждал, на эту ночку планы были иными… Жаль, но пускай отдохнёт, я только разогрелся и ещё больше её возжелал!».***
— Ну и кто на этот раз посмел прервать меня? — Шин голосил на весь зал. Эхо поднималось и терялось где-то под потолком, а незваный гость не торопился представляться. — Мне незнаком твой запах, но готов поспорить, что ты не из этого мира! Не трать время впустую! Появись, и я вырву твой мерзкий язык прежде, чем ты успеешь сказать мне своё имя и цель визита, так мы сэкономим время друг друга. — Моё предложение аналогичное! — как из ниоткуда явилась тень, и Шин ощутил ноющую боль где-то в спине. — Ах ты мерзавец! Покажись! — основатель понял, что его ранили, кровь испачкала его пальцы, и гнев полился из его уст. — Неужели, волк не видит охотника, пришедшего за ним? — играющий юношеский голос поразил основателя своей наглостью и новые призрачные удары нанесли ему множество рваных ран. — Ублюдок! — брызнула его кровь изо рта. — Уничтожу! — Ну конечно, уничтожишь, как только так сразу, — за углами, в тени и где это возможно, мелькал странный голос. — Я шёл на запах девушки. И здесь он силён… Ты украл кое-что очень ценное. Из-за тебя мне могут не заплатить. Я расстроен… Какая жалость, хотел тебе представиться, но тебя бегут утешать. Дам тебе насладиться её слезами и сладкими речами, узри мою доброту… — Шин! — Комори примчалась, словно запах крови привёл её к чувствующему приближение смерти основателю. — Ты… кто это сделал? — она упала на колени и осторожно, боясь навредить, положила его к себе на колени. — Тебе очень больно? Ты можешь потерпеть? Она видела, как из тела мужчины возле её ног сочится кровь. Его живот продырявили так, словно кто-то просунул в него руку, выдернув с нечеловеческой силой. Юи понимала, что ему больно, адски больно, до того, что он вот-вот потеряет сознание. — И отчего столько доброты ко мне? Ты же хотела сбежать, разве нет? — Ты бредишь… Я… ты мне понравился в тот день! Ты показался забавным и милым, я же не сильно возражала, когда ты брал моё тело. Я бы не смогла… не смогла бы так, если бы рядом был не ты! — С чего такое пылкое признание… Неужели тебе нравится, когда с тобой так. Или я — твоё горькое воспоминание, которое перевернуло твою жизнь, вот ты и держишься, боясь, что дальше будет ещё хуже… — Шин… — она не знала, что сказать, ведь отчасти он говорил сущую правду. Она боялась, сильно боялась... — Оставь эти неискренние слёзы, все вы женщины поступаете именно так, потому с вами нельзя быть нежными и милыми, вы лживые существа, которые способны, нет, нужны лишь для того, чтобы продолжать великий род основателей. Ух, я устал, чувствую, что отключаюсь… — Ох, какая мерзкая дрань из него вытекла! Ты только посмотри, испачкал меня… — в их разговор вмешался третий. — Кто ты? — Юи поспешила найти взглядом незваного гостя. — А что, тебе это обязательно знать? Я же спас тебя! Я вспорол брюхо ненасытному волку и вытащил несчастную девчонку из его лап. Не рада? — она увидела перед собой юношу. Молодой, красивый и по-видимому сильный. Его рука была почти по локоть в крови, значит, он продырявил Шина одной рукой. Он не человек, и этого ей хватило для дальнейшего стремления выжить. «Прости меня, Шин, но я должна бежать!» — Комори замотала головой и побежала. — Вот же дурёха. Убегать от того, кем движут инстинкты. Да она девочка с наклонностями настоящей мазохистки, так и быть, сегодня я щедр на боль! Я ей дам её столько, что она в ней захлебнётся! Эй, Ева… — пропел он. — Я тебя нашёл! — его гранатовые глаза блеснули, и шею Комори настигла безжалостная рука вампира. — Нет, — забила она ногами о стену, чувствуя, что пола уже недостаёт. — Куда собралась? — не скрывал охотник улыбки. — От меня не уйдёшь. Я незаконнорождённый сын твоего отца, моё имя Кино. И я преследовал тебя. Да, долго же я тебя разыскивал. Мне должны хорошенько за тебя заплатить. Конечно, шкурку твою немного подпортили, но ведь вы не закончили начатое, опасности для меня нет. Или всё же успели? — на этой ноте его голос стал озлобленным, а руки жестокими. — Отвечай! — потребовал он. — Я не знаю… — Комори начала от недостатка воздуха хрипеть. — Вот же простота! — Кино разозлился и откинул глупышку. — Ничего, я тебя при себе какое-то время подержу. Коль понесёшь волчонка, то пощады не жди! Я всех их потравлю! На сей раз, награда будет моей!Конец I части.