***
«Ты нашла дорогу домой…» — слова Карлы мучили Юи долгие часы наедине с самой собой. Холодная сине-серая комната не придавала сил или уверенности; ей попросту не хватало жизненных сил — вампиры отняли всё, и маловероятно, что Карла или Шин могли посеять на её безжизненной почве хоть что-то, по сути, от неё осталась одна оболочка. Время от времени в ней пробивались лучики жизни: тревога, добро, человеческое понимание и капля ребячества, но то быстро угасало. Без поддержки, без надобности в её человечности — эти проявления не имели смысла. Основатели, видимо, не сильно отличались от вампиров, им требовалась кукла: без эмоций, без капризов, покорная и молчаливая оболочка, мнение которой интересовало, пожалуй, не многих. Оставаться на месте не было никаких сил. В Пандемониуме царила ночь. Неизвестно сколько это продолжалось и закончится ли когда-либо. Юи вышла… Необъятные взглядом залы; невиданные картины и античные вазы; мраморные полы и дорогие ковры. Этот мир не принадлежал ей, но Карла говорил о родном доме… Тогда, быть может, это самое место и есть её дом? С чего бы этот замечательный дом стал её? С чего и за какие заслуги? Непонятно… Даже скромная божья обитель оказалась для неё временным пристанищем. Тяжело, когда нет своего места в мире — именно это она сейчас чувствовала, страшилась и бежала от этих мыслей, но как бы ни убегала, снова к ним приходила. В гостиной, на сафьянном диване, она увидела спящего Карлу. «Он выглядит таким молодым… — Юи присела на колени рядом с ним и опечалилась. — Почему смерть забирает к себе молодых? Мне жаль его… Правда, жаль…» — Комори чувствовала, как жалость к основателю переполняет её, а ещё желание утешить его. — Что ты хотела со мной сделать? — Карла схватил её за руку, прежде чем она коснулась его серебристых волос. — Задумала ослабить меня? — в его голосе звучало недоверие, словно вот уже не один век он подвергался гонениям. — Волосы! Я хотела погладить тебя по голове! Прости, что разбудила… — с испуга она рассказала ему всё, а затем раскаялась, породив извинения. — Глупо за это извиняться, — он ослабил давление на её запястье. — Я уже давно почти не сплю… — Ты расскажешь мне, что здесь случилось? Почему ты здесь один и какое отношение к этому имею я? — она сделала смелый шаг — решилась на разговор. — Когда-то в этом мире существовало пять свободных рас, после великой войны осталось три: основатели, вампиры и волки. Основатели — праотцы всех пятерых, но и мы совсем скоро канем в Лету… — он рассказал немного и уже устал. Юи это заметила. — Не надо! Не утруждай себя, — в её голосе послышалась дрожь, как и в дыхании Карлы одышка. — У тебя… дыхание затруднилось. — А ты добрая, несмотря на то, что жизнь поступила с тобой совсем не по-доброму, — он опустил её руку на свои волосы и сам же вздрогнул от её робких движений. — Я отвык от чужых прикосновений. Прошло уже очень много лет с тех пор, как меня кто-то вот так касался. Моя мать умерла в этом самом замке от той же болезни, которой страдаю я. Мой исход близко… — он вконец устал и закрыл глаза. — Не надо бояться. Ты не один… — она хотела сделать для него что-то, что угодно, лишь бы ему стало спокойнее. Юи и не заметила, как поддалась внутренним порывам и поцеловала его. «Да кто же ты?.. — Карла придержал её руку, но так и не открыл глаз. — Твоя доброта ко мне сильно ранит. Я опоздал… Как жаль, что я опоздал…» — он горевал о времени потраченном впустую и времени отведённом ему. Жизнь покидала его, хотя и радовала на её закате безмятежным сном.***
— Расовая болезнь унесла многих. Сейчас я король мёртвого народа. Но и мой час близок… — Юи чесала его волосы и не могла с ним не согласиться; Карла едва переводил дух. — Я слишком долго тебя искал… Если бы я знал, что тебя спрятали у вампиров-полукровок, то, быть может, всё бы сложилось иначе. На самом деле я зациклился на проблемах, связанных с моим братом. Он всегда считал себя истинным основателем, а оказался принцем двух свободных рас. Моя мама, Крона, она никогда не была женой моего отца, как и другие его женщины, но считалась королевой, так как дала жизнь нам. Отец не любил её, как и не любил меня; его называли безумным королём. Я не ведаю всех причин, однако породил Шина не король основателей. Эту тайну нам поведал один вампир. Когда Карлхайнц выиграл эту войну и заточил нас в Пандемониуме, то спустя века, явился он. Мой младший брат пришёл в ярость. Он без устали кричал, что это ложь и он истинный основатель. Я не смог ничего сделать, поэтому, когда луна обагрилась, я нашёл в защите замка брешь и освободил его. А спустя десятилетия, барьер и вовсе пал. Такое чувство, будто твой отец смеётся надо мной, проявляет милость, суя мне под нос этот дар в виде свободы, которая мне вовсе уже не нужна. «Он любит своего брата. Странно, что и они могут любить. Чем больше я находилась среди вампиров, тем меньше верила в такую возможность, хотя их скорбь по Юме можно назвать любовью. Я так и не смогла помочь ему… Интересно, буду ли я полезна здесь?» — Комори закончила наводить порядок на его голове, желая всем своим существом сделать ещё что-либо возможное. — Ты слишком много думаешь… — он закрыл глаза и издал чуть слышный вздох. — Мне надо отдохнуть. Проводишь меня до комнаты? — Конечно, я сделаю всё возможное! — для отказа не было повода. Юи была словно создана для помощи больным и обездоленным. — Ты сделала достаточно. Можешь возвращаться в свою комнату… — Карла освободил её незамедлительно. — Подожди, не гони меня так скоро… Я хотела кое-что сказать! — она бросилась к нему на грудь и обняла. Слова благодарности рвались к нему. — Спасибо тебе! Спасибо, что не гонишь и называешь это место моим домом. Хотя я ничего не понимаю, но и не жду объяснений, я думаю, что ты не станешь лгать мне об этом… — Вчера я обошёлся с тобой грубо и ты всё равно благодаришь? — он смотрел на её светлую макушку и, опасаясь чего-то, чуть касался её спины. — Да… Я хочу тебя благодарить, а ещё спасти, хотя и понимаю, что это звучит наивно и глупо… — Юи прижималась к нему и почти плакала. Быть может, она пришла в себя рядом с ним, потому что он был таким же, как и она? Они оба одиноки… — Да, глупо… — Карла не сдержал своей тёплой улыбки. — Я укусил тебя, чтобы проверить та ли ты, за кого тебя выдавал этот вампир. И он не солгал… Я был поражён, но из-за Шина немного зол. Впрочем, теперь это не имеет никакого значения. — Если я не могу спасти тебе жизнь, может быть, тогда есть что-то ещё? Какая-нибудь мелочь, которую я могу сделать… — Юи хотела отблагодарить Карлу хоть как-то. — Я бы хотел немного помечтать… — он признался, что хотя надежды у него не осталось, но были мысли, светлые мысли. — И что я должна делать? Полежать с тобой, пока ты не заснёшь? — она спрашивала, как всё это будет происходить. — Нет, постой немного спокойно и всё, — после этих слов он преклонил колени и мягко обнял Юи за бёдра. Он прислушивался к звукам в её теле и представлял, что вот он возвращается в Пандемониум, а его ждёт она, нежная и любящая, носящая под сердцем его ребёнка. Комори краснела и улыбалась, глядя на него довольного, будто бы совсем живого. — Если бы я мог, то очистил бы тебя от скверного яда вампиров. Тогда бы я возложил на твои плечи непростое бремя, но уже слишком поздно. Ты станешь женой Шина. Однако он импульсивен, этого забывать тебе не стоит, — его предупреждение осадило Юи. Быть рядом с больным Карлой ей нравилось куда больше. Может, это эгоистично, но он хотя бы не играл с ней, времени на эти игры всего лишь не было, а, может, они с Шином совершенно разные. — Всё, этого достаточно. Ты можешь идти… — основатель поднялся и мягко посмотрел на краснеющую от смущения Юи. — Ты хочешь о чём-то спросить? — её алые глаза излучали эти вопросы. — Шин забрал право первой ночи. Я ничего не могла с этим сделать. Кино сказал, что если я ношу под сердцем волчонка, то он потравит всех… — Комори не знала с кем ещё можно это обсудить. — Это возможно? — Здесь он не тронет тебя. Но и никаких волчат в тебе нет. В тебе течёт кровь основателей, а яд вампиров портит всю твою прекрасную смесь. Пока его не выгнать из твоей крови, то, скорее всего, ты так и останешься стерильной. Шин должен был понимать это. Иди, на сегодня я устал… Погуляем с тобой завтра. — Да, — кивнула она. — Добрых снов, Карла. Обязательно зови, если тебе понадобится моя помощь тут… «Нет. Ты беспомощна, и лучше поскорее пойми это!» — он смотрел на закрывшуюся дверь долго-долго, пока не понял, что провалился сквозь собственный сон.***
«Он слабеет на глазах. Мне очень жаль, что я не могу ему помочь. Это мучает меня… Думаю, сегодня я не засну, а ведь здесь до сих пор ночь…» — Юи остановилась возле окна. Пустые коридоры не особо пугали её, а вот это чужеземное небо впервые заворожило. — Что, мой брат так быстро устал от тебя? — кого-кого, а Шина она увидеть не ожидала. — Неудивительно, ты доставляешь много хлопот! — Шин?! — Юи широко раскрыла глаза. Основатель лежал на её кровати и непонятно как-то скалился; на улыбку это совсем не походило, вроде бы он злился. — Долго же до тебя доходит! — он перестал ждать, пока она решит: бежать отсюда прочь или вешаться к нему на шею, поэтому сделал всё по-своему. Юи не впервые мирилась с судьбой, так было проще, но на сей раз Шин переходил границы. Когда он потянул к себе на кровать и зажал там, то ей захотелось бороться, сказать, что так нельзя. — Он тронул тебя? Скажи мне! Он прикасался к тебе так, как это делал я? — внезапно полившиеся вопросы ошеломили; от них веяло тревогой и грустью. — Шин, да что же ты делаешь?! — у неё внутри всё переворачивалось. Он крепко обнимал её талию, и ей в голову отдавались звуки собственного сердца. Несомненно, его прикосновения волновали её. Разве что его рука, сдавливающая немного шею, пугала. — Ответь мне… — его взор взывал к ней, её расположению, но получалось всё, как и всегда; все, включая её, выбирали его старшего брата, оттого-то он и злился. — Значит, ты лгала, что я тебе нравлюсь, лгала, когда утешала меня… Ну и ладно, можешь ничего не говорить, я сам всё узнаю! Вместо криков он пленил её. Запер девичьи руки в крепкий замок и навалился всем своим весом, чтобы забрать поцелуй. Юи крепко зажмурилась. Она не стала бы ему лгать, хотелось всего лишь достучаться до него; она была достойна большего — уважения, поэтому-то ей не хотелось смотреть на него. — Не могу! — он через силу прикоснулся к её губам и отпрянул. Появившаяся дистанция заставила Комори усомниться в его порывах. — Я гордый основатель, мне не подобает бегать за какой-то там человеческой девчонкой! Сам не понимаю, для чего поступаю так с тобой и с собой. Я чуть не поубивал этих вампиров, думал, тебя доставили к ним, но ошибся. Не понимаю, зачем ты понадобилась моему брату?! Он ведь слаб, да? Я не потратил и суток, чтобы пробраться через его барьер. Если король вампиров придёт за нами, то Пандемониум падёт. Надо же мне было потревожить его детей?! Чёрт, я и себя чувствую слабаком, что со мной вообще происходит?! — он приложил ко лбу руку, чувствуя, что вот-вот из глаз покатился что-то тёплое и солёное; в горле першило и давило, да чего уж там, он ведь вернулся домой… — Шин… — Юи, не испытывая злобы, простила его. Она обняла основателя и задумалась. Стоило ли ему что-то говорить?.. — Я не лгала тебе, — она начала говорить тихо. — И да, Карла слаб. Мне страшно оставаться здесь рядом с ним, одной. Я чувствую, что день его смерти близко и мне страшно… — Он говорил обо мне? — его речи полились сдавленно. — Говорил, почему мы поссорились? — Да, но я думаю, это неважно. Он любит тебя, Шин, считает своим братом и приемником. Поговори с ним, это надо сделать, если ты не хочешь потом сожалеть… — она не побоялась заглянуть ему в лицо, улыбнуться. Давать совет было не очень осмотрительно. Карла предупреждал, что его младший брат импульсивен, но те слова являлись искренними. — Мне надо немного времени, — тихо сказал он. — Слишком долго я не виделся с ним. Не знаю, что сказать… «Шин…» — глядя на их грядущее семейное воссоединение, ей захотелось обнять его и прижать к груди, точно маленького ребёнка. — Что ты со мной как с маленьким?! — основатель вспыхнул яркой краской, когда Юи не удержалась и исполнила желаемое. — Да и вообще, ты тощая! На тебе спать всё равно что мраморные столбы обнимать. «Вроде он приходит в себя…» — Юи засмеялась. Она не могла ошибиться, основателя что-то гложило. — Не смейся! Перед тобой следующий король Пандемониума! Ты обязана проявлять уважение! А ну, выстави свою шею, я хочу поскорее погрузить свои клыки в твою плоть! Конечно, от тебя по-прежнему воняет вампирами, но здесь твой запах смешался с запахом основателей, думаю, это можно будет потерпеть… Не различив момента, Юи снова оказалась под Шином, на сей раз в исступление её вводила боль. Он не жалел её, не делал этого, так как сам испытывал боль. — Твоя кровь… — он ожидал чего угодно, но не этого. — Почему, я чувствую в тебе загаженную вампирами кровь основателей?.. Да кто же ты?.. — его удивление послужило промедлением. Комори плохо понимала его, едва сквозь плёнку на глазах различала и отстранилась лишь тогда, когда увидела яркую вспышку света.***
Той магической атакой проявилась сила Карлы. Как и сказал Шин, он слабел, и магия оставляла его тело первой. — Брат… — в большом зале, не успев обменяться некоторыми рукопашными приёмами, Карла и Шин встретились. — Ты стал совсем плох… Зачем ты заставляешь себя? Карла, как хранитель этого замка, не мог допустить, чтобы без дозволения младший брат разгуливал и делал всё, чего душе вздумается. Он не отрицал — Юи будет принадлежать ему, Шину, но его собственное право на девушку ещё не оспорено, зачем же хоронить его раньше времени?! — Я не хочу смотреть, как ты лишаешься на моих глазах сил. Успокойся! — Карла, не чувствуя в руках сил, держал Шина за шею, а тот наоборот старался не дать брату упасть на колени. — Не могу… — Карла сдался и почти скатился к полу по стене. «Что я за король такой, если даже уйти как настоящий правитель не могу?!» — внезапно он пожалел, что не взял меч. В таком случае Шин бы убил его. — Но упасть я тебе не дам, — младший основатель настоял, чтобы брат собрался и терпел. — Для чего ты применил магию, если уже не в силах это делать? Это из-за девушки? Кто она? — Ты ведь уже понял… — Карлу мучила одышка. — Она последняя из женщин-основательниц, в ней сердце основательницы. Она та, кто возродит наш род. — Если бы я не испил её крови, то счёл бы тебя безумным, — в Шине ещё жили сомнения. — Что ты хотел сделать с ней? — Я уже ничего не могу. Ты сделаешь! Её кровь необходимо очистить от яда вампиров, а когда она восстановится, то ты воскресишь род основателей, напоишь наше умирающее древо жизни, я же к тому времени уйду на покой… — глаза основателя прикрывались, а рука по инерции искала рукояти клинка. — Пока я ничего не собираюсь делать. Я помогу тебе дойти до твоей комнаты. А завтра как следует поговорим, — он закинул руку брата к себе на плечо, намереваясь перенести. — Прости меня, Шин. Я должен был с тобой поговорить… Переубедить тебя, — Карла винил себя за ссору с братом, он не мог отрицать, порой пыл Шина переходил всякие границы, тут у любого сдавали нервы. — У тебя бред, брат! Я ушёл, потому что хотел стать королём собственных земель. Здесь, в Пандемониуме, жизнь давно остановилась. Прозябая здесь, мы не знаем, сколько прошло времени: день или месяц; здесь не чувствуется течения времени, течения самой жизни! Я не хотел жить без цели, поэтому-то я и ушёл, не ожидал лишь, что угожу в капкан, но, как ты и говорил, король вампиров хитёр. Я ему проиграл, вот и вернулся домой, поджав хвост! — он высмеивал себя нарочно, чувство вины было настолько очевидным, что ему хотелось рвать на себе волосы, плоть, лишь бы заглушить этот проклятый голос раненого сердца. — Ты вернулся за девушкой… — лёжа в своей постели, Карла говорил, не продирая очей. — Я рад, что опоздал; рад, что ты вернулся домой, жаль, однако, не могу предложить тебе былого, величественного дома основателей. Иди, не заставляй меня чувствовать себя больным и немощным. Я хочу побыть один, в тишине, быть может, эта ночь, наконец, станет последней… Карла крепко уснул. Шин стоял возле него, не шелохнувшись ещё какое-то время. Его кулаки крепко сжимались и зубы мучительно стискивались. Он не мог подарить брату вторую жизнь и плохо представлял, как отнимет жизнь Юи. Одно дело, когда он воспринимал её словно куклу: без эмоций, без видения в ней души, а другое, когда пытался разглядеть в ней будущую королеву, мать его детей и любовь всей его жизни. Почему-то когда Карла говорил о древе жизни, то ему вспомнилась именно это чарующее чувство, восхваляемое, конечно же, не ими, основателями, а людьми. Ему же отношения между женщиной и мужчиной казались исключительно плотскими; отец хорошо этому обучил, а мать своим предательством растоптала всю веру в любовь. Она твердила, что любит своего мужа… Любит! Но если любит, тогда почему же предала?.. Он не желал копаться в прошлом и ворошить всю ту грязь, которая окутывала его родителей, на это не оставалось времени. Это не имело значения…***
— Я слышала, что тебе вчера нездоровилось? — Юи навестила Карлу в его покоях, не забывая той цели, которую она поставила себе — уход за умирающим прародителем. — Ты очень внимательная… Шину повезло, что сердце той женщины досталось тебе, — он гладил её волосы и лежал у неё на коленях; с этого ракурса он хорошо видел её доброе лицо, оценивал, какой она будет королевой, матерью и женой. — Как это, сердце досталось мне? — Комори не стеснялась спрашивать, ведь Карла охотно отвечал на её вопросы; так он не чувствовал себя больным. — Корделия… Вторая жена твоего отца и мать троих наследников дома Сакамаки. Наша тётя приходилась ей матерью, а отец королём демонов. Карлхайнц женился на ней, а его дети покончили с ней. Пока жизнь не покинула её, кто-то похитил её сердце и с помощью магии поместил в тебя, видимо, ещё маленькую. Это сложно понять или представить, но вот такие мы существа. По воле случая или это судьба, но избранной стала ты. Остерегайся короля вампиров, своего отца, у него есть на тебя планы, не будь их, то он не стал бы затевать эту игру. Наш дом ещё держится, но может не пережить этой ночи, разумеется, если он этого захочет. Я не понимаю, по какой причине он тянет, тем более, если то, что сказал Шин — правда. «Всё равно ничего не понимаю…» — чтобы не казаться уж очень глупенькой и неблагодарной, она мило улыбнулась, продолжив присматривать за старшим основателем. А Шин тем временем придавался воспоминаниям в сердце Пандемониума. В тянущихся коридорах и галереях он видел как наяву свои ежедневные поединки со стражниками. Они всегда поддавались ему. Любимого сына короля нельзя ранить. Правда, со временем им и притворяться отпала необходимость. Шин был очень хорош в бое рукопашном, справлялся с мечом и копьём, но больше всего его радовало фехтование вместе со старшим братом, однако дурачиться безумный-король позволял лишь младшему сыну, старшему урезали подобные привилегии и сделали это очень давно. На крыше, под слабым свечением звёзд, он забрёл в сад. Здесь дамы устраивали свои посиделки, пили чай и играли с детьми. Шин помнил это место, он всем сердцем любил и хранил память о нём. Да, те не многие годы, которые он любил и уважал мать, он провёл именно здесь. «А брат ещё заботится о замке… Странно это, хотя это в его духе…» — Шин посмеялся про себя, потёр глаза, чтобы в очередной раз не заплакать и, упав на холодящую тело траву, засмотрелся на мглистое, усеянное звёздами небо. — Каким бы привлекательным ни был новый мир, прекраснее родного дома ты не сыщешь, — его крохотную слабость уличил Карла. — Брат? — он второпях и от неожиданности присел. — Почему ты не с Юи? Ты тут устроился совсем так ничего. Смазливая сиделка, тишина, отец бы обзавидовался тебе, если бы ещё мог! — Он завидовал всю свою жизнь. Этот червь и сожрал его изнутри, оставив нам одну гниющую оболочку. Не повторяй ошибок отца, — Карла, ощутив омерзение, сморщил лицо. — Его наследник — ты, поэтому совет в твои руки, — Шин пожал плечами, продолжая ребячиться. — Ты уже принялся за очищение? Ты брал кровь Юи этой ночью? — Карла не мог терять зря время и силы. — Нет! О чём ты вообще?! Я ещё не принял окончательного решения… — Шин сморщил лоб. Сейчас не хотелось думать об этом, хотелось насладиться сладостью дома. — Ты хочешь, чтобы я тебе приказал это сделать? — Карле оставалось лишь давить. — Да понял я, понял! Это важно… — Шин так разнервничался, что заходил. — Так ты сделаешь это? — нынешний правитель осаждал брата снова и снова, не давая времени на раздумья. — Сделаю! — профырчал он. — Это не справедливо, брат! Я хотел победить тебя в честном поединке, а ты сдаёшься без боя. — Я понимаю твоё разочарование, однако, это единственное, что я могу предложить тебе: девушка и замок наших праотцов, — он ответил ему гордо, так как понимал, что и Шин горд. Образовавшийся исход не колыхал его кровь. — Хочу праздника! — у младшего основателя от давления и разочарования нервишки играли. — Пусть здесь снова заиграет музыка! Танцы и смех! — Очисти девушку, и мы устроим для тебя праздник, — Карла согласился с желанием брата, поставив условие. — Тц! — приказной тон брата сыпал солью на его рану; воспоминания гложили. — Тогда, я буду ждать этого дня! Уходя Шин долго крутил перед глазами образ брата. Достойный звания короля прародителей на заре своего правления сделался совсем слабым: сентиментальным, заботливым, любящим… Чувства, свойственные слабым. Это так сильно бесило, но слышать грубости или упрёки совсем не хотелось. Так что же произошло? Неужели эта девушка не поселила раздора? Бред, такой бред, что Шин тряс головой, стараясь выбросить из неё всякие мысли. Впереди его ждал яд вампиров, боль и масса девичьих слёз, призывающих его быть нежнее, осторожнее, тогда как сейчас он этого сделать не мог, сейчас ему хотелось тонуть в чье-либо боли… — Шин? — Комори не ждала гостей, не ждала именного его. — Тебе так нравится проводить время в комнате брата? — рыжеволосый отдёрнул свою одежду и вонзился худыми пальцами в руку девушки. Юи сильно сморщилась. — Это бесит! Быстро за мной! Тащить её по коридорам, принуждать, пихая назло старшему брату — этой показухи ждали бы все основатели. — Шин, почему ты разозлился? — упав на кровать, она не по ошибке встревожилась. Младший брат Карлы и не скрывал — его переполняли сомнительные чувства. — Помолчи! Это уже бесит! — голос мужчины прорезался. Крик заглушил звуки сбитого дыхания Юи, затем последовали необъяснимые приступы гнева. Шин швырял и толкал всё, что попадалось под руку. — Прекрати сравнивать меня с братом! Да, думала, что я не замечу?! Заткнись и даже не думай оправдываться! Я вижу это по твоим глазам. Плевать! Это уже неважно, брат велел заняться твоим очищением. Мы будем заниматься этим долго, очень долго если понадобится. Мне не хочется ждать, поэтому приготовься и не смей умирать! Брат считает тебя ценной, а я… Я и сам не знаю, что о тебе думаю, понимаю, что иногда ты адски меня бесишь, прямо как сейчас! — Шин, ты расстроен, но, пожалуйста, не делай то, о чём потом будешь жалеть… — Юи старалась усмирить, объяснить, что, разумеется, восприняли как самый обычный штык. — Не маячь у меня перед глазами! — Комори помахивала руками, словно красной тряпкой перед быком. — Снимай эту чёртову одежду, ни то я разорву её в клочья! — основатель закрыл лицо ладонью. Он переводил дух. В таком состоянии он бы точно загрыз эту девчонку и не побоялся бы предоставить брату её остывающий труп. «Я на пределе… — Шин и не отказывался от действительности, семейные дела вновь бередили старые раны. Брат всегда возвышался в его глазах, в глазах матери и народа. Как ни крути, а эта женщина должна была достаться ему. — Почему из-за какой-то болезни всё летит в чёрту?! Я понимаю, что брат готовит почву для своего ухода и моего правления, но мне совсем не хочется получать это так, я хотел доказать, что дорос до него, что достоин зваться принцем первой крови! Должно быть, эта девушка — моё испытание, я не должен подвести брата…» — расценив это так, он расслабил морщины на лице. Каждый самоопределяется по-своему, Карле пришлось доказывать своё право на трон отцу, а ему, второму из последних основателей, приходилось делать это перед старшим братом. «Придётся слушаться, ни то он разозлится…» — Юи не без боязни за свою жизнь сняла с себя розовую кофту, сложила её на ночной столик и, зажавшись, приготовилась к худшему. «Боится… — Шин посмотрел на зажмуренные глаза Юи и разочаровался сам в себе. Раньше его возвышали подобные реакции, а сейчас немного обидели. Не таких эмоций он ждал. — Естественно, она боится! Я накричал и навёл беспорядок в её комнате». — Когда закончим, надо бы здесь прибраться, — он снял очки и положил их рядом с кофточкой Юи. — А как же слуги, разве их здесь нет? — она удивилась, чтобы Шин и делал что-либо. — Фамильяры! Да, есть… Но я подумал… Блин, знаешь, лучше молчи! Я снова начинаю злиться! — его терзало смущение. Разве мог гордый основатель краснеть перед какой-то там девчонкой?! Ответ общеизвестен — нет, не мог. Упав на кровать, зажавшись под его тяжестью, она познала, что есть боль, разносимая основателем. — Больно, да… — он и не скрывал улыбки, сквозь скатывающуюся по губам кровь. — Это твоё наказание! Я нарочно так сделал и сделаю вновь, если ты будешь говорить глупости или скрывать от меня нечто важное. Если что-то тревожит тебя, то ты должна посмотреть мне в глаза и сказать об этом! Запомни, отныне ты связана со мной, не с моим братом, не с теми мерзкими вампирами, а со мной. Ух, голова закружилась! — он приложил руку ко лбу и покачнулся. — Тебе плохо?.. — Юи лежала чуть вздрагивая и, несмотря на это, интересовалась его самочувствием. — А ты, я посмотрю, любишь страдать. Нравится тебе боль. Или тебе понравилась та, которую подарил именно я? Ну что ж, тогда я с радостью подарю тебе ещё, это научит тебя не болтать лишнего! Приступим! Путь твоего очищения неумолимо зовёт!***
Долгая то была ночь… В мире демонов все ночи были такими и непонятно, пролетела одна или уже целая вереница этих жестоких, терпких ночей. Шин не выпускал Юи из её комнат. Она теряла сознание, через несколько часов приходила в себя и всё начиналось по новой. Кровь, боль, мольба, сон… Несколько раз она видела, как основатель выжидает её пробуждения, тускло поглядывая на прозрачный бокал с красным вином. Заметив её, он и ей дал выпить вина, говоря, что так её кровь приобретёт иной, не разжиженный вкус. И вот, спустя немалые пытки, несчастные случаи с потерей сознания в ванной комнате, пришло спокойное пробуждение. Шин спал возле неё, тихий и полуобнажённый. «Ему не холодно?..» — Юи, не чувствуя особой разницы после очищения, за исключением боли, смотрела на его бледный торс, волнуясь. Он мог очнуться и смутить её любой гулкой фразой. — Что, хорош я, когда сплю?.. — опасения её сбылись. Шин приоткрыл глаз и, блеснув его золотом, коварно улыбнулся. — Не то чтобы плох или хорош… Я лишь хотела помочь! — жар всполохнул и обагрил её округлое сонное лицо. Она испугалась откровенности, рвущейся наружу; пришлось прятать стыд в ладонях. — Какое замечательное выражение! — Шин как безвольный рассмеялся. — Твои эмоции честнее твоих слов! Иди сюда! Сегодня я в хорошем настроении, прижмись ко мне и согрей, если ты так об этом печёшься! Юи упала к нему на грудь и затаилась. Его сильные руки, источающая слабый запах плоть. Как и у любого существа у него был свой запах, она не могла его объяснить, знала лишь, что успокаивается рядом с ним. Больше не страшно, не больно, всё слишком хорошо, чтобы быть правдой… Сон, тёплая ванна и красивый наряд. Праздник в её честь, в честь возрождения дома основателей. Её прихода ждали давно, почти отчаялись и всё-таки дождались. Большой зал усеял тёплый свет. Блестящая от позолоты лепнина озарилась яркими бликами. Золотистый паркет заиграл, как начищенное слугами зеркало, и в зале, где когда-то устраивали шумные празднества, заиграла музыка. — Ну вот! — Шин, словно впервые смог вдохнуть полной грудью. — Теперь это место похоже на дом. Брат, а ты постарался! — Я не мог поступить иначе, ведь сегодня у нас гостья… — Карла, демонстрируя хорошие манеры, легко взял Юи за руку. — Ну же! Пригласи уже её! — Шин торопливо подтолкнул брата. — Я из кожи вон лез, ты должен оценить мои труды. От неё уже не пахнет вампирами. Кровь основателей почти восстановилась. — Ты не возражаешь? — Карла чуть наклонил голову, маня Юи пленительным взглядом. «Он выглядит лучше! Может быть, болезнь отступит и даст ему немного больше времени…» — Комори оптимистично смотрела на вещи, где не лучился и крохотный огонёк. В ней говорило нежелание признавать данность, Карла на это лишь незлобно покачал головой. — Прости! — Юи подумала, что его порицание — это реакция на отсутствие у неё манер. — Я не против потанцевать, правда, я почти не умею делать это… — Да кто здесь тебя осудит?! — Шин благородно вступился. — Кроме нас в Пандемониуме никого, фамильяров вообще можешь за живых существ не считать. Мы одни, так что наслаждайся нашим радушием! «Неужели так звучит и пахнет дом?..» — Юи закрыла глаза. Энергичная фортепьянная музыка, не предназначенная для вальса; ароматы свежеприготовленной пищи: десерты и сочные невиданные ранее фрукты. Карла разлучился со своей партнёршей, встал напротив неё и поклонился. Комори видела такие танцы по телевизору. В своём платье до колен ей пришлось потрудиться, чтобы сделать реверанс. И вот они прыжковые, круговые движения, улыбки и смешки Шина. — Что это за музыка? — Юи подумала, что будет неплохо завязать разговор. — Пятнадцать двухголосных инвенций Баха. Такое исполнение можно услышать разве что у Гленн Гульда. Они мне кажутся поэтичными… — в голосе Карлы вроде бы промелькнула какая-то мечтательность. — Да, необычно! — глаза Юи блестели, но засияли они, когда старшего основателя сменил Шин. Музыка не изменила игривости, двухголосный темп парил, переплетаясь с высокими и низкими нотами клавишного инструмента. — Шин, ты двигаешься не в такт! — Юи запуталась в его плавных покачиваниях, которые больше напоминали вальс. Этот танец никак не подходил. — И что? У меня свой такт в голове. Вот прислушайся… — он прижался щекой к лицу Комори и зашептал что-то трёх четвертное. «Голова идёт кругом, когда он подступает так близко…» — она едва перевела дыхание. — А знаешь, выходи за меня! — воображение Шина и его настроение поражало своей пёстростью. «Что?» — ей показалось, что она ослышалась. Юи бы даже остановилась, но рыжеволосый находился в прекраснейшем настроении; ему хотелось танцевать. — Ну ты знаешь, вы, земные женщины, браку придаёте особое значение, ждёте его как чего-то святого. Вот я и подумал, что тебе понравится эта идея… — он не успел закончить, как Юи его перебила. — Хорошо… — теряя половину сказанных им слов, она дала ответ. — Что? Ты согласна? — Шин не потерпел бы отказа, но мог дать время подумать, а потом если понадобится (в случае возможного отказа), то и передумать. — Да, — сказала она, подумав ещё. — Я говорила, ты мне нравишься, Шин. Думаю, я даже люблю тебя. Это странно, но ты говорил не скрывать от тебя правды, вот я и пытаюсь сказать тебе о том, что чувствую. Правда, выразить словами это непросто… «Не могу поверить, что она вот так запросто согласилась…» — он остановился и начал пронзительно смотреть. — Чем тебя не устраивает её ответ? — в паузу проник голос Карлы. — Брат? — Шин был ошеломлён и не только ответом Юи, ещё и благословением старшего брата. Какая-то его часть верила, что после очищения, он заберёт девушку. — Она ответила тебе. Ты же собираешься сдержать своё слово? — низкий голос Карлы селил в Шине покорность. — Конечно, я женюсь на ней! Но не сегодня же… — у него всё в голове перемешалось. — А почему нет? Луна уже начала убывать. Или сейчас или ждать вам ещё месяц. В комнате нашей матери есть подходящее платье, — Карла буквально повелевал следовать правилу: «Куй пока горячо!». «Это так, но смогу ли я сделать её счастливой? Я не брат…» — младший основатель посмотрел на Юи и задумался о её будущем. — Шин? — Комори ещё ни разу не видела, чтобы кто-то из этих ночных существ думал о ней в таком, заботливом, свете. — Да! — его решение заставило Юи вздрогнуть от неожиданности. — Брат, ты прав! Не станем откладывать! Пойдём! — он схватил девушку за руку. — Я покажу тебе эту комнату, я и сам в ней не часто бывал. Посмотрим, сильно ли она изменилась!***
«Здесь всё по-прежнему…» — Шин словно окунулся в далёкое прошлое. Переступив порог комнаты, где жила его мать он ощутил себя обычным подростком, а подростковый возраст примечателен тем, что в нём нет настоящего, в нём превалирует прошлое и будущее, периоды, когда формировалось его «Я» и видение того, кем он хотел когда-то стать. Сейчас он видел себя счастливым мужем, гордым основателем, тогда — сорванцом, который своими необдуманными поступками пытался превзойти старшего брата. Он точно кричал: Я здесь! Я тоже великий потомок основателей! Во мне та же кровь… Противно… Свои прошлые ошибки и казусы вспоминать отвратительно, лучше об этом и вовсе не думать. Шин окинул взором пустую кровать, ночные столики возле неё; старинный сундук у окна и платяной шкаф. Как и говорил Карла, платье висело там, всё такое же красивое, сияющее белизной. Очень странно, что Гис подарил его Кроне, они никогда не были женаты, впрочем, церемония бракосочетания у основателей выглядела чуть ли не варварской. Женщину признавали не равной супругу, а делали собственностью. Странные нравы… Но таков уж этот мир. — Надевай! — Шин вынул из шифоньера свадебный наряд и посмотрел на свой парадный костюм. — Рядом с тобой я буду смотреться, как какой-то крестьянин. Фамильяры сделают тебе причёску и макияж, поэтому располагайся! Я тоже приведу себя в порядок, мы станем первой и единственной парой, которую свяжет мой старший брат. Давай же, не тяни с переодеванием, я уже сгораю от нетерпения! Часы ушли на подготовку, а когда в том же большом зале она встретилась с сияющим от улыбки Шином, сердце ёкнуло. На нём сверкал аккуратный серый костюм с невероятно красивым галстуком-шарфом и выразительным светлым жилетом. Карла остался при своём парадном камзоле. Он стоял за резным столом, на котором выделялся завёрнутый в свиток пергамент и чернильница с белым пером. Юи сделала пару быстрых шагов, застыла от звуков собственного сердца и, переведя замешательство в улыбку, задвигалась мерно, навстречу основателям. — Брак основателям несвойственен, у нас мужчина приобретает права на женщину, которую он выбрал, поэтому если ты готова, то мы начинаем, — Карла предупредил о различиях в обычаях, что Юи без долгих раздумий приняла. Стоило взглянуть на Шина и сомнения отпали сами собой. Быть может, он был прав. Он — это её самое страшное детское воспоминание, но в то же время, он — это её счастливое будущее. Шин взял её за руку и, положив на свой локтевой сгиб, гордо расправил плечи. Карла начинал зачитывать строки из брачного пергамента. — Сим документом я заверяю ваше желание, — жёсткая бумага зашуршала. — Принимая мою волю, вы заверяется, что встретите все жизненные преграды достойно, вы обещаете: не лгать. — Не лгать, — повторяли они в один голос. — Не прелюбодействовать с расами ниже вас стоящими, — это он говорил для Шина. — Меня это вполне устраивает, — оскалился рыжеволосый до радостного свечения. — А что? — он заметил, как Юи изменилась в лице. — Всё равно же не с кем! Тебе очень повезло, что ты единственная в своём роде! У твоего отца было столько любовниц, что и на пальцах не счесть. «Я и не рассчитывала, что всё будет как в церкви, но мне обидно такое от него слышать…» — Комори тихонько вздохнула. — Не прелюбодействовать, — на сей раз Карла обращался к Юи. — Обещаю… — это прозвучало понуро, правда, радовалась и волновалась она ничуть не меньше. — Произвести на свет здоровых детей, которые достойно продлят жизнь рода основателей, — Карла подходил к завершению основных клятв. — Обещаем! — кажется, на этом моменте Шин словно опьянел. — Да… — Юи легонько кивнула; румянец отразился на её круглом личике. — Vox audita perit, littera scripta manet*, — в тишине слова Карлы звучали величаво. — Услышанный голос умирает, написанная буква остаётся, — дал он перевод. — С этого часа ты принадлежишь ему. — Да, ты принадлежишь мне, Шину Тсукинами! — озорство завибрировало в большом зале и пара новобрачных, как подхваченные ветром, закружились. Пышная юбка Юи приподнималась, играла шелками, пока довольный всем основатель не повалился на пол, потянув девушку за собой. Там он улёгся на её ноги и засмотрелся на милое, выражающее всю любовь лицо. — А ты красивая в этом платье, с причёской и макияжем. Я чуть было не растерялся, когда увидел тебя. Что там у вас ещё людей на свадьбах делается?.. А… Целуются! Давай, поцелуй меня! — он дразнился и смущал одновременно. Комори едва поспевала за ним и его порывами. Яркий поцелуй в губы, счастливые улыбки и сплетения пальцев; ей более и не требовалось, она уже давно нашла свою тропу и теперь ждала, что её выведут из тени. — Пойдём! Мы же ещё не подписали бумагу! — Шин вспомнил нечто важно, и снова потащив Юи за собой, размашисто расписался в подставленном ему документе. Комори так же начеркала своё имя, сгорая от стыда и смущения. — Dura lex, sed lex, — Карла вновь что-то сказал на латыни и, подув на свиток, свернул его. — Закон суров, но это закон, — Карла передал документ Шину, заканчивая вершить их судьбы. — Я вас не задерживаю, луна не будет царствовать вечно. Можете более не обращать на меня внимания… «Он уходит… — Юи смотрела ему вслед, начиная печалиться. — Но почему?..» — задать этот вопрос хотелось невыносимо, ведь впереди праздник, веселье. — Пусть идёт! — Шин ухватил её под руку и тоже куда-то повёл. — Мы здесь не задержимся. Брат прав! Ночь не вечна, как и луна, а нам ещё много предстоит сегодня сделать… «О чём это он?.. Неужели о последнем пункте наших клятв?!» — у Юи дыхание перехватило. — Ну, продолжай думать в том же направлении! Если продолжишь, то я буду с точностью знать, как тебя удовлетворить! — скалился он от величайшего довольства. — Знаешь, а ведь всё, о чём ты думаешь, известно мне и даже брату. Ты такая наивная, когда помалкиваешь, переводя всё в разговоры с самой собой. Ладно, пойдём, я жутко устал ждать. Этой ночью нас ждёт много всего интересного! «Как мне заставить себя не думать?!» — у Комори в один счёт температура поднялась. Она закрыла лицо руками и доверилась Шину. Тот взял её на руки и перенёс в комнату, где всего несколько ночей назад, она изволила почивать в одиночестве. Пахло цветами и тёплым воском. Услышав нежный запах, она открылась. На ночном столике горело несколько свечей, а вот постель и пол устилали бархатные белые и красные лепестки. — Не смотри на меня такими удивлёнными глазами! — Шин и сам смутился, поворотив оттого нос. — Я видел такое в фильме, когда был в мире людей. Вам же, женщинам, нравится подобное. Мне так безразлично, на какой кровати спать или не спать вовсе, главное, чтобы с тобой. — Это мило с твоей стороны, — Юи заулыбалась нежнее всех этих цветов, подарив основателю всего один поцелуй в щёку, но и того хватило, чтобы воспламенить в нём интерес. — Ты вот таким поведением меня доведёшь! — он закрыл рот ладонью, нещадно переводя дух. — Раньше я был готов спорить до потери голоса о том, что невинность и робость не вызывают такого возбуждения, как порок, но из-за тебя я начинаю в этом сомневаться… — и тут их глаза встретились. Она не отводила взора. Она со вниманием слушала его, Шина. — Повернись, — он покашлял в кулак и сам же развернул Юи лицом к постели. Его целью было платье на крючках. Он погладил её обнажённую шею и плечи, изогнулся и начал медленно отцеплять металлические крючочки, раз за разом, целуя спину Комори. Тяжёлое убранство скатилось на пол, и Юи, худенькая и невероятно в белом белье симпатичная, вынудила его подождать, насладиться этим видом. — Шин, можно мне принять ванну? Я так нервничала, когда Карла принимал наши клятвы… — она повернула к нему голову, разрушая тем его маленькую идиллию. — Даже и не думай о ванне! — он рьяно подступил и обнял её со спины. — От тебя божественно пахнет! Твой женский аромат пробуждается, когда я рядом, думаешь, я позволю тебе лишить меня такого удовольствия?! — Я и не думала… — она закатила глаза, слабея от массажных движений, которыми разминал её руки Шин, от его поцелуев и сноровистых движений, позволяя после этого ему всё.***
Ночь погрузила Комори в жаркий обруч объятий. Её новоиспечённый муж на этот раз был терпим к её неопытным ласкам. Обольстителен в поцелуях и пылок в порывах страсти. Она догадывалась, что Шин хороший любовник, но не думала, что он когда-нибудь станет внимательным и обходительным, словно слово «любовь» стало и для него что-то значить. — Сегодня ночь новолуния… — его жаркий шёпот обжёг её обнажённую спину, и Юи очнулась от сна, как от тёплой неги. — Наверно, на небе несчётное количество звёзд… — она сквозь улыбку, обнимая свою белую подушку, сонно пролепетала и утомлённо вздохнула. — Что нам до неба?! — Шин набрал воздуха полную грудь. — Вот если мы зажгли собственную звёздочку этой ночью, то это меняет дело! Тогда я назову эту ночь прекрасной, а пока она тёмная и до апатии скучная. Я хотел пригласить тебя на прогулку в сад на крыше, однако ты так сладко поприветствовала меня, что я передумал! Проведём эту ночь здесь, в комнате. Но вначале я тебя как следует накормлю, если ты лишишься сил в самый неподходящий момент, то я тебе такого никогда не прощу. «Он прав… Я умираю от голода…» — Юи прислушалась к себе, желая действительно отужинать или позавтракать, смотря как на это посмотреть, припомнив, что ела в последний раз, когда фамильяры делали ей причёску, но то давали закуски, а ей бы сейчас чего-нибудь горячего и очень вкусного. — Конечно, я прав! — рассмеялся он, спрыгнув с кровати так, если бы у него под ногами было нечто-то мягкое, эластичное. — Жди меня! Скоро я вдоволь утолю твой голод, а ты мой. Хочу, чтобы ты накормила меня виноградом! Да, это будет забавно… — рассмеялся Шин, бодро вышагивая из комнаты прочь. «Он в хорошем настроении… — Юи повернула голову, запечатлев в памяти его хитрую ухмылку и следующий за ним тёплый поклон. — Сколько всего произошло, а я всё смущаюсь…» — она зардела и выпустила в подушку глухие крики. Тело будто принадлежало не ей. На фоне общей усталости чувствовалась лёгкость, тепло. Ей так было хорошо… — Виноград, вино и орехи, — насвистывал младший Тсукинами, выхаживая по коридорам. Родной дом преподнёс ему многое, причём то, чего он совсем не ожидал — счастье. — Ночь перерождения… — возле открытого настежь окна стоял Карла. По его тусклому тону Шин не сразу понял, в чём дело, реальность обрушилась подобно лавине. — Брат?.. — со звуками его голоса послышался свист. Воздух рассекли копья. Карла атаковал брата без предупреждения, в спину и с рьяным возгласом ветра. Да, он и не пытался скрыть своих намерений. Атака потерпела неудачу. Шин увернулся, и копья вонзились в стену. — Ты тот, кто претендует на трон и последнюю женщину-основательницу, — Карла заговорил, не поворачиваясь к брату. Стоя между копий, колыхающихся в порывах ветра штор, он в последний раз вкушал холодный воздух ночи. — Это право тебе потребуется доказать! Выбирай оружие и сражайся со мной! Карла исчез за окном, а Шин, вынув одно из копий, отправился следом за ним.***
— Ты стал сильнее… — долго длился этот бой, теперь же Карла поверженным пал ниц. Он стоял на коленях, видел младшего брата с окровавленным мечом в руке. Шина трясло… Колотило от злости и гнева. — Я долго ждал этого момента… — сам не понимая отчего, он желал добить старшего брата. — Хотел взять Пандемониум силой! Ты стал слаб, захотел заполучить Юи хитростью?! — Шин от ревности и бешенства начал яростно кричать. — Если это так, то чего же ты медлишь? Я доберусь до неё, ведь теперь она одной с нами крови… — Карла терпел боль от ранений, а говорил так, словно по-прежнему смотрел на всех свысока. — Это конец, брат, больше так продолжаться не может… — Шин рассёк мечом воздух, демонстративно, намереваясь следующим ударом отсечь брату голову. — Шин! Не делай этого! — крик Юи пробудил его от этого сна. Она выбежала из замка на улицу и пала наземь, защищая раненого короля. — Что ты делаешь?! — Карла едва мог говорить. Появление Комори разогнало всю его напыщенность. — Шин, посмотри внимательнее на своего брата! Разве ты не видишь? Он не в силах поднять на тебя меч. Он нарочно подстрекает тебя, так как не хочет умирать немощным. Не делай глупостей, не бери грех за его смерть на себя. Это раздавит, погубит тебя и меня! — её крики вразумили основателя. Он пошатнулся, выронил из рук меч и сам же упал. — Брат, зачем же ты так со мной?! — он не мог поверить в то, что всё это игра. — Как?.. Как ты нашла нас? — Мне рассказали слуги, — Юи рассказала, как узнала об этом поединке. — Никто в этом замке не желает видеть между вами вражду. — Никто не желает… — Шин машинально повторил её слова. — Какое же сокровище скрыли эти мерзкие вампиры… — Карла закашлялся собственной кровью. Он отодвигал Юи от себя, пока кашлял и не принял её помощи, когда окончательно падал, правда, она не слушала его просьб. — А ты внимательная, раскрыла меня… — Дай мне мой меч… — он просил клинок, который отобрал у него Шин. Кровь бурыми пятнами проступала на одежде основателя. Минута за минутой, от смерти отделяли считаные секунды. — Не надо брать ответственность за мою смерть на себя. Я ждал этого момента. Во всём виновата эта болезнь. Будь я здоров, то эти царапины уже бы завтра исчезли… — он успокаивал Юи. Она держалась, не плакала, но не отпускала, изо всех своих крохотных сил держала. — Шин, спасибо, что согласился проводить меня в последний путь. Я горд за тебя… — в глазах Карлы всё дрожало. Брат, сидящей на земле; Юи, начинающая рыдать в плащ, усыпанный кровью и меч, сжимаемый им и по сию минуту. Наконец, он выдохся. Перевернулся на спину и, прижав меч к груди, устремил взгляд в звёздное небо. — Карла, не торопись, подожди! — крики Юи эхом осквернили внутренний двор Пандемониума. — Юи, не надо! Не удерживай его, — Шин отстранил её от тела брата и крепко прижал к себе. Совсем скоро вспыхнуло пламя. Оно поедало тело основателя, Шину же оставалось утешать Комори и стараться не смотреть, как его старший брат исчезает из этого мира. — Я всегда считал брата прекрасным королём. Он был создан для того, чтобы править. Сильный, рассудительный, благородный и гордый. После ссоры я не верил, что он может любить меня, но ты раскрыла мои глаза, дала ощутить эту семейную близость. Ты разглядела то, чего я увидеть не смог! Юи, ты прекрасная девушка, пожалуйста, сделай и меня счастливым. Ты выбрала меня, а не брата, но даже он ушёл из этого мира с улыбкой. Это твоя забота помогла ему. — Давай уйдём с улицы! — она стучала по его спине ладонью, умоляя пощадить её. — Я хочу вернуться в комнату! Шин, забери меня! — Конечно… — он нежно ей улыбнулся. — Я сделаю это для тебя. Следующий час она провела плача в его объятиях и наплакавшись, крепко уснула.***
Огонь во дворе давно погас. Прах развеял ветер, а в комнату Шина вернулся чуть слышный шёпот. — Ты пришла в себя. Наконец-то… — он прижался к её лбу своим. — Я волновался. — Прости, что напугала. Мне уже лучше. Это нормально, оплакивать близких, — она постаралась улыбнуться. Шин проявил много понимания и нежности. Эти моменты следовало ценить. — Ты не должна нервничать и срываться, даже если речь идёт о чьей-либо смерти. Я старался прошлой ночью. Постарайся и ты. Мне надо установить барьер. Теперь, когда брата больше нет, нет и защиты. Ты посидишь здесь одна? — он гладил её лицо и любяще смотрел. — Да… Но эта комната?.. — Юи огляделась, понимая, что эта комната принадлежит не ей, она вовсе здесь никогда не была. — Это моя комната, — объяснил он. — Мне не хотелось заходить в неё, однако благодаря тебе я смог переступить через этот порог. Отныне мне не надо жить прошлым. Я спокоен… И действительно, Шин словно из бурного русла вошёл в тихую заводь. — Я справлюсь, — её обещания более чем хватало. У Шина со смертью брата накопилось немало дел. Требовалось что-то сделать с его вещами, приказать сделать изваяние, куда поместят его меч, да и защитный барьер вызывал множество вопросов. Пандемониум — это целая крепость, окутать такую махину не так-то просто. — И теперь этот замок кажется мне пустым… Бесцельным! — он вышел на улицу и, запрокинув голову, отдался просторам бескрайнего звёздного неба. Влажный воздух, ветер… Свист! Огонь! Шин смотрел на небо, на фоне которого светились огоньки, не веря, что это не светлячки. Целая череда горящих стрел обрушилась на Пандемониум. Залп за залпом. Вот уже загорелась какая-то башня, кухонная пристройка и пустые конюшни. Пришло время бежать за Юи. — Шин, ты быстро, — она не успела обратно прилечь, как основатель ворвался в комнату и вместе с ней куда-то испарился. Он вывел её к подземным ходам и пока не добрался до тропы через лес, не давал ей и шанса на передышку. — Ты вернёшься в мир людей! — он отдал приказ, задыхаясь и внутренне метаясь. — Но как же так, Шин? Я же… — Юи не дали договорить. Основатель крепко прижал её к себе и начал прощаться. — Наш дом пытаются осадить. Видимо, за нами наблюдали всё это время. Они дождались ухода брата, падения барьера и вот… Но я не оставлю этого так. Ты же можешь погибнуть от обычной стрелы. Я найду тебя позже. Иди и не сомневайся в этом! — он бегло поцеловал Комори на прощание и, толкнув, встал на защиту тропы, которую Юи приходилось миновать. «Мне нельзя ему мешать! — она, видя тропу сумрачно, бежала. — Шин знает, что делать, я… я слаба для их мира!» — ей надо было как-то крепиться и она выбрала путь существа виновного. — Нет, замок! — когда Шин вернулся, то большая половина Пандемониума полыхала, треща и рассыпаясь на красные искры. — Отец был прав, охота на лис интереснейшее занятие! — там, под окнами погибающего дома, основатель встретил его, Кино. — Зря ты меня не добил, теперь посмотри, во что превратился этот прекрасный замок… — Тц! — цыкнул Шин. — Исправить ошибку не поздно! — Не поздно? — Кино даже рот от радости приоткрыл. — Ты не понял меня? Охотник нынче не ты. Ты — добыча, лисица. А знаешь, как охотятся на лис? Их травят собаками, а когда лисица прячется в норе, то их выкуривают, но ведь у этих хитрюг всегда есть второй выход, а мудрый охотник будет где ждать хитрого лиса? «Юи! Её будут ждать на другой стороне!» — Шин наплевал на отмщение, он побежал на подмогу. — Беги, бесстрашный лисёнок, быть может, ещё успеешь! — Кино злорадно прокричал основателю вслед, сладостно упиваясь победой, холодным воздухом и горьким, щекочущим лёгкие, дымом.Конец III части.
* Vox audita perit, littera scripta manet (Вокс аудита перит, литтера скрипта манет). Услышанный голос умирает, написанная буква остаётся. * Dura lex, sed lex (Дура лекс, сед лекс). Закон суров, но это закон.