По мотивам сказки Оскара Уайльда «Соловей и роза»
***
Сады вовсю благоухали, наполняя Эдем сладкими запахами, запахами, которые в древности сочли бы спутниками самой Смерти. Ароматы роз навевали лёгкую меланхолию. Карлхайнц не был весел, больше молчалив и задумчив. Цветы, разящие белым пламенем, будили в нём не лучшие воспоминания, а думы о старой знакомой, поведавшей ему тайны жизни, печалили. — Ты не весел, — уединения короля нарушил родной брат. — Это не похоже на тебя. Но копаться в твоей душе я смысла не вижу. Какие планы на сей раз? — На сей раз?.. — вампир, не теряющий надежды, отнял руки от холодного мрамора подоконника. — Ты куда-то торопишься, Рихтер? Не думаю, что спешка пойдёт нам на пользу. Единственное что у нас в избытке — это время. — Ты собираешься отматывать время или предпочтёшь мотать нервы мне? — загадочные слова Карлхайнца ничуть не вдохновили вампира, они подначивали, словно напоминали о превосходстве и главенстве ежесекундно. — Тебе? — удивился он. — Что ты, брат мой, я тебя уверяю, на сей раз я не потревожу твой сладкий сон и нелепые грёзы, — король легко улыбнулся и принялся за старое — ублажать своими вздохами и немыми речами белые розы, цветущие под окном. — Ты жесток. Если чем-то недоволен, то изволь, скажи мне об этом в лицо! — Рихтер повысил голос. — Изволю, — с присущей лишь ему лёгкостью он обернулся и повёл разговор. — Ты, брат мой, за моей спиной вновь яму мне роешь, ты же знаешь, каждое бередение времени дорогого стоит. Я вертался обратно множество раз, пора прекратить, не то растрачу всю силу впустую. — Ты винишь меня в том, в чём я неповинен, — Рихтер не подал и вида. — Коли у тебя есть другой план, то изволь, изложи. — Как прекрасны нынче розы, ты не находишь? — повёл он речь, как юный мечтатель, ищущий в весенней распутице редкую прелесть. — Снова эти твои сократовские замашки! — пробурчал он. — Не томи! Говори прямо, как есть. — Что хочет оставить король после себя? — задал он вопрос в риторической форме. — Крепкий мир и здоровое семя. У меня нет ни того, ни другого. Быть может, с миром я поспешил… «Снова загадки…» — голова у Рихтера заслуженно шла кругом. — Есть у меня сын, который люто меня ненавидит, — продолжил Карлхайнц, но серьёзнее. — Как знать, быть может, на сей раз он тебя позабавит. Если ему будет дарована сила, то не совсем, но всё-таки скоро, ты будешь кланяться другому королю. — Неужто устал играть в эти игры? — Рихтер прищурил глаза, изнывая от подозрений. — Притомился, быть может, — улыбнулся на это Карлхайнц и снова вздохнул. — Однако, Рихтер, ждать тебе этого дня не один десяток лет. Когда выбранная мною дева крепко уснёт, забудет всё, что с ней произошло, когда временные петли сомкнутся, и двое, чьи души похожи, пробудятся. Сейчас я передвину свечи, и их время медленно потечёт по реке горячего воска…***
Расточающие сладкие запахи розы. Нежные, бархатистые и невинные… Их чистота сравнима разве что с облаками, белыми, плывущими по голубому небу свободно. Разыгравшийся сегодня ветер трепал белокурые кудри девы, явившейся в замок короля всех вампиров. «Зачем я здесь?.. — осматривалась она в саду, находя возможным занять пустующую в этот час беседку. — Как оказалась?.. Не помню…» — она упала на скамью как примагниченная, не чуя и не ведая причин, приведших её к столь крепким провалам в ещё совсем нестарой памяти. — Моё имя Юи… — она ощупала себя по плечам. — Юи… А кто отец, кто мать, я не помню… Такого же не бывает! — ей захотелось громко закричать и обнять своё тело. — Не бывает… Ветер всё так же шевелил садовые травы, белые без изъянов клумбы с цветами и где-то, глухо и отдалённо слышались голоса. — Брат… Брат, где же ты?.. «Это женский голос… — Юи огляделась, вскинула глаза к замку и узрела. — Должно быть, звуки доносятся из открытого окна. По голосу я бы сказала, что эта женщина больна. Такая слабая…» — она смотрела на распахнутое окно второго этажа и ждала, словно этот голос убеждает её в том, что она хотя бы жива. — Брат… — слышались стоны. — Госпожа, вы нездоровы, — мягкий говор, отличающийся в то же время чёткостью, подсказал Юи, что это слуги. — Прилягте, господин навестит вас, когда луна взойдёт на небе. — Нет… Приведите мне его сейчас, — в голосе отразилась чёткость. — Сейчас же! — вдруг требовательный крик заставил Юи содрогнуться. Мурашки побежали по всему телу, и она поскорее отвернулась. «С этим местом что-то не так… — она сомкнула руки у груди и протяжно вздохнула. — Надо бы выбираться отсюда, но куда идти и что делать, если кого-то повстречаю на пути, я совершенно не знаю…» — Юи подумала ещё немного и решила не оставлять прохладной беседки, откуда был хорошо заметен весь сад и замок. — Пошли, надо уйти как можно дальше, пока у этой безумной женщины снова припадки не начались! — говорящим был юноша, в волосах его играло закатное солнце, таким горячим был его цвет, а в зелёных глазах буйствовал сам океан. Завидев его, Юи слёзно зажмурилась. Сердце кольнуло, будто оно вовсе и не её. — Да, Субару совсем с матерью не повезло, — сказал второй, такой же рыжий, но менее агрессивный. — Мы от своей успешно избавились, — сказал юноша, начавший этот разговор, делая это вовсе хмуро. — Кстати, а что ты отцу сказал? — спросил тот другой. — Я слышал, что он вчера звал тебя к себе. Наверняка объяснений требовал… — Вот ещё! Буду я перед ним оправдываться! Сказал, что было скучно! Вот и весь разговор… — отмахнулся он. — Хочешь сказать, что он проглотил это? — его, по всей видимости, брат, давил на больную мозоль. — Аято, не скромничай, говори, как оно было, ведь я так же повинен, надо же знать, что говорить отцу, если этим вечером он решит вызвать меня на разговор… — Этот старый идиот по лицу вздумал бить, — фыркнул Аято. — Скажи, что она ворчала много, может, тебе больше повезёт, всё равно этот старый хрен из трёх жён не любил ни одну, вон последняя надрывается, никак не надорвётся, лишь нервы всем портит! Чёрт, где Канато ходит?! Надо чем-то заняться… Может, летучих мышей половим, а потом поиздеваемся над ними? Они пищат отвратительно, но меня успокаивают их приступы боли. — Надо подумать… — второй закрутил головой, накрытой шляпкой. «Куда я попала?..» — услышав их разговоры, Юи начала про себя молиться. И вот, юноши прошли мимо беседки, завернули за угол, а на неё, не обратили и капли внимания. — Надо же и не думала, что так повезёт… — она боязливо посмотрела им вслед и поднялась. Шаг, два из стороны в сторону, от колонны к колонне и снова пустая скамья. «Они убили мать ради забавы… Может, они так пошутили или это имеет какой-то иной смысл? Я запуталась…» — она старалась как-то оправдать жестокие слова незнакомцев, но в голову так ничего и не пришло. — Брат обязательно придёт, — и вот тот нежный голос стал ближе, живее. Юи обернулась. Женщина, очень красивая и стройная, быстрыми шагами выпорхнула из замка и припала к земле. Она бегала взглядом по цветам, выискивая среди них что-то. — Он придёт, когда узнает, что я хочу ему кое-что показать! — она разговаривала сама с собой, а может, с цветами, но только слуги не стали останавливать её в этом деле. На миг показались и тут же скрылись из вида.***
Проходили часы… Юи так и оставалась в беседке незамеченной, а та красивая женщина с белыми серебристыми волосами продолжала что-то выискивать среди роз. Смотреть на неё было тоскливо и больно. Не проходило и часа, как она кричала слугам, прося позвать её мужа. В ответ же следовали пустые поклоны и не исполненные приказы. «Глядя на неё, я понимаю, ей одиноко и от этого больно, — Юи продолжала смотреть не отрываясь. — Каким же чудовищем должен быть её муж и брат, если ни один не внимает её зову?» — она не отрицала, при одной мысли, попытке вообразить этих мужчин, ей становилось дурно, тошно. — Что б вас всех бесполезных! — от крика, пролившегося на садовые тени, Юи вздрогнула. Та женщина, которая подавала все признаки кротости, вдруг взорвалась. — Позовите мне брата! Слышите? Зовите его! Зовите! — вместе с нервными выкриками она начала вырывать белые розы из земли, раня руки, марая одежду землёй и пролитой кровью. Выбежавший слуга попытался остановить, но та буквально рассвирепела. — Я пойду к нему сама! Прочь! — Госпожа… — немолодой слуга преградил ей путь и свесил голову. — Прочь! Прочь! Прочь! — она хлестала его вырванными розами, пока белые бутоны не рассыпались и, глядя на них, она ослабла. Мужчина же поклонился и, как и прошлые до него, растворился. — Я хочу видеть брата, — её голос дрожал и вибрировал, — пусть придёт, пусть обнимет меня… «Её брат чудовище…» — Юи уже и сама рвалась обнять эту женщину, не двигаясь лишь оттого, что невнимание окружающих начало рождать в ней странные мысли. Ей казалось, что она бестелесный призрак, по какой-то причине задержавшийся в этом мире. — Ты поставила на уши весь этот чёртов замок! — из темноты и глубины дома на улицу вышел молодой человек. Светлоликий, серебрянноволосый и, как и эта женщина, печальный. — Брат… — на сей раз слёзы радости навернулись ей на глаза. «Сколько же можно?!» — незнакомец тяжело вздохнул и присел рядом с ней. — Твои руки… — он увидел на них кровь и шипы роз. — Пойдём в дом, Рейджи обработает твои раны. — Нет! Нет, брат, не оставляй меня больше одну. Пусть эти шипы будут доказательством моей любви! — она объяла его руки своими, и Юи заметила, как изменилось лицо молодого человека. Ему сделалось до боли неприятно и обидно. — Давай посмотрим на эти цветы вместе или попьём чая в беседке? — В беседке? — тут он вскинул глаза и увидел Юи. «Мне кажется, что он смотрит на меня! — её глаза задрожали. — Нет! Не смотри!» — она зажмурилась и вся затряслась. Никто не обращал внимания, тогда почему он это сделал? — Нет, беседка уже занята. Лучше посмотрим на цветы, — сказал он, пряча стыд. — Занята? — Криста вытянула губы и пошире открыла глаза. — Там никого нет… Неужели Корди решила занять её раньше нас?.. «Молчи! Молчи!» — трясся он, стискивая зубы. — Хорошо, посмотрим на цветы, — оживилась она, вспархивая, словно лёгкая бабочка. — Подожди, — смущаясь из-за того, что на них смотрят, он остановил её. — Я выну шипы. Боль не может служить доказательством любви. Боль есть боль, и она не может причинять ничего кроме неё…***
До заката она измывалась над тем, кого без конца звала братом. Тот же терпел все её выходки, слушал и временами скупо посматривал в сторону Юи. Каждый раз у неё перехватывало дыхание и замирало сердце. Почему? Отчего он смотрел так пронзительно, словно ей не следовало быть в этом саду, словно она лезла не в своё дело, подсматривая за ними. — Ты сегодня такой внимательный, брат, — очередной долгий взгляд прервала речь этой женщины. — Ты обнимешь меня? — спросив это, она сама его обняла. Юноша прикрыл глаза и исказил на лице боль, да, ему тяжело далась эта мука. — Брат, а ты поцелуешь меня? — наконец её просьбы перешли все границы, и тот раскричался. — Да ты достала уже! — оттолкнув её в запале, он кинулся прочь, напоследок столкнувшись с напуганным взором Юи. Из-за этого он так покраснел, что был вынужден прятать лицо. — Субару… — та же, сидя на земле, узнала юношу, поняв, что обозналась. — Как же ты похож на отца… — сказала она голосом безутешным. — Субару, когда же ты исполнишь своё предназначение? Когда отнимешь у меня эту жизнь? Твои братья уже справились с этим… А ты, почему не желаешь подарить маме покой? «Маме?» — Юи запуталась. Она смотрела то на женщину, сидящую на земле, то на юношу, остановившегося у входа в замок. — Хватит уже его жалеть! — показалось, что этот юноша вовсе с катушек слетел. Он закричал во всё горло, ударил кулаком стену и быстро задышал. — Хватит… — испытывая не лучшие чувства за сделанное, он быстро удалился. «Мне кажется, что это я во всём виновата…» — Юи сдержала вздох ладонью, не решаясь двигаться с места. А тем временем тьма опускалась. Вскоре исчезли алые проблески заката, ветер повеял холодом, и луна осветила этот сад. За женщиной пришли слуги, гуляющие юноши возвратились домой, и в замке зажёгся свет. «И что же мне делать? За мной так никто и не пришёл…» — Юи стояла в беседке полная отчаяния, она уже даже разуверилась в том, что может испытывать нечто похожее на привязанность или смерть. — А ты не собираешься войти? — от мыслей её отвлёк юноша, дерзящий ранее своей матери. Он парил у неё за спиной, а после приземления двинулся прямо навстречу. — Не подходи! — у Юи все мысли перемешались, она-то считала духом себя, а тут парящий в лунном свете парень. — Ты чего? — он удивился и, разозлившись, схватил её за руку. Юи вся сжалась. — Не видела чистокровных вампиров? Ну это… мы умеем летать, если ты не знала, — прокашлявшись, он неуверенно сказал ей об этом и отпустил. — Вначале я не хотел к тебе подходить, но ты стала свидетельницей концерта, который закатила моя мама, поэтому я решил всё объяснить, — ему непросто давались слова. — Хочу сразу сказать, что не привык к такому, выражать свои мысли — это не моё, поэтому будь добра поблагодарить за то, что есть. «Ему неловко? — она посмотрела ему в лицо и чуть не засмеялась. Он краснел и отворачивался. — И это вампир? Не верится как-то…» — ну вот и страх прошёл. — Моя мать замужем за двоюродным братом. Он король и страшный тиран. Вскоре после моего рождения он оставил её, как и других своих жён. Сейчас все мертвы, кроме моей мамы. Хотя смерть была для неё наградой за муки. Она постоянно путает меня с отцом, говорит, что мы очень похожи, но это всё её болезнь, — рассказал он вкратце, думая, что Юи в их замке гость. — Я не знаю, как оказалась здесь, но наблюдала за ней весь этот день. Мне она показалась одинокой… — Юи опустила глаза, потому как говорить так было проще. — Когда к ней вышел ты, то мне на душе сделалось легче. Я подумала, что это замечательно иметь такого брата, но потом всё смешалось, и я запуталась. Спасибо, что объяснил, эти мысли действительно не давали покоя. — Ты милая, — не зная, для чего и почему это говорит, он коснулся её лица. — Зачем? — Юи всем телом трепеща, взяла его за руку, но не затем, чтобы отнять его прикосновения от лица, а чтобы поверить в их реальность. — Ну ты не жалеешь меня, — сказал он и сам покраснел. — Ты искренне переживаешь за мою маму, хотя до этого не встречала её. Окружающим она страшно надоела, другие смотрят на меня с жалостью, поэтому я редко выхожу из своей комнаты, даже сейчас я спрыгнул с окна, чтобы миновать братьев. Все внизу, ужинают. Думаю, тебе стоит к ним присоединиться. Если ты здесь, то, скорее всего, так захотел старик, ничего в этом мире не происходит без его ведома. — Мне страшно… — она сказала не солгав. Колени предательски её выдавали. — И мне не по себе, — признался он, чувствуя тепло, исходящее от неё. — В нашем доме редко бывают девушки, похожие на тебя… Нет! Я лгу! Никогда не видел подобных тебе… Быть может, запах, как у той женщины… «Как у той женщины?» — Юи посмотрела на него, заметив, что нежность сменилась тяжёлыми думами. — Субару! Субару! — на улицу вышла женщина, к которой Юи испытывала все эти странные чувства. — Моя мама здесь, — он тяжело вздохнул. — Её зовут Криста, это так, если ты захочешь к ней обратиться, но не делай этого, я тебя очень прошу. Не знаю, на что она способна в таком состоянии… — Субару! — её взгляд потерянно метался по саду. — Я пойду… Мне страшно находиться рядом с ней, но ещё больше я боюсь вот таких вот припадков, — признался он. — Не уходи далеко… — Угу, — она приободряюще кивнула ему, и смущённым он пошёл к матери.***
Запахи роз… Они как благовония фимиама, раздражали его. На земле всё так же валялись цветы, разбросанные и увядшие. «Я ненавижу розы, особенно белые…» — он прискорбно посмотрел на цветы, отдавшие свою невинность ради чужого безумия, и подошёл к матери. — Ты звала меня, — тускло, без какого-либо желания заговорил он. — Субару, ты такой милый мальчик, — заулыбалась она вроде бы душевно, но на самом деле эгоистично. — Позови своего отца, позови… — взмолилась она. — Он же не придёт, и ты это прекрасно знаешь! — он не хотел, однако голос повысил. — А ты его попроси, он послушает. Послушает тебя, ведь ты его сын, — просила она, не видя страданий ребёнка. «Его зовут Субару, а я так и не представилась», — Юи наблюдала за ними, улыбаясь из-за недавно произошедшего разговора. — Не говори мне о нём! — внезапный болезненный крик смёл с лица Юи улыбку. Она напугалась и сделала это не из-за себя. — Я ненавижу всё это! Ненавижу! — он так страдал, что даже закрыл уши. — Если даже ты отворачиваешься от меня, то убей… — его мать не утихала. — Забери жизнь, попранную им, доверши начатое. Субару, убей меня… — Как же меня это достало! — не в силах это терпеть он вынул серебряный нож. Рука его сильно дрожала, наконец он решил укрепить уверенность в левой руке правой. «Не делай этого…» — Юи широко раскрыв глаза, смотрела. Смотрела и мысленно умоляла его. Вот он вскинул свой взор к ней. Запутавшийся и напуганный. Нож выпал из его рук. — Если так этого хочешь, то найди в себе силы и сама сделай это! — не выдержав ежедневного давления со стороны матери, он сдался. Нагрубил и сбежал. — Субару… — она подняла нож и, прижав его к груди, застыла напряжённо. Понимала ли она своего ребёнка? Или видела лишь своё одиночество?..***
— Бесит! Как меня всё это бесит! — он забрался глубоко в сад, сделав это нарочно, чтобы ни одна живая душа не нашла его, не терзала. Он пинал травинки, росшие на газоне, и злился, злился. — Зачем припёрлась? — он дерзко обернулся на Юи. Она пошла за ним следом. — Я же сказал, мне не нужна жалость! Я один, потому что хочу быть один! — сказав это, он упал на траву. Расселся, раскинул ноги, и ведь злясь больше на себя, чем на Юи, замолчал, заставил себя замолчать, ни то было бы слишком поздно. — Я не буду жалеть, — и хотя она обещала, всё равно плакала. — Но не надо бежать ото всех только потому, что тебе больно. Мне тоже больно, поэтому я пошла за тобой. И я не представилась. Меня зовут Юи, — сказав это, она присела на траву рядом с ним и замолчала. — Наклонись, ты испачкалась, — смотря ей в глаза, он немного грубо попросил. — Где? — испугавшись и смутившись глупости, она наклонилась. — Здесь! — не скрывая того, что солгал, он крепко поцеловал её в губы. Поцеловал, потому что хотел этого. — С чего ты решила, что я хочу знать, твоё имя? — разомкнув этот поцелуй, он прямо спросил. — И нечего плакать из-за тех, кого ты даже толком не знаешь. Врать мне не надо, это не первый твой поцелуй, ты достаточно уверенно ответила мне. Кто ты? «Я и сама этого не знаю! — почувствовав, что смотреть на него нет никакой мочи, она вскочила на ноги и что было сил, побежала. — Для чего поцеловал?! — Юи без конца тёрла губы, прибегая в беседку, где ей было так легко и комфортно. — Если не интересно имя, то зачем спрашивать, кто я?..» — она не злилась, разве что нервничала. Сердце так колотилось, и голова от происходящего без конца шла полным кругом. — Не убегай от меня! — Субару ничего не стоило догнать Юи, физически он был невообразимо силён, а вот духом… — Субару… — страшно не было, а сердце как сумасшедшее колотилось. — Ты знаешь, как меня зовут. Это странно, из твоих уст это имя даже не кажется надоедливым. Побудь со мной немного… Чуть-чуть… — и вот он разжал свои объятия и упал наземь, будто силы оставили его тело. — Тебе плохо? — она испугалась, что он может пострадать, а помочь в случае чего она никак не сможет. — Глупо об этом спрашивать, разве ты не видишь?! — он сорвался и начал кричать, особенно грубыми ей показались те тиски, в которые он её заключил, стоило лишь подойти. Его пальцы безжалостно вонзились в её плечи. — Я сам не понимаю, что несу и почему взвалил на твои плечи весь этот бред! Чёрт! Не могу! — он так напрягался, что слёзы проступили на его глазах. — Пожалуйста, пожалуйста, пошли со мной! Я так больше не могу… Я буду нежным. Я обещаю тебе! — в его словах не было лжи. Он уже сейчас ослабил пальцы и любовно поцеловал ключицу, выпирающую вблизи шеи Юи. — Я слышал разговоры о жертвенных невестах, может быть, ты одна из них? Если это так, то поскорее прими мою руку, я чувствую, что ты мне нужна! «Мне, правда жалко его и его мать, а слова о невестах до боли знакомы. Понятия не имею откуда…» — Юи почти полностью успокоилась, возложила руку на его голову и улыбнулась. — Я пойду, — у неё не хватило бы сил отказать. Отказать тому, кто так сильно просит. — Если просишь, то пойду.***
Отшельник, одиночка… Чего только не говорили за его спиной, не удивительно, что он обходил всех существ в замке стороной. В комнату Субару Юи попала так же, как он и покинул её — через окно. Увидев мрачные стены, чёрные шторы и гроб, она поняла, что сказки о вампирах — не миф. Он реальный, настоящий… — Субару, что же ты делаешь?! — она закричала, когда он заключил её в объятия и усадил на крышку гроба. — Я же обещал быть с тобой нежным! — он прижался к ней со спины и закрыл глаза. — Я слышу её… Мне очень надо, поэтому не вырывайся, боюсь, если ты сейчас испугаешься и побежишь, я натворю дел, о которых потом стану сожалеть. Ты же добрая. Ты этого не допустишь. — А это больно? — закрыв глаза, она позволила себя уложить. — Не говори сейчас о боли. Я такое существо, которое желает причинять боль. Особенно тем, кому симпатизирует. А я обещал дарить тебе нежность, — сказал он очень тихо. — Хорошо, — смирившись и сложив руки на груди, она замерла. Его слова, его поцелуй. Юи забылась. Потеряла всякую бдительность. А он крепко обнял и приподнял. Вот он момент, когда его дыхание буравит её тонкую кожу. Она, стараясь побороть страх, вцепилась в его чёрный пиджак, содрогаясь о мыслях вскользь пробирающихся. — Сейчас… — чуть слышимо сказал он, и клыки вампира миновали грани запретного. — Ммм… — Юи сжалась и напряглась. Её болезненный стон был сущей пыткой и сладкой музыкой. — Я могу делать и приятное, — зашептал он, проходя по её коже языком. Волна мурашек пробежала по спине Юи, и она почти изнемогла. И снова клыки, снова боль… «Не могу, моя голова кружится, когда он делает больно и следом приятно…» — Юи расслабилась, полностью отдавшись его рукам. «Эта кровь… Это тело… Хочу, чтобы оно стало моим, чтобы она стала моей! Надо ли для этого умереть мне или ей? — сдавив Юи на сей раз жадно, он затрещал её розовой кофтой. «Он заблудился, но у меня нет сил, чтобы его останавливать… — она запустила пальцы в его волосы и подчинилась. — Будь что будет, будь что будет…» — туманность в голове усилилась и вот, спустя минуты сомнений и излишних волнений, она без сил и жалкого человеческого ропота тихо уснула.***
Слушая песню ветра, гуляя средь клумб тёмных цветов, Юи будто переродилась. — Не держи зла за одежду, — Субару искренне сожалел. — Всё хорошо, ты дал мне эту, — она ничуть не злилась. — За эту мне вдвойне неловко, — признался он, хотя обе кофты были розовыми. — Её забыла одна из пассий моего брата-извращенца. Я не смог найти ничего подходящего за то время, что у меня было. — Ничего, главное, что мне есть чем прикрыться, — она не унывала, ведь в отличие от неё, у него было богатое прошлое. — Да, было бы ужасно. Впервые рад, что у меня такой брат, — раньше это казалось невозможным, но вот, он улыбается! Юи замолчала, прикрыла глаза, будто наслаждалась устоявшейся тишиной и безмятежностью. Засмотревшись на неё, Субару вновь поцеловал. — И… — дождавшись, когда она откроет глаза, он повёл разговор. — Я не сильно тебя? — Нет, — она помотала головой. — Это больно, но мне кажется, что не смертельно, если речь идёт о тебе. — Ты слишком доверчивая, — это и радовало и расстраивало его одновременно. — Может быть, а может, мне больше некому верить, кроме тебя, — сказала она, вновь задумавшись о прошлом и будущем. — Всё как-то не по-настоящему, тебе не кажется? Словно чья-то шутка, — даже его грызли сомнения. — Я не знаю. Мне казалось, что это сон, а потом я уснула и, проснувшись, вновь повстречалась с тобой. Нельзя же спать в собственном сне, — Юи улыбалась. — Смешно, — хмыкнул он, печалясь отчего-то вновь. — Да. Смешно… — согласилась она и затаилась. На душе что-то творилось, тревога… — Юи, я хочу тебя о кое-чём попросить, ты мне поможешь? — уведя её достаточно далеко, он попросил. — Да, если ты находишь это важным, то постараюсь помочь, — согласилась она бездумно. — Хорошо, это хорошо… — его слова были не очень понятными, как и действия. Он вложил в её руки нож и велел держать крепко. Удар, нанесённый им же, и её руки устлала тёплая кровь. — А это больнее, чем я думал, — он кашлянул, сморщил брови и улыбнулся. — Зачем?.. — Юи побелела, словно не живая, затряслась. — Прости, что взваливаю это на твои плечи. Прости, но я так, правда, больше не могу. Я неволен в своих поступках и передвижениях, я заточён в этом замке подле матери и старика. Возненавидь меня, Юи, ведь я запачкал твои руки в крови, ненавидь! Ненависть лучше любви, она хотя бы не лжива. Держи крепче, не надо разжимать рук, — он придерживал её за запястья, видя и чувствуя, что с ней творится. Она с немалым трудом стояла на ногах и содрогалась. Глаза такие большие и стоящие в них горькие слёзы. «Зачем?» — она повторяла бы это раз за разом, вновь и вновь. — Я отдал серебряный кинжал матери. Но, думаю, умереть можно и от этого. Аято с братьями убил свою мать без помощи серебра. Подержи ещё немного, пусть эти белые цветы впитают мою кровь, пусть земля утолит свою жажду. Юи, после того как я перестану дышать, у меня к тебе будет ещё одна просьба, — сказал он всё так же спокойно. — А? — она отняла глаза от кровоточащей раны и посмотрела ему в лицо. — Приведи её сюда. Покажи ей эти розы. Я хочу, чтобы она признала меня, сказала что любит, и если белые розы всего ей дороже, то я сделаю их алыми, яркими! — говорил он всё равно что бредил. — Но как же… Они не видят меня, — Юи не знала как исполнить его желание. — Пусть Канато в последний раз споёт для меня. Мне нравились его песни, — здесь и сейчас он прощался с этой жизнью. — Пусть я умру. Тогда старик снова обратит внимание на мою мать. Любовь ищет любое живое существо. Она искала, так искала, что выжила из ума. — Субару, прости меня, пожалуйста, но я так больше не могу! Не могу держать! — Юи взмолилась, упрашивала остановить эту муку. — Ещё чуть-чуть, — закатил он глаза, медленно подталкивая её руки. — Ещё не у самого сердца… Жестокое давление… То ли хруст, то ли бульканье, однако ей не казалось, нож вошёл в его сердце, пронзил и там и остался. Руки разжались и тело упало. Упало так, если бы его покинула жизнь. — Глупый ребёнок. Это была напрасная жертва, — сказав это, мужчина не окрасил свой слог и каплей эмоций. — Ты, дитя моё, заблудилась, — он посмотрел на Юи, в её застывшие камнем глаза и расслабил плечи. — Этот юноша мой сын, — сказал он после вздоха. — Я вынужден извиниться за его поведение. — Так вы король… — голос практически сел, осип из-за долго сдерживаемых слёз. — Да, но я на своём месте, а ты нет, — сказал он. — Следуй за мной. Я укажу тебе путь домой. — Откуда вы знаете, где мой дом? Даже я не помню о нём. И что будет с Субару? — внезапно Юи потеряла веру в окружающих. — Ты оказалась в прошлом, а в прошлом, где тебя не было ещё и в помине, у тебя не может быть никакого прошлого, нет воспоминаний о былой жизни, есть лишь инстинкты, — дал ответ он. — Свеча же моего сына не угасла. Не бойся. Я сказал, эта напрасная жертва. Её никто не оценит, ни его больная мать, ни я. Ей уже ничем не поможешь, поэтому он поправится. Так ты идёшь? — Да, я иду… — не стала перечить она, возвращаясь в свой мир, породив в себе стойкое убеждение и разочарование во всей этой любви. Ведь как не посмотри, а она непрактична, лжива и ненадёжна. Приятнее пребывать в вечном забвении, тихом эфире, струящемся средь южных ветров.Конец I части.