Путь исцеления

*** Великий Совет собрался в тот же день, по возвращении Мелькора. Суд, наконец, состоялся, и странным был этот суд, первый от начала Арды, ибо единственным, кто считал подвергшегося суду виновным и достойным наказания, был он сам. И после того, как Ниенна со слезами сострадания попросила освободить Манвэ, потому что не было в совершенном его свободной воли, а раскаяние велико, все валар готовы были согласиться с ней, но вот слово взял сам Манвэ и сказал: – Не смогу я, как прежде жить и творить в Арде, зная, что есть на мне преступление против нее. Искупления ищет душа моя, чтобы очиститься, и, если не хотите вы назначить мне наказания по справедливости, стану я, как о величайшей милости, умолять о нем. И Манвэ опустился на колени. Тогда умолкла Ниенна, а Варда заплакала. Манвэ поднял на нее глаза, и в этом взгляде увидела она всю его любовь, но и всю его скорбь, и обещание счастья, которое вернется когда-нибудь, но которое не может вернуться сейчас. А Мелькор смотрел на Манвэ и хотел броситься рядом с ним на колени, и не находил на это сил. – Что думаешь об этом ты, Намо? – спросил он. – Рана Арде нанесена, – сказал Намо. – И обстоятельства таковы, что по справедливости никому не можем мы сказать ныне: "Ты виновен", но если Манвэ говорит: "Я виновен" по своей воле, то он идет не по пути справедливости, но по пути страдания и надежды, которого мы не вправе запретить ему, как не вправе и навязать, и от которого, быть может, произойдет благо и исцеление Арды. Мелькор побледнел и молчал долго. – Не знаю я, какое наказание должно быть назначено брату моему, – сказал он, наконец, и оглядел всех валар, призывая их высказаться, если им есть, что сказать. Но они молчали, и Мелькору все-таки пришлось опять посмотреть на Манвэ. – Ведомо тебе, брат мой, какое наказание суровее прочих для меня, как и для тебя и для любого из нас, избери же его, – попросил тот. Мелькор заглянул в душу свою, увидел там ужас нетворения и непричастности к жизни Арды и сказал: – Сто лет не должен ты, Манвэ, ни создавать нового, ни иначе использовать свою силу Стихии, и пребывать тебе это время в доме Намо, вдалеке от течения лет. Таково слово валар. Манвэ улыбнулся, встал, поклонился своим сородичам, а потом оставил их и направился к дому Намо, где предстояло ему провести в размышлениях ближайший век. Следом за ним покинули совет сам Намо и жена его Вайрэ, потом Ульмо и, наконец, разошлись все, кроме Мелькора и Варды. – А твоя душа, Мелькор, она ничего не ищет? – спросила Варда. – Нет, она слишком слаба, чтобы искать того же. А другого мне теперь ничего не нужно. – Что станешь ты делать? – То же, что и ты, и все другие. Я буду ждать, когда брат мой Манвэ вернется к нам. Ждать, чтобы склониться перед ним, ибо он – величайший из айнур, ныне и всегда.