...и Солнце встает над руинами

Тихо плачущая Фрея безропотно отдала себя в его руки. Остановив кровотечение, Мирак повел ее обратно в таверну, не дожидаясь, пока Серана насытится. Он крепко держал шаманку за плечи, а она даже не пыталась отстраниться. Ни один из них не придавал необходимой близости никакого значения – пока. Сонно моргающая за стойкой Эльда встретила их недружелюбным взглядом. Будь Фрея в состоянии здраво оценить окружающее, она бы сразу поняла, в чем дело; Мирак же, слабо пожав плечами, провел покорную шаманку дальше по коридору. На пороге комнаты он невольно ослабил хватку, и, освободившись, Фрея медленно, точно слепая, дошла до своей кровати и села, спрятав лицо в ладонях. Войдя в комнату и закрыв за собой дверь, Мирак впервые почувствовал себя неловко: а что дальше? Никогда еще в жизни ему не приходилось оставаться один на один с женскими слезами. Да и, с одной стороны, он уже сделал все, что мог – так подсказывал здравый смысл. Тот самый, безжалостный голос опасного разума, который питался его высокомерием и, возведя жреца на вершину, привел к болезненному падению в воды Обливиона. С другой стороны – Мирак не мог оставить ее в таком состоянии. Об этом вещала, похоже, совесть, неизвестно как еще сохранившаяся в нем. Правда, уточнять, а действительно ли это совесть, он не стал. На самоанализ сейчас не было времени. Вздохнув, Мирак подчинился более громкому из двух призывов и сел рядом с Фреей – но все же оставался на некотором отдалении. Она могла ясно чувствовать его присутствие, но не прикосновение. Смутное ощущение того, что он делает все правильно, не покидало его, наполняя душу волнением. Спустя несколько всхлипов и судорожных вздохов в звенящей тишине Фрея дернула плечом, широким жестом провела ребром ладони по лицу, стирая – но скорее, размазывая, – дорожки слез. – Не уходи, – хрипло шепнула она, устремив на него туманный взгляд блестящих голубых глаз. Возможно, она хотела сказать что-то другое, но вырвалось это, и ничего уже нельзя было изменить. – Что? – ему показалось, он ослышался. Рефлекторно он качнулся ближе, внимательно глядя на шаманку. Но та, поджав алые губы, больше ничего не говорила, и лишь бессильное упрямство ясно читалось на ее лице. Ему мерещилось, что в ее глазах просьба, даже мольба – но чего она хочет? Невольно он обратил внимание на ее тонкие плечи, скрытые лишь тканью теплого платья – куртку она стянула и отбросила на стул еще прежде. Сильные плечи, способные легко выдержать тяжесть доспеха, но такие хрупкие. Крепкие руки, способные сражаться настоящим оружием в бою, но – такие тонкие запястья. Фрея была женщиной, а не только воином, и Мирак впервые осознал это только сейчас. Он осторожно, точно боясь растравить свежую рану, прикоснулся к ее руке чуть выше запястья и удивился еще одному нежданному открытию: его ладони были значительно больше. При рукопожатии это было особенно заметно, но тогда он не обратил на это внимания. Медленно, точно приручая хищника, Мирак придвинулся к ней и провел по ее плечам другой рукой. Его ладонь легла на сгиб плеча, вторая по-прежнему покоилась на ее предплечье. Фрея продолжала тихонько всхлипывать, но стирала слезы со щек только свободной рукой. Казалось, она боится, что если сдвинет свою руку, то сама уже не решится восстановить контакт. Она закашлялась, прочищая горло. Шумно шмыгнула носом. Выдохнула. – Я думала… ты сделаешь мне назло. «Это ты так делаешь, а не я», – ответил бы Мирак, но в ту минуту это было крайне опасно. Одним некстати сказанным словом сейчас он мог разрушить все мосты навсегда. – Я понимаю тебя, вот и все, – тихо ответил он. – Тебя тоже пытался убить тот, кого ты считал другом? – в ее голосе отчетливо слышалось недоверие. – Да. – Он не хотел вдаваться в подробности. Но Фрея сочла иначе – так и не дождавшись ответа, спустя минуту она уточнила: – Страж? Валок? – Да. – И он предал тебя? – Зачем спрашивать, если знаешь сама? – Помедлив, он тихо вздохнул и медленно вполголоса продолжил: – Да. Он оставил меня. Рассказал обо всем своим хозяевам. Я бы не стал его убивать, если бы он не пришел за этим сам… Не жалею о том, что пытался настичь его первым, – и Фрея вспомнила, как Мирак проводил ладонью по выбоине в стене храма. – О. Прости. – Ее голос звучал чище, почти без хрипов, и дыхание восстанавливалось. Тяжелая теплая рука на плечах заставляла чувствовать себя защищенной, и страх и горечь уходили из ее сердца. В задумчивости Фрея перевернула левую руку ладонью кверху, и его расслабленные пальцы коснулись линии жизни. От этого прикосновения по ее телу пробежала дрожь, отдавшись чем-то мучительным в сердце. Испугавшись собственных ощущений, шаманка постаралась отстраниться, но Мирак отпустил ее не сразу: лишь когда посмотрел на ее лицо и понял, что больше не нужен. Вставая с кровати, Фрея ненароком столкнула со столика свой кошель. Горловина растянулась, звякнув, горстка септимов раскатилась по полу. Но взгляд Мирака, привлеченного звоном, пытливый, неотрывный и пугающий, был направлен не на них: среди монет женщина хранила браслет Нирании. – Что такое? – спросила Фрея, подушечками пальцев озабоченно трогая свои скулы: высыхающие слезы стягивали кожу неприятной невидимой пленкой. Не откликаясь, Мирак сел на корточки около браслета, желая и одновременно не решаясь взять его в руки. Он протянул подрагивающие пальцы и коснулся ими металла – еще осторожнее, чем касался Фреи совсем недавно. Прислушался. Решившись, он сомкнул пальцы. – Где ты его взяла? – его голос отчетливо дрожал. – Купила днем на рынке… – А. Мародеры, конечно, – пробормотал он и рывком выпрямился. Шагнул к столу, и свеча вспыхнула под его взглядом – или же движение пальцев было до того неуловимым, что Фрея не заметила его начала в плече. Мирак поднес браслет к огню и присмотрелся. – Нет… Не может быть. Или может? – бормотал он, водя пальцами по полустертым знакам. Фрея не выдержала – подошла и заглянула через плечо, насколько могла сделать это в силу роста. – Что случилось? – настойчиво повторила она. – Хочешь сказать, это твое? – Нет… Или да. Нет, не знаю. Не знаю! Знаешь, оставь его себе, – Мирак резко перебросил блеснувший полукруг ей – Фрея едва успела подставить руки – и, сев, оперся о стол локтями, запустил пальцы в волосы. Он шумно и глубоко дышал. – Как не знаешь? Что это такое хотя бы? Выдержав паузу, Мирак повернулся к ней. Его лицо выглядело безмятежным, но истинные эмоции ясно читались в морщинках и в блеске глаз. – Это часть церемониального облачения верховного драконьего жреца. Надписи почти стерты, и я не могу быть уверен, чей это браслет. Я вижу, ты не очень-то мне веришь… Таких совпадений не бывает, да? Дай его мне. Получив желаемое, он свел пальцы вместе и стремительно провел через браслет свою руку. Железный обруч лег на середину плеча как влитой, а промежуток в металле, прежде казавшийся Фрее естественным, вдруг стал резать глаза. Мирак верно истолковал ее взгляд. – Он должен быть цельным. Наверное, молнией выбило осколок. – Значит, все-таки твой? – Неважно, – он так же резко снял браслет и вернул его ей. – Забери и спрячь. Не хочу даже думать об этом. Фрея обняла себя за плечи, с тревогой наблюдая за жрецом. Она остро почувствовала себя виноватой: ведь он пришел утешать ее, а в итоге сейчас сам выбит из колеи. В итоге – это она растравила ему душу. – Уже так поздно. Пора спать… Мирак молчал, глядя куда-то над ее плечом. Она неловко осмотрелась по сторонам, избегая смотреть в пустые глаза, потерла плечо: – Я могла бы помочь тебе… уснуть. Если хочешь… – Не вздумай отказываться, – сказала Серана. Как и всегда, ее появление было совершенно неожиданным. – Я пью чужую кровь, но не оскверняю чужие могилы. Когда стража найдет тело, к нам могут возникнуть вопросы. Так что вам надо выспаться. Мы выйдем рано. Фрея поежилась. Ее безжалостная спутница, обладавшая уникальным даром перемещаться бесшумно, резала голосом точно ритуальным ножом, которым ей, Фрее, сегодня ночью изрезали руки. – Тогда ты поможешь уснуть мне? – попросила она. К ее удивлению, Серана покачала головой. – Моя магия не действует на тебя. Так что увы, но нет. – То есть… ты уже пыталась? – Привычка соблазнять. Ты же замечала, что я отлично лажу с людьми, – пожала плечами вампирша. Она стояла у двери, опираясь о стену лопатками, сложила на груди руки и перекрестила стройные длинные ноги. Ее поза выглядела довольно вызывающе, но Фрея не испытывала ничего, кроме легкого недоумения. – Но на тебя не действует. Почему? – ее полыхающий взгляд впился в лицо Фреи, ища подсказку. Шаманка отвела взгляд, не в силах выдержать его почти физическое давление. Она старалась вспомнить, и тут, когда она почти отчаялась, не находя объяснения, на ум ей пришел один из дней еще на Солстейме. В то утро она встала с постели совершенно разбитой, точно всю ночь таскала камни. Так и сказала отцу. Тот долго думал, качая головой, – он был смур и бледен, – а затем, поманив ее за собой, отвел в маленький закуток, похожий на погреб, и среди склянок с зельями и пучков сушеных трав нашел шкатулку. На ее крышке были вырезаны символические изображения шести стихий природы, объединенные несложным сюжетом в цельную картинку. И то, что лежало в той шкатулке, отец отдал ей. – О. Кажется, я поняла. – Скажи мне, – жадно потребовала вампирша. Тонкие бледные пальцы впились в ткань платья, сминая ее. Она подалась грудью вперед. Фрея задумалась. Они путешествуют вместе, все равно вопрос об амулете встал бы хоть вскользь, хоть однажды. Слишком уж он необычный. – Фамильная реликвия. Отец подарил мне амулет древнего скаала-шамана, чтобы то, что уводило моих соплеменников по ночам к Камням, не завладело мной. Но касаться Камней я все равно не рисковала. Говоря, Фрея смотрела на Мирака. Странно, но у него раскрывшая свою сущность вампирша тоже не вызывала никаких особых эмоций: подвижное лицо оставалось задумчивым и угрюмым. Почему-то этот факт ее обрадовал. Как ей казалось – потому, что она бы не вынесла созерцания глуповато-восторженного выражения его лица. Услышав про амулет, Мирак несколько оживился. Его лицо озарила деятельная мысль. – Хермеус Мора, Молаг Бал… Он защищает от воздействия даэдра, так? Я могу на него посмотреть? – Зачем? – В теории, я мог бы повторить такое зачарование… – Зачарование? – Это чары, которые накладывают на предметы. Чары черпают силу из пойманных в камни душ… – Я знаю, что это такое. Но это не зачарование. Это благословение Все-Создателя. – А-а, – протянул Мирак не без сожаления. – Жаль. – Он беззвучно зевнул в ладонь. Когда они погасили огни, Фрея тихо подошла к Мираку. Он успел различить лишь ее глаза в свете луны, а затем она дохнула ему на лоб, и все померкло. – Он же не соглашался, – хихикнула Серана. Она отлично видела в темноте и успела заметить испуг на лице мужчины – перед тем, как неумолимая магия обрушила его в сон. – Но и не отказывался, – возразила Фрея, зевнув. Ей-то казалось, она все сделала правильно: избавила от сомнений, которые сама выкопала из его прошлого; постаралась загладить свою вину. Вампирша пожала плечами. Ей было все равно. – Я могу попытаться, если ты снимешь амулет, – предложила она. Шаманка покачала головой, показывая, что ее решение окончательно и неоспоримо. – Я могу ручаться за его сохранность, лишь когда он на мне. Извини. – Как хочешь, – преувеличенно равнодушно отозвалась Серана. Она поставила себе стул у двери и села на него. Ее взгляд был неподвижно направлен в мутное окно. Два пятна-глаза – бледно-серый и розоватый – смотрели в комнату с неба, мешая, должно быть, спать особенно нервным постояльцам. Поэтому Эльде и пришлось позаботиться о том, чтобы лунный свет как можно меньше проникал в комнаты. Фрея нырнула под одеяло и вытянулась на животе. Спина отозвалась легкой болью. Она долго не могла уснуть: в голове роились, не спеша утихомириваться, мысли. Например – а зачем она обманула Серану? На самом деле Фрея отказалась снимать амулет потому, что он был ее последним оплотом защиты. Сняв его, она будет все равно что без доспехов и одежды. Нет, она пока что не доверяла настолько ни Серане, ни тем более Мираку. Могла полагаться на них в бою, где изощренная наука предательства совершенно бесполезна, но не решалась открыться в мирное время. Фрея повернулась на бок и огляделась. Глаза ее привыкли к темноте, и она без труда различила Мирака в паре метров от себя. Жрец крепко спал, и хотя мрак съедал самые тонкие черты, розоватый лунный свет довольно четко очертил его безмятежный профиль. Ее пальцы сомкнулись на амулете, что покоился на подушке из-за длинного шнурка. Шаманка закрыла глаза, и лунный образ стал расплываться и таять. Так же таяли и ее мысли, становясь все менее оформленными и последовательными. В душе все еще теплился испуг от недавнего события, но оно уже утратило свою остроту. По крайней мере, она вынесла для себя важный урок: нет ничего плохого в ее разумном недоверии. Доверять можно лишь немногим. Путь в Айварстед не доставил им никаких неприятностей. Они покинули Виндхельм на рассвете, незаметно пройдя через ворота: стража была слишком занята сменой караула и обнаруженным на кладбище свежим трупом, чтобы их задерживать. Когда Фрея проходила мимо стражника ворот, до нее донеслось: – Каликсто… Безобидный коллекционер… Что же теперь, под угрозой любой горожанин?.. Шаманка с трудом удержалась от того, чтобы не объяснить стражнику, в чем дело. Вчерашний гнев всколыхнулся в ее душе, и только кристально ясный после сна разум предостерег от критической ошибки. Сделай она хоть шаг к стражнику – и засветло им из Виндхельма уже не выйти. Мысль промелькнула мгновенно, но на то, чтобы остановить тело, ее не хватило. Фрея уже почти качнулась в сторону стражника. Серана вовремя заметила ее движение, начавшееся в бедре, и поймала шаманку за локоть. Волей-неволей ей пришлось продолжать идти прямо, но тут она сообразила, от чего ее избавила Серана, и прониклась к ней благодарностью. Вот только руки у нее были совершенно ледяные. Через час они пришли в Рощу Кин. В таверне подтвердили, что они идут верно, посоветовали держаться мощеной дороги, а также предупредили, что над равниной на востоке видели дракона. Впрочем, последнее их как раз тревожило меньше всего. Так рассудила Фрея, заметив, как осклабился Мирак за спиной Сераны, услышав о драконе. Это даже не походило на предвкушение битвы. Нечто совсем иное. Порой Фрею удивляло, почему Мирак так легко уступил вампирше пост главы отряда, но она тут же вспомнила ее ночное откровение и мысленно согласилась со жрецом: незачем изобретать хитроумные схемы, когда можно просто позволить профессионалу магии иллюзии обо всем позаботиться. Дальше их путь лежал по оконечности вулканической долины. Фрея, никогда в жизни не видевшая ничего, кроме пепла и снега, настояла на том, чтобы они слегка изменили маршрут. Сверившись с компасом и картой, Серана предложила пройтись немного на восток, устроить привал, а затем вернуться на дорогу. Но и такой вариант был воспринят с поистине детским восторгом. Местность была на диво живописная и, к тому же, аномально теплая после вьюжного заледенелого Виндхельма: даже не верилось, что это именно он виднеется вдалеке. Впрочем, тепло легко объяснялось облачками пара и фонтанчиками, то и дело вырывающимися из неглубоких бассейнов с теплой водой, а первое проистекало из второго. Недолго думая, Фрея села на колени и сунула руки в голубоватую теплую воду. Ее глаза сияли; она с восторгом озиралась кругом. Горячий пар с трудноопределимым запахом толчками вырывался из узкой расщелины, заставляя воду бурлить и переливаться на солнце рябью. По дну каменной чаши зеленовато-синими письменами тянулись ниточки водорослей. Мирак сорвал несколько языков дракона и, сев чуть поодаль, стал по одному ронять оранжевые лепестки в воду. На далекий рокот дракона он никак не среагировал. Казалось, его всецело занимает лишь хрупкая композиция из лепестков на воде. Устав от белого блеска в переливающихся водах, шаманка встала, потянулась и подошла к Мираку, желая полюбопытствовать, чем он занят. Услышав шаги, мужчина бросил в прудик горсть белого песка, утопив лепестки, и обернулся. – Что? – Да так… – неопределенно протянула она, досадуя, что ничего не успела различить. Фрея хотела уйти, но под ее сапогом вдруг что-то лопнуло, и из-под сапога потек лиловый сок. Убрав ногу, она обнаружила на камне раздавленную лозу. Фрея села и провела пальцами по липким от сока листьям; ее пальцы наткнулись на плотную упругую ягоду, уцелевшую лишь чудом. На вкус она оказалась кислой, с ноткой горечи, и Фрея поняла, что больше не хочет. – Джазби помогает собраться с мыслями, но не советую есть его слишком много – в сыром виде он ядовит, – услышала женщина голос Сераны. Она укуталась в капюшон так, что был виден только кончик носа. – Мама варила из него неплохие медленные яды. Жаль, что он любит тепло, – в нашем садике джазби так и не прижился. Рокот повторился. На этот раз он был немного ближе. Сощурившись против солнца, Фрея различила на горизонте нечеткий силуэт. – Привал в компании дракона под палящим солнцем – всегда мечтала, – продолжала вампирша со свойственной ей иронией. – Как думаешь, он заметит нас? – Если и так, нам нечего бояться, – встрял Мирак и снова замолчал. Тонкие пальцы разламывали стебли ощипанных цветов и роняли их в воду. Некоторые тонули, часть же плыла и, направляемая его пальцами, принимала определенное расположение в какой-то фигуре. – Нет. Он определенно приближается… – начала Фрея и вдруг, вскрикнув, метнулась в сторону, а в то место, где она стояла, ударился упругий поток холода – эхо драконьего крика. Теплая земля мгновенно покрылась инеем, и от нее повалил густой пар. – Даже быстрее, чем кажется! – Серана вскинула руки, готовая атаковать. Дракон через несколько секунд оказался точно над ними. Он описал круг и снова выдохнул холод – сковывающий, смертоносный. Он накрыл Мирака с головой. Фрея изумленно распахнула глаза; из горла не вырвалось ни звука, как она ни пыталась закричать. Когда вихрь рассеялся, из него вновь проступили очертания жреца. Холод разбился о потрескивающий оберег, окруживший его подобно защитному куполу. Мирак опустил руки и смело, даже дерзко посмотрел на дракона. Фрее показалось, что он знает его и нарочно подпустил поближе – чтобы убедиться. Безумная мысль, но такая близкая к истине. – Мирак! Алдуин найдет тебя и убьет тебя снова, жалкий червь! Ты сотню раз пожалеешь, что предал повелителя! Мужчина гордо выпрямился. В его глазах промелькнуло торжество. – О, так ты помнишь меня? Я тебя тоже. А теперь слушай! Фограин! Зил Лос Ди Ду! Дракон дернулся, попытался улететь, но Слова уже прозвучали, и ничего нельзя было изменить. Огромная чешуйчатая туша обрушилась на землю, ударной волной едва не сбив женщин с ног. Тело вспыхнуло, и золотые ленты окутали Драконорожденного. Он запрокинул голову, глубоко и часто дыша; неосознанно сжимал и разжимал подрагивающие от напряжения пальцы рук. Серана отряхнула платье от прилипших к нему соломинок. Она выглядела расстроенной. – А раньше ты не мог так сделать? – вопрос должен был прозвучать с легким недовольством, но ей не удалось скрыть свой страх. Убить дракона одним лишь Голосом… Повисла тишина, нарушаемая лишь свистом золотистого ветра в стремительно белеющих обнажающихся костях. И лишь когда он стих, Мирак одновременно с медленным выдохом открыл глаза. – Для этого мне надо знать имя дракона. Все еще хотите побыть здесь? – он качнул головой в сторону скелета дракона. Фрея вздохнула. Все закончилось слишком быстро, но испугаться она все-таки успела. – Ты специально встал прямо на линию атаки? – Неужели ты испугалась за меня? Я думал, тебе все равно. От него прямо-таки веяло насмешкой. Шаманка сердито отвернулась. Больше она не заговаривала с ним почти сутки – ровно столько, сколько у них ушло времени на дорогу до Айварстеда. Ориентиром им служил силуэт горы, озаряемый слабым светом двух лун. Поселение у подножия горы было размером примерно с Рощу Кин. Ни в одном из окон не горел свет, и даже постоялый двор выглядел уснувшим. Серана зажгла факел, извлеченный из дорожного мешка, и передала его Фрее. – Мирак, – она расстегнула ремень, удерживавший Древний Свиток за ее спиной, и подошла к жрецу. – Возьми. – Сейчас? – Да, сейчас. Теперь он твой. А теперь идем. Подъем долог. Фрея уже ушла вперед, и они нагнали ее только у начала подъема. Шаманка отдала факел Серане и вздохнула. Накануне они выспались, да и медлить больше не было времени… но стоит ли на самом деле подниматься ночью? Шагнув на первую из ступеней, Фрея осторожно качнула раскинутыми в стороны руками. Переступила на следующую. Камень был выкрошен временем, но на поверку он оказался довольно надежным. Однако ее все равно терзал страх. Стоило запрокинуть голову, чтобы увидеть вершину, как мгновенно начинала кружиться голова. А уж о том, что на этой безумной высоте придется провести не один час, и вовсе помыслить было страшно. – Если тебе так страшно, я могу вести тебя за руку, – от нечего делать предложил жрец. Он знал, что Фрея не согласится, и рисковал немногим. Так и вышло: – Ну уж нет! Я сама, – и, вскинув подбородок, шаманка забрала факел и немедленно зашагала по ступеням. – А это неплохо работает, – оценила Серана, позволив Фрее отдалиться от них на десяток ступеней. Она была не в претензии: огонь для вампиров опаснее, чем для людей, что магический, что обычный. – Да, но ступени действительно небезопасны. Здесь, возможно, все в порядке, но там, где лежит снег… – Другого пути все равно нет, – и вампирша легко зашагала по каменной лестнице. Мирак, пожав плечами, последовал за ней. Фрея уверенно шла вперед. Спиральный подъем вел только в одном направлении, и заблудиться на лестнице было невозможно, так что никто не возражал. Рельефные подошвы сапог обеспечивали надежный контакт с обледенелой землей и камнем, но разумная предосторожность никогда не вредила. Шаманка старалась идти как можно ближе к отвесной скале, несмотря на то, что ширина ступеней составляла около семи футов. В свете факела внезапно блеснула серебристая шерсть. – Осторожно! – и Фрея, резко бросившись вбок, прижалась к скале. Волк пролетел мимо нее – стофунтовая туша, не способная затормозить самостоятельно, – и, взвизгнув, затих. Два длинных ледяных шипа пронзили его одновременно, и зверь замертво упал и покатился по обледенелым ступеням вниз. Мирак и Серана опустили руки. Они продолжали подниматься. Воздух становился все более разреженным; Фрея шла с трудом, дышала она ртом, а ее щеки пунцовели. Голова кружилась. Она не могла даже обернуться, чтобы увидеть спутников: боялась, что не устоит на ногах. Снежный тролль, потревоженный шумом шагов, появился перед ними внезапно. Но едва Фрея, справившись с испугом, выхватила топор, как ее бесцеремонно оттолкнули в сторону. Громовой крик сотряс склоны, и тролль отправился в увлекательный полет с головокружительной высоты. Фрея встала, сунула топор обратно и стала вытряхивать снег из рукавов и из-за ворота. У нее хватило ума не обижаться: едва ли на скользком плато у нее были большие шансы против двухметрового злобного чудовища. Правда, о том, что некогда она вместе с двумя охотниками племени прикончила снежного тролля, покусившегося на добычу охотников, шаманка не вспоминала. – Как там говорили в Роще Кин? Остерегаться волков? – Фрея вскинула брови. – Ты правда думаешь, что кто-то из них поднимался на такую высоту? – хмыкнул Мирак. Фрея безразлично пожала плечами. Она устала подниматься. По счастью, когда они снова вышли на ступени, вдали показался форт, и это придало ей сил. – Высокий Хротгар. Цитадель Пути Голоса, – сказала Серана. Она толкнула тяжелую дверь и придержала ее открытой для своих спутников. В большом зале их встретил один из Седобородых. Серана, мельком уже видевшая их прежде, узнала Арнгейра – единственного, кто говорил по-человечески среди членов ордена. Остальные всецело отдали себя Пути Голоса, и их голоса были слишком сильны для ушей непосвященных. – Доброй ночи. Драконорожденный нуждается в вашей помощи, – заговорила Серана. Арнгейр шагнул вперед. Его взгляд безошибочно выделил из полутьмы единственную мужскую фигуру. Он присмотрелся и внезапно нахмурился: – Ты не тот, кого под этими сводами мы нарекли Исмиром, Драконом Севера. Кто ты? Серана озадаченно вскинула бровь. Ее спутник – неужели воспоминание о нем больше не вызывало горечи? – даже у Седобородых никогда не снимал шлема. Как они могли узнать? – Да. Его больше нет. Но есть я. Я – такой же благословленный кровью Акатоша, что и он, – отвечал Мирак. – Послушайте, нам нужно попасть к Партурнаксу. У меня с собой Древний Свиток, о котором он говорил. – Откуда нам знать, что вы не лжете нам? – из коридоров показались еще три силуэта в одинаковых одеждах. Они встали в линию расслабленно, чуть разведя руки в стороны, но Мирак догадывался: один неверный шаг – и эти безобидные с виду старики легко размажут ту’умом любого из них троих по выбору. Что ж… – Вульд! – выдохнул Мирак, и через секунду он уже стоял за спинами Седобородых, у двери, ведущей во внутренний двор. Он уже взялся за литую ручку, но что-то заставило его обернуться. Мирак увидел, что Арнгейр улыбается. Как и остальные члены ордена. Никто не пытался его атаковать. – Все так. Ты доказал, что воистину от крови дракона, и я верю тебе. Мы принимаем избранного Драконорожденного с радостью и готовы помочь всем, чем возможно. Но поручишься ли ты за остальных, за то, что никто из них не причинит Партурнаксу вреда? – Если он не нападет, мы не тронем его и пальцем, – покачал головой мужчина. – Хорошо. Тебе известен Крик, дарующий способность управлять погодой? Без него до вершины вам не добраться. Если Партурнакс просил Древний Свиток, то дело не может ждать.