...и Солнце встает над руинами

Вышло так, что Мирак шел к вершине один. Продрогшую, находящуюся на грани обморока от нехватки кислорода, Фрею старцы не отпустили к Партурнаксу, а Серана осталась при ней, лишь сурово взглянув на Мирака, словно говоря: «Без глупостей». Она незаметно шагнула ближе к Фрее, заслоняя ее собой, на что Мирак лишь искривил угол рта: он, в общем-то, и не претендовал. Ревность женщины к нему из-за другой женщины на данный момент скорее забавляла. – Удачи, – только и сказала Фрея ему вслед, когда Мирак уже почти вышел на улицу. Странно: он услышал ее голос и обернулся, но почему-то не смог съязвить в ответ. Слишком просто и открыто прозвучало это пожелание, а в следующую секунду Фрея с тяжелым шумным вздохом опустила голову и ушла, поддерживаемая Сераной, оставив Мирака гадать, не показалось ли ему. Не слишком ли многое ему в последнее время кажется? Распахнув дверь, он вышел в снежную ночь. Горизонт на востоке начинал бледнеть, но до рассвета еще оставалось часа полтора. – Лок Ва Кор! Ветер стих одновременно с эхом от крика. Мирак покрепче обхватил пальцами ремень, натиравший плечо, и зашагал по склону, сильно наклоняясь вперед. Воздух становился все более разреженным, и даже он, сильный и крепкий молодой мужчина, с трудом справлялся с такими нагрузками. Форт стоял на середине подъема, и верхняя, одинокая половина пути обещала оказаться куда более долгой и сложной. Время от времени, выныривая из пронзительной воющей пустоты, наполнившей утомленное сознание, Мирак ловил себя на мысли: а что он скажет Партурнаксу? Однажды он встречал этого дракона – еще до того, как началась война. Еще до того, как он изменил своему предназначению. Правое крыло Алдуина, высокомерный до крайности, жестокий; юный дракон, младший брат повелителя облаков. Партурнакс присутствовал на всех церемониях, связанных с вручением могущественных масок наместникам драконьей власти на землях Атморы и Скайрима. Он наверняка помнил Мирака в лицо – драконы никогда ничего не забывают. И что же скажет бывшему жрецу драконьего культа он, дракон-предатель? Порой в пути Мираку встречались ледяные привидения – злобные твари, сотканные из магии в местах аномалий. Сгусток огня легко рассекал ледяное существо, оставляя лишь колючие осколки в кучке инея, но попасть в юркую тварь было невероятно сложно. Острые зубы нескольких таких тварей изодрали левый рукав и оставили несколько кровоточащих царапин, однако Мирак был благодарен и такой передышке: мысли о предстоящей встрече сводили его с ума. Как он ни убеждал себя, что ему все равно – волнение не отпускало его. Он шел на встречу с прошлым, несмотря на то, что они оба отказались от него. Возможно, лучше было бы им никогда не встречаться. Хотя Партурнакс теперь был единственным, с кем можно было быть откровенным настолько, насколько вообще Мирак мог быть откровенным. Кроме того, вершина Монавен – это не Обливион. Кое-что из новостей приходит и сюда. Должно быть, дракон услышал шаги: перед мужчиной, взошедшим на пустынную вершину и сейчас переводившим дух, мелькнула большая тень. Упала в снег перед ним и сложила изорванные ветхие крылья. Мирак стоял на вершине горы, сложив ладони ковшиком, и выдыхал в них горячий воздух. Он почти не чувствовал пальцев, а одеревеневшие мышцы лица повиновались с задержкой. Партурнакс сидел напротив, древний и хмурый, как каждый из уцелевших драконов. Они оба молчали. Не знали, с чего начать. – Дрэм Йол Лок, Довакин, – наконец глухо произнес дракон. Не успел Мирак подумать, что его не узнали, как со вздохом Партурнакс продолжил – на драконьем, зная, что его отлично поймут: – Ты пришел гораздо позже, чем мы ждали тебя. Мирак. Ты все же повернул к Акатошу. Я ждал, но не верил. «Гораздо позже». Четыре тысячи лет минуло с тех пор. Воистину, драконы не ощущают течения времени. Мирак опустил руки, чтобы его голос звучал отчетливо, и отвечал дракону на его языке: – А ты все же понял, что драконы не имеют права судить людей? – Ты не поэтому отказался от служения моему брату. И я – не поэтому. Будем же честны друг перед другом: мы старые предатели в глазах Алдуина. Но где мой друг? Куда исчез Довакин из этого времени? – Он погиб, и я занял его место. Теперь я буду твоим другом… Партурнакс. – Слова прозвучали, и все наконец встало на свои места. Да, он занял чужое место, он живет чужой жизнью; никто и никогда, кроме нескольких посвященных, не свяжет его имя со смертным Мираком, жившим далеко в прошлом. Его будут знать и помнить как Последнего Драконорожденного. И он может прожить эту жизнь так, как сочтет нужным. Ему воистину подарили второй шанс. Партурнакс гулко хохотнул, невольно ощерив острые зубы. Слова Мирака его позабавили – его, этого старого мудреца, чье имя в силу многих причин перестало быть говорящим, так же, как и у его собеседника. – Я вижу, что ты принес Древний Свиток. Нет, не спеши. Не снимай. Может, тебе и так известно что-нибудь, что может помочь одолеть Алдуина? Какие секреты тебе подарил старый Хермеус Мора? – Подарил? – Ты стоишь передо мной, Мирак, а значит, если я совсем еще не обезумел от одиночества, – ты жив. Твоя душа не в плену, но наверняка в закладе, так что это… ненадолго. Но я уверен, что ты хочешь разорвать старый договор. – А это возможно? – Не знаю. Один из моих братьев, Дюрневир, так и сгинул в Обливионе. Он тоже искал знаний, увлекался некромантией. И до сих пор так и не возвращался. Так что? Ты знаешь что-нибудь подобное? – Знаю. Но не уверен, что это может помочь. – И в любом случае – не сейчас, – предостерег его Партурнакс, видя, что Мирак вновь тянется за спину. – Алдуин теперь связан с этим местом, связан со Свитком. Он услышит его зов и непременно прилетит. А ты слишком устал и все еще нужен этому миру. Ты шел сюда очень долго. – Это что, забота? – Предостережение. Но если ты жаждешь сразиться с ним здесь и сейчас, то я встану на твою сторону. В этом ты можешь не сомневаться, Драконорожденный. Мирак задумался. – Хорошо, – сказал он с усилием. – Я вернусь сюда днем. – Удачи, – благодушно отвечал дракон. Он долго смотрел вслед Мираку, когда тот уходил, пока его силуэт не скрылся за скалами.

***

– Вот. Выпей. Арнгейр вручил Фрее горячую чашку с чем-то темно-бурым. Фрея уже хотела отхлебнуть, но тут ее глаза расширились в испуге, и она отшатнулась. Старец едва успел подхватить чашку, почти выпавшую из ее задрожавших ладоней. Бурая горячая клякса растеклась по ее пальцам, и несколько капель упали на пол. – Все хорошо? – обеспокоенно переспросил Арнгейр. – Это вино с горноцветом и можжевельником. Просто вино. Чтобы согреться. Фрея покачала головой, стараясь выровнять дыхание. Она и сама не могла понять, почему в чашке ей померещилась кровь. – Простите… Спасибо. – Она с замиранием отпила немного и успокоилась: кисловато-пряный вкус дымящегося вина не имел ничего общего с кровью. Шаманка прильнула к чашке, глотая горячую влагу и чувствуя, как тепло медленно расходится по окоченевшему телу. – У вас есть купальня? – спросила Серана, косясь на белые пальцы Фреи, – Или что-то подобное… Мне кажется, ей нужен отдых. – У нас есть все, что нужно для полноценной уединенной жизни, – не без гордости отвечал Арнгейр. – Гости бывают у нас очень редко, но спутники Довакина здесь всегда желанны, как и он сам. По всему было заметно, что ему не терпится предоставить гостей самим себе, завершив с ритуалами вежливости, и присоединиться в медитации к своим братьям по ордену. Да, определенно, гости здесь бывали крайне редко. Через полчаса у женщин было все, что нужно. Мастер Эйнарт нагрел ледяную воду в купальне за три секунды драконьим криком, молодцевато подмигнул Серане и оставил их одних. Вампирша хихикнула в ладонь. Ее чары работали безотказно и очень тонко. Фрея проворно стащила с себя одежду, обернулась льняным полотнищем и стала осторожно спускаться в воду. Замерзшие пальцы ног обожгло, но, пересилив себя, она продолжила опускаться в тепло, и вскоре Фрея сидела, отдуваясь, опершись спиной о каменный бортик бассейна. Вода доходила ей до ключиц, и она стянула полотнище и положила его на камни сушиться. Шнурок амулета спускался между ключиц, грудей и заканчивался под водой где-то на линии низа грудной клетки. Она не сняла его даже здесь – после их с Сераной разговора в таверне Фрея отказалась от этой идеи. – Здорово они тут устроились, а? – улыбнулась Серана. Она хоть и не замерзла, но не отказалась составить Фрее компанию. Не помешает и ей смыть дорожную пыль. – Не удивлюсь, если с нас по уходу возьмут клятву о неразглашении. Должны же быть у стариков свои маленькие тайны? – ей в тон ответила Фрея. Подруги в племени у нее были, конечно же, но ни с кем еще ей не было так приятно злословить. – Ты красивая, – вдруг сказала вампирша. – Особенно когда улыбаешься, как сейчас. Фрея отвела взгляд, смутившись. Она зарделась, радуясь, что в жарком пару это незаметно. – Ты тоже. Серана тихо рассмеялась. – Нет, я серьезно. Может, нам с Мираком как-нибудь обменяться телами? Мне кажется, к нему ты относишься более благосклонно, чем к женщине вроде меня. – Что? О чем ты? Да я смотреть на него спокойно не могу! – привычно возмутилась шаманка, однако, понимая, что с недавних пор в ее словах есть доля правды. Но шаманка тут же прогнала эту мысль прочь. Да, однажды он оказался рядом в нужное время, да, он избавлял ее от физической боли несколько раз, ничего не требуя взамен – но разве это что-то значит? – Да, конечно, – прошептала Серана, – не можешь. Это он, а не я, был с тобой, когда тебе было плохо. Но когда тебе плохо, где-нибудь обязательно пойдет кровь и сведет меня с ума. Это похоже на… проклятие. Чудовищное стечение обстоятельств, всегда одних и тех же. Повисло неловкое молчание. Фрея не знала, что сказать, и Серана боялась что-то добавить. Она и так сказала слишком много и сейчас корила себя за это. – Фрея? Знаешь, а я тут вспомнила… – снова начала вампирша. Она вся была воплощенное раскаяние, и, взглянув на нее, Фрея ощутила проблеск чувства вины: – Моя магия ведь действует на тебя. – Что? – женщина недоверчиво вскинула бровь и даже немного подалась вперед. Серана медленно кивнула, радуясь, что смогла сменить тему, несмотря на то, что ощущать себя виноватой в любом случае не слишком приятно. – Да. Я помню, один раз помогло. Сейчас я вспомнила. Ты была встревожена, испугана… Я помогла тебе уснуть. Точно помогла. Еще в деревне скаалов. – О. Ну, может, это зависит от того, какая именно магия? – Может быть. Я не желала тебе зла, напротив, очень хотела помочь. И не желала тогда подавить твою волю. Может, поэтому… Амулет был на тебе тогда? – Да, я никогда не снимала его. Может быть, и так, – пожала плечами Фрея. Продолжать этот разговор ей не хотелось: она начала ощущать себя не такой уж и защищенной. Может, и вовсе не в амулете было дело… Может, есть иная причина тому, что чары Сераны не действуют на шаманку из племени скаалов? – А на Мирака почему не действует? – вдруг с интересом спросила Фрея. – Или ты и не пыталась? Серана почему-то смутилась. – Пыталась. Но без толку. Он непробиваемый. Только смеется над моими стараниями. – А должен?.. – А должен любить и обожать. Фрея усмехнулась, но Серана была серьезна, и она перестала улыбаться. Помолчала. – Эх… Мы здесь, а он – там… – сочувственно протянула шаманка. Ей стало немного грустно. – Никто не говорил, что быть Избранным легко, – философски ответила Серана. Женщины переглянулись и рассмеялись. Здесь, в тепле, совсем не верилось, что за стеной завывает дикий ветер и на вершине Монавен решается судьба этого мира. Но что так долго? Этот же вопрос Фрея повторила спустя час, когда женщины сидели за столом переговоров с книжками, обернув мокрые волосы льняной тканью. Серана пожала плечами, снова испытав слабый укол неясного гнева. – Может, он очень занят. Кто знает, как его встретил Партурнакс. – Может, они вообще подрались? – поежилась Фрея. После того, как на ее глазах Мирак убил дракона одним Голосом, она не боялась за него в случае встречи с драконом, но тревожилась об их общей судьбе. Седобородые откажутся помогать, если Партурнакс погибнет. А это место – последний оплот знаний о драконах. Последний приют. Невольно Фрея впуталась в такое приключение, из которого ей не выбраться до самого его окончания. – Кто знает, – повторила Серана, демонстрируя потрясающее безразличие по отношению к его судьбе, и снова уткнулась в книгу. Ей было неинтересно, но приходилось продолжать читать. Фрея подалась вперед, опираясь руками о стол. – Тебе вообще все равно? Серана отложила книгу, хлопнув обложкой о стол. Ее охватило раздражение. – Я просто считаю, что он уже не маленький. Разберется сам. Ты ему не нянька, хоть и участвовала в его воскрешении. – Это прозвучало излишне резко, но слова было уже не вернуть. Фрея отшатнулась, как от удара, и, скрестив руки на груди, стала упорно смотреть в сторону. Серана нахмурилась и тоже стала смотреть в сторону – но в другую. И кто ее за язык тянул? Кто-то тронул шаманку за плечо. Фрея дернулась, но, обернувшись, тут же застыла: перед ней стоял мужчина в серебристой мантии Седобородых. Арнгейр. Он предупредительно склонил голову, точно извиняясь. – Прошу прощения. Я хотел поговорить с тобой. Как тебя зовут, дитя? – Фрея, – и женщина встала из-за стола. Они отошли чуть в сторону, под свет факела. Огонь непрестанно трепетал, подчиняясь слабым течениям невидимых сквозняков. – Я хочу сделать тебе одно предложение, Фрея. Только вперед пообещай мне, что твое решение будет обдуманным и разумным. Не суди опрометчиво. – Я слушаю. Арнгейр посмотрел по сторонам, собираясь с мыслями. Фрея терпеливо молчала, переминаясь с ноги на ногу. Неприятный холодок тянулся по влажной шее, куда скатывались капельки воды с волос. – Я вижу в тебе силу и мудрость, Фрея. Я думаю, что ты смогла бы вступить на Путь Голоса и идти по нему, не оступаясь. Что ты скажешь об этом? Шаманка недоверчиво распахнула глаза. Ей почудилось, она ослышалась. – Что? Я… не понимаю. – Я предлагаю тебе подумать о том, чтобы присоединиться к нам в тишине Высокого Хротгара и постигать суть древних драконьих рун, слушая Голос внутри тебя. Ты будешь говорить, и твой Голос станет Голосом Бури, – в голосе Седобородого зазвенел металл. Он усилился, отдаваясь эхом под каменным потолком. Казалось, весь Высокий Хротгар высечен в единой скале. Быть может – и вовсе одной силой Голоса, давно утраченными Словами Силы. – Голос? То есть, драконий язык? Но разве драконьи крики используются не для сражений? – Это так. Меч служит для того, чтобы им сражаться. Но никто не в силах запретить лезвию меча отражать солнечный свет, рассеивать светом темноту. Я не требую ответа сейчас, я понимаю, что твоя судьба ныне – сопровождать Довакина. Но я прошу тебя подумать. Мы с радостью примем тебя в свои ряды и станем обучать, – Арнгейр опустил капюшон на плечи. Фрея увидела его светлые ясные глаза и поняла, что Седобородые – вовсе не старики. Единственному из говорящих на человеческом языке на вид было не больше пятидесяти. – Но почему именно я? Почему не… не Серана, например? – Потому что ты знаешь цену силе. Я вижу это в тебе. – Хорошо. – Фрея качнула головой. Она уже поняла, что без ответа от нее не отстанут. – Я… я подумаю. – Спасибо, – Арнгейр вновь набросил капюшон и, спрятав руки в рукавах, удалился. – Это огромная честь, – задумчиво сказала Серана, дождавшись, пока Арнгейр уйдет. К книге она не вернулась. – В Виндхельме мне говорили, что они вообще не общаются с паломниками. Не считают нужным делать это. – Хм. Считаешь, мне стоит согласиться? – А ты не хочешь? У них нет учеников, как видишь. Совсем. Фрея покачала головой. Заманчиво, но… – Я нужна в деревне, как только все закончится. Какой уж тут Путь Голоса… Это ведь насовсем. – Но заманчиво, да? Тогда тебе будет чем ему ответить, – хмыкнула Серана и мечтательно сощурилась: видимо, представила. Фрея задумчиво кивнула. Мало-помалу удивление в ней отступало, вновь сменяясь тревогой за Мирака. Он пропадает так долго… не случилось ли что с ним? Прежде они всегда ходили вместе, втроем. И Фрея верила, что волнуется лишь потому, что он может попасть в неприятности до того, как спасет мир, а вовсе не по какой-либо иной причине. Драконорожденный погиб от пустяка; может статься, что в их отсутствие и Мирака настигнет злой рок. Внезапно лязгнула дверь, ведущая из внутреннего двора. Фрея бросилась туда, но на полпути опомнилась и пошла шагом – медленным, но широким. Серана осталась за столом, проводив ее недружелюбным взглядом. Она с трудом осознавала эту ревность, но собственное неподконтрольное воле поведение начинало ее настораживать. Мирак выглядел очень уставшим. Более того – безумно замерзшим. На белом лице в свете факела выделялись только темные глаза. В растрепанных волосах застряли снежинки. – Как все прошло? Мирак молчал, глядя сквозь нее. На его ресницах дрожал иней, губы были совсем белыми, с оттенком синевы. Похоже, замерзло не только его тело, но и мысли. Шаманка коснулась его плеча и охнула. – О небо, да ты же весь дрожишь! Идем, скорее, за мной, – Фрея потянула его за собой. В комнате с бассейном Мирак стал немного оживленнее. Оценив ситуацию, он стянул со спины ремень и, присев, неуклюже опустил Свиток на пол. Тот качнулся и уперся в стену. А маг уже раздевался – его не смущало даже присутствие Фреи. Похоже, понятие стыда ему было вообще неведомо. Стоило ей увидеть его сведенные лопатки, исчерченные темными линиями, как, порозовев, Фрея поспешно отвернулась. И только услышав всплеск, она повернула голову. Затем, недоумевая, развернулась всем корпусом. Вода в бассейне рябила, волновалась, но там никого не было. – Мирак? – недоверчиво окликнула шаманка. Подошла ближе. На колыхающуюся поверхность поднимались пузырьки, почти незаметные в дрожащем мерцании факелов на стенах. На каменном полу валялась холодная заснеженная одежда. И больше ничего и никого. – Мирак! Из темной воды показались голова и плечи, облепленные мокрыми волосами цвета потемневшего золота. На щеках, бывших недавно мертвенно-бледными, вспыхнули пятна румянца. Мирак был мрачен. – Что? – Как все было? – она села напротив на корточки. Мирак взялся руками за бортик бассейна и, подтянувшись, оперся локтями о пол перед Фреей. Полумрак и водная рябь скрадывали все остальное. В его зрачках мерцали крошечные белые точки отраженного света. – Я не читал его. Не разворачивал Свиток. – Но почему? Он провел основанием ладони по лбу, стирая тонкую струйку воды, стекавшую на переносицу. Посмотрел на ладонь с таким видом, точно ожидал увидеть на ней по меньшей мере кровь. Вновь перевел взгляд выше, на собеседницу. – Он дал мне добрый совет: прежде отдохнуть. Возможно, Алдуин прилетит, как только я прочту Свиток. У них образовалась связь. Это все только предположения, но у меня нет оснований считать… что они неверны. Фрея нахмурилась. – То есть ты ему веришь. – У него нет причин мне лгать. И у меня ему – тоже. – И он не может быть заодно с Алдуином? – Он предал его. Это он учил Хакона и других; когда они пришли ко мне, они уже знали, как говорить на драконьем, чтобы подчинить пространство и время своей воле. Более того, готов поспорить, что это он их надоумил. – Прийти к тебе? – Да, прийти ко мне. И вот он дождался своего через сотни и тысячи лет. Возможно, и всю эту ерунду под названием «Путь Голоса» он затеял для людей лишь для того, чтобы в нужный час первым встретить Довакина. Но тут вернулся я. Он был удивлен. – Меня пригласили присоединиться к Седобородым, – сообщила Фрея, не видя смысла скрывать. Более того, она рассчитывала на совет. Мирак усмехнулся, точно услышал что-то крайне забавное. Он прямо взглянул ей в глаза. – Мы будем тебя навещать. Фрея выпрямилась, с недоумением глядя на жреца. Тот запрокинул голову, не желая терять из виду ее лицо в полутьме. – Хочешь сказать, ты за? – Я не вправе тебе указывать, хотя очень хочется. Ты ведь все равно все сделаешь наоборот. Правда? Шаманка негодующе замотала головой. Безусловно, у нее был веский повод не оставаться, не соглашаться на долгое обучение и совсем иную жизнь, но, с его точки зрения, это прозвучит именно как противоречие его словам. Фрея злилась на себя за то, что для нее это стало чем-то важным. – Я не сомневался. Принеси мне чистую ткань, – и он, оттолкнувшись от бортика, опять погрузился в теплую воду с головой. По воде снова побежала цепь пузырьков. Фрея вернулась через несколько минут с тканью и стопкой чистой одежды: просторная мантия, похожая на те, что носят Седобородые – они, в общем-то, и дали ей все это, – и несколько других необходимых вещей. Она опустила все на каменную скамью и вышла. Фрея вышла в зал переговоров и молча села, будто не замечая пристального взгляда Сераны. Взялась за книгу. Спряталась за ней, отгородившись обложкой от Сераны: от женщины прямо-таки веяло каким-то… недружелюбием. Так продолжалось какое-то время. Тишина буквально звенела в ушах, испытывая натянутые нервы. Буквы не складывались в слова. Серана в конце концов не выдержала: – Ну что? – Он не читал Свиток. Пока что. Серана кивнула, приняв это к сведению, и они снова погрузились в чтение. Вначале – неохотно, с усилием пытаясь вникать в смысл самых простых слов, но затем втянулись и по-настоящему уже не замечали ничего кругом, так что Фрея не могла сказать, сколько точно прошло времени до прихода Мирака. Звук шагов, разбивший тишину, отвлек их. Мирак прошествовал мимо, следуя за одним из Седобородых. Проходя мимо женщин, старец кивнул им, приглашая идти за собой. Он отвел их в одну из комнат, предназначенных для сна и отдыха, и, кивнув, ушел. Кроватей там было четыре. Мирак занял самую дальнюю. Он сразу лег и вытянулся в струну, уставившись в потолок, не реагируя за посторонние звуки. Несмотря на то, что на улице светало, жрец все-таки пытался уснуть. Он пролежал на спине около часа, глядя в одну точку так, будто находился в трансе, затем наконец задремал, но вскоре проснулся – сам не зная почему. Понимая, что больше не уснет, он рывком сел и встретился взглядом с Фреей. Фрея смотрела на него, сидя на своей кровати. Лицо у нее было задумчивым и печальным. Похоже, она не спала. – И давно смотришь? – фыркнул Мирак. Голова у него слегка кружилась, мысли были спутаны. Но тело отдохнуло. – Ты уже готов? – Думаешь, к спасению мира можно быть готовым? – ответил жрец, прикрепляя к поясу ножны кинжала. Он сам не знал, зачем это делает, но предпочел подчиниться – интуиция его никогда не обманывала. – Мы пойдем с тобой. – Что? Вот еще! Останетесь здесь. Я справлюсь один. – Хм… Это забота такая или все же бахвальство? – ехидно уточнила Серана. Мирака перекосило. Несмотря на это, он продолжал быстро, но не суетливо собираться. – Ты так настаиваешь? Хорошо. Можете идти со мной. Но вам придется защищать себя самим. Надеюсь, хоть на это у вас сил хватит. – О, с этим-то мы справимся. Не волнуйся. – И в мыслях не было. Готовы? – не дожидаясь ответа, мужчина затянул шнурки мешочка с зельями и вышел. Он шагал по коридорам уверенно, стараясь не думать ни о чем; его сознание было удивительно пустым и свободным. На первой же ступени подъема Фрея поскользнулась: таким образом, случилось именно то, чего она так боялась еще вчера. Женщина уже зажмурилась и вскинула руки к лицу, готовясь встретиться с жесткими камнями, но тут она поняла, что ее схватили за локоть и, потянув вверх, поставили на ноги. Открыв глаза, Фрея встретилась с усталым взглядом черных глаз. – Спасибо… – протянула шаманка. Однако, вопреки ожиданиям Мирака, она не стала вырываться, а позволила вести себя по ступеням и дальше. Она решила проверить, насколько его хватит, а заодно отрезвить себя чувством разочарования. Слишком уж хорошо она стала к нему относиться. Куда лучше, чем следовало бы. Случилось именно так, как она и предсказывала: Мирак был вполне готов к короткому контакту, но долгий порождал слишком сильное для обоих напряжение. Спустя минуту мужчина отпустил ее и даже шагнул в сторону. Вскинув голову, Фрея встретилась взглядом с его глазами, но сразу же он стремительно отвернулся; тем не менее, шаманка успела различить на его лице странное выражение. Мирак был удивлен, взволнован, и, пожалуй, даже испуган. Чем? – Нам еще долго? – отдуваясь, Серана поравнялась с ними. Фрея впервые видела ее запыхавшейся. Шаманка нахмурилась: количество вопросов в ее голове на данный момент разом удвоилось. – Еще с полчаса, не меньше, – откликнулся Мирак. – Если тебе плохо, уходи. – Я дойду, – мотнула она головой и натянула перчатки на покрасневшие руки. Солнце на такой высоте обжигало ее нещадно, удушало, отнимало все силы. Мирак пожал плечами и пошел дальше. Крик снова сотряс небеса, разгоняя ветер. Ему казалось, что с ветром он разгоняет и собственные сомнения. Пока что ему это удавалось. Когда они взошли на вершину, Партурнакс уже ждал их. – Кел… – протянул он, безошибочно видя по глазам Мирака, что он пришел именно за этим. – Прочти его сейчас, и пускай бог-дракон, наш отец, укажет тебе верный путь в потоках времени. Возможно, ты сможешь увидеть то, что здесь произошло, своими собственными глазами. Кивнув, Мирак развернул Свиток перед глазами, не мешкая больше, и с этой секунды он уже не слышал ничего вокруг. А Фрея услышала рядом с собой тяжкий вздох. – Солнце… Слишком много света! – со стоном Серана заслонилась руками и рухнула в снег лицом вниз. Обеспокоенная Фрея села на колени и перевернула ее. Вампирша была без чувств. Свет, упавший на ее лицо, немедленно оставил красные пятна ожогов, и Фрея, как смогла, укутала ее лицо в капюшон. Неподвижное тело покоилось у нее на коленях; Серана не дышала, но она не делала этого и прежде, и поэтому Фрее оставалось лишь ждать, когда ветер снова нагонит на небо тучи, закрыв солнце. Вспомнив, зачем они здесь, Фрея обернулась, но увидела только спину Мирака и режущее сияние, исходившее от Древнего Свитка. Мужчина был здесь и одновременно погрузился в прошлое, ничего не видя и не слыша в настоящем. Оставалось только ждать. – Он вернется? – крикнула Фрея Партурнаксу. Дракон расправил крылья. Он не отрывал взгляда от линии горизонта, точно что-то видел в небе. Что-то, на что остроты слабого человеческого зрения не хватало. – Да. Следи за небом!