...и Солнце встает над руинами

Сил выходить куда-либо за пределы комнаты, да и вообще снова вставать на ноги, у Мирака не было. Так что он сел так, чтобы опираться спиной о стену, и скрестил руки на груди. Холод, идущий от стены, помогал сосредоточиться на деле. – Ну ладно. Садись и закрывай глаза. – Что, здесь? – А ты хочешь в снегу, что ли? Я – нет. Пожав плечами, она послушалась. Села на пол, скрестив ноги, свела вместе расставленные пальцы, соприкоснувшись подушечками. Мирак не смог сдержать усмешку при виде ее сосредоточенного серьезного лица, но почти сразу перестал улыбаться, подумав, что с этой минуты ответственность за ее безопасность уже не будет лежать на нем. Фактор контроля… но он добровольно с ним расставался, прекрасно осознавая, что на двух стульях одновременно ему не усидеть. В первую очередь, для мира важен он, а не его спутники. Но если Серана довольно живуча, то девушке с ледяным топором и нестабильной силой нечего противопоставить чужой магии. Но с каких это пор он начал беспокоиться о других? – Теперь постарайся выразить то, что чувствуешь, наружу. Это может быть что угодно. Свет, огонь, лед – мне нужно, чтобы ты позволила любому своему образу ожить. Магии позволяет реализоваться лишь твое воображение. И не бойся ничего задеть. Фрея поморщилась, изломала брови: она бы предпочла более точные инструкции. С другой стороны, если бы ее попросили обучить кого-то любому из обрядов скаалов, она бы объясняла еще непонятнее. Он прав, магия существует в оживающем воображении, а его образы чаще всего невозможно описать словами. – И это все? – на всякий случай уточнила она. – Я что-то непонятно сказал? – Спустя короткую паузу его голос чуть смягчился: – На оберег уходит много сил, к тому же, он почти невидим, и чтобы проверить его наличие, мне придется бросить в тебя огнем. Понимаешь теперь? – А ты не хочешь бросать? – Честно говоря, иногда очень хочу. Например, сейчас, – и Мирак недовольно потер переносицу, опустив глаза. Делать добро осознанно и бескорыстно для него было в новость, и подсознательно он злился – то ли на себя, то ли на Фрею, которая взяла и согласилась, хотя ему было бы легче, если б она вежливо – или уж как выйдет с ее характером – отказалась от такой чести. Он-то видел ее глаза, когда помогал ей подняться из снега. В них были восхищение, трепет и страх. – Ладно-ладно… Получаться у Фреи начало почти сразу, он и не сомневался, что получится, но это лишь самое начало. Как она справится с постоянной концентрацией? Мирак задумчиво провел пальцами по шраму на виске, задержался у его нижнего края – единственный раз, когда он не удержал оберег, остался памятью на лице на всю жизнь. На виске женщины, что сидела напротив, сложив перед собой мерцающие белым светом ладони, багровела темная запятая, и он сделал себе мысленную пометку: научить ее еще и исцелению. В целом, школа Восстановления отлично ей подойдет. Мирак зевнул, прикрыв рот костяшками пальцев. Спать хотелось безумно. Появление Хермеуса Моры его взбодрило, но этого заряда не хватило надолго, и Мирак склонил голову к плечу и прикрыл глаза – как ему показалось, всего на миг. А Фрея в это время сидела на коленях и завороженно смотрела на мерцание белого света в собственных ладонях, сложенных ковшиком. Как это, оказывается, просто… Ей было слегка неуютно от того, что ее этому научил бывший враг, а не отец, но… знания, полученные от таких людей, всегда самые полезные. Пускай в этом и не было ничего запретного, а все-таки для скаальской шаманки такие вещи были в новинку. Так, просидев в своих мыслях с пульсирующим в такт дыханию светом около десяти минут, Фрея сочла, что первое упражнение у нее получилось хорошо, и она спросила, подняв голову, разминая затекшую шею: – Что дальше? Не услышав ответа, Фрея сощурилась и осторожно погасила свет в руках: нет, ей не показалось, его глаза действительно были закрыты. Она встала, тихо приблизилась и потрясла его за плечо. – Эй. Ты спишь, что ли? Голова его безвольно качнулась, скользнув спутанными волосами по стене, веки были по-прежнему плотно сомкнуты. Без сомнений, Мирак действительно крепко спал. И неудивительно. Покачав головой, Фрея сдвинула его так, чтобы во сне не затекали плечи. Она могла бы этого и не делать, но знала, что рано или поздно не выдержит и все равно сделает. Фрее было стыдно: ей так хотелось чему-то научиться, что она даже не озаботилась его состоянием. Он оказался прав тогда насчет ее настойчивости, порой переходившей все возможные границы совести, и оттого ей стало грустно и неприятно. Никто не меняется. Но Мирак вел себя с ней совсем иначе, нежели в прошлом этапе своего существования, и, наверное, она тоже может… казаться более приятной. Менее острой и колкой. Испытав внезапный прилив сочувствия и нежности, Фрея взяла с полки в дальнем углу комнаты волчье покрывало из кож и укутала его. Во сне грозный маг, победитель Алдуина и по совместительству Последний, равно как и Первый, Драконорожденный выглядел совершенно мирным и беззащитным. Первый, равно как и Последний… Круг замкнулся. Но ее сознание, взбудораженное первыми сознательными успехами, требовало продолжения. Будить Мирака она не станет, а вот поискать учебники можно. Как знать, должно же быть у Седобородых хоть что-то? В коридоре ее как раз и перехватил один из мастеров Голоса и бессловесно, но очень настойчиво зазвал на трапезу. Отказываться Фрея не стала: вскоре после перенесенного стресса в ней проснулся волчий голод. – Мы все хотим услышать подробности, – сказал Арнгейр и сцепил пальцы в замок под подбородком, опершись локтями о стол. Он кивнул ей на скамью, безмолвным же кивком предложил кувшин с вином и пищу. Несмотря на уединенный образ жизни и следование Пути Голоса, предусматривавшего мудрость, отстраненность от мира и покорность судьбе, такая их грань пацифизма и невмешательства не имела ничего общего с вегетарианством. Наверняка это охотники подстреливали диких коз на склонах гор и приносили их отшельникам, завернув свежие туши в волчьи шкуры. Мастера Голоса были в сборе и все как один готовы ее выслушать. По их взглядам шаманке сразу стало ясно, зачем ее так настойчиво звали. Что ж, она решила рассказать все, что видела и знала сама, а потом в обмен попросить то, что нужно ей: даже такие, как Седобородые, не смогут нарушить простые правила равноценного обмена. Если уж даже Мирак их не нарушал… «Знания за знания». Почему-то от этой фразы, внезапно пришедшей на ум, по коже пробежали мурашки, но ощущение было совсем мимолетным. За едой Фрея стала рассказывать, и следом перед глазами вновь оживали еще свежие в памяти образы – такие яркие, что собственные слова казались ей совсем блеклыми. Вновь заныл ожог на лице, и она еле сдержалась, чтобы не коснуться его рукой. Сдерживаясь от этого жеста, пальцы независимо от хозяйки выстукивали на столешнице знакомый с детства мотив вечерней молитвенной песни. Ее не перебивали – даже когда по глазам было видно, что у старцев есть вопросы. Трое из них не могли говорить, не причинив ей вреда силой своего Голоса, а четвертый не обращал на их знаки внимания. – А затем он сбежал. Мы не смогли убить его. – Но он вернется. – Без сомнений, – кивнула Фрея. Стук стих, пальцы прижались к виску, и она вздрогнула от боли под подушечками. – Ты ранена? – впервые проявил участие старец, взглянув на ее висок. – Нет, пустяки. Немного задело. Скажите, а нет ли у вас… каких-нибудь учебников по магии? – По какой? Существует шесть традиционных школ, включая зачарование. – Что-нибудь, связанное с оберегами… – Восстановление. Думаю, именно оно тебе и нужно. Возможно, что-нибудь завалялось. Посмотри на книжных полках. И, Фрея… ты подумала о нашем предложении? – Думаю, я не готова к такому. Но спасибо за честь. Арнгейр кивнул, принимая информацию к сведению. – Отнеси ему поесть. Мы соберем вам кое-что в дорогу из запасов. Не ошибусь, если предположу, что вы очень скоро отправитесь в путь. – Да. Партурнакс говорил о Драконьем Пределе… В Вайтране. Как туда добраться? – Драконий Предел? Не для Алдуина ли? Нет… это вряд ли. Для его союзника? – вслух рассуждал Арнгейр. Дождавшись кивка, он продолжил: – А путь неблизкий. Через горы от Айварстеда идет дорога в Хелген, затем она приведет вас в Ривервуд, а оттуда – в Вайтран. В поселениях вам подскажут, куда идти, если заблудитесь. Но дорога хорошо различима даже в снегах. – Спасибо. Фрея уже собиралась уходить, когда Арнгейр остановил ее: – Погоди. Она обернулась. – Да? – Не дай ему сбиться с пути, дитя. Драконобой впустил в него зло, но от него можно исцелиться, если раскаяние и мудрость окажутся сильнее. Шаманка молча кивнула, решив не расстраивать старцев: она-то читала и слышала о многих деяниях Мирака и знала, что Драконобой – далеко не первое зло, поселившееся в его сердце. Слишком много придется взрыхлять земли, чтобы выполоть все сорняки, и ей казалось, что едва ли у кого-то во всем мире хватит на это терпения и сил. Достаточно ли у кого-нибудь найдется хотя бы желания помочь ему, предателю, исцелиться? Мирак по-прежнему спал, когда она пришла. Раньше Фрее казалось, что он спит чутко – но, видно, раньше он не уставал так сильно. Ей снова стало неприятно, и она обрадовалась тому, что вняла просьбе Арнгейра: тарелка с тихим звоном опустилась на тумбочку, колыхнув пламя свечи в козьем роге. Укутанный в шкуры, мужчина никак не отреагировал, продолжая размеренно сопеть. Усмехнувшись, Фрея вышла в коридор и направилась к закутку из высоких полок, набитому книгами. Корешки были все в пыли, а полумрак окончательно спрятал от нее то немногое, что было все еще читаемым даже под слоем грязи. Было заметно, что подобного рода магия Седобородых не интересует. Протянув руку к полкам, Фрея сосредоточилась. Она пыталась вновь возродить в мыслях образ того света из своих ладоней. Как назло, ничего не выходило. – Ну же… Пожалуйста… – пробормотала она. Бессильно стиснула пальцы, прижала руку к груди, и наконец-таки образ, столь уверенно ускользавший, резко вспыхнул перед глазами. Не только в мыслях, но и наяву: яркая белая вспышка осветила все в радиусе пяти футов и на короткое время ослепила шаманку. Женщина застонала и вцепилась пальцами в волосы. Раньше ей было проще: когда она верила, что Все-Создатель решает, когда силе проявиться, а когда мирно дремать внутри шамана, неудачи ее не опечаливали, тем более что выход из затруднительного положения находился и без помощи магии. Но стоило ей встретить настоящих магов – Серану, затем Мирака, которые изменяли реальность по своему слову и своей воле, – и ее уверенность пошатнулась. Бог не мог быть одним для нее и другим для… других. Значит, дело вовсе не в нем? Вздохнув, Фрея решила подчиниться интуиции – тому единственному, что работало безотказно во всем. Выхваченная наугад книга оказалась именно тем, что ей и было нужно – учебником для начинающих по магии Восстановления. Смахнув пыль, Фрея вернулась обратно в комнату и там стала дожидаться Серану, изредка поглядывая на Мирака. Тот либо по-прежнему спал, либо очень талантливо притворялся – сейчас ей это было не слишком интересно. Учебник оказался ей не по зубам. Тамриэлик Фрея знала неплохо, как и нордский, но слова заклинаний были записаны даэдрическими рунами, и она, как ни пыталась, не могла воспроизвести слова вслух. То есть – да, как-то читала, но, судя по отсутствию каких бы то ни было эффектов, что-то произносила не так. Заметив краем глаза движение, Фрея отложила упрямые руны и посмотрела в сторону Мирака. Тот уже проснулся, но не спешил вставать: он натянул покрывало до носа и снова закрыл глаза. Задумчиво протянул хрипловатым приглушенным голосом: – За что такая забота? – Есть не хочешь, нет? – безнадежно предложила Фрея, понимая, что отступать уже некуда. Сама виновата, что поддалась порыву с покрывалом, а за ним – и того больше… Мирак посмотрел на прикроватный столик, хмыкнул и сел, по-прежнему кутаясь в серо-бежевое покрывало из прочно состроченных волчьих шкур. – Что с тобой случилось, а? Фрея, не выдержав, заслонилась от его пристального взгляда учебником. Если судить со стороны, теперь они оба совершали вещи, идущие вразрез с их обычным поведением и отношением. Мирак по собственной воле взялся ее учить, хоть пока и не слишком преуспел в этом из-за сильной усталости; Фрея, позабыв о неприязни, заботилась о нем, пока он спал. – А что с тобой? – парировала она, чувствуя непонятный страх. Мирак же резко сменил тему: – Где Серана? – Соскучился? – Нет, ты не изменилась, – усмехнулся Мирак. После сна он почувствовал себя намного лучше. Можно было идти дальше. Как там сказал Партурнакс? Вайтран? Он попытался встать и пошатнулся. Голова кружилась. Поесть действительно не помешало бы. Правда, Мирак так отвык от необходимости есть, спать и прочих присущих только живым смертным потребностей, что все еще относился к собственным желаниям с опасливым недоверием, во всем ища подвох. Головокружение – действие некого яда или сильный ушиб; боль – рана. Ни больше, ни меньше. Попытками разобраться в собственных желаниях Мирак тут же и занялся. С тоскливым вздохом Фрея снова уткнулась в книжку, стараясь ни на что не обращать внимания. Шаги, плеск воды в кувшине, тихий звон – все это отошло на задний план. Витиеватые предложения с трудом, но сдавались – до тех пор, пока были написаны на тамриэлике. Поев и собрав растрепанные волосы в хвост, Мирак обратил внимание на книгу, которую держала Фрея. За долгие годы у него выработалась привычка интересоваться любым встреченным фолиантом, ведь в Апокрифе все книги в одинаковых переплетах, но каждая учит чему-то отличному от всех остальных. Более того, давало о себе знать болезненное пристрастие к какому бы то ни было чтению – родом оттуда же, из Апокрифа. – Что это там у тебя? – Учебник… – она подошла и с потерянным видом протянула книгу ему. Жрец мельком взглянул туда и перевел взгляд на Фрею; в глазах читалась вежливая снисходительная холодность. – И что не так? Все в порядке. – Не могу прочитать одну строчку. Не знаю, что это за язык, – созналась шаманка. Кажется, Мирака это разочаровало. Уж не надеялся ли он, что она вообще не умеет читать? – Вот эту? – ткнул он ногтем в одну из строк и сразу же негромко прочел вслух. Резкие, отрывистые слова, ритмически гармоничное чередование коротких и длинных звуков – этот язык был точно создан для ритуалов и заклинаний. Фрея удивленно распахнула глаза: – Красиво. – Это на даэдрике. После Войны драконов популярность драконьих рун резко упала, в мистических искусствах они сменились даэдрическим алфавитом, и на нем стали записывать многие заклинания. А учебник выкинь. Я справлюсь с тобой и сам. Да, как там с образами? – Ты про то упражнение? У меня получился белый свет. – Про ослепляющую вспышку Фрея упоминать не стала, но старалась поверить, что больше такое не повторится. Она научится всему, что нужно знать. – Свет? Неплохо. Теперь запомни этот образ. Каждый раз, создавая заклинание, тебе нужно будет представлять, как эта нейтральная энергия становится тем, что тебе в данный момент необходимо. Это несложно. Когда потренируешься, все будет получаться мгновенно. А читать заклинания можно и про себя. Даже лучше про себя, если ты в бою – противнику будет сложнее понять, что ты делаешь. – А разве нельзя использовать магию по велению сердца? – Можно, конечно. Но тебе пока рано. Ограничимся четкими формулами… Отложив книгу в сторону, шаманка поджала губы и скрестила руки на груди, неприязненно глядя на своего самодовольного учителя сверху вниз. – Рано, значит? Тогда что ты здесь делаешь? – Что ты имеешь в виду? – опешил жрец: он не был готов к такой резкой смене тона и спешно пытался просчитать ее, но не мог. А Фрея была неумолима: – Я была в Апокрифе, я вытащила тебя. Я усыпила тех культистов в подземелье. И при этом я не прочла ни одного заклинания. Достаточно ли я умею? – Хм… Тебя просто учили иначе, – протянул Мирак, не желая признавать поражение. Он вдруг вскинул голову, в его глазах искоркой блеснула хитрость: – Тогда почему же ты, умея все это, согласилась принять мое предложение? Только большая нужда в толковом учителе могла убедить тебя согласиться на мою помощь. – Он выделил голосом два последних слова, подчеркивая особую важность их смысла. – Какая разница? Я захотела, и все тут, – нервно огрызнулась Фрея. Разговор еще более резко принял невыгодный для нее оборот. Мирак спрыгнул с кровати и выпрямился. Склонил голову набок. Теперь он, похоже, начал понимать. – О. Кажется, я понял, в чем дело. Ты боишься. – Чего боюсь? – Приказывать. Ты просишь разрешения на то, что твое по праву рождения. Ты должна приказывать своей силе, а не просить. Чувствовать власть в своих руках, осознавать ее. Магия – это способность, которая дарует неслыханную власть. – Но Все-Создатель… – Послушай меня! – он в один шаг преодолел расстояние между ними и схватил Фрею за запястья. – Я вижу со стороны гораздо лучше. И я вижу, что дело не в твоих знаниях, а в тебе самой. Ты невероятно упряма и нерешительна одновременно. Если хочешь обладать своей силой – научись говорить твердо. Твоим богам нет дела до тебя, понимаешь? Прекрати бояться. Это именно ты можешь все, что захочешь. Фрея промолчала, испытывая себя, выдерживая его взгляд. Рывком выдернула руки из его хватки. – Хорошо. Она взяла книгу и отчетливо прочла короткое заклинание, ни разу не ошибившись; в раскрытой ладони вспыхнул золотистый свет и почти сразу погас. Нахмурившись, шаманка заглянула в книгу и, убедившись, что это потоковое заклинание, снова стала читать его, на этот раз повторяя раз за разом короткую формулу и прерываясь лишь на долю секунды для вдоха. Пальцы, окутанные золотистой клубящейся дымкой, коснулись ожога на виске, и кожу закололо. От неожиданности она отдернула руку, но ожог уже почти исчез, оставив после себя лишь слабую красноту. Мирак кивнул. – Как я и говорил. Ты все знаешь и сама, тебе только нужна уверенность. И, конечно, выработать рефлексы выживания. Чтобы даже посреди ночи ты могла использовать что угодно из известных тебе заклинаний. – Почему для тебя это так важно? Мирак только фыркнул. Слегка перебрал при этом со снисходительностью в голосе – самую малость, но искушенный человек смог бы уловить фальшь. – Важно? Совсем нет, если ты думаешь, что я пытаюсь тебе помочь. Я лишь хочу, чтобы ты меня хорошенько запомнила. «Кажется, мне тебя и так никогда не забыть», – подумала Фрея, а вслух ответила: – Но ты помогаешь мне, хочешь ты того или нет. – Когда мы закончим с обучением, я устрою тебе экзамен. И уж его-то ты точно запомнишь на всю жизнь, – по его губам скользнула странная, многообещающая улыбка. – А если я откажусь? – Не откажешься. – Мирак взял ее за руку, еле слышно хмыкнул, почувствовав ее дрожь; повернул ладонью вверх и резко сжал ее пальцы в кулак. Этим жестом он точно показывал: когда настанет время, все пройдет очень быстро. И наверняка он уже давно все продумал и затеял эту учебу исключительно ради своего триумфа в день «экзамена». Фрея облегченно вздохнула: все встало на свои места. Приятно было осознавать, что хоть в чем-то насчет Мирака она не ошиблась. – От чего? Фрея вздрогнула и повернула голову на знакомый голос. На пороге стояла Серана. Ее поясную сумку распирало так, точно в нее насовали дюжину склянок с зельями или охапку хвороста для растопки очага. Вид у вампирши был крайне загадочный. – О. Привет! И что ты делала? – Если у меня получится – скажу, – туманно сообщила Серана. Она неотрывно смотрела на руки Мирака. Проследив ее взгляд, шаманка смутилась и освободилась. Что-то такое было в ее взгляде, что Фрея предпочла даже не знать, что он означает. – Я выяснила, как дойти до Вайтрана. Карта у тебя с собой? Вампирша медленно подняла на нее больные горящие глаза. Кивнула. Слабо улыбнулась – наконец-то. – Конечно. Сейчас посмотрим.

***

– Береги себя, Дельфина, – напутствовал Эсберн сестру по оружию, провожая ее в дорогу. – Тебе на самом деле так сильно нужны эти вещи? – Не тревожься за меня, Эсберн. Я скоро вернусь. Мне нужно взять кое-какие вещи и окончательно уничтожить все улики. Не хочу ставить Оргнара под удар, если к нему вдруг нагрянут с обыском. До встречи, друг. Она проверила, легко ли выходит из ножен ее старая верная катана, набросила на голову капюшон и пошла по тропинке, рассчитывая вскоре выйти на мощеную дорогу. Теперь, когда мир потрясло возвращение драконов, агенты Талмора ожесточились: им были нужны исчезнувшие невесть куда выжившие Клинки – единственные люди, владеющие подробными знаниями об этих существах. А у Клинков не было в планах помощи эльфам, да и вообще любой помощи кому-либо, помимо Драконорожденного; более того, Эсберн упрямо отговаривал Дельфину от возвращения в Ривервуд, пусть и кратковременного, лишь «закончить кое-какие дела». Но Дельфина достаточно долго прожила в храме древних Клинков, сокрытом в толще горного хребта, и ее страх утратил былую остроту. Кроме того, она надеялась разузнать что-нибудь о Драконорожденном. Уж больно давно он не появлялся на горизонте – с тех самых пор, как ушел к Седобородым выяснить что-нибудь о Драконобое. Туда-то Клинкам был путь заказан – даже если бы дороги Скайрима и не кишели талморскими юстициарами, каждый из которых располагал ее подробным портретом и указаниями, как следует поступить с беглым Клинком. Путь был длинным. Шла женщина точно по имперской дороге, надеясь, что талморцы сочтут ее достаточно умной и скорее пустятся патрулировать лесные тропы, нежели подкарауливать там, где сложно скрыться. Выносливости ей было не занимать, но, как ни желала она переночевать лишь в собственной таверне, усталость свалила ее всего в паре лиг от места назначения. Даже самая прочная сталь ломается, если ее бросить из огня в холод, твердо знала Клинок-солдат, и потому предпочла отдохнуть. Проспав в придорожной таверне всего три часа, Дельфина отдала трактирщику причитавшуюся ему плату, добавила еще столько же и потребовала, чтобы о ней немедленно забыли. Норд оказался понятливым и, приняв плату, с той минуты упорно не смотрел на женщину. А когда хлопнула входная дверь, впустив холод и заставив огонь в очаге трепетать, – и на самом деле надежно забыл о ночной постоялице. Уже почти достигнув Ривервуда, Дельфина услышала рев дракона и крики. Не раздумывая, она бросилась к реке, откуда и доносились эти звуки. Пускай один только Драконорожденный и является совершенным из драконоборцев, Клинки носят тот же титул – а они никогда не бежали от дракона. Скорее наоборот. Выхватив катану из ножен, Дельфина с оружием в руке бежала между домов, провожаемая пугливыми взглядами жителей деревни из мутных окон домов. Капюшон лежит надежно. Если не упадет – есть шанс, что ее не узнают. Дракон, охваченный синевато-белым пламенем, крутился на земле, щелкая пастью. Его атаковали трое – мужчина и две женщины, причем облачена в незнакомую Дельфине броню была только одна из женщин. Остальные обходились простой одеждой – насколько надетое на них можно было считать простым. Светловолосый мужчина был в мантии, какие любят носить маги, и высоких сапогах из грубой кожи, его худощавое тело было охвачено алым сиянием; женщина с темными волосами, до сих пор, несмотря на жаркий бой, лежавшими на голове ровными прядями, была облачена в необычную темную мантию с коротким плащом. Она металась так быстро, что контуры ее тела смазывались, а плащ походил на крылья. То и дело сверкали, отрываясь от ее пальцев, синеватые молнии. Когда Дельфина приблизилась к ним, мужчина сделал шаг назад и выпрямился. Его Крик прогремел подобно близкому грому; Слова, сорвавшиеся с губ, стали огнем и объяли чешуйчатое тело монстра. Защищаясь, силясь потушить пламя, дракон выдохнул холод, но неведомая магия, сковавшая его крылья, ослабила и силу драконьего крика. Темноволосая невысокая женщина в богатой изящной мантии, случайно оказавшаяся на пути бурана, даже не успела воспользоваться оберегом или уклониться. Дельфина невольно поднесла руку ко рту, скрывая беззвучный вскрик, но женщина в мантии хладнокровно сломала лед, сковавший костяшки пальцев, и снова ударила дракона молнией. В следующий миг из-за драконьего крыла показалась светловолосая воительница в блестящих латах. Топор с клинком из голубоватого прозрачного материала, больше всего походившего на лед, с неженской силой опустился на основание крыла. Тонко и звонко, как струна, лопнула связка в суставе, и крыло бессильно повисло на прочной коже. С усилием женщина выдернула лезвие из раны и резво отпрыгнула, спасаясь от удара хвостом. – Он все равно не взлетит! – крикнул мужчина ей. Воительница немедленно отозвалась: – Лучше перестраховаться! Не желая оставаться в стороне, Клинок шагнула вперед, выдохнула и, вспомнив рассказы и уроки Эсберна, ударила дракона по шее – в том месте, где пластины лежали неровно, переходя в ключицы, и кожа была наиболее слабо защищенной. Звякнув о чешую, лезвие рассекло кожу, мышцы, и из глубокой раны засочилась темная кровь. Когда же дракон повернул голову к ней, кровь хлынула сплошным потоком. Мужчина одобрительно взглянул на Дельфину, но та, разглядев его лицо, даже сделала шаг назад, точно его взгляд толкнул ее в грудь. Она не знала такого человека. Но он определенно был… Драконорожденным. Ни один простой смертный не может Кричать так, как это делают люди с кровью драконов в своих жилах. Она слышала и тех, и других, и отчетливо видела различия в Голосе. Более того, обессиленный, обескровленный дракон уже умирал. Совсем скоро она убедится в том, что права. – Ну что, все спросил? – с насмешкой спросила блондинка, подходя ближе к Драконорожденному. Дельфине она мельком кивнула, как кивнула бы с благодарностью любому, кто не побоялся вмешаться в схватку и помочь одолеть дракона. Насколько она могла судить, удар был нанесен очень профессионально и открыл кровотечение из крупного сосуда. Дракон уже почти не шевелился, и ее спутник нетерпеливо поглядывал на его шкуру, ожидая, когда она вспыхнет. – Не вышло тут – попробуем по плану Партурнакса. До Вайтрана осталось всего ничего. Заметив, что незнакомка пристально смотрит на них, Фрея сочла нужным отдать ей должное: – Спасибо за помощь. Но, думаю, вы бы в случае чего справились и без нас. В эту минуту дракон вспыхнул, и Дельфина охнула. Да, незнакомец действительно был Драконорожденным. И, как она заметила из его взгляда, знакомой она ему не казалась. Но это все пустые догадки. Необходимо знать точно и наверняка. – Ты был в Рифтене, что ли? Мы волнуемся, куда ты исчез, – непринужденно поинтересовалась бретонка. Мужчина вежливо вскинул брови, взглянув на нее: – Простите? – Раньше ты выглядел иначе. – А, это… – он моргнул. – Нет, я не из Рифтена. Вы мне все равно не поверите, ведь, чтобы обмануть вас, мне нужно хотя бы знать ваше имя. – Его взгляд скользнул по ее катане, уже спрятанной в ножны: – Клинок, я полагаю? Это вас уничтожили тридцать лет назад? – А ты… вы кто такой? Где Драконорожденный? – Перед вами, – его это начинало забавлять. – Как твое имя, Драконорожденный? – процедила Дельфина, начиная терять терпение. Откуда мог взяться еще один? Не слишком ли много их развелось? – Мирак. Звучит знакомо? Клинок пожала плечами. Она все еще не была уверена, что это не шутка. Да и прозвучавшее имя говорило в ее пользу: она никогда прежде такого не слышала. – Нет. – Я так и думал. Жаль. Может, у вас сохранился еще и архивариус? Думаю, он бы пролил свет на ваше непонимание. Хотя бы отчасти. Драконья стража, насколько мне известно, собирала знания не только о драконах. У них были интересные записи… Дельфина замотала головой. Слишком многое не укладывалось в голове просто так. – Пойдемте со мной. Этот разговор не для чужих ушей. – Она впервые смерила внимательным взглядом женщин – его спутниц. Они стояли рядом и внимательно следили за этой сценой. Дельфина нахмурилась: – Они… – Со мной, – Мирак скрестил руки на груди и вскинул подбородок. Именно в эту минуту в голову Дельфины закрались первые мысли насчет того, что нынешний Драконорожденный ей не по зубам. – Ладно. Тогда все за мной!