...и Солнце встает над руинами

Мирак заметил девушку внизу первым. Он сощурился, указал рукой в ту сторону, даже прижался к каменному парапету грудью, не страшась высоты: – Смотри. Фрея последовала его примеру. Если не смотреть прямо вниз, головокружительная высота переносилась легко и незаметно. Да и подсознательно шаманка надеялась, что упасть ей не позволят – как-никак, должок. Как минимум. – О… Это что там, Серана? – Да… Похоже на то. Но на солнце? Серана? Не она ли готова была умереть от солнца на вершине горы Кин? – фыркнул маг. По большей части, его фырканье вызвало то, что он уже пригляделся и убедился: да, это Серана. На таком расстоянии черт было не разобрать, да и стояла фигурка к ним спиной, но силуэт выглядел достаточно знакомо, да и необычный короткий плащ ему больше нигде и ни у кого не встречался. – Согласна. Чушь… Может, подойдем поближе? – А тебе разве тут не нравится? – резонно возразил Мирак. Фрея быстро на него взглянула, совершенно забыв, что руки они так и не разомкнули. Идиллия мимолетного мгновения, растянутая на века, мгновенно прервется, стоит вторгнуться в дуэт кому-то третьему. А он тем временем продолжал: – Она опять будет смотреть на меня так, будто я незаконно посягаю на ее собственность. Терпеть не могу вампиров. Вот с этих самых пор. Услышав такое, Фрея поперхнулась воздухом и закашлялась. – Что?! – Что? – Про… собственность. Ты это о чем? – Все правильно ты поняла. Но этим, пожалуй, и ограничусь. Не моя тайна, – смилостивился жрец, даже не уточняя, что именно подумала его собеседница, хотя вариантов было несколько и возмутить ее мог любой. Тем не менее, момент гармонии был безвозвратно упущен, и Фрея потянула Мирака за собой, вниз по ступенькам. Он мог бы заупрямиться, но не видел в этом смысла и поэтому послушно пошел следом. Прикосновения чужих рук уже не обжигали так сильно, как когда-то при подъеме на Высокий Хротгар, и больше не было необходимости тотчас же их прекращать. Все так же, вместе, они миновали несколько переулков, попали под парочку заинтересованных и столько же безразличных взглядов горожан и оказались у городской стены. Место для балансирования было выбрано явно не слишком удачное – оттуда легко свалиться как вовнутрь, как и за стену, в плещущийся под крепостью быстрый ручей с каменистым дном. Но на городской стене действительно стояла Серана, так что насчет удержания равновесия можно было не волноваться. На памяти Фреи вампирша не делала ничего, с чем не могла справиться… если, конечно, позабыть про почти самоубийственный поход на вершину горы Кин. – Слезай оттуда, – попросила Фрея, когда они подошли как возможно близко. Воспоминания о ледяном купании в реке Предела для нее оставались по-прежнему свежими и пробирающими до костей. Серана же лишь отмахнулась, продолжая покачиваться под порывами ветра на неровных камнях: – Не бойтесь, я не спрыгну. И не упаду. – Мы и не боялись, – встрял Мирак своим непередаваемым насмешливо-снисходительным тоном. Тогда Серана осторожно, балансируя, развернулась к спутникам лицом и тут же заметила, как близко они рядом друг с другом. Улыбка вампирши мгновенно стала натянутой. Эмоции и разум у нее существовали на разных уровнях сознания, и ни одно из них не оказывалось в силах подавить другое. Вот только осознание всех испытываемых чувств было сомнительным жизненным достоинством. Серана предпочла бы не понимать, что она, в общем-то, ревнует, и повод этот не надуман. Очень хотелось избавиться от лишних чувств, но она этого не умела. – Вам, наверное, интересно, что это я делаю под солнцем? Иначе зачем бы вы пришли? Похоже, что я изобрела мазь от солнечных ожогов. И это здорово. Наконец-то можно вздохнуть полной грудью, не боясь боли. Впервые греюсь под скайримским солнцем. – Но такая же есть. Или нет? – осторожно уточнила Фрея. Серана усмехнулась: – Есть. Но нам такая не подходит. А эта… посмотри. – Женщина легко присела и протянула руки к шаманке. Нежно-белая фарфоровая кожа вампирши, осененная желтым светом, не имела и следа от ожогов – тех болезненных красных пятен, разгоравшихся под лучами солнца. Фрея нерешительно прикоснулась к протянутому к ней тонкому запястью. На пальцах остался сероватый липкий след. Мазь имела странный горький запах, не раскладываемый на простые составляющие. – Ну… мы тогда пойдем? – Мы? – Правильно услышала, – подтвердил Мирак. Фрея вздрогнула и округлила глаза, когда ее приобняли за плечо, но вдруг встретилась взглядом с Сераной и тут же позабыла о первом ощущении: ее взгляд действительно не оставлял возможности для двусмысленного толкования. Неужели Мирак был прав? Да что вообще происходит вокруг нее? – Видела? – спросил ее маг, когда они отошли достаточно далеко. – Вот о чем я говорил. – Хочешь сказать, она ревнует? Ну что за ерунда! – Ты ей нравишься, вот что. По мне – да, глупость. Но ей об этом лучше не говори. – Убери уже свою руку, – буркнула Фрея, не зная, что еще ей сказать. В его фразе ей примерещился двойной подтекст. То ли девушке не может нравиться девушка, то ли Фрея никому не может нравиться… и это очередная насмешка, но куда менее прямолинейная, чем обычно. Впрочем, оставался еще шанс, что последнюю мысль Фрея выдумала себе сама, тогда как с первой была вполне согласна. Мирак хмыкнул, но руку с ее плеча убрал. Фрея потянулась и беззвучно зевнула. Щеки ее розовели, а сердце стучало чаще, чем обычно. Вокруг творилось слишком много странностей. Изгнать бы их свежие следы из памяти… что она и попыталась сделать: – Нам бы двигаться дальше. Куда едем – в Солитьюд? – Если там есть библиотека побольше, чем здесь, то да, – отвечал Мирак. Фрея покосилась на него, избегая прямого взгляда. – Библиотека? Нам же к генералу Туллию, – удивилась она. Разговор мало-помалу возвращался в привычное русло. – Ну, не нам, а мне… И в библиотеку тоже мне, – задумчиво сказал мужчина, ероша волосы на макушке. – Разве не ты говорила, что я должен перехитрить даэдра раз и навсегда? Он вдруг остановился – у нее на пути – и протянул ей руку. – Может, сбежим от Сераны? На секунду предложение показалось шаманке заманчивым, но она сразу спрятала руки за спину. – Думаешь, это разумно? За ней надо приглядывать… чтобы чего не натворила одна. – Например, не съела половину горожан и ярла в придачу? Ладно… – Мирак зачем-то попятился, глядя себе под ноги, и, отойдя примерно на шесть футов, вдруг крикнул: – Лови! Огненная стрела брызнула искрящимися осколками, стекла каплями по невидимому барьеру и растаяла. Фрея учащенно дышала, вытянув ладонь вперед в удерживающем жесте. Через пару секунд оберег лопнул со стеклянным звоном, и она опустила руку, тут же обхватив ноющее запястье пальцами другой руки. – Хорошо, – оценил Мирак, – но твой противник не станет стоять и ждать, пока ты перезаряжаешь оберег. Уклоняйся и, если можешь, атакуй в ответ! – Занимайтесь своей дурацкой магией где-нибудь еще, но только не в городе, – пробасил стражник за его спиной. Косая сажень в плечах, звучный низкий голос и непоколебимая уверенность в собственных словах убедили Мирака не язвить и прислушаться. Он обернулся и степенно кивнул: – Ладно. Больше не повторится. – Ну и славно, – ответил густой бас, и стражник неспешно зашагал дальше. – Это тебя забавляет? – спросила Фрея, когда стражник ушел. – Со мной возиться… – Немного. Но ты делаешь успехи. Я уже очень давно никому не был учителем. Приятно видеть, что я еще чему-то могу научить. И все-таки? Что скажешь насчет Сераны? Фрея решительно покачала головой. Они снова двинулись по дороге – так разговор почему-то складывался лучше. – Нельзя нам ее оставлять. Неужели она настолько тебя раздражает? Ты тоже меня раздражал, но я же терпела. – А у тебя был выбор? Ты сама на это подписалась. – Был. Я могла бы остаться в деревне и отпустить вас вдвоем. Но… – «мне бы не позволили совесть и отец», – ты находишься под моей ответственностью. Ведь я же вернула тебя в Нирн. Значит, мне отвечать за все, что ты в теории и на практике можешь натворить. – Значит, все-таки мамочка, – с улыбкой подытожил Мирак. – Не обижайся. Я пытаюсь представить, как ты станешь мешать мне покорять мир. Меня это веселит. – Для этого ты меня и учишь? Чтобы стало еще веселее? – Сдается мне, что помехой окажется вовсе не магия, – странным, глухим голосом ответил маг как будто невпопад. Фрея удивленно посмотрела на него и увидела, что он больше не улыбается. Напротив – хмурится и избегает смотреть на нее. – Что? – переспросила шаманка, и его лицо прояснилось. И голос стал прежним – так что ей, скорее всего, это показалось: – Есть одно очень красивое заклинание. Оно дается только таким, как ты. Высший уровень мастерства магии восстановления. Пойдем, я покажу. За городом. – Мирак направился к городским воротам, миновав Дом теплых ветров. – Это ритуальное заклинание. В доме для него места маловато. – И что это? На объяснения можно было и не рассчитывать. Так и вышло – Мирак сказал только одно: – Защитный круг. Они вышли из города, спустились к конюшням. Мирак осмотрелся кругом и направился на запад. Всюду, куда хватало взгляда, раскинулась равнина, заросшая высокой жесткой травой, и лишь на юго-востоке возвышалась гора Седобородых, и их храм на склоне отсюда казался не больше ногтя. Шли они недолго – лишь до того момента, пока не стихло ржание коней – а затем маг остановился. – Я не смогу показать, но знаю это заклинание наизусть. Запоминай. Не дожидаясь возражений, Мирак стал читать длинное заклинание по частям, останавливаясь после каждой короткой фразы, и Фрея послушно повторяла за ним. Убеждалась, что все запомнила, и кивком просила продолжать. Сосредоточенные лица, серьезные взгляды, ровные голоса. Со стороны это напоминало… некую клятву. Или сделку. Фрея отогнала эту мысль прочь. Ей хотелось верить Мираку и дальше, ведь это оказалось намного легче, чем казалось прежде. И когда прозвучало последнее слово, не раздалось ни удара грома, ни чего-либо подобного, а бывший драконий жрец только медленно выдохнул и взглянул на шаманку. – Вот и все. Сможешь повторить? – Ты не можешь его создать, да? Почему? – Тебе честно? – уточнил маг. – Да, – невнимательно кивнула шаманка. Она разминала кисти рук, чтобы прохладные пальцы наполнились кровью до кончиков и ей было легче чувствовать полотно магии. Как-то Мирак уже говорил ей, что такие заклинания требуют использования обеих рук, и, кроме этого, маг должен полностью сосредоточиться на ритуале. Нельзя даже сдвинуться с места, пока вокруг тела концентрируется и преображается энергия. Мирак хмыкнул и склонился, чтобы сломать сухую травинку. Выпрямился, перекатил ее в пальцах, выдохнул – соломинка мгновенно осыпалась пеплом, и тот подхватил и тотчас же унес с собой порывистый холодный ветер. Только тогда маг ответил: – Действительно, можно было и не спрашивать… Мой учитель говорил, что мне не хватает сострадания. Зато в тебе его хоть отбавляй. У тебя должно получиться. – Погоди. А как… ну, что мне нужно делать? – А как же зов сердца? – усмехнулся маг, напоминая ей ее же давние слова. Он отошел подальше и уселся в траву, неотрывно наблюдая. – Опять издеваешься! – почти с облегчением вздохнула Фрея. – Ну ладно. Я попробую. Шаманка закрыла глаза. Слова, произнесенные и своим, и чужим голосом, зазвучали в ушах суетливыми обрывками звуков. Усилием воли она вытолкнула их прочь и тихо стала шептать – медленно, стараясь слушать не только свой голос, но и энергию в руках, которая внезапно стала осязаемой и безумно тяжелой. Чтобы не обронить нечто, крайне удобно легшее в ладони, Фрея старалась двигаться очень плавно и осторожно. Ее руки были разведены, точно чаши весов, и – Фрея знала это точно – они никак не должны были соприкасаться. Невидимое в руках становилось все тяжелее с каждым движением. Виски точно обручем сдавило, и в эту минуту в ушах зазвучали колокольчики. Неясный дрожащий перезвон напоминал отдаленный высокий хор. Дышать становилось тяжело, казалось, из носа вот-вот хлынет кровь. И, чувствуя, что больше не может, женщина слегка повела руками вверх и с чувством неимоверного облегчения обрушила всю тяжесть на землю. Что-то громко треснуло, и в воздухе разнесся запах каких-то цветов – так ей показалось, во всяком случае. Открыв глаза, Фрея успела заметить вокруг себя золотой ореол диаметром около пяти футов, который почти сразу померк. Фрея провела ребром ладони под носом и с облегчением обнаружила, что кровь из носа так и не пошла. Но ее руки дрожали, как и колени. Больше всего хотелось упасть в траву и долго лежать, разглядывая изменчивое небо. – Да. Действительно красиво, – задумчиво, медленно подал голос Мирак, – ни одно ритуальное заклинание не создает в процессе чтения такую яркую ауру вокруг мага. А ты сейчас сияла. Попробуешь еще раз? – А ты сможешь меня дотащить до кровати? Почему-то я сомневаюсь. Видишь, колени дрожат, – ответила Фрея. Внезапная слабость в руках и ногах стихала, пока запах цветов продолжал ощущаться в воздухе, и дышать было очень легко. До чего странно… хотя все странности стали понятными, когда шаманка вспомнила: заклинание-то из школы восстановления. Разумеется, оно несет жизнь и покой, даже в ослабленном виде. Возник даже слабый соблазн повторить, но в мыслях все еще ощущалась легкая рассеянность, и сконцентрироваться на чем-то одном было сложно. – Слишком мало практики, вот и все. Многие из магов теряют сознание во время своего первого ритуального заклинания. Тебе еще повезло. Кстати, как впечатления? Фрея честно задумалась, пытаясь вычленить из букета впечатлений ключевое. – Это было… что-то страшно тяжелое. Всегда так? – Всегда. Но оно того стоит. – Да, стоит, – согласилась Фрея, вспоминая схватку с Алдуином. Просто поразительно, как Мирак смог прочесть два ритуальных заклинания подряд почти без передышки. – Но я бы немного отдохнула. Думаю, нам нужно уже сегодня продолжать путь. Как Серана вернется… – Хм. Серана, – фыркнул Мирак, но больше ничего не добавил, и они направились обратно в Вайтран. Дом оказался пуст, и, поскольку спутники сразу после еды разошлись по своим делам, в доме по-прежнему было тихо и спокойно. Мирак ушел наверх и там рылся в пыльных сундуках, ища книги, которые прежний хозяин счел недостойными книжной полки – а из найденных им это были сплошь учебники и трактаты по магии, достаточно старые для того, чтобы пощадить их и не выбрасывать, а всего лишь сунуть на дно сундука и позабыть. Фрея же в это время занималась кухней и запасами продуктов. Плотно закупоренные бочки сберегли нетронутыми не только яблоки и мелкий северный картофель. В некоторых мешках и ящиках можно было найти и вещи поинтереснее – как, например, тот изюм. Нужно было решить, чего и сколько они могут взять с собой. Вампирша вернулась в дом около четырех часов пополудни. Сухо поздоровалась с Фреей, сообразив, что та видела и поняла ее реакцию на провокацию со стороны Мирака, и удалилась в алхимическую лабораторию, ставшую ей родной за прошедшую ночь. Ледяное приветствие оставило на душе шаманки неприятный осадок. Определившись с необходимыми вещами, Фрея откашлялась и, повысив голос так, чтобы услышали оба, сказала: – Нам пора! Протестов высказано не было, и все трое быстро и спокойно собрали в дорогу все, что сочли нужным. Фрея сложила кое-что из припасов в мешок, Мирак захватил с собой пару заинтересовавших его книг по магии, обнаруженных в одном из сундуков среди трофеев. Серана старательно оборачивала хрупкие склянки мягкой тканью. – Отправимся в Солитьюд на повозке, – объявила Фрея, когда все собрались внизу. – Так быстрее и безопаснее. Если я правильно рассчитала по карте… ну, примерно, то к темноте уже будем там. Извозчик, тосковавший неподалеку от медоварни в обнимку с бутылкой, не возражал против сразу троих пассажиров. Взяв с каждого по положенной плате, мужчина стегнул коня, прикрикнул, и тот, неторопливо перебирая копытами, потянул повозку по мощеной дороге. По пути в повозке Серана уснула. Переглянувшись, Фрея и Мирак сошлись на мысли, что будить ее не стоит: не так уж и часто Серана спала. Пускай отдыхает. Потом, возможно, они станут сожалеть о своем решении, но Обливион всегда находит способ пробиться к тем существам и предметам, которые давно уже его и лишь по нелепой случайности все еще находятся в мире смертных. В глубоком сне Дочери Хладной Гавани явился ее хозяин, заставив ее вспомнить о том, что она – всего лишь трэлл князя даэдра. Сновидение не было образом из прошлого: Обливион прорывался в Нирн через прорехи в ткани мира – маленькие смерти пока-еще-живых. Защита Сераны ослабла, и Молаг Бал отыскал единственно верный способ отдать своему трэллу приказ. Такая уж его часть одной таинственной сделки. К Солитьюду герои прибыли на закате. Стражник пропустил их в город, не задав ни единого вопроса, и лишь глаза его горели странным зловещим блеском. Войдя в город, спутники поняли почему. Сегодня, на закате, заливавшем маленькую площадь багряным сиянием, зачитывали смертный приговор для предателя. Ни у одного шпиона после такого красноречивого предупреждения не хватит духу промышлять своим дельцем… не меньше пары дней уж точно. Капитан стражи зачитал последние слова, приговоренный ответил, и палач, взмахнув топором над коленопреклоненным человеком, обрушил полулунное лезвие на его шею. Голова, не соединенная более с телом, покатилась по камням, и вместо казненного возгласы и крики издавала толпа зевак. В момент отсечения головы они все попятились назад, и капли крови не коснулись никого из них. Но после мучительного момента тишины толпа будто взорвалась. – Замечательное предзнаменование, – себе под нос заметил Мирак, с легким отвращением наблюдая за тем, как дымящаяся темная кровь заливает холодные камни вокруг плахи. В бытность драконьим жрецом он видел и не такое, и казнь его вовсе не испугала. Зато Фрея, для которой смертная казнь была в новинку, а ее непосредственный вид и вовсе вызывал в душе бурю эмоций, затравленно озиралась по сторонам. Ее губы болезненно кривились, пальцы прижимались к побледневшему рту, а дыхание стало частым и поверхностным. Тяжко вздохнув от понимания, что иначе после того, как заметил это, он не может, Мирак подошел и осторожно взял ее за руку. – Туда не смотри, – услышала шаманка, и в ту же минуту ее руку обожгло прикосновением, – на меня смотри. Она послушалась, и встревоженные голубые глаза уставились в его расширенные зрачки, невидимые на фоне черной радужки. Ее лицо отражало ничем не скрываемый ужас от увиденного. – Я мог бы стереть тебе память об этом событии, но… да. Правильно, – продолжал бывший жрец драконьего культа, заметив, как рука Фреи поднялась вверх по платью и пальцы сжались на том месте, где под одеждой покоился бесценный талисман. Молчаливое отрицание. Она не отводила от него молчаливого затравленного взгляда, на обычно розовых щеках ярко выделялись белые пятна, и вообще выглядела женщина так, точно собиралась сейчас свалиться без чувств. – Ты меня слышишь? – в ответ кивок, – хорошо. Тогда уходим отсюда. Серана, белая как снег от вида свежей крови, заметила их исчезновение не сразу. А заметив – воззвала к отголоску собственного дара в чужом теле и, без труда определив, где сейчас находится Мирак, без сомнений устремилась в том же направлении, по пути кусая собственные губы. Кровь из них не вытекала, лишь слегка проступала наружу в ранках, мерцая в свете вечерних огней черными масляными пятнами. Ее господин приказал… ей следует подчиниться. Нет. Серана счастлива Ему подчиниться. – Я посижу тут, – такими были первые слова Фреи в Солитьюде. Она кивнула в знак благодарности, приняв из рук трактирщицы кружку с медом. Отпила немного, поморщилась, но взгляд ее стал яснее, а щеки порозовели: – Иди. Отнеси в комнату вещи. Спасибо. Кивнув ей, Мирак подхватил мешок и ушел по лестнице наверх. Фрея осталась сидеть на стуле, обдумывая произошедшее. Не казнь, нет – Мирака. Он впервые вел себя так примерно. Что бы это могло значить? – Кто этот милый мужчина, что пришел с вами? – поинтересовалась девушка-бард, подойдя к Фрее. Она уже давно, сидя в своем кресле, поглядывала на женщину, раздумывая, подойти ли к ней и выяснить ответ на так взволновавший ее вопрос, или подождать, пока та уйдет, и расспросить трактирщика. В пальцах женщина перекатывала длинную флейту. – А? – Вы сюда зашли с мужчиной. Это ваш муж, да? – Да, – не задумываясь, ответила Фрея, а исправляться потом, когда она поняла, что ляпнула, уже было поздно. С извиняющимся видом пожав плечами, она добавила, надеясь, что ее щеки не слишком сильно горят: – С запада. Давно хотели посмотреть Солитьюд. – А-а-а, – протянула Лизетта разочарованно, но ее расстройство длилось недолго. Женщина отошла от Фреи, оказавшись в центре ярко освещенного зала, и, приложив флейту к губам, заиграла. Фрея, допив мед, ощутила себя намного спокойнее. Отставив кружку, она повернулась к залу и стала изучать интерьер. Это несколько успокаивало, хотя ее последний разговор с бардом из головы не шел. Надо же было такое ляпнуть! Хоть бы Мирак не узнал. Он же будет шутить над ней до конца жизни. Дверь таверны открылась почти без скрипа, впустив холодный ветер и на миг уронив на узорчатый пол лоскут синей уличной темноты. Не заметив Фрею, Серана прошла мимо и направилась в комнату, где сейчас был Мирак. Мужчина, сидевший на кровати, погруженный в чтение, сразу заметил чужое присутствие. Он поднял голову, и вопрос, предназначенный Фрее – а кто еще мог сюда войти? – замер на губах. Маг испытал прилив раздражения. – Чего тебе? – спросил он и встал, отложив книгу. В ответ Серана закрыла за собой дверь. Отрешенным, почти монотонным голосом она ответила: – Есть один разговор. Вампирша сощурилась, склонила голову, и Мирак резко побледнел. Пульс, за мгновения усилившись от еле заметного ритма до набата, стучащего в висках, бился угрожающе медленно. И самое страшное – он продолжал постепенно замедляться. Голова закружилась, и маг не устоял на ногах – стал падать лицом вперед. И упал он точно в руки Сераны. Ноги, ставшие ватными, его не держали, а холодные пальцы обвили запястья. Серана, почти касаясь губами, шепнула на ухо тщетно сражающемуся с дурнотой Мираку: – Меня просили передать тебе привет. Мой хозяин от твоего. Над твоим сердцем властна только я. – Проклятье… – еле слышно выдохнул Мирак. Сердце стучало медленно, чужие руки леденили запястья, вытягивая силы, и все, что он мог, – это слушать. И, может быть, пытаться отвечать. – А что же Фрея? – Фрея? – переспросила вампирша тем же отрешенным тоном. Точно и не было никаких чувств. Никакой ревности. Это лишь подтвердило ее слова: Серана сейчас под чужой властью. – Не знаю. Я знаю, что счастлива служить своему хозяину, как ты своему. Ты скоро туда возвратишься. – Тварь, – прошипел маг, с тоской ожидая смерти: то ли от остановки сердца, то ли от смертоносного укуса. Но Серана почему-то медлила. – Чего ты ждешь? Вампирша беззвучно рассмеялась, толчками выдыхая холодный воздух. Она не спешила. – Я не могу сделать это. Тогда ты отойдешь моему князю. Он запретил мне это делать. Я сделаю тебя своим трэллом, и тогда ты сочтешь за высшее удовольствие убить себя ради меня. Не видя смысла сопротивляться накатывающему холоду, Мирак закрыл глаза и попытался усмирить свою панику и использовать то, о чем ему сказали когда-то давно: магия повсюду, она присутствует даже в пустоте. Магия теперь внутри холода, и пускай этот холод станет… …огнем. Вампирша закричала, отшатываясь от мага. Ее одежда пылала, равно как и руки. На тушение огня у нее ушло не больше трех секунд, но Мираку этого времени хватило, чтобы вырваться из-под чужой власти. Сердце вернулось в прежний ритм. Головокружение отступило. Огненное кольцо, беззубо вгрызающееся в половицы, окружило его, не оставив ни единой лазейки. – Пошла вон, – потребовал Мирак. В его глазах полыхало безжалостное пламя. – Или я тебя убью. Что-то определенно переменилось в ее глазах. Они стали… более осмысленными. Но, не подав виду, Серана немедленно молча развернулась и выбежала из комнаты, в коридоре повстречавшись с Фреей. Услышав крик, та заторопилась и едва не упала, внезапно столкнувшись с выбегающей вампиршей. – Ты куда? – спросила та. Серана отмахнулась: – К матери. Она по мне соскучилась. Пока. – Подожди! – но Сераны и след простыл. Войдя в комнату, Фрея невольно отшатнулась: Мирак сидел посреди комнаты на коленях в дымящемся круге, остервенело растирая запястья. Увидев Фрею, он без предисловий сказал: – Ненавижу вампиров. Фрея оглянулась на дверь. – Что она сделала на этот раз? – Лучше сядь. Вышагнув из круга, маг сел на кровать, стянул ботинки и без сил распластался на покрывале, раскинув руки. Фрея поставила себе стул рядом с ним и села. Ее взгляд упал на его запястья, странно темные на фоне светлого материала, и, приглядевшись, она охнула. – Что у тебя с руками? – А что с ними? – Проклятье, да у тебя они все равно что черные! Что случилось? – Серана пыталась убить меня. Она была под воздействием Молаг Бала. – Что ты сказал? О… Похоже, ты не шутишь. Ведь не шутишь? – Если бы я шутил, мне было бы смешно. Я смеюсь? – огрызнулся маг. Он все еще находился под впечатлением: слишком близка была его смерть. – Нет. Извини. Но… почему ты тогда отпустил ее? – Если бы я ее прикончил, то не смог бы потом оправдаться перед тобой. Ведь это я весь день говорил, что Серана меня раздражает. – Мирак попытался прикоснуться пальцами к запястьям, поморщился: ноющая боль тянулась до локтей и на вдохе даже доходила до плеч. Кисти рук казались неимоверно тяжелыми. – Она пыталась сделать из меня трэлла, а потом вынудить убить себя. – Трэлла? – встревоженно переспросила Фрея. Дождавшись слабого кивка, она откинула волосы с его шеи и прикоснулась к коже, чтобы убедиться, что укуса не было. Мирак страдальчески вздохнул. Он даже оттолкнуть ее не мог. Руки его точно приковали к постели. – Т-ш-ш… Убери руки. Я цел. Она не успела. Однако он не мог сказать, что ее прикосновения его раздражали – напротив, это было приятно. Слишком. И это его испугало. Или как еще объяснить замирание сердца в груди? Достаточно с него напоминаний о собственной хрупкости за сегодня. – Она застала тебя врасплох? Как… вообще смогла к тебе подобраться? – Заметив его недовольство, Фрея убрала пальцы, смутившись. Тогда она, помедлив, неловко взяла его за руку и, положив пальцы на синяки, прикрыла глаза. Шаманка впервые попыталась прочесть заклинание про себя, и неизвестно, что помогло ей собраться, но у нее получилось. – Ты помнишь тот случай в Ривервуде? Когда у меня едва не остановилось сердце? Это была она. И сейчас она сделала так же. Я не мог даже устоять на ногах. – Но все-таки смог защититься, – восхищенно сказала Фрея. – Я когда-нибудь смогу так же? – Не знаю, – Мирак расслабленно откинул голову на подушку и вздохнул. – Но когда от этого зависит твоя жизнь, и не такое сможешь. Какое-то время они промолчали. Фрея упорно сражалась с не желающим сходить синяком, и тот медленно, но верно сдавал позиции. Справившись, шаманка смахнула со лба волосы и встряхнула онемевшими кистями рук. – Дай другую руку, – попросила она. – Сможешь сесть? – Да. – Лишь легкое головокружение попыталось сбить Мирака с ног, но тот легко одержал над ним верх и протянул Фрее другое запястье. – И откуда такие пятна? Неужели она умеет еще и энергию тянуть? – Что ты имеешь в виду? То есть… ну, она же вампир, правильно? – Я не совсем об этом. Это не простые синяки. Некоторые сильные маги умеют вытягивать энергию из рук. Двойная выгода, знаешь ли: и противник не атакует, и украдешь часть его сил. Но это работает только при физическом контакте. Присмотрись, пятна по форме пальцев. – Он отвел ее руку и ногтем в воздухе очертил границы пятна. Действительно, очень напоминало пальцы. – А ты не умеешь? – Это как-то отвратительно, – чуть поморщился он. Сейчас, после нападения, Мирак находился в состоянии легкой рассеянности и не успевал – или и вовсе не хотел – прятать свои чувства. Нечего и незачем там было прятать. Пока что. – Серана может влиять на тебя, и это не обычная магия, – задумчиво повторила шаманка. Ее начали мучить сомнения. Ей захотелось снова прикоснуться к амулету, но она удержала свою руку другой. Мирак молча наблюдал за ней, догадываясь, что происходит в ее голове. Фрея же и вовсе забыла, что в комнате она не одна. Что-то бормотала себе под нос, теребила подол платья, кусала губы. То и дело смахивала невидимые слезы с глаз, отчего те покраснели и стали еще ярче, чем обычно. – Он не остановится, – наконец твердо, с горечью сказала Фрея. – Никогда. Она потянула за шнурок, и Мирак впервые увидел, как выглядит амулет скаала. Фрея, закусив губу, точно ей было больно, сняла его с шеи и взвесила в руке. Без драгоценных камней или какой-то изящной росписи амулет скаала выглядел дешевой безделушкой. Железный медальон с необычным покрытием, украшенный незамысловатой резьбой, кольцо из того же железа и шнурок с полудюжиной невзрачных бусин – вот и все. – Это не насовсем. Верни мне его, когда найдешь способ разорвать свою сделку. Фрея говорила это, а сама понимала: очень, очень сомнительно, что он вернет ей амулет по доброй воле. Но… она просто не могла поступить иначе. Потому что приняла на себя ответственность. Мирак склонил голову. Дрожащие пальцы опустили амулет на шею жреца, то и дело задевая его волосы и кожу горячими костяшками. Она убрала руки, но Мирак не позволил ей отодвинуться: схватил за руку, притянул к себе. Обнял, и Фрея с изумлением ощутила чужое тепло. – Спасибо, – искренне прошептал мужчина, закрыв глаза. Он понимал, чего ей это стоило.