Китя
Когда на гитаре играла Эля — было волшебство, мы слышали настоящую музыку, мы видели, как гитара в её руках превращалась в нечто мистическое: из неё вылетали звуки, которые мы слышали раньше только на кассетах, дисках, звуки, которые нам казались простыми. Когда же за гитару брались мы — волшебство осыпалось. Будто бы до этого момента в комнате летали разноцветные бабочки, а стоило кому-нибудь из нас забрать Элькину гитару себе — бабочки выцветали, становились серыми и разом падали на пол, а потом, под наше бряцанье, превращались в пепел и окончательно исчезали. Серьёзно, то, что мы извлекали из гитары, — было похоже на звуки консервных банок, которые привязали к хвосту несчастного кота. Естественно кот бегал по комнате, пытался избавиться от этого кошмара, но звук его пугал больше, чем эти странные штуки на хвосте. Вот так я себя чувствовала, пытаясь что-нибудь сыграть — кот с консервными банками на хвосте. Однако ударить в грязь лицом мне не хотелось, я боялась быть лузером в этой тусовке, а ещё мне очень хотелось быть похожей на Элю. Она умеет всё: рассказывать, петь, играть и даже рисовать. Мне хотелось стать её лучшей подругой, хотелось остаться с ней навсегда... Рассказать о такой волшебной учительнице я могла только бабушке, так как родители оставили меня с ней, а сами уехали чёрт знает куда. Бабушке не верилось, что такие учителя ещё есть, потому что я мастерски врала. Будучи наслышанной о продлёнках, которые когда-то существовали в советское время и перестали существовать у нас, зная о том, как раньше учителя приходили домой, чтобы побеседовать с родителями или помочь с уроками, я выставляла Элю в своих рассказах в выгодном свете — она нравилaсь бабушке. Таким образом, чтобы уйти к Эле с ночёвкой, мне не приходилось врать. — Ба, я к Эле, — и бабушка спокойно меня отпускала к ней; а ещё бабушка говорила, что Эля намного лучше моей матери. Один раз бабушка встретилась с моей волшебной классной руководительницей на родительском собрании, и с тех пор я могла оставаться у Эли на недели и месяцы: она понравилась бабушке еще больше. Дела с музыкой шли плохо: парни уже с лёгкостью брали баррэ, а я едва могла переключаться с одного аккорда на другой. Сабле было плевать на гитару, она изначально заявила, что ходит с нами к Эле за компанию, да и ходила она редко. Прищепка же не собиралась жертвовать своими ногтями ради музыки. — Мне бы хотелось побывать на вашем концерте, — как-то внезапно заявила Эля в очередной вечер. Мы переглянулись, не понимая, о чём она говорит: все школьные мероприятия обычно планировались на весну, и вряд ли она могла их пропустить по долгу службы. — Так в апреле…— напомнил Вий. — Нет, я хочу побывать именно на вашем концерте, — когда Эля так улыбалась: и хитро, и загадочно — мы уже понимали, что она вовлекает нас в очередную интересную игру. — Что, если, — продолжала она, — вы сыграете, а девчонки прочитают стихи под музыку? — мы молчали и не знали, что ответить. — Может быть, кто-то умеет что-то ещё? — Китя рисовать умеет, — сдала меня тут же Прищепка. — Она ходила в художественную школу. — Ходила? А сейчас не ходишь? — Эля мгновенно переключилась на меня. — Нет, у бабушки нет денег, чтобы оплачивать занятия, — мне почему-то было стыдно, хоть это была и не моя вина, да и у многих из наших не было денег, чтобы ходить на какие-нибудь кружки или курсы. — У тебя есть что-нибудь уже нарисованное? — Элю наше с бабушкой материальное положение нисколько не удивило, она не стала строить из себя какую-нибудь мать Терезу, которая вдруг оплатит мне обучение в художественной школе, слова о деньгах и вовсе будто пролетели мимо её ушей. — Ну, немного, — а я вспоминала свои наброски, которые копились в ящике стола в доме бабушки. — Вот и здорово, приноси завтра, мы оформим твою выставку здесь, — заключила Эля, а по моей спине пробежал холодок, к тому же Прищепка не могла не прокомментировать такое решение. — Выставка Кити? — она даже ухмыльнулась, потому что лучше других знала, что и с рисованием у меня складывалось всё очень печально: я не могла обогнать свою вечную соперницу по художественной школе, она всегда была лучше меня. — У меня тоже есть несколько картинок, оформим совместную выставку, — продолжала Эля как ни в чем не бывало. — А мы что, должны стихи учить? — Саблю всегда всё раздражало и раздражает до сих пор, она вообще единственная, кто сам не понимал, что делает в этом доме и зачем сюда приходит. Эля тогда поднялась со своего места, молча прошла на второй этаж, мы, конечно, косо смотрели на Саблю, думая, что она обидела нашу классную. — Когда я жила в городе, — Эля остановилась на втором этаже и, опираясь на перила, смотрела на нас сверху вниз, — мы с друзьями часто устраивали квартирники: кто-то пел, кто-то читал стихи, кто-то просто играл на гитаре или фортепьяно, а остальные слушали. Вы можете попробовать, я вас не заставляю. Она замолчала и снова спустилась к нам. — А какой стих учить? И кто будет нас слушать? — Прищепка хотела попробовать, да и все хотели попробовать. Мы окружили Элю, стали расспрашивать: что играть, что петь, что читать. — Что вы проходите там, по литературе? — спросила она нас. — Лермонтов. — О, ужас, — Эля усмехнулась. — Лермонтов в это время года? Вас хотят лишить последней радости? — мы смеялись вместе с ней. Была зима, и было холодно, но только не в этом доме, здесь всегда было тепло. Тепло до недавнего времени… — Нас лишают даже свободного времени! Нас эксплуатируют! Мы вынуждены учить скучные уроки! — Пёс забрался на стул, изображая протест. — Именно так! — подхватил Шаман. — А теперь, у нас ещё и радость хотят забрать, заставляя учить Лермонтова! — Долой Лермонтова! — продолжал Пёс. — Эй, оппозиция, не свалитесь: стулья старые, — Эля закурила, опускаясь в кресло. — Девчонки, выучите что-нибудь интересное, чтобы нам не было скучно, — заключила она. Мы готовились целую неделю, концерт был назначен на пятницу. День рождения Эли. Мы не знали. Парни выучили несколько песен, но всё это мало напоминало то, что играла сама Эля, мои рисунки никуда не годились, но Эля повесила их рядом со своими картинами: девушка, отстранённо смотрящая вдаль, лицо парня в бандане — грустное и задумчивое, бабочка с чёрными крыльями и черепами на этих самых крыльях, меч, лежащий рядом с сорванной розой… И моя мазня: цветы в вазе, яблоко на тарелке, гроздь винограда и всё в том духе — скучно и неинтересно. Сценой для Сабли и Прищепки стала лестница. Они читали то Пушкина, то Есенина, а Эля скучала, мы не знали, что она не любит ни того, ни другого, ни тем более Лермонтова. — А теперь все за стол! — мы были наряжены, будто у нас был настоящий концерт: причёски, платья, парни, конечно, были не в костюмах, но выглядели куда приличнее, чем обычно. Мы шли на кухню, ещё не зная, что нас там ждёт. Праздничный стол, торт, фрукты… — Ого! Мы как настоящие артисты, — заметила Прищепка, проходя на кухню. — Садитесь, — Эля сидела, как и сейчас, во главе стола, а рядом с ней сидели Вий, Пёс, Прищепка, потом я и Шаман, а самой последней была Сабля. — Сегодня всем разрешается немного выпить, — объявила Эля. — О-о-о! — парни оживились, мы все надеялись наконец-то попробовать то самое домашнее вино, которым нас заманили в этот дом, но Эля откуда-то достала бутылку шампанского, ловко отрыла его и разлила по бокалам. — Вы устроили мне самый лучший день рождения, за вас! — мы стояли растерянные, с открытыми ртами. Каждый хотел переспросить: «День рожденья?», но никто не решался. — Пейте, чего смотрите, нам нужно ещё всё это съесть, — Эля знала, что мы не знали о её празднике, но вела себя как ни в чём не бывало, будто мы всегда забывали про её день рождения, а она вопреки этому не обижалась, накрывала стол и угощала нас шампанским. Ситуацию спас Пёс. Мы молча стояли и не знали, что делать, а он снова забрался на стул и начал петь во всё горло «Happy birthday to you», нам пришлось подхватить, спокойно выдохнув. — Ну, всё-всё, я пошутила, он у меня не сегодня, — Эля опустилась на своё место, то же сделали и мы, и снова повисло молчание. — Он завтра, — подмигнув нам, добавила она. Это и был первый день рождения Эли в нашей компании, но никто о нём не вспоминает, потому что такого у нас больше никогда не было, и все думают, что это был какой-то другой праздник. Может быть, и я забыла бы об этом, но в тот день я впервые ночевала в этом доме вместе с остальными, и мы всю ночь проговорили с Элей: о бабушке, о родителях, о рисовании. — Девушка, которая преподаёт изобразительное искусство, — моя знакомая, если хочешь, я поговорю с ней, чтобы ты смогла продолжить обучение, если нет — я могу поучить тебя вечерами, — говорила Эля. Мне не хотелось её обременять: она делала с нами все уроки, кроме какой-нибудь физики или химии, а тут ещё и я с рисованием, поэтому мне пришлось согласиться продолжить обучение в художественной школе. Правда, потом выяснилось, что Эля не была знакома с моей учительницей по ИЗО, она просто оплачивала моё обучение. Странно прокручивать сейчас всё это в своей голове, сидя на подоконнике в кухне. Несколько минут назад Мент и Эля сцепились здесь, Снег и Шатун их едва разняли. Мент мог её задушить, и ему бы ничего не было за это: он мент, и этим всё сказано. Эля заперлась в своей комнате, играет на гитаре, а Мента буквально выкинули из дома. С ума сойти — из-за этого козла могло не стать Эльки, и всё бы закончилось для нас, и не стало бы больше нашего дома. Надеюсь, мы сможем ему отомстить. — Китя, — голос Шамана обрывает все мои мысли. — Эля хочет тебя видеть, — мне остается только сорваться с места и рвануть к ней в комнату, нужно было сразу догадаться, что я нужна ей, город меня испортил за каких-то несколько дней, я стала такой же равнодушной тварью, как Мисс.Снег
Мне нужно было перехватить Мисс, как только она выйдет из комнаты Шамана, а ещё мне нужно было услышать — что Мент расскажет Эле, но все мои планы пошли коту под хвост. Пока я спускался с лестницы, хоть и получилось у меня достаточно быстро, Мисс перехватили Вий и Китя. С каких пор они стали работать вместе — мне неизвестно, но они явно ждали, когда Мисс выйдет из комнаты Шамана, они меня опередили и увели Мисс на улицу. Музыка закончилась. В доме наступила долгожданная тишина, но вздрогнуть меня заставил Шаман, который взялся из ниоткуда за моей спиной. — А где Вена? Утопла в ванне? — спросил он, и мне пришлось обернуться. — Я её не видел, — мне пришлось отойти, я надеялся, что он тут же скроется в своей комнате, но я ошибся. — А я-то думал, что вы теперь вместе, вы же вчера вместе в комнату ушли, — продолжал он, не собираясь уходить. Он стоял столбом, хитро щурился и точно знал, что я чувствую себя последним куском дерьма: мне нужно было быть с Китей, а я был с Веной. — Она знает, да? Шаман обошёл меня стороной, тут же вернулся на своё место, будто осмотрел меня с ног до головы, что-то проанализировал там, у себя в своих мозгах, и только после этого ответил: — Думаю, что она догадывается, она же снова с Элей, а потому твои фокусы не прокатят, — он двинулся в свою комнату, но перед тем, как закрыть дверь перед моим носом, обернулся и добавил: — Мисс останется здесь, нравится тебе или нет, и не смей ей мешать со своими шалавами. Дверь захлопнулась. Шаман сдал нас Эльке. В этот момент мне хотелось ударить по его двери, снести её к чёртовой матери, а потом и самого Шамана превратить в фарш: он не понимает, что творит! Китю нужно вытаскивать отсюда, хватит ей гнить в этом доме, а провернуть это я смогу, только убрав Эльку со своего пути! И в этот момент из кухни до меня доносится крик Эли, а потом грохот. — Пошёл к чёрту, урод! — Мент её почти душил, а я стоял и смотрел, смотрел и думал: вот он сейчас убьёт её, и моя проблема решена, я смогу увезти отсюда Китю, ей больше незачем будет возвращаться в этот дом. Эля вырывалась, пыталась ударить Мента, а я думал, что ещё никогда мои проблемы не решались так просто. — Тварь! — но Эле удалось вырваться, и она схватила кухонный нож, который очень и очень ловко отправила в ляжку Мента. Шатун взялся чёрт знает, откуда, он зашёл с улицы и, услышав крики разъярённого Мента, кинулся к нам, на кухню. Мент же в этот момент, в очередной раз набросился на Элю. — Я убью тебя, сука! — и ему было плевать, что он этого уже не сможет сделать, но он снова вцепился ей в горло, а ведь мог просто врезать, и она бы отлетела, ударилась бы обо что-нибудь, а там — только добить. Помешал всему этому, конечно же, Шатун: он врезал Менту, а мне пришлось уводить Эльку. На крики уже успели слететься все: Китя, Мисс, Вий, Шаман, не хватало только Сабли и Вены. Сопротивляться Шатуну Мент не стал: тот больше его раза в два, это бессмысленно. — Съёбывай отсюда, чтобы я тебя больше не видел! — он выкинул Мента как щенка, может быть, даже пнул его под зад — я не видел, я огребал от Эли. — Убери от меня свои руки, урод! — она почти улетела в свою комнату и хлопнула дверью так, что сотряслись стены. — Да что ж за день такой! Не дом, а поле боя! — Шаман и Вий мгновенно ушли следом за Элей. Ну, да, конечно, один Вий с этой истеричкой не справится. — Что за фигня? — Китя за весь день наконец-то обратилась ко мне не по поводу покраски комнаты Шамана. — Не знаю, — и я не знал, что ответить. Что? Что я стоял и смотрел, ждал, когда убьют её любимую Элю? — Мент и Элька чего-то не поделили, он её чуть не задушил, — мне нужно было изобразить какой-нибудь ужас, но я не успел: Китя рванула к двери на улицу, но столкнулась с Шатуном. — Где эта тварь?! Я убью его! — выйти на улицу, догнать Мента и попытаться убить — Шатун не дал, он отвёл её на кухню, уверяя, что Мент больше не появится в этом доме. Интересно, он хоть соображает, что нам с ним теперь пиздец? Ни черта он не соображает! Эля видела, что я не собираюсь её спасать, Мент ей что-то рассказал, Шатун едва не пришиб Мента — и всё это в один грёбаный день. Мне бы выпить, но вместо этого меня зовут в общую комнату на совещание. Совещание дома. Мне бы устроить совещание своим мыслям в голове, прийти к чему-нибудь, знать, что меня теперь ждёт, но я должен идти, пока меня окончательно не записали в предатели.Вий
— Снег, Шатун и Мент — продали машину Мисс по запчастям, — Эля это выпалила, как только мы зашли к ней в комнату. Она стояла лицом к окну и курила. Нам пришлось остановиться, чтобы принять эту информацию. Когда они успели? Зачем они это сделали? — И вы из-за этого подрались? — Шаману иногда нужно держать язык за зубами, но кто ж его заставит это сделать. — Нет, мы подрались, потому что он — озабоченный придурок, — и Шаман замолчал, комментария у него не нашлось. — Но мы же не можем ей сказать об этом? — разборки Мента с Элей — давняя история, он и сюда-то ходил только из-за Эли, надеясь, что когда-нибудь с ней переспит. Мразь. Только сейчас была проблема куда масштабнее, чем домогательства тупого Мента. Эля повернулась к нам, а потом прошлась по комнате и сняла гитару со стены. Она долго крутила колки, видимо, настраивала, а потом опустила её на пол, держа за голову. Уставшая от всего: от нас, от того, что здесь происходит, её лицо давно почти ничего не выражает, кроме постоянной усталости, апатии и желания уснуть навсегда. Однажды мы её уничтожили, но она пытается выжить и жить так, как могла бы жить, если бы ничего не произошло несколько лет назад. Если бы время можно было вернуть — я бы ни за что не согласился… — У меня невыплаченный кредит и коллекторы, у меня два трупа в доме, которых никто не стал искать, кроме того: фальшивомонетчик, воры и ещё мошенник из интернета, а также наркоманка и психически больная. Как ты думаешь, мне сейчас есть дело до Мисс и её машины? Похороненная в лесу Мышь, убитый по неосторожности Китей инвалид Бинт. Кредит, который Эля не собиралась выплачивать. Шаман, ворующий всё, что плохо лежит. Шатун, обменявший фальшивые деньги на настоящие. Снег, ограбивший супермаркет. Я — разводила лохов в Интернете. Вена и Сабля — две наркоманки. Китя с приступами. Все проносятся в моей голове, как листовки с фотороботами, и становится страшно. Мент покрывал нас, молчал и заминал все дела, а что теперь? — Но Мышь умерла сама, а коллекторов Мент отвадил, Снега уже вряд ли возьмут, за него Мент другого посадил, а Шатун… — Шаман, ты недавно вернулся из города, ты взял деньги, которые Вий украл у доверчивых кретинов. Это всем известно, этого хватит, чтобы посадить нас всех, — Эля опустилась на свою кровать, отложив гитару в сторону, охватив голову руками. Мне хотелось поступить примерно так же, но нужно было что-то решать. — Отдадим ему Мисс вместо тебя, он и успокоится, — мне ничего лучше в голову не пришло. Эля посмотрела так, что мне захотелось заткнуться навсегда. — Ещё два озабоченных психопата, — досталось и молчащему Шаману. — Позовите Китю, мне нужно с ней поговорить, — на этом разговор закончился, мы не пришли ни к чему — на нас обрушились все проблемы, которые решались Ментом и Элей. Эля взяла гитару и начала беспорядочно перебирать струны, нам пришлось уйти, позвать Китю. Они долго о чём-то говорили, а мы с Шаманом пытались решить, как задобрить Мента, только вместо адекватных решений в голову приходили мысли о том, что для нас всё закончилось в этот самый день. — Эльке нужно уезжать вместе с Мисс, мы и так ей жизнь испортили, — в итоге решил Шаман. — Мисс здесь точно ничего не держит, а Эльку нужно спасать. — Ты же знаешь, что она не согласится, она всё давно для себя решила, — Шаман курил, сидя со мной на лестнице. Дом был погружен в такую тишину, будто кроме нас в нём никого не существовало. — Есть только один способ заставить её выбраться отсюда раз и навсегда — уничтожить этот дом, — Шаман продолжал нести околесицу, паника и страх доводили его до абсурда. Мне нечего было ему ответить, но и согласиться с этим бредом я не мог. Мы ведь всегда находили выход из любых ситуаций и продолжали жить в этом доме, и нам никогда не нужно было большего, пока не появлялись чужие, типа Снега или Мисс. Дверь в комнату Эли открылась, они вышли вместе с Китей. — Собирайте всех, — сказала Эля. — И Мисс? — уточнил Шаман, поднимаясь со ступеньки. — И Мисс: она же с нами живёт, — Эля прошла мимо нас, Китя проследовала за ней, они обе направились в комнату Пса и Прищепки.