Мисс
Вместо собрания, на которое меня позвал Вий, была очередная пьянка. Начало было внезапным, кажется, даже для самого Вия. — Мы избавились от Мента, это нужно отметить! — объявила Эля и просила всех пройти на кухню, чтобы помочь ей принести всё в общую комнату. Китя, Вий, Шатун, Шаман, а потом и все остальные — кинулись помогать, мне пришлось сделать то же самое, и через несколько минут в общей комнате появился накрытый стол. —Ты что предпочитаешь? Вино, шаманское, виски, водку? Ещё есть пиво, — Эля села между мной и Китей, перечисляла мне все напитки, быстро выставляя бутылки на стол, поднимая их с пола. — Я как бы не пью, — соврала я, но на самом деле меня охватили сомнения: было страшно отравится пойлом из этого дома: вряд ли у них есть деньги на что-то действительно нормальное. — А ещё у меня сегодня новоселье, — только Эля меня не слышала, — я переезжаю в комнату Пса и Прищепки, — добавила она. Не знаю почему, но после этих слов дом погрузился в молчание и тишину — все смотрели на Элю, которая составила около себя стаканы и открывала бутылку виски. — Теперь мы будем соседями, — сказала она, и в этот момент мне стало понятно: она, как и Вий с Китей, хотят меня оградить от Снега. Эля специально сказала мне это при полной тишине. — Здорово, — промямлила я, не зная, как реагировать на эту новость. — Значит, у нас два повода! — Шаман снова решил развеять напряжённую атмосферу, и ему это удалось: замершие, как манекены в магазине, жители этого дома, снова ожили, снова задышали, заговорили, застучали ложками по тарелкам. Эля налила мне шампанского, как только его открыл Шатун, её не интересовало, пью я или нет, но пить пришлось, так как зазвучали самые нелепые тосты, которые мне только доводилось слышать: — За нашу победу! — Шаман почти сиял от радости. — Выпьем, чтобы больше никогда не видеть Мента, — подхватила тогда Китя. Происходящее мне было непонятным, но я пила со всеми вместе, не пытаясь разобраться, наверное, я слишком устала от всего того, что со мной случилось в этом доме. Эля наполняла мой стакан то вином, то виски и тут же говорила мне о том, что я зря мешаю: наутро мне будет плохо. Шаман говорил о своей комнате с Китей, они планировали на следующий день дорисовать лес сияющей краской, о чём говорили остальные — мне неизвестно; а всё дело в том, что я, Эля и Китя сидели на диване, а рядом со мной, на стуле, сидел Шаман; Вий был со стороны Кити, а Снег, Шатун, Сабля и Вена — были напротив меня, Эли и Кити. Сабля долгое время изображала безразличие, ковыряясь в тарелке, демонстрируя всем, что салат — это не та еда, которую она привыкла есть. Вена либо пила, либо тут же курила, одна из пепельниц переехала к ней в конце вечера окончательно. Снег пил водку и пил много, время от времени то говоря с Шатуном, то пытаясь заговорить с Вием, который вообще не пил, а поддерживал время от времени общий разговор. — Что, если и твою новую комнату разрисовать? — а тему придумал, разумеется, Шаман: он обратился к Эле, как только договорил с Китей. — Нет, не надо, — отмахнулась она, снова перейдя на растянутые слова, хотя весь день говорила абсолютно нормально, но я это списала на то, что выпила она к тому времени ничуть не меньше меня или Снега. — У меня всё равно в комнате вечный бардак, там не помогут ни звёзды, ни лес, ни даже пляж с синим морем, — договорив, Эля потянулась за тарелкой с салатом. — Тогда, может, твою? — а Шаман быстро переключился на меня, понимая, что Эля дала окончательный ответ. — Не надо, меня устраивает то, что есть, — и хотя идея Шамана была хорошей, давать разрешения на перекрашивание комнаты, которую мне выделили в этом доме для ночлега, было неудобно. — Вы такие скучные обе, — Шаман махнул на нас рукой. — А тебе? — и обратился к Сабле. — Себя перекрась, — мгновенно огрызнулась она. — Вена, не подскажешь, как это сделать? — Шаман не растерялся, наверное, он привык к таким выпадам Сабли, а вот меня это сковало, я уже ждала очередной бури. — Вон, у этой спроси, как людей перекрашивать, — Вена указала на меня, и я замерла, не зная, что сказать и как реагировать, а в голове звучали слова Вия, которые он мне твердил перед тем, как Эля выгнала из дома Мента: «Не реагируй на их слова, не вздумай поддаваться их провокации, они чужие, и Сабля стала нам чужой», — говорил он мне, а Китя подхватывала и утверждала, что Снег — двуличная тварь, и моему удивлению не было предела, ведь в этот дом меня привели именно Китя и Снег. — А тебе очень шёл зелёный цвет, — продолжал Шаман. — Да это было необычно, — в разговор включился и Вий, — обычно вены синие, а тут — зелёная. — Вот что бывает, если с наркоты резко перейдёшь на краску! — подытожил Шаман. — Краска была коричневой, — Вена выдавила это сквозь зубы, понимая, что за их переговорами наблюдают все остальные и едва находят в себе силы, чтобы сдержать смех. Не смешно было только мне, я оставалась в напряжении и ждала, что кто-нибудь сменит тему разговора, да только Шаман не собирался сдаваться. — Ещё лучше! Коричневый — твой цвет! — он даже поднялся с места, прокричал это во весь голос, будто если бы он сказал это сидя, его бы никто не услышал. — Однако краска пахнет намного приятнее, — мне не верилось, в этот идиотский спор, который грозил перерасти в очередной конфликт, вмешалась Эля, заставив всех рассмеяться, даже Саблю. — Может, музыку включим? Потанцуем! — Китя оборвала всеобщий смех. — Я ещё недостаточно пьяна для танцев, но я посмотрю, как вы это делаете, — Эля упёрлась локтём в стол, подперев подбородок кулаком. Не знаю, кто включил музыку, но она быстро заполнила всё собой, не дав Шаману и Вене продолжить идиотский спор, не дав этому спору перерасти в очередную бурю. — Танцева-а-ать! — Китя прокричала мне в ухо и потянула за собой, а я была уже слишком пьяна, чтобы сопротивляться, она вытянула меня из-за стола, дергала меня за руки, заставляя танцевать, но я стаяла столбом, а руки превратились в ниточки, за которые обычно дёргают кукол. Китя же успевала при этом скакать как заведённая, подпевать… Всё, что я видела: розовая кофта машинной вязки, я пыталась не потерять её из своего поля зрения, но глаза хотелось закрыть, хотелось подогнуть ноги, упасть на пол и сказать, что я сдаюсь, но только Китя не сдавалась, она продолжала меня дёргать. Розовая кофта, розовые маленькие пуговички… Пуговичка… Темно… — На улицу, на улицу, пусть придёт в себя, — лица, голоса — всё превратилось в гул, от которого снова хотелось сбежать в темноту. — Мисс, только не падай, — кажется, это был Вий или Шатун — мне было всё равно, что со мной делают, я снова сбежала в темноту, а в темноте почему-то стало холодно, а потом зажёгся свет — жёлтый и противный, и я увидела девушку, в окружении двух парней и высокой худой девушки. — Ты ей всего подряд намешала, она может и имя своё забыть, — говорил лохматый парень, затягиваясь сигаретой. — Тем лучше, сам же говорил, — отвечала худая девушка, прикуривая и выпуская дым. — Сегодня она своего имени уже точно не вспомнит, — высокий парень стоял рядом с той, что молчала и смотрела на небо, вдыхая воздух так жадно, будто не дышала им очень давно. Казалось, что ей очень плохо и она вот-вот потеряет сознание. — Остались Вена и Сабля, — мне даже показалось, словно я знала, что худая девушка скажет эти слова. — Вы убива-а-али, — протянула та, что молчала до этого. — Вы убили Мышь, убили калеку, убьёте и меня с Ментом, — эти слова вылетали из меня, но я слышала чужой голос, он был севшим, как у курильщика с большим стажем. — Выбей эту чушь из её головы, — сказала худая, обратившись к лохматому парню. Парень усмехнулся, выкидывая до половины выкуренную сигарету. Худая и второй парень — исчезли. — Идём смотреть на звёзды, — обратился лохматый, пытаясь взять девушку под руку. — Они ненастоящие, — слова вылетели из меня, но голос по-прежнему оставался чужим. — Как и ты сама, — ответил он. В голове что-то кольнуло, в глазах снова потемнело, я поняла, что меня куда-то ведут, но мне было всё равно. Единственное, чего мне хотелось на тот момент, — лечь, чтобы весь мир остановился и перестал двигаться, чтобы меня перестали шевелить и куда-то вести. Голоса появились и тут же исчезли, я не разбирала, чьи они, но точно знала, что они мне знакомы. Наверное, так и выглядит алкогольная кома, но я уже мало что помню из всего того, что произошло со мной дальше. Тело упало на что-то мягкое, я открыла глаза и увидела бледно-синие огоньки, которые замерли и не двигались, я услышала тишину — мир остановился, но пах подожжённой травой. Около часа назад я проснулась у себя в комнате. Голова не болит, я пытаюсь вспомнить, что было вчера. Дом заполнен тишиной, мне неизвестно, которой сейчас час, а ещё мне очень хочется пить, но почему-то мне совсем не хочется вставать и куда-нибудь идти.Шаман
Эли и Вия в доме нет уже трое суток. Вена, Сабля, Снег и Шатун пока верят в то, что она ушла из дома, как только поругалась с ними, как только они обвинили её в том, что она прогнала Мента, и теперь всё наше существование — под угрозой. Они верят, что Вий ушёл искать её, а потому не задают лишних вопросов, но я чувствую, своим шаманским чутьём, что они окончательно откололись от нас, они о чём-то говорят, пока думают, что меня нет рядом. Нужно бы переманить на свою сторону Шатуна: он самый безопасный… Никогда бы не подумал, что буду против Сабли… Нет, она и в школе была не такой, как все мы: ей было плевать на всё, она всегда думала только о себе, она и к Эле бы не пришла, не сложись у неё всё так трагично. Все дети, которых не долюбили родители — эгоистичные твари, они думают только о себе, они умеют делать назло, они не умеют любить: их не научили этому, они умеют только ненавидеть. Сабля именно такая. Вот интересно, чего недодали родители Снегу? Кажется, что только мозгов. До сих пор не понимаю, что он делает в этом доме. Решил поиграть? Его уволили из магазина за недостачу, а потом, когда Вий познакомился с Шатуном, который жил недалеко от нас, этот Снег припёрся сюда. Зачем? Почему не уходит? Он говорил, что снимал квартиру отдельно от родителей, обещал им уехать из города, но устроился в супермаркет, чтобы попробовать самостоятельной жизни в нашем захолустье, а потом уже думать о переезде. Однако переезда не получилось, как и нормальной самостоятельной жизни, но он сказал родителям, что уезжает в город, прежде чем окончательно обосноваться в нашем доме. Обилие слепой родительской любви — ещё хуже, чем ненависть. Вена? Мне не верится, что у такой твари есть мать и отец. Хотелось бы верить, что такие выползают из грязного болота, ползут по земле, пытаясь отряхнуться от грязи, но она впитывается в них, и они становятся как Вена: безмозглые наркоманы, шалавы, которые уже ничего не чувствуют. Мне никогда не понять, зачем они хотят жить, если пытаются умереть. Зачем она продавала себя Менту за наркоту, если могла просто лечь и умереть от ломки? Больно? Невозможно терпеть? Эгоистичная тварь, как и Сабля, — поэтому они вместе. Шатун. Шатун. Он говорил, что у него были проблемы с отцом: он очень хотел быть похожим на него, а тот наоборот — ненавидел его именно за это, за то, что хотел быть как папа. Не знаю, чем это объяснял себе его отец, но он ничего и Шатуну объяснить толком не мог — только бил его за любой пустяк, пока тот был ребёнком: отсюда и невнимательность, и страх всё испортить, но всё равно делать хуже. Всё же странно, что тогда ему повезло с деньгами. Мы рассчитывали от него избавиться — подставить, а потом отдать Менту, но парень так ловко справился, что и сам едва верил в свой успех. В нашем городе было два отделения банка, это сейчас осталось всего одно, но тогда их было два, и Шатуну повезло. Мы не рисковали с большими купюрами, мы обычно делали фальшивую мелочь: от пятидесяти до ста, а потом меняли её на рынке, где много народу и некогда проверять подлинность денег. Однако когда пришла идея попробовать с большой деньгой — мы знали, кого пошлём. Шатун согласился. Задача его заключалась в следующем: разменять большую деньгу на рынке, а после этого —удвоить сумму. Как ни странно, разменять ему удалось, а после этого он обменял мелочь обратно на крупную купюру, далее всё просто: он разорвал её на две части: одну часть ему поменяли в одном отделении банка, вторую часть поменяли Снегу через неделю, в другом отделении. Мент рассказывал потом, что на рынке появилось много фальшивых денег, потому мы и завязали с этим: всего должно быть в меру. Тем временем с нас стали брать пример уже другие любители лёгкой наживы — на них-то и повесили все наши дела с деньгами, а Шатун остался в этом доме. Больше ему никогда так не везло и вряд ли ещё повезёт, если будет в такой компании, в которой пребывает сейчас. Надеюсь, Китя его вытащит от них до того, как Эля и Вий вернутся домой. А кто привёл Мента? Не помню. А это и неважно. Нашему дому нужен был Мент, мы едва могли выживать без него, а как только он появился — всё стало просто. Кончено, стало это не сразу, мне пришлось проделать с ним такой же обряд, как с Мисс, Веной, Шатуном, Снегом… Только на него это сработало как-то неправильно: он стал приставать к Эльке всякий раз, как напьётся. Мне мало что известно о нём, моей задачей было сделать его своим, и я сделал, не выводя на откроенный разговор, как всех остальных. Интересно, что же с ним произошло четыре дня назад? Он был пьян? Но зачем ему нужно было убивать Элю? Снег лепетал во сне, что видел, как Мент душит Элю. Зачем? Бедняга Мент! А ведь всё могло сложиться иначе!Снег
Мне ни черта не вспоминалось из прошлого дня, я помнил только, что Эля и Мент поругались, что Шатун выставил его за дверь — и на этом всё, белое пустое ничего. Хуже всего, что на этот раз я проснулся не просто не один, а с Веной и Саблей! — Какого чёрта вы здесь делаете?! — и на этот раз мне были нужны объяснения. — Не ори, — Вене, как и всегда, было плевать, зато Сабля подскочила как ненормальная, стащила одеяло, завернулась в него, оставив и меня, и Вену в чём мать родила. — Никому ни слова! Пришибу! — прошипела и свалила тут же. Вена продолжала спать, но наблюдать её в своей кровати на этот раз — было уже перебором, потому что я ни черта не мог вспомнить, как бы ни пытался. — Сваливай отсюда, — вряд ли она это услышала. Мне пришлось одеться и уйти из собственной комнаты. В доме было слишком тихо, музыка не играла, хотя по времени — должна была, Эля уже должна была проснуться. Спустившись вниз, я направился на кухню и там встретил Шатуна и Шамана, которые уже завтракали. — А других чё не зовёте? — и я хорошо помнил, что в этом доме не принято жрать в полном одиночестве или вдвоём. Эля говорит, что мы — семья, а значит, должны есть все вместе. — Кого звать? — Шаман был сам не свой, ещё страшнее было смотреть на Шатуна — он уставился в столешницу и качал головой, как псих. — В каком смысле? — я решил сделать себе кофе, чтобы окончательно проснуться, хотя потрясений на утро уже хватало. — Ну, Элю вы вчера удачно довели, а Вий ушёл за ней, Китя, естественно, в депрессии никого не хочет видеть, Мисс вряд ли захочет спускаться: её во всём удачно обвинили, а своих шалав мог бы и сам привести на кухню, я не нанимался за ними бегать. Кофе полился через край, кружку я выронил. — Сука! — и я не знал, на что реагировать в первую очередь: на ожог или на всё то, что сказал Шаман. — Мы вчера пили? — всё, что я смог спросить, приходя в себя. — А ты думал! Пили и допились до того, что чуть не передрались. О, вот и ты! — на кухне появилась Сабля, которой пришлось остановиться на пороге из-за разлитого на пол кофе и приветствия Шамана. — Чего тебе, умалишённый? — пробурчала она, стараясь обойти лужу, а я тем временем опустился на стул, всё ещё не веря россказням Шамана. — А я смотрю, тебе мало вчерашнего, да? — незамедлительно напал тот. — Сначала ты обвиняешь Элю в том, что она не согласилась спать с Ментом, потом всё валишь на Мисс, и теперь ещё хватает наглости наезжать на меня! — он соскочил со своего места, подошёл к ней так близко, что мог бы запросто ударить: явно был вне себя от произошедшего. — Подожди… — Сабля опустила голову, очевидно пытаясь вспомнить, что вчера произошло, но, скорее всего — ничего не получалось, как и у меня, потому она и спросила Шамана, что вчера случилось. В это же время на кухне внезапно появилась Вена. Три дня мы пытаемся вспомнить, как так всё получилось, и три дня выходит какая-то лажа: либо наши воспоминания не сходятся, либо мы что-то придумываем и выдаём за свои воспоминания. В моей голове третий день вата, я ничего не могу вспомнить, даже приблизительно. — Что, если она вообще сбежала вместе с Вием? А нас оставила Менту! — А может, она трахаться с Ментом пошла. — А Вий зачем? — Мало ли, какие у них увлечения. И эти дуры, Вена и Сабля, хоть и несут полный бред, а задуматься заставляет: куда ушла Эля? Насколько всё это случайно? Почему Мисс не выходит из комнаты? Почему Китя общается только с Шатуном? Всё это наводит меня на мысль, что Эля сама спровоцировала скандал, в лучших традициях, они с Китей это умеют, а после этого ушла, ну и, если учесть, что Шаман нас сдал… К чёрту! Вытягивать из этого дерьма я уже никого не хочу — самому бы выбраться. Пора свалить из этого дома, но сначала нужно спросить Китю — пойдёт она со мной или нет. Мне не хочется оставлять её здесь, хоть что-то я должен забрать из этого дома с собой, хоть как-то должен отомстить Эльке. Только Китя не собирается со мной общаться: закрылась в комнате, разрешает войти только Шатуну и Шаману. Мисс не отвечает на стук, а Шаман крутится около её комнаты и угрожающе предупреждает, чтобы я её не беспокоил… Подожду ещё несколько дней и уйду. Неважно куда. Главное, чтобы дальше от этого дома.