Карандашные наброски

Это была голубая роза. Эльза осторожно взялась за гладкий, лишенный шипов длинный стебель и зарылась носом в лепестки. Запах походил на розовый – такой же сладковато-тягучий, но в то же время Эльза чувствовала и снежную свежесть, и острый аромат кедровых орехов, и даже (она сдвинула брови в веселом удивлении) ноты горького шоколада. Чудесный, невозможный запах – Эльзе не удалось бы представить ничего подобного. Сложенный шестиугольником лист бумаги, синей лентой привязанный к розе, притягивал взгляд королевы и одновременно немного пугал ее. Эльза почему-то сразу поняла, от кого он. Тогда, на балу в честь дня ее рождения, Анна весь вечер подшучивала над сестрой – та наотрез отказывалась танцевать с кем-либо, кроме Кристоффа (даже несмотря на то, что тот ровно пять раз наступил ей на ногу и еще десять раз споткнулся). Сиятельные гости наперебой приглашали Эльзу на танец, но одного взгляда и царственно-вежливого жеста хватало, чтобы умерить пыл смельчаков. Эльза не любила танцев. И еще больше не любила, когда к ней прикасаются незнакомые и не слишком приятные ей люди, глаза которых загорались при виде пустующего трона короля Эренделла. Вскоре лица заграничных герцогов, князей и принцев слились у нее в одно пустое, фальшиво улыбающееся лицо, и Эльза перестала вовсе их различать. Она по инерции говорила слова приветствия, растягивала губы в однообразной улыбке, протягивала руку – и так до бесконечности. Вернее, до того момента, когда в зал вошел он. Смуглый незнакомец, назвавшийся Джафаром, послом Аграбы, тоже пригласил ее на танец, и Эльза, к своему и общему удивлению, согласилась. Провожаемая потрясенным взглядом Анны и завистливыми – придворных дам, она позволила увести себя в вальс. Тогда у Эльзы мелькнула мысль, что она вряд ли сумела бы отказать, даже если бы и захотела; но все дело было в том, что ей и не хотелось отказывать. Незнакомец с глазами цвета горького шоколада и голосом, от которого мог расплавиться лед, слишком сильно отличался от прочих гостей. И теперь... – Прекрасной сереброволосой пэри... – вслух прочитала Эльза, чуть дрожащими пальцами развернув письмо. И смолкла, почувствовав чье-то присутствие за спиной. Она уже знала, чье именно. – Северной звезде, сияние которой лишает зрения, – негромко проговорил Джафар, и Эльза резко развернулась, отступив назад. – но ради того, чтобы хоть раз ее увидеть, не жаль даже жизни. Он подошел ближе, и Эльза вновь попятилась. – Я испугал вас, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Джафар и развел руками. – Но я слишком долго добивался встречи с вами, а вы слишком долго делали вид, что не замечаете этого. – Вы солгали мне, – Эльза пыталась унять гулко бьющееся сердце, – вы не посол Аграбы. Тамошний посол – семидесятилетний старик... – Тогда почему вы не посадили меня в тюрьму? – вкрадчиво осведомился он, и Эльза сжала губы, ничего не ответив. Что она могла ответить? Что с самого первого его взгляда она потеряла покой, ожидая новой встречи и зная, что она произойдет – ведь истолковать выражение его лица превратно могла лишь самая распоследняя дура? Что в ее венах вместе с кровью носится дурманящее зелье, заставляющее вновь и вновь прокручивать в памяти каждое его слово, каждый его взгляд и прикосновение? Что ее бросает в жар при одном только упоминании его имени? – Это никогда не поздно, – вскинув голову, наконец сказала Эльза сдержанно, и Джафар усмехнулся, сделав шаг вперед. – Я могу позвать стражу прямо сейчас. – Но вы этого не сделаете. – Не сделаю... Деваться дальше было некуда – лопатками Эльза уже касалась стены; она вытянула руки. – Не подходите ко мне! – резко выкрикнула она, и Джафар остановился, почти застыл. Его лицо странно исказилось. – Я не знаю, что вы со мной сотворили, но мне это не нравится. Вы опасны, у вас за спиной наверняка темные дела, а я... я слишком... да вы ведь и сами не понимаете, с кем связались! Он провел ладонью по лицу Эльзы, приподнимая ее за подбородок, и наклонился ниже. И от этого прикосновения, и от горящего его взгляда у нее пересохли губы. – Я знаю, – прошептал он; дыхание его опаляло Эльзу, – я знаю, я все о вас знаю. Ваша сила угнетает вас, пригибает к земле. Вы боитесь, вы до сих пор боитесь. Вы прячете себя настоящую, загоняете ее в угол, запираете на замок. Но я вижу вас, понимаю вас, как никто другой. Ваши родители не любили вас. Они закрыли вас во дворце. Мой отец ненавидел меня, хотя ради него я бы пошел на смерть. Я – грязнокровка, сын рабыни. Вы – лишняя в семье, обладательница магии. Мы с вами одной крови, Эльза. Его слова оглушали, лишали остатков разума; в темных глазах Джафара клубился туман, в котором хотелось раствориться или сгореть дотла. В ушах с грохотом, как водопад, шумела кровь, и Эльза уже почти не слышала его слов. – Говорите... говорите еще... – Вы необыкновенная женщина, Эльза... – Говорите... – Эльза... Стань сама собой, – обжигающе-горячие губы почти касались ее губ, и сквозь разноцветную карусель, крутящуюся перед глазами, Эльза вдруг увидела лежащую на подоконнике голубую розу. И вздрогнула. Как она могла забыть, что именно означает роза на языке цветов? За кого он ее принимает? И как же могла она настолько потерять голову?! Она изо всех сил толкнула Джафара обоими кулачками в грудь, и от неожиданности тот пошатнулся. В глазах его, еще затуманенных, уже проступало изумление. Эльза выпрямила спину и скрестила руки. – Я тебе не уличная девка, к которой можно без приглашения вломиться, – отчеканила она, четко выговаривая каждое слово. Джафар молча слушал, сжимая челюсти так, что, казалось, его зубы вот-вот раскрошатся. – Я Эльза Разенграффе, единовластная королева Эренделла. Чего бы ты ни добивался от меня – моего тела, моей силы или моего трона – ты ничего не получишь. Вокруг Эльзы уже кружились снежинки; пол, на котором она стояла, покрылся тонкой пленкой льда. Холодная ярость волнами захлестывала королеву Эренделла. – Уходи прочь, – звенящим голосом приказала она, не замечая, что ее комната уже превратилась в ледяную пещеру, и секунду спустя добавила, – сын рабыни. Несколько секунд он стоял, не двигаясь и глядя куда-то сквозь нее; только тяжелое дыхание и подрагивающие крылья носа указывали на то, что он еще жив. Затем Джафар вскинул руку и, воскликнув что-то по-аграбански, метнул в стену огненный шар. Толстая корка льда мигом растаяла и апрельскими ручьями потекла на пол. – Я бы подарил тебе целый мир, – его слова звучали отрывисто, будто ему трудно было говорить, – сделал бы тебя владычицей Востока, и все рассветы принадлежали бы тебе. Но ты, Эльза, всегда будешь жить среди полярной ночи. Прощай, Эльза Разенграффе, единовластная королева Эренделла. С этими словами он исчез, подхваченный красно-фиолетовым туманом, и Эльза опустилась на пол – прямо там, где стояла. Лед таял, таял, таял, и холодная вода заливала подол ее платья; но сил отозвать его у Эльзы уже не было. Она тупо смотрела, как переливаются голубые лепестки подаренной Джафаром розы – с трудом поднявшись на ноги, Эльза взяла с полки какую-то книгу и положила розу среди страниц. Говорят, у засушенных роз хорошо сохраняется запах.