Нелюбимый

«Всю ночь не спать. Наблюдать за окном серый предрассветный туман, медленно опускающийся на город. Тошнит. Температура все выше. Блядь. Могу поспорить — это нервное, от нездоровых загонов. Что-то внутри теперь работает не так. Кто я теперь?» — Даня не мог уместить случившееся в голове, там просто не было столько места. Да, он хотел Никиту все это время. Мечтал о нем по ночам, пару раз даже плакал в подушку и слишком часто на него дрочил. Но, когда Ник сам проявил инициативу, стало страшно. Во-первых, Даня не знал, что должно последовать за случившимся, ведь не каждый день дрочишь лучшему другу, о таком опыте в книжках не пишут или он просто не те читает. Во-вторых, он боялся себя. Примет ли его «Я» такой поворот, страх секса и общественного осуждения уходили на задний план. Третье, и самое весомое «но» во всей этой истории — Даня не верил Нику. Он не хотел стать просто таблеткой от разбитого сердца, от старых больных отношений. Если между ними что-то и будет, то только если Ник полюбит его. Не иначе. Хотя Даня и отдавал себе отчет в том, что этот недотрах был самым незабываемым и невероятным сексуальным опытом в его жизни. Трудно будет с кем-то спать после такого, особенно с девушкой, и это нихрена не обнадеживало. «Всю ночь не спать, курить, вдыхая дым больным горлом, и думать о тебе», — ёбанная меланхолия. *** Ник позвонил утром. Даня спал крепко и не ответил. После четвертого звонка подсознание что-то шепнуло о разрывающемся «Smack My Bitch Up» вместо нормальной музыки на звонке. Только открыв один глаз, Даня понял, что это было не подсознание, это орал Вадик из соседней комнаты, которому, видимо, сегодня нужно было ко второй паре и он хотел выспаться, пользуясь таким редким случаем. — Привет, ты как? — Никита заботливо спросил в трубку. — Еще сплю, — Даня приложил все усилия, чтобы голос не дрожал от волнения. — Зай, уже двенадцать. Ты во сколько лег? — Где-то пару часов назад. Только сейчас до Дани дошло это «ЗАЙ». Видимо, вчерашнее происшествие, иначе и не скажешь, было для Никиты переходом на новый уровень отношений, где в качестве обращения фигурировало такое непривычное, режущее слух «ЗАЙ». Они теперь встречаются что ли? Или у геев, после совместной дрочки, из вежливости принято друг друга «Заями» называть? — Как ты себя чувствуешь? — Пока не знаю, если честно. — Ладно, спи, я вечером позвоню. Даня облегченно выдохнул: «позвоню», но не «заеду». Он не хотел пока встречаться с Ником. Он не знал почему, но это было так. Он стеснялся его и себя стеснялся, и того, что теперь он стал «Заей» стеснялся еще сильнее, но больше всего он опасался, что Паша тоже был, а может, все еще и остается таким же «Заей» для Ника. Им нужно поговорить, но не сейчас. Сейчас нужно спать. Даня выключил телефон. *** Проснулся, когда за окном было уже темно. Голова ватная, горло еще болело, но температура, кажется, спала. За стеной разговаривал телевизор и слышались голоса — Вадик снова кого-то привел. Даня надеялся, что это не на всю ночь, потому что, если на всю, Дане придется пойти погулять, звуки чужого секса на него давно действовали угнетающе ввиду отсутствия собственной личной жизни. Даня открыл дверь и пошел в ванну. Хотелось принять душ, почистить зубы и побриться. В корзине для белья лежала его футболка и штаны со следами вчерашнего безумия. От воспоминаний передернуло, сердце невольно сжалось. Никита был такой… Точнее ТАКИМ… Сердце тяжело ухнуло и замолкло. Хотелось, чтобы он был всегда таким с ним. Хотелось только таким его и знать. Чувствовать, как он хочет и не может это контролировать. Чувствовать его потребность в контакте тел и мыслей. Дане хотелось, чтобы Ник постоянно думал о нем и скучал так же, как Даня по нему скучает. Но, наверное, стоило это «Хотелось» засунуть поглубже и заняться стиркой. Пока машинка уничтожала следы их близости в этой реальности, в иной все только разворачивалось. Теплый душ освежил мысли, Даня, наконец-то, начал осознавать, что же вчера произошло, и каким же пнём он на деле оказался. Он вел себя так, что Ник мог подумать, будто Даня с ним через силу, что, возможно, ему было неприятно. Парень уперся руками в стену, давая воде стекать по лицу и шее: «А если он решит, что мне это не нужно, если отвернется от меня или вообще сделает вид, что ничего не было? А хуже всего, что после такого игнора, какой я ему сегодня устроил, выключив телефон, Ник вообще может вернуться к Паше. Уж тот наверняка сговорчивее в постели, к тому же до сих пор обивает его порог. Черт, я идиот», — вытирая полотенцем волосы и натягивая штаны, переполненный уверенностью, Даня решил немедленно позвонить Нику. Не важно, что он скажет, главное — дать понять, что он о нем думает и не сожалеет о случившемся. Он с силой толкнул дверь и вышел. — Мы не слышали, как ты встал. Только когда вода зашумела, поняли, что ты проснулся, — Вадик стоял на кухне и курил в открытое окно. — Закрой, он и так болеет, — Ник сидел напротив и пил что-то из чашки. Даня офигел. От удивления губы невольно растянулись в улыбке. — Привет. — Привет. Только накинь что-нибудь, здесь холодно. Мы накурили — проветривали. Даня схватил свою толстовку, висевшую в коридоре на крючке и, натягивая ее на еще мокрое после душа тело, шагнул на кухню. Ник улыбнулся, заметив приятное удивление на лице парня. Пару мгновений они просто молчали, смотря друг на друга. Вадиму показалось это странным, он даже захотел пошутить что-то по поводу однополой любви, но промолчал, сам не понимая почему. Когда затянувшая пауза начала щекотать нервы всем троим, Даня, наконец, задал свой главный вопрос: — Что ты тут делаешь? — Ты не брал телефон, и я решил проверить, все ли в порядке. Как ты себя чувствуешь? — Лучше. — Кофе будешь? — спросил Вадик. — С больным горлом лучше чай с лимоном. Только сейчас Даня заметил, что на столе лежали лимоны, малиновый джем, правда, из супермаркета, баночка меда и какие-то микстуры с таблетками. — Что это? — Вчера заметил, что у тебя совсем нечем лечиться, для фармацевта это, знаешь ли, даже стыдно. Решил исправить упущение, — ответил Ник. — Спасибо, это… приятно. Диалог умалишенного и «не понятно с хера ли такого заботливого» начал напрягать Вадима. — Ладно, вы лечитесь, я пойду, доиграю миссию. Даня отрезал лимон и, положив пакетик черного чая в чашку, залил кипятком. — Ты давно здесь? — Пару часов. — Нужно было разбудить. — Не нужно. — Это не предел, я мог еще дольше спать. — Я бы подождал, — Никита подошел к окну и, прикоснувшись плечом к плечу Дани, замер. — И до утра бы ждал? — почувствовав его теплое прикосновение, Даня, не решаясь повернуться, продолжил помешивать ложкой чай, отрешенно глядя в телевизор на стене. — Может и до утра. Даня бросил свое занятие, развернулся и встал за спиной Никиты, все еще смотревшего в окно. Медленно и осторожно руки заскользили по бокам и сомкнулись на груди. Даня прижался губами к шее и закрыл глаза, вдыхая запах: — Спасибо. Ник в ответ накрыл рукой его руки: — За что? — За то, что не плевать на меня. Ник улыбнулся, Даня не видел его лица, но почувствовал эту улыбку. Развернувшись, он посмотрел на Даню, на его, уже успевшие стать такими близкими, черты и поцеловал, обнимая за шею. Каждый раз сгорать заживо от поцелуев — такими темпами Дани точно скоро не станет. — Тебе правда лучше? Голос по телефону, если честно, был ужасный. Я со страха всего накупил. Не хочу, чтобы тебя в больницу отправили с какой-нибудь затяжной пневмонией, — Ник начал перебирать флаконы на столе, поясняя светящемуся Дане от чего то или иное лекарство. — Смотри, это от боли в горле, от кашля. Панадол — ну это жаропонижающее, а это новое, я не слышал раньше, в аптеке сказали очень эффективное… Даня слушал, не перебивая, и не мог поверить, что вся эта суета из-за него. Сердце оттаяло и появилась надежда, что у них все будет хорошо. — Никит, я понял, — он взял его за руку, переключая внимание с таблеток на себя. — Мне и правда лучше, особенно сейчас, когда ты здесь. Нику было приятно — этого не скроешь, он сжал в ответ тонкие пальцы. — Тебя Вадик не сильно утомил? — Нет, он прикольный, похож на моего младшего, такой же геймер, даже сленг тот же использует. — А у тебя есть брат? — Живет с предками, не завидую ему. Они еще долго разговаривали на кухне и не могли наговориться, потом перебрались в спальню, пытаясь смотреть телек, но ничего не выходило, от процесса отвлекали либо поцелуи, либо все те же разговоры. Казалось, ближе они еще никогда не были, даже вчера. Даня заметил, что Ник заснул у него на плече, когда заканчивалась очередная серия «Друзей». Он убрал волосы с красивого лица, не удержавшись, поцеловал мягкие ресницы, потом висок, дальше был уголок рта и сами губы. Накрывая их одеялом, он повернулся к Нику спиной и, положив на себя его руку, просто наслаждался его присутствием в своей жизни. Всё стало неважно и легко. — Еще хочу, — низкий голос пощекотал ухо. — Ты спишь. Ник развернул к себе. — Поцелуй меня, — слишком серьезный, пожирающий взгляд. От легкомысленно болтающего Никиты снова не осталось и следа. Даню просить долго не пришлось. Он поцеловал смело. Руки Ника уже заскользили под найковской толстовкой, которую Даня надел после душа, и нагло изучали тело под ней. Даня завел ему за спину ногу, не в силах больше игнорировать стояк, начал тереться о бедро. Руки сжали округлые твердые ягодицы. Ник был уже сверху. Он находил такие точки и места на его теле, от прикосновения к которым Дане хотелось выть. Ни одна девушка в его жизни не умела трогать и обращаться с ним правильно, это он только сейчас понял. Ник немного спустил его штаны, достал член, потом свой. Сжал их. Прошелся вверх-вниз. Раз, другой, от чего Даня вжался в кровать, хрипло задышал, зачем-то раздвигая шире ноги. Ник понял знак, но торопиться не стал. Без одежды Даня оказался каким-то хрупким, Ник думал он крупнее и мощнее. Его накачанные руки, проработанная трапеция на шее давали объем спине, а на самом же деле он оказался худоватым, изящным мальчиком, с рельефными от постоянных теннисных тренировок ногами и плоским животом. — Ты красивый. Оказаться красивым для него Даня мечтал слишком долго. От этих двух слов теплая волна прошла сквозь всё тело. Даня обхватил его ногами, сам не понимая, что творит и к чему все это может привести. Ник целовал, потерявшись в ощущениях, в Данином безмолвном согласии, он кусал его губы, тут же зализывая укусы, как бы извиняясь за грубость, но сдерживать себя становилось все сложнее. Они никогда не говорили об этом и, наверное, даже не собирались. Ник был старше и опытнее, и в его руках сейчас была инициатива, а Дане — семнадцать, и он «как бы натурал», хоть и безнадежно влюбленный в парня, о чем Ник начал догадываться только после их ссоры в клубе. Но любить и заниматься сексом далеко не одно и то же, особенно, если речь идет о нетрадиционных отношениях. Последствия могут быть разными, у Ника уже были случаи, когда после нескольких поцелуев под градусом с таким вот натуралом, он оказывался избитым на следующий же день. С Даней такого не будет, в худшем случае — парень разорвет любые их контакты, не произнося ни слова, ни в чем не обвиняя. Такие, как он, обычно во всем винят себя. Ник знал, если что-то пойдет не так, Даня молча отречется от него, так же, как и от себя самого, но это все-таки худший из раскладов. Никита же был оптимистом. Приподнявшись, он поцеловал снова, заглядывая в горящие глаза, будто ища ответ, но увидел лишь смятение и желание быть любимым. Он поцеловал острую ключицу, плечо, сосок и родинку под ним. Даня решил не смотреть, просто закрыл глаза, заложив под подушку руки, давая Нику принимать решение за него. Тонкие пальцы отпустили головку, скользнули еще раз по всей длине и едва спустились ниже. Никита сжал свой член и, оставив влажный след на внутренней поверхности Даниного бедра, приставил головку к узкому отверстию, немного на него надавливая. Голубые глаза округлились, Даня уперся ладонью в его живот, инстинктивно отползая назад. Ник схватил за щиколотку и подтянул парня обратно под себя, лег сверху и, тяжело задышав в самые губы, зашептал: — Я понял, понял… Не бойся, ничего не будет. Даня прятал лицо, уткнувшись в его плечо. Ему было стыдно и обидно за то, что обломал ожидания, да и себя обманул, а Ника просто разрывало от нежности. Даня чистый, наивный и такой влюбленный, что даже через себя переступить попытался ради него. Первый девственник в его жизни. Он зацеловывал пылающее от стыда и неловкости лицо, ища искусанные губы. — Выдохни. Все нормально. Ты не готов еще просто. Даня чуть не разрыдался, напряжение буквально выбило пробки в его голове. Он прижал Никиту сильнее и поцеловал сам. Руки дрожали, ноги тоже, и вообще — все тело трясло, а ведь еще даже ничего серьезного не случилось. Ник вернулся к прежним ласкам. Теперь было ясно, что вопрос полноценного секса пока затрагивать рано, Данил не доверяет ему, да он и не должен. — Главное, чтобы тебе было хорошо со мной. Остальное сейчас не важно. *** Это было первое утро, когда они проснулись вместе. И для Дани оно было не самым легким. Он не знал, как вести себя, стоит ли что-нибудь говорить по поводу проведенной вместе ночи, и как вообще сейчас им общаться. По-дружески, как раньше? Возможно, как друзья, которые спят вместе. Дане такая форма отношений была знакома, он выстраивал их с девушками, с которыми не хотел встречаться, но с которыми хотелось спать, только на месте тех девушек он сейчас меньше всего хотел оказаться. А, возможно, теперь они с Никитой пара? Или то, что очевидно для одного, для другого звучит, как бред? Главное не попасть в глупое положение, поэтому он решил не задавать лишних вопросов, а лучше пойти и приготовить завтрак. Ладно, завтрак звучит громко. Нужно хотя бы кофе сварить и разогреть остатки пиццы и китайской еды. Они с Вадиком никогда не заморачивались по поводу готовки. На черный день в морозилке всегда были пельмени, в обычные дни они ели в универе, а вечером заказывали еду. — Там твой друг в нашем душе, — Вадик зашел на кухню и уставился на Даню, который в это время занимался приготовлением завтрака. — И что такого? — Он здесь ночевал, что ли? — Типа да. — И где он спал. Хотя нет, не отвечай, я не хочу знать. — Вот и поговорили. Не успев еще выйти из кухни, Вадик тут же вернулся: — Вы эти, что ли? — он выпучил глаза так, будто это что-то объясняло. — Пошел ты, — Даня усмехнулся, переворачивая гренки на сковородке. — И ты его теперь сюда водить будешь? — А ты как думал? Теперь ты будешь слышать наши стоны каждую ночь, я на тебе за всё отыграюсь, — Даня заржал. — Бля, видел бы ты своё лицо сейчас. — Не смешно, придурок. — А мне очень даже. Ничего, ты привыкнешь быстрее, чем думаешь. — Ненавижу тебя за это, вот просто терпеть не могу. — Да? Это за что же, интересно? — Да за то, что нихрена не понятно, когда ты стебёшься, а когда говоришь правду. Бесишь, блядь, — зло фыркнув, Вадик пробкой вылетел из кухни. Даня тут же помрачнел, с лица ушла маска беззаботного шутника и появилась другая, которая носила название: «Что теперь будет»? — Он в ужасе, да? — Ник вышел из ванной, одетый в белый вафельный халат, который пару лет назад Даня спёр из турецкого отеля, где отдыхал с родителями. — Я думал еще пару минут и он мне иголки под ногти загонять начнет, добиваясь правды. Ник озираясь на дверь, обнял Даню сзади, пока тот пытался не сжечь гренки и, поцеловав за ухом, прошептал: — Если бы мы сами ее знали… Стало понятно, что ничего не понятно. Даня убедился, что у Ника не было четкой позиции насчет их отношений, и это буквально уничтожало все надежды, что Даня выстроил за ночь. Никита сам запутался и не понимает, что им со всем этим делать. Шикарно, хотя нет — это пиздец. — Садись, ешь, а то тебе уже выходить скоро. — Ты не пойдешь сегодня? — Еще на больничном. — Понятно, — Ник отпил кофе и съел гренку. — Вкусно, спасибо. Даня улыбнулся его вежливости. — Приедешь сегодня? — идиот, обещал же не спрашивать ничего такого. Вымышленный Даня ударил настоящего по лбу. — Не знаю, Дань. Нужно домой заехать, потом на собеседование, еще курсач писать. Ты меня вообще из реальности выбил. Никита — бог дипломатии, отказал, но Даня остался доволен. Уходя, он шепнул: — Я позвоню, — и поцеловал. Даня ждал этого поцелуя и ответил слишком горячо. — Если ты сейчас не остановишься, мне придется остаться. — Я не против, — Даня снова наступал. — Я тоже, малыш, но надо идти. Руки отпустили воротник куртки, губы чмокнули еще разок на прощание, и дверь за Ником закрылась. Он не позвонил днем, вечером не позвонил, а утром не ответил на Данин звонок. Потом были глухие выходные и снова понедельник.