ПП (Предательство и Преданность)

Тсуна даже не обращает на это внимание… -Травоядно­е, что ты делаешь у моего дома? Бездумный взгляд в ответ… Смотрит насквозь. Сразу видно что он смотрит не туда… Тсуна задыхался, он не видел Кею, хоть отдаленно слышал: «Кея… что он тут делает?» "Опять голос позвал меня…", — но Тсуна продолжал задыхаться. -Дыши, — немного холодно говорит Хибари, удерживая своими горячими руками руки Тсуны, согревая их. Мальчишка весь содрогался, а руки были ледяными. Неужели такое бывает от стресса? А, да, и такое бывает…, и даже хуже. -Повторяй за мной… Вдох—выдох, вдох-выдох,... – через несколько десятков вдохов Тсуна смог посмотреть по сторонам, смог вернуться в адекватное, если это так можно назвать, состояние. По щекам текли еще не выплаканные слезы… -Хи-Хибари, простите… — говорит мальчик, не зная, за что извиняется. -Пошли, – прошипел Кея, открывая изгородь. Потом, уже позже, когда Тсуна успокоится, то будет рассуждать о том, где живет Хибари. О красивом, довольно богатом доме, дорогим машинам, саду на заднем дворе и о многом другом, только это все будет потом. А сейчас мальчик помотал головой: -Не хочу… — говорит Тсуна. Он ничего не хочет, хочет только одного: забыть все как страшный сон. -Идиот, — констатирует Кея, – тебя все: Реборн, хранители, Бьянки, Дино ищут, а ты? Что нюни распустил… -Да… — мычит Савада. – Это все приказ Реборна, я никому не нужен, мне все лгут. Сквозь слезы говорил Тсуна. -Травоядное, закрой свой ротик и послушай хоть немного меня. Запомни, ты их босс, их небо. Ты и мой босс, а я твой хранитель, – было ясно, что Кея говорит это только из-за понимания, что Реборн, позвонив, сказал, чтобы Тсуну срочно нашли и не в коем случае не навредили, а иначе он застрелит тех, кто посмел ТАКОЕ сотворить с его учеником. Тсуна молчит, а Кея подталкивая его, заводит в квартиру. Ну и травоядное – такое слабое. Ведь, небось, из-за фигни расстроился. Черт, и почему его ноги привели именно сюда…. Хибари оставляет Тсуну в ванне, а сам уходит позвонить малышу. *** -Алло, Реборн? Тсуна у меня. *** -Нет, он у дома был. *** -Состояние хуже не бывает . Ревет, страдает... Не знаю, что с ним делать. *** -Когда заберешь? *** -Что? Нет, на такое я не подписывался. *** -Ла­дно. Так и поступлю. «Какого черта я должен нянчиться с этим ребенком? Как же меня это бесит…. "Поживи с ним неделю", тоже мне… И какого этим я занимаюсь… Но это выгодная сделка, тем более это не один из его придурковатых хранителей. Он хоть послушный," – думал Кея, направляясь в ванную. А вот Савада стоял напротив зеркала, крутя в пальцах лезвие…. «Я не хочу существовать». Но это было ложью, он не хотел умирать, не хотел расстраивать маму и папу, друзей. Он просто хотел жить. Поэтому Тсуна уже собирался положить лезвие, как что-то вполне мягкое, не похожее на тонфа Кеи, ударило его по голове, но не сильно, а просто, чтобы он выронил лезвие. -Травоядное,­ ты что, с ума сошел? – говорил Кея, вытаскивая Тсуну в гостиную. – Сиди здесь и не смей глупости делать. Савада пытался уже пару раз объяснить все, но замолкал, потому что становилось тяжело дышать. -Вот, выпей, – протянул ему Кея стакан с красной, благородной жидкостью. -Что это? – спросил Тсуна, когда уже осушил стакан. -Вино, – был ответ. -Вино? Ты что! Мне же нельзя, я же несовершеннолетний! – пропищал мальчик. Когда Тсуна напился до состояния «я готов все рассказать, но не достаточно пьян, чтобы думать о плохом». Кея, тяжело вздохнув, сделал первый глоток вина из своего бокала и спросил. -Рассказывай, травоядное, что произошло, – Кея садится в кресло, скрещивая в ожидании руки. Черная рубашка открывает прекрасную шею, глаза горят огнем, а джинсы выделяют все самые интересные места. -А что рассказывать… Мафия, во всем виновата она! Киоко, наверняка, боялась сказать "нет", вот и… Хибари усмехается… «мафия виновата…» -Савада Тсунаеши. Давай сначала. Киоко, что она сделала? Причем здесь мафия. И, вообще, что произошло? Тсу-кун пересказал кое-как историю. Хибари просто молчал, словно ему все равно. Но Тсунаеши этого было достаточно, он просто выговаривался. За одну ночь этот ребенок умудрился рассказать о всей своей жизни. А Хибари молчал, упиваясь видом янтарной жидкости в бутылке за софой, в которой сидел босс. Когда солнце вставало, наши герои только шли спать. Тсуна — в гостевой комнате, Хибари — у себя. Каждый еще немного полежал в кровати, смотря на потолок и рассуждая кто о чем. И потом только уснули.