Polifonia

      POV Ганнибала «Я прощаю тебя, Уилл, простишь ли ты меня?»       Воспоминания накрывают с головой, когда я вижу тебя в храме, сидящим на ступеньках. Закрываю глаза и вдыхаю полной грудью прохладный воздух священных стен. Искупавшийся в крови, ты больше не тот, каким был прежде. Разбитая чашка восстановилась. Лишь потеряв себя, ты приобрел свой смысл, а я изменился вместе с тобой. Об этом свидетельствует мой тебе подарок — разбитое, разодранное сердце, в которое ты сумел пробраться, которому сумел подарить второе дыхание, и тотчас же разрушить, столь тщательно построенный мной карточный домик несбыточных желаний.       Я не виню тебя. Все произошло именно так, как и должно было.       Солнце поблескивает сквозь цветные витражи собора, теряя свои силы, отдав власть вечеру, а ты ложишься на лестницу возле места преступления, слепым взором уставившись на прекрасные фрески удивительного здания. Сейчас ты, как никогда, похож на агнца, отданного в жертву. Покорный, уже надрезанный, будто ждешь, пока стены храма разрушатся, и бог примет тебя в свои объятья.       О, Уилл, он никогда не примет уже испробованное блюдо.       Неспешно спускаюсь в гробницу монахов. Там живет страх, и пребывает смерть — идеальное место, чтобы провести время. Долгие и запутанные коридоры, в которых легко можно заблудиться, стоит лишь ослабить бдительность; гулять по ним — одно удовольствие, чувствуешь особое единение с этим огромным, величественным собором. В его запахе витает история, а через его стены прошли сотни человеческих жизней.       Моя мысль прерывается, ведь в какой-то момент дверь склепа дает о себе знать. Мой мальчик, а ведь ты понял, что я здесь, как это похоже на тебя… Скрываясь во тьме, наблюдаю за тем, как вы с детективом проходитесь по коридорам. Слишком шумные, слишком напуганные. Не место и не время, Уилл, нам еще рано для подобных встреч, мы не готовы, и я неспешно направляюсь к выходу.       Слышу каждый твой шаг, каждый вздох и твой голос, когда зовешь меня: —  Ганнибал, — сегодня ты останешься без ответа, но на мгновение сердце замирает. — Я прощаю тебя… — и я застываю на месте, коротко оглянувшись в твою сторону, навеки сохраняя эти слова в своем сердце.       Передо мной скелет одного из монахов. Упрятанный в одежды погибшего, он напоминает мне, что каждый из нас в своем личном коконе, но ты, Уилл, сбросил его и вспорхнул столь прекрасной бабочкой, что я не смог не залюбоваться, не смог отвести вовремя взгляд, чтобы не восхититься тобой. Я позволил тебе познать себя, за что ты решил усадить меня за решетку. Зачем ты приехал? Продолжить то, что тебе не под силу? Или же ты понял, в чем была твоя ошибка?       Неслышно подошел ближе, вслушиваясь в твой голос, в твое дыхание, мягко проводя кончиками пальцев по стене, будто касаясь твоей кожи. Я до сих пор помню ее на ощупь. Стоит ли заставлять тебя ждать? Останавливаюсь во тьме, разглядывая взволнованный взгляд, тяжелое дыхание, и невольная усмешка касается губ. Все тот же Уилл Грэм, ты пришел, ты нашел меня. Медленно выхожу на свет, не сводя с тебя взгляд.       Вот он я. Ты ждал меня.       Замираю на месте, сохраняя молчание, лишь поймав, будто в цепкие объятия, твой взгляд без всякого желания отпускать. Чего же ты ждешь, мой мальчик, приветствия? Лишь сердце может воспроизвести то торжество созвучий, что будет достаточно полным в выражении моих чувств к этой встречи.       Твои сухие губы все такие же на вкус, и прильнув к ним, я ощущаю твою страсть, отчаяние, твое личное нескончаемое безумие, которое погибло и воскресло, стоило тебе войти в стены этого храма. Ты отдаешься мне весь, растворяешься во мне, зная, что я всегда готов поглотить тебя.       И слов нам не нужно для всех объяснений, потому что вывод прост. Ты слишком близко подобрался и познал меня, чтобы отпускать. Ты увидел исключительное превосходство, ты попробовал быть иным. И нет больше места тебе в целом мире, кроме как рядом со мной.