Polifonia

Hozier - Take me to Church http://vk.com/photo255734847_391852766 __________________________       Словно домашний питомец я сижу у твоих ног, когда ты читаешь книгу в собственной библиотеке рядом с камином. Я настолько зависим, что лишь молча вслушиваюсь в твое дыхание и считаю секунды в ожидая, когда ты обратишь на меня внимание. Мое сердце замирает, когда я слышу, как с губ твоих срывается смех — хриплый, краткий, будто прочел ты что-то чертовски забавное. В этот миг мне кажется, что ты смеешься надо мной, над моим положением, в которое я позволил себя опустить только ради того, чтобы быть рядом, чтобы сидеть возле твоих ног, протягивая в дрожащих руках свое сердце с немой молитвой — «Возьми!»       Ты так часто молчишь, что мне хочется пролезть в твой мозг, пленив твои раздумья мыслями о себе. Я схожу по тебе с ума. Прямо здесь, на поводке, который крепко сжимает твоя рука, не в силе отвести взгляд от любимого лица.       Что же вы натворили, доктор Лектер?       Что вы сделали с этим неуравновешенным профайлером, что ходил к вам изо дня в день, доверяя каждую мысль, раскрывая собственных демонов, запуская в свою душу. Не было ли вашим замыслом взрастить в доверчивом сердце эту непреодолимую и жаркую страсть, подарившую второе дыхание его никчемной жизни?       Рука доктора, будто невольно, пожалев меня, измученного наблюдением, опускается на голову, осторожно поглаживая мягкие кудри, будто драгоценнейший шелк. В подобные моменты мне хочется прижаться к тебе, вырвать из тонких пальцев ненавистную книгу, отбросить ее подальше и любить тебя, любить так долго, чтобы ты ощутил эту огромнейшую силу чувств, которую создал сам.       Что же ты наделал, мой Хозяин?       Часы оповещают о полуночи, а я трусь об его ладонь, точно как один из моих псов, выпрашивая еще хоть кроху столь жизненно необходимых мне ласк. В какую-то секунду замечаю — смотрит на меня, молча оглядывает своим пронзительным, изучающим взглядом, а его глаза, цвета отборного виски, поблескивают при свете настольной лампы. Насколько же он прекрасен… И все в мире замирает, когда я любуюсь им. Тонкие губы искривляются в усмешке, а глаза хитро сужаются — он прекрасно осознает, что может делать со мной все, что угодно, что я раб его до самой смерти. — Уилл, — рука, будто не нарочно, проходится по моей шее, легонько погладив, вырвав с губ блаженный стон. Пожалуйста, еще! Умоляю, коснись еще хоть раз… — Тебе пора ложится спать, мой мальчик…       Внутри все сжимается отчаянием, а я содрогаюсь в растерянности, поймав его суровый взгляд. Покорности, вот чего он ждет от меня, и я предоставлю ее ему, подарю себя на тарелочке, приправив блюдо искренними чувствами. И каждый день буду смотреть, как он ест меня не торопясь, маленькими кусочками, довольно причмокивая и облизывая губы. Поводок натягивается и доктор ведет меня к моему пристанищу — каморке в конце коридора. Она уже не выглядит столь маленькой, как это показалось мне сперва, в конце концов, туда поместились все мои собаки. Теперь я ночую там, согретый их теплом. Влажные носики и мягкие лапки лежат на моем теле и я млею от удовольствия, что имею счастье спать здесь не один. Я бы умер от одиночества, проводя здесь дни и ночи, на которые он закрывает меня здесь. Ведь я его личный узник. И никакие сокровища в мире не заставили бы меня отказаться от этого удовольствия. Дверь открывается и я захожу внутрь, ожидая, как щелкнет замок от нажима ключа и его шаги, отдаляющиеся и утихающие станут аккомпанементом моих ночных кошмаров.Но в этот раз случается нечто неожиданное, настолько желанное и прекрасное, что в один миг я теряю все свои сомнения и боли.       Ну что же ты творишь, Ганнибал?       Расстояние между нами сокращается, ты рассматриваешь мои глаза, как всегда, замечая намного больше, зная обо мне практически все, а потом осторожно, словно спрашивая разрешения в этой, только тебе известной игре касаешься моих губ. Это как лучший в мире сон, и я тону и тону в столь нежном, долгом и невыносимо сладком поцелуе, прощая тебе все издевательства и страдания прошедших дней, отпуская жалость и стыд. Ты рождаешь во мне нового Уилла Грэма, который с улыбкой отчаяния позволяет избивать себя, оставляя порезы и синяки, который приспосабливается к любым твоим извращениям и кровавым расправам, который даже после жестоких пыток обнимает и прижимается к тебе, успокаивая твою ярость тихим шепотом о любви и нежности.       Мой доктор, я так люблю тебя…       В какой-то момент поцелуй охватывает настоящая волна страсти и желания, и я чувствую, как ты хозяйничаешь у меня во рту, проводишь кончиком языка по деснам и посасываешь мой язык, больно покусываешь губы и облизываешь капельки крови, что выступают мелкими красными бусинками. Меня охватывает дикая похоть, столь сильная, что я не сдерживаю откровенный стон, в праве лишь умолять тебя о милосердии остановиться. В ответ я вижу откровенное желание в хищных глазах, они блестят от удовольствия, ведь я столь покорный и доступный, ведь я твой смиренный невольник, у которого ты похитил сердце. Мой доктор Лектер, я буду воспевать вас в каждой мысли на границах своего дикого, сумасшедшего сознания, мечтая об объятьях и поцелуях, о вашем теле и любви, что с подаренными ожиданиями становятся ближе на несколько важных сантиметров. — Мой мальчик… — звучит такое родное, знакомое и теплое. Да, я твой мальчик, который не может без тебя прожить ни дня, без твоего прикосновения, без твоего слова, который снова будет спать здесь среди своих собак, желая поскорее встретить рассвет, чтобы вновь верно стоять на коленях и мечтать о том волшебном дне, когда ты наконец подаришь ему свою любовь.       Я ложусь спать среди своих лохматых четвероногих друзей, согретый их телами и твоим поцелуем, и зная, что ты наблюдаешь, закрываю глаза. На губах моих улыбка, и я теряюсь в мирах Морфея счастливый, ведь сегодня ты подарил мне надежду, что когда-нибудь я смогу засыпать в твоих объятьях.