Долгий путь

Глава 5 ~О~ Гоблины — веселый народец ~О~ На пути обратно, в гостиную, Гарри спросил Флитвика: — Профессор, вы действительно считаете, что Снейп — забавный? Флитвик слегка засмущался. — Я знаю, что не должен его поощрять, но моя гоблинская натура не в силах устоять перед юмором Северуса. — Думаете, он шутил? — Ну конечно, Гарри. Северус не самый простой или приятный человек, но у него превосходное чувство юмора. — Но ведь он же невыносим! — Без сомнений, мистер Поттер, именно поэтому — как бы его шутки ни радовали моего внутреннего гоблина — мне не стоит над ними смеяться. Благодарная аудитория его только провоцирует. — А причем тут ваши гоблинские корни? — Ах, Гарри, ужасно жаль, что молодые люди нынче почти ничего не знают о гоблинах, кроме разве что истории их кровавых войн с волшебниками. У гоблинов есть чувство юмора, но очень жестокое, как и у Северуса. Наши семейные сборища напоминают словесную войну. Гоблины довольно толстокожи, их невозможно оскорбить гадкой шуткой о внешности, уме или способностях. Скорее всего, они наоборот сочтут это смешным. За несколько лет до того, как вы поступили в Хогвартс, я пригласил Северуса к себе домой на Рождество. Я предостерегал, что ему может прийтись несладко, но он живо интересовался нашей культурой и не устоял. Мои кузены не любят волшебников, и его присутствие их раздражало. Мы едва успели ступить на порог, как началось самое настоящее словесное кровопролитие, но Северус им не уступил. В конце концов, его признали за своего. Особенно он понравился моей бабушке. Она звала его приезжать еще, даже без меня. — И он воспользовался приглашением? — Пока нет. Но ему всегда будут рады. Однажды завоеванная, дружба гоблинов длится всю жизнь. — Могу я задать вам личный вопрос, профессор? — Думаю, я даже знаю, какой. Если гоблины так не любят волшебников, откуда взялся я? Не так ли? — Да. Простите, если это слишком личное… — Вовсе нет, Гарри. На самом деле это довольно забавная история. Моя мама была ведьмой. Кожа да кости, да еще и с ядовитым, как у змеи, языком, по человеческим стандартам, - он хихикнул. — Характером она весьма походила на Северуса. После окончания школы она решила открыть счет в Гринготтсе. Гоблин, к которому она обратилась в банке, и был моим отцом. Мама показалась ему необыкновенно привлекательной — для ведьмы, — и он начал флиртовать. То есть безжалостно дразнить, высмеивая ее внешность, жалкую сумму денег, которую она собиралась положить на счет, выдающий низкое происхождение говор и так далее. Конечно, ей это не понравилось. Поначалу она отвечала ему в том же духе, не сдержав своего острого язычка, но в какой-то момент решила, что он зашел слишком далеко, и треснула его по голове сумочкой. Вот тут-то мой отец и пропал. Охваченный безумной страстью он начал ухаживать за ней так, как принято у гоблинов, то есть без устали преследовать. Мама не стала обращаться к властям и постаралась справиться с ним сама: наставила ловушек возле двери и сглазов на дорожке у дома, аппарировала, если куда-нибудь направлялась. Конечно, она и не подозревала, что это только подогревало интерес отца. Через месяц к ней пришла моя бабушка с официальным предложением руки и сердца. Мама была ошеломлена, но зато успокоилась, потому что происходящее уже начинало ее пугать. Естественно, бабушка показала ей бумаги о финансовом положении отца — а он богат даже по меркам гоблинов — и список фамильных ценностей, предназначенных его будущей супруге. И предложила ей два официальных подарка: в честь ухаживания и помолвки. Мама приняла только подарок в честь ухаживания. И почему бы нет? Он ни к чему не обязывал, и она решила, что неплохо бы получить компенсацию за беспокойный месяц. Она думала, что встретится с отцом пару раз, а потом отвергнет его и продаст подарок за пару тысяч галлеонов — неплохой старт для молодой ведьмы. Однако когда они начали проводить время вместе, мама быстро поменяла свое мнение. Мой отец очень умен и хорошо образован. Он был намного старше нее, и его знания и опыт покорили ее. Ну, и безделушки, сделанные руками гоблинов, тоже. Год спустя они поженились. Они прожили очень счастливую жизнь, и вся семья ее обожала. Увы, мама рано умерла, когда я еще учился на седьмом курсе. Ей было всего пятьдесят два. — Мне жаль. — О, Гарри, с тех пор прошло почти восемьдесят лет. Впрочем, мой отец так и не женился снова. Она была любовью всей его жизни. — Ух ты! А сколько лет вашей бабушке? — Около трехсот. Она очень стара даже для гоблинов. Сама она говорит, что не умирает из вредности, — Флитвик усмехнулся. — Вы могли бы с ней встретиться, если бы захотели. Гоблины очень благодарны вам за то, что помогли избавиться от… Волдеморта, и что вернули меч Гриффиндора его законным владельцам. — Ну, честно говоря, последнее случилось не совсем по моей воле. — Понимаю, — Флитвик снова хихикнул. — И все же вам это зачлось. К тому же Грифук хорошо о вас отзывался. Так что вас встретят с почестями. — Спасибо за приглашение, сэр. Хотя я не уверен, что я пойму шутки. Я и одного-то Снейпа с трудом переношу. — О, я думаю, они не станут перегибать с вами палку. Вы умудрились проникнуть в Гринготтс, а потому заслужили уважение. — В самом деле? Разве они не в бешенстве? Флитвик покачал головой. — Нет. Я бы даже сказал, что они благодарны. Вы помогли осознать, что они слишком расслабились. Теперь в банке установлена новая, улучшенная защита, так что повторная попытка ограбления случится еще не скоро. — Ну ладно. Может, когда мы поймаем всех Пожирателей Смерти, я воспользуюсь вашим приглашением. Ваша бабушка кажется мне очень интересной особой. — Так и есть, Гарри. Так и есть. И она обрадуется, если мы сумеем убедить Северуса к нам присоединиться. Гарри не слишком-то понравилась такая идея, но он промолчал. ~О~ Десерта Гарри не ел, а потому, даже несмотря на разговор с Флитвиком, вернулся в гостиную раньше остальных. Через несколько мгновений к нему присоединились Рон и Гермиона, горящие нетерпением узнать, что происходит. Он пересказал им беседу со слизеринцами. Идея захватить одним махом всех Пожирателей Смерти привела их в восторг. — Гарри, должно найтись что-нибудь, что сможет тебя защитить. Возможно, не чары, раз Флитвик ничего не придумал. И не зелье. Вариантов остается немного. Хм, а если… Мне нужно в библиотеку, — заявила Гермиона. В гостиную, обмениваясь шуточками о вновь двигающихся лестницах (которые застыли еще во время битвы), вошли Джордж, Невилл и Джинни. Они обсудили, насколько продвинулись ремонтные работы, и Гарри вспомнил о своем неожиданно спокойном отношении к Малфою. — Что вы думаете о Малфоях? – спросил он. — Не поверишь, — ответил Рон, развалившийся в кресле неподалеку и поставивший ноги на кофейный столик, — вчера старина Люциус вполне по-дружески болтал с моим отцом. — Так странно, да? — сконфуженно отозвалась Гермиона. — Люциус Малфой все время так вежлив и обходителен со мной. Его будто подменили. Может быть, они рады. Может, они все же не хотели, чтобы Волдеморт победил. — Ну, значит, они хорошо притворялись! — возразил Гарри. — Чужая душа — потемки, — тихо заметила Джинни. — А если они просто хотели как лучше друг для друга? Вдруг самое важное для них — безопасность тех, кого они любят? Мне кажется, они очень близки. — Ну, Малфой всегда боготворил отца, — согласилась Гермиона. — Может, ты и недалека от истины, Джинни, и все же… Они так изменились. — Проклятый хорек, — ляпнул Рон, и Гермиона с Гарри рассмеялись. Молчавший до того Невилл застенчиво сказал: — Если вам и правда интересно, моя бабуля знает кое-что о Малфоях… — Правда? Этой перемене есть объяснение? — с любопытством спросил Джордж. — Да. Я с ней говорил, потому что тоже заинтересовался тем, что Малфои еще тут. И что Драко стал со мной… ну, не то чтобы милым, но приветливым. Погодите, я сейчас ее позову. Августа Лонгботтом сидела у огня рядом с Молли. Эта крошечная, но, тем не менее, величавая леди внушала трепет. — Она совсем неплоха, не смотрите на задранный нос, — пояснил Джордж остальным. Он занимался вместе с ней разбором корреспонденции, приходящей в замок. — И очень любит Невилла. Между тем бабушка Невилла подошла к ним и трансфигурировала валяющийся на полу кроссовок Рона в кресло с прямой спинкой. — Мой внук говорит, что вас смущает поведение Малфоев? — спросила она, присаживаясь. — Вас что, совсем не учат истории старых волшебных семей? — Мы только проходили про гоблинские войны, — пожал плечами Рон. — Вашим выросшим среди магглов друзьям простительна подобная неосведомленность, но вы же Уизли! — прищурилась она. — Уверена, что ваша мать, урожденная Прюэтт и Уизли по мужу, достойно объяснила вам старые традиции… Так какова причина вашего невежества? У Рона, Джорджа и Джинни сделался пристыженный вид. — Эм… Думаю, она пыталась, — ответил Рон, — но, возможно, мы не слишком-то ее слушали. У нашей бедной мамы хватает забот. Августа Лонгботтом неодобрительно фыркнула и уничижающе взглянула на Рона. — Тогда послушайте сейчас и прекратите позорить свое доброе имя вопиющей безграмотностью. Она призвала чашку чая, сделала глоток и сказала: — Магия Малфоев привязана к поместью. Так было с самого начала, когда их далекий предок Арктурус выстроил Малфой-мэнор — примерно тогда же, когда построили и Хогвартс. Привязка магии семьи к дому, а значит и земле, многократно увеличивает ее силу, особенно когда Малфои находятся в поместье, и позволяет им лучше защищать его. Именно поэтому ни одному врагу не удавалось захватить Малфой-мэнор в битве. По закону его тоже отобрать невозможно — пока они живут в этом доме, у них непременно будут рождаться наследники мужского пола. Она снова пригубила чай, обвела взглядом внимательно слушающую аудиторию и продолжила: — Мальчишкой Люциуса Малфоя очаровал другой мальчик, Том Риддл, который был на три года старше. Вскоре после того, как Риддл начал называть себя Лордом Волдемортом, Люциус привел его домой и представил своему отцу, Абракасу Малфою, — Августа с неодобрением покачала головой. — Абракас был сильным волшебником, но еще и падким на лесть идиотом. Риддл обвел его вокруг пальца, и Абракас принес магическую клятву поддерживать дело Лорда Волдеморта. С тех пор стало неважно, что Люциус думал о Волдеморте. Абракас дал клятву от имени главы семьи, и само поместье стало залогом того, что Люциус либо выполнит обещания отца, либо потеряет магию, титул и дом в пользу какого-нибудь родственника, который станет на сторону Волдеморта. Многие старинные семьи привязывают свою магию к дому или земле. Магия Лонгботтомов тоже прикреплена к поместью, хотя и немного по-другому. Большей частью волшебного потенциала всей семьи обладает ее глава. Пока жива я, Невилл не войдет в полную магическую силу. Дом Розье пустует со времен кончины Эвана Розье и будет пустовать, пока не найдется какой-нибудь дальний родственник, которого он признает за наследника. — Так значит, Люциус Малфой лгал после первой войны, когда утверждал, что был под Империусом? — спросила Гермиона. — Пф! Будто кто-нибудь сомневался! — встрял Рон. Августа опустила чашку и строго посмотрела на него, прежде чем ответить Гермионе: — Несомненно, Люциус солгал про Империус, но Малфой-мэнор фактически принуждал его исполнять обещание Абракаса. Малфоев связала с Волдемортом клятва, усиленная поместьем с помощью их же магии. Сопротивление означало бы потерю магии, дома и самих себя. Немногие бы на такое пошли. Гермиона понимающе кивнула. Гарри же был ошеломлен: сколького он не знал о мире, в котором жил! — Когда Волдеморт умер, — снова заговорила Августа Лонгботтом, — Малфои освободились. Члены Визенгамота — в основном представители старых чистокровных семей, сведущие в подобных вещах. Именно поэтому Люциус так легко отделался после первой войны, а сейчас ему и его сыну, признанным Пожирателям Смерти, позволяют пока оставаться в Хогвартсе. Вопросы? Вопросов не было. Она встала, разгладила складки старомодной мантии и пожелала им доброй ночи. Пройдя пару шагов, она, видимо, вспомнила про трансфигурированное кресло и превратила его обратно взмахом палочки через плечо. Рон ахнул от неожиданности, когда перед ним снова возник его кроссовок. Гарри хотелось обдумать услышанное. Его возмущало, что людям вроде него не рассказывали о мире, в котором они оказывались, придя в Хогвартс. У чистокровных волшебников существовало множество сложных и запутанных традиций. Надменные аристократы вроде Малфоев руководствовались не только предубеждениями. Им претило, что магглорожденные врывались в волшебный мир, не задумываясь о его правилах и привычках. В который раз Гарри пообещал себе прочитать хотя бы «Историю Хогвартса». Через несколько минут Гермиона, перекинув через плечо сумочку, с целеустремленным видом направилась в библиотеку. Она собиралась разыскать что-нибудь для защиты Гарри во время призыва Пожирателей. А Гарри с Роном — чувствуя, что все под контролем, — присоединились к игре Джорджа, Невилла и Джинни в подрывного дурака. ~О~ Теперь Гермиона все время проводила в библиотеке. Днем она изучала магию Хогвартса, чтобы помочь с ремонтом, а ночью искала способ обеспечить защиту Гарри. Пищу она теперь принимала, непременно уткнувшись носом в огромные фолианты. Однако раз за разом ничего полезного не находилось, и настроение ее неуклонно падало. Однажды за завтраком Гермиона захлопнула очередную книгу, напугав Невилла так, что он облился тыквенным соком. — Эй, Гермиона! Что с тобой? — спросил Джордж, чудом избежавший пятен сока на брюках. — Прости, Невилл, — она взмахнула палочкой, с впечатляющей легкостью применив невербальное заклинание. — Я просто зашла в тупик. — А что ты ищешь? — поинтересовался Невилл. Гермиона вопросительно покосилась на Гарри. Он пожал плечами. — Информацию о том, как можно предотвратить магическое истощение при выполнении очень мощного заклинания. Джордж повернулся к Гарри: — Что это ты задумал? — Я не говорила, что это для Гарри! — огорчилась Гермиона. — Ну а для кого же? — усмехнулся Джордж. Невилл рассмеялся: — Не переживай, Гермиона. От него все равно ничего не скроешь. — Ну давай, Гарри, пролей свет на свои тайны! — велел Джордж. — Ага, Гарри, теперь твоя очередь изливаться, — ввернул Невилл, явно довольный своим каламбуром. Джордж послал ему одобряющую улыбку. — Как Гермиона уже сказала, — пояснил Гарри, — мне нужно сделать кое-что, требующее огромного количества магии — больше, чем у меня есть. И прерываться при этом нельзя, так что если мне не хватил сил, то я могу впасть в кому. Но я не боюсь: уверен, она все-таки найдет решение, как и всегда, — он улыбнулся Гермионе: — Никакого давления! Все расхохотались. Когда они выходили из Большого зала, Невилл о чем-то напряженно размышлял.