***
— Огнева, ты что там застряла? — стуча пальцем в окно, злился Марк. Я нервно переводила взгляд то с лёгкого, кружевного, летнего платья, то с короткой чёрной юбки и майки, то с привычных для меня джинс и свитшота. — Помолчи. Я не могу выбрать. — крикнула я в сторону окна. — Там идёт кто-то, — послышался испуганный голос парня, а следом открылось окно, и, подтянувшись на руках, показался и сам Марк. Он, увидев меня, хотел что-то сказать, даже рот раскрыл и руки поднял возмущено, но не смог. Вместо этого он возвёл глаза к потолку, словно моля его о терпении, и громко вздохнул. — Почему ты ещё не одета? — тихо спросил он. — Я просто не могу выбрать. Подскажи, пожалуйста. — Двадцать минут ты не могла выбрать между этими тряпками? — голос постепенно поднимался, я уже начала готовиться к худшему. — Эм, да. — осторожно ответила я. — Твою мать, Огнева! Что ты за человек—то такой? Я оделся, понимаешь? оделся за пять минут! — закричал он, а я начала шикать, мол, сдашь нас. — Не шикай на меня. — уже полушёпотом разъяренно сказал он и кинул джинсы и майку. Я скромненько потопталась на месте, намекая на то, что ему нужно выйти или, на крайний случай, отвернуться. Марк взялся руками за голову и, тихо матеря меня всеми известными ему нецензурными словами, отвернулся. Я довольно улыбнулась, стянула с себя домашнюю футболку и услышала тихий свист за спиной. Быстро натянула майку и обернулась. Встретившись с хитрым взглядом, я покрутила пальцем у виска и, натянув джинсы, дала Марку пинка и полезла в окно. Оказавшись на толстой ветке дерева, я осмотрелась и спрыгнула с этого дерева. Следом возле меня приземлился Марк. — Красава, быстро учишься. Но я тебе ещё припомню. — шутливо помахал перед моим носом пальцем Марк. — Эх, Марк. — притворно вздохнула я. — Имя моё нравится? Может, и фамилия понравится? — спрашивал он, пока мы шагали к его дому. — Меня и своя устраивает. — сказала, попутно розовея. — Ляхтич… Хм, ты права. Василиса Ляхтич — не звучит. — поморщился он, а я, где—то там, у себя в подсознании нахмурилась и поджала губы. — Больно нужна мне твоя фамилия. — буркнула я. Дальше мы шли в молчании минут пять и, наконец придя в небольшой гараж мистера Ляхтича, заговорили: — Вот он! Красавец, а? Недавно купил. В нём… — и бла—бла—бла. Понеслось. Пока он давал мне шлем, успел рассказать о какой-то коробке передач и скоростях. Я откровенно зевала. — Ты это, главное не опозорь меня. — повторял он уже в который раз. А я вновь и вновь обижалась на его упреки.Глава 7.
28 ноября 2015 г. в 14:32
Я зашла в зал и застыла на месте. Марк, вместо того, чтобы писать дальше свою курсовую, развалился на диване и тихонько посапывает. Я поджала губы, разозлённая такой безалаберностью, и приготовила гневную тираду, но он опередил меня, подняв указательный палец вверх.
— Тсс. Дети спят. — сказал он, причмокивая губами.
— Тебе разве не нужно доделывать курсовую? — напомнила я и встала в позу «руки в боки».
— Да там только пример компоновки пейзажа осталось составить. И то, в бумажном варианте. — пробубнил себе под нос Марк, переворачиваясь на другой бок.
— Вообще—то невежливо отворачиваться от собеседника. — недовольно сказала я его спине.
— Уймись, Огнева. Я целую ночь писал эту еб… дебильную курсовую. — с этими словами он взял подушку и произвольно кинул, видимо, целясь в меня, но она попала в шкаф и почти беззвучно шлёпнулась на пол. — Тем более ты мне поможешь.
— Даже не думай об этом, — улыбнулась я. — Сам всё сделаешь. Тем более, я, наверное, пойду.
Неуверенно ступив назад, я посмотрела на Марка. Он повернулся и сказал:
— Оставайся, недоразумение рыжее. Куда пойдешь—то? А сейчас садись и рисуй то, что я тебе скажу. — с этими словами он встал, зевнул, потянулся, повертел шеей, разминая её, и в упор посмотрел на меня.
Я покраснела. Дело в том, что рисую я, мягко говоря, не очень. До шестого класса вместо девочки был треугольник, кружочек и палочки. Учительница постоянно корила меня, мол «Девочка должна иметь золотые руки. Не только стучать днями по клавишам, но уметь достойно рисовать». Помню, я жутко обиделась на эту женщину.
Хотя, не только я. Сталина Геннадьевна очень старая, высохшая женщина. Горбатый нос и глаза бусинками, которые вечно искали, кого бы наказать за малейшую провинность, делали её похожей на Бабу Ягу. Но замечу, что одевалась она со вкусом. Юбочки, ажурные блузочки и туфли—лодочки — давали надежду на то, что она действительно была человеческого происхождения.
— Да… я не очень-то и умею рисовать. — замямлила я, и румянец на щеках разлился по всему лицу.
— Что? Я не ослышался? — усмехнулся он. — Наша Огнева не умеет р—р—рисовать.
— Нет идеальных людей! — недовольно заметила я.
— Да ну. А я, по—твоему, не идэальный? — произнеся последнее слово с особым акцентом, Марк задрал подбородок к потолку.
— Ты готовить не умеешь, — теперь уже довольно заметила я. — Ещё ты неаккуратный, грязнуля и…
— Это всё мелочи, женщина. Может, внутренне я не так уж и превосходен, но внешне… Тебе до меня далеко. — в конце этот мистер «Вселенная» сделал такое лицо, что я еле сдержала рвущийся наружу смех, но запоздало до меня дошла последняя фраза и я, наверное, пуще прежнего покраснев, шепотом спросила:
— А чем я хуже тебя? — до глубины души обиделась я.
— Ну, во—первых, у тебя вон какая задница. А у меня она аккуратная, кругленькая, — на этой фразе я опешила, а моя челюсть встретилась с полом. — Во—вторых, у тебя грудь, а у меня пресс. Там ещё долго перечислять, знаешь ли. — притворно зевнув от усталости, он мстительно улыбнулся.
Я резко захлопнула рот и глупо уставилась на него. Это у меня, как он выразился, попа некрасивая? И спереди не всё в порядке? Я придирчиво осмотрела себя. Грудь—то может и нестандартная для моего возраста, да ещё и этот небольшой животик.
— Да отстань ты! — только и смогла сказать я.
— Обиделась. — растянув свою усмешку до ушей, утвердил он.
В ответ я что—то буркнула, но он продолжал на меня смотреть, пока ему не пришла смс—ка. Он сел на диване и, вытащив из заднего кармана шорт свой samsung сосредоточенно начал читать. У меня складывалось впечатление, что он — доисторический человек, а в руках у него неизведанный кусок металла. Марк закончил читать и внимательно посмотрел на меня.
— У тебя есть планы на вечер? — последовал деловитый вопрос после недолгого молчания. Я как можно сильнее сжала скулы. Наученная жизнью в своей семье, я успешно сдержала улыбку и, взглянув на деревянные часы, висевшие на стене, ответила:
— До полуночи — да.
— Чудесно! Ты пойдешь со мной на вечеринку в честь чего—то там. Ох, как давно я не расслаблялся, — потянувшись, пожаловался он. — Только не опозорь меня. Я знаю, что ты любишь влипать во всякие истории.
В ответ я недовольно сморщила носик. Эх, а я, дура, размечталась, что он поведет меня куда-нибудь! Перечитала романов. Пожалуй, своего принца я не найду. Никогда.
— О'кей. — кинула я.
— Тогда, — он в предвкушении потер ладонь о ладонь. — В путь дорожку! Нужно еще зайти к тебе за одеждой. Не пойдешь же ты в... этом.
— Но мне… — начала было я. — Но мне домой нельзя. — я понурила голову.
— Я уже понял, — усмехнулся Марк, видимо, позабавленный моим положением. — Есть окно.
Мысль о том, что придется лезть в окно, меня ничуть не пугала. Возле дома, прямо напротив моей комнаты, растет большое ветвистое дерево. На нем я часто сидела и читала всё те же девичьи романы про любовь.
Парень убежал в комнату, кинув мне: "Я скоро". Пока он переодевался, я решила рассмотреть немногочисленные фотографии, стоящие на красном камине. Там был изображен совсем маленький Марк, его мама и папа. Он пошёл в отца. Такой же высокий, пепельноволосый и нос прямой, а вот губы мамины, тонкие.
Я улыбнулась. В следующей рамке был совсем беззубый ребенок, на лице которого застыло выражение радости и счастья. Он ехал на трёхколесном велосипеде и, видимо, смеялся в камеру своим родителям.
— Интересно? — спросили сзади, а вздрогнула от неожиданности.
— Да. Ты такой прикольный вот здесь. — и я пальцем указала на фото в руке.
— Мне тогда велосипед купили, и я чуть не обделался от радости. — он улыбнулся своим воспоминаниям. Вот люблю я, когда он улыбается именно так искренно и без пафоса. — Ну, что же, теперь к тебе.
Теперь я могла осмотреть его. Синие легкие джинсы, белая майка с черепом и кеды. А на голове идеальная прическа вместо того беспорядка, который был недавно. Хотя, ему больше шёл второй вариант.