Learning to fly

Стайлз счастлив. По крайней мере, он ощущает себя таким: ценой долгих уговоров Дерек забирает его на Рождество в свой лофт, и Стайлз разъезжает на своей коляске, осматривая дом с тщательностью сыщика и подмечая в интерьере много милых деталей, которые так свойственны Дереку. Ему это нравится: нравится думать, что спустя пару дней все они — Стайлз, Дерек, Скотт с его мамой, Айзек, Эллисон со своим оказавшимся удивительно порядочным человеком отцом и, разумеется, шериф Стилински — будут сидеть здесь, в тесном кругу друзей и родных, и праздновать. Дерек уже вовсю занимается тем, что украшает лофт: развешивает гирлянды, даже ёлку притащил, здоровенную такую, всю в снегу. Стайлз ещё, когда её увидел, долго просидел, сжимая в пальцах колючую лапу и вдыхая неповторимый запах хвои. Сейчас ёлка от снега тщательно очищена, придвинута к стене и наряжена. Стайлз сам наряжал (не без помощи Дерека, конечно) - и, если честно, это заставляет его чувствовать себя лучше, таким же, как и все. Они с Дереком вместе уже несколько недель. Если честно, Стайлз даже не знает точно, сколько, потому что это совершенно неважно. Он до сих пор помнит реакцию отца: шериф целый вечер провёл в одиночестве на кухне, а потом как ни в чём не бывало зашёл в комнату сына и поинтересовался добродушно, не поможет ли Дерек ему с ужином. Стайлз не знает, о чём они говорили, пока готовили, но папа сказал, что всё нормально, что, конечно же, он совершенно не против, что счастье его сына превыше всех стереотипов и глупых предрассудков. Стайлз приходит в себя, когда Дерек чуть сжимает его плечо. Стилински бросает взгляд в окно и качает головой: так глубоко ушёл в свои мысли, что не заметил, как наступил вечер. — Эй, — говорит Дерек, и улыбка преображает его лицо. Стайлз знает — Дерек так только с ним улыбается. Это его греет. — Прохладно уже. Ты не замёрз? Может, стоит принести плед? Стайлз улыбается в ответ и медленно качает головой. Ему вовсе не холодно: тепла Дерека хватит на десять таких, как он. Рождество приходит незаметно. Просто Стайлз просыпается (в обнимку с Дереком — эти дни они спят вместе, и, честное слово, это самые прекрасные пробуждения на свете), трётся щекой о колючую щёку Дерека и говорит ему: «Доброе утро», а потом смотрит в окно, за которым валит крупный снег, и внезапно осознаёт, что наступило Рождество. Целый день они с Дереком проводят в готовке: не то чтобы они прямо уж великие мастера, но Эллисон и мама Скотта здорово помогают, и к вечеру стол уставлен самыми разными вкуснейшими блюдами, так что когда у Стайлза жалобно бурчит желудок, все смеются и просят его потерпеть, пока все не соберутся. А Дерек украдкой затаскивает Стайлза на кухню и кормит салатом. Стайлз обожает Дерека, честное слово! Наконец-то все в сборе. Гирлянда, змеёй обвивающая ёлку, мигает разноцветными огнями, Скотт гоняется за Айзеком, потому что тот, по мнению Маккола, слишком не по-дружески обнял Эллисон, сама Эллисон со смехом наблюдает за этой погоней и попутно о чём-то своём, женском, болтает с мамой Скотта. Отец Эллисон, Крис Арджент, весьма неплохо проводит время в компании шерифа Стилински: они то и дело хохочут и похлопывают друг друга по плечам. Есть у Стайлза подозрение, что они обсуждают проделки своих ненаглядных отпрысков. В любом случае, Стайлзу не хочется знать, о чём они там говорят. Он неплохо устроился в объятиях Дерека на диване и периодически поднимает голову, чтобы взглянуть Хейлу в глаза. А тот каждый раз его легонько целует в уголок губ. Это так приятно, что Стайлз ощущает себя розовой лужицей. — Хэй, голубки! — вопит Скотт, уже успевший догнать Айзека и как следует похлопать по кучерявой непутёвой голове. — Идите к нам, давайте уже есть, я так голоден, что могу проглотить лошадь! Все смеются, а Эллисон легко чмокает парня в щёку, когда он приземляется рядом с ней. У всех такое радостное, восторженное настроение, что никто даже не смотрит на ноги Стайлза, никто не смотрит на самого Стайлза так, будто жалеет его, и это настолько прекрасно, что у Стилински от переизбытка чувств даже кусок в горло не лезет. Он съедает немного салата с курицей, вяло ковыряется в картошке и выпивает бокал сока. Они сидят вот так, поедая различные блюда и болтая о всякой чепухе, до самой поздней ночи. Потом Дерек предлагает всем остаться переночевать в лофте, и все, разумеется, с радостью соглашаются. Скотт и Эллисон отвоёвывают комнату с двуспальной кроватью, остальные разбредаются по разным комнатам. Шериф Стилински вместе с Крисом и Айзеком увлечённо играют в карты, миссис Маккол, несмотря на все протесты Дерека и Стайлза, убирает со стола, Скотт с Эллисон где-то на улице гуляют, а Дерек со Стайлзом отправляются в свою комнату. Они долго целуются, лёжа на кровати и прижимаясь друг к другу. Стайлз вплетает пальцы в короткие волосы Дерека, а тот хрипловато смеётся и гладит его по спине. — Прекрасное Рождество, — задумчиво говорит Стайлз и думает о том, что завтра с утра под ёлкой окажется целая куча подарков — для Эллисон, для Скотта, для Айзека… для всех-всех-всех: они с Дереком очень долго выбирали. — Да, — отвечает Дерек. Он редко бывает многословен. Но Стайлзу хватает и того, что Хейл скользит ладонью по его спине, согревая своим теплом, и изредка целует, тепло и неторопливо. От этого сердце в груди сходит с ума. Стайлз по уши влюблён в Дерека (и он, конечно, никому об этом не скажет, как будто в этом есть толк — всё по лицу видно), и Дерек влюблён в Стайлза, в худого Стайлза, который не может ходить и подрастерял всю свою жизнерадостность за то время, что провёл в коляске. А это что-то да значит. — И прекрасный я, — добавляет Стилински, играя бровями: ему хочется немного польстить своему самолюбию. Дерек фыркает и заявляет: — Не зазнавайся. А после легонько шлёпает Стайлза по ноге. — Ай! — охает Стайлз, чуть поморщившись, и возмущённо вопит: — Ты что вообще творишь, Дерек?! До него не сразу доходит, почему Дерек молчит. Почему смотрит так, будто он — этот высокий широкоплечий мужчина с недельной щетиной — готов расплакаться. А потом Стайлз понимает. Несколько секунд он смотрит на свою ногу, ту самую ногу, которая уже полтора года не обладала чувствительностью к каким-либо прикосновениям, после переводит взгляд на Дерека. Стайлз не уверен точно, плачет он сейчас или смеётся, но это определённо не имеет никакого значения.