Отражение

Глава 5 Знаком этот образ печальный, И где-то я видел его... Быть может, себя самого Я встретил на глади зеркальной? Александр Блок Я провел еще несколько часов, слоняясь по зданию студии вместе с Биллом пока парни репетировали. Он даже успел показать мне записи пары полных концертов, проведенных в прошлом месяце в Европе. В общем, время было проведено с пользой. Теперь всю эту информацию нужно как следует уложить в голове. Глубоким вечером я вместе с парнями в сопровождении охраны загружаюсь в белый микроавтобус с тонированными стеклами. Сижу на самом дальнем сиденье, наблюдая за тем, как парни общаются между собой. Они шутят, смеются. Даже Том потерял недовольный настрой и отпускает пошлые шутки по поводу Георга, близнеца и фанаток. Может быть это из-за того, что он меня сейчас не видит, будто меня вообще не существует? - Билл, а помнишь ту, которая в Брюсселе сиськи показывала в первом ряду? - пытаясь сдержать порывы хохота, он толкает брата локтем в ребра. Билл ловко уворачивается от нападки близнеца: - Еще бы! Я не знал, что с ее лифчиком делать пол концерта. - Она явно неровно к тебе дышит, - басит Георг. - Я и не сомневаюсь, - смеется Билл. Машина останавливается. - Приехали, - сообщает Билл, повернувшись ко мне. Я выхожу на темную прохладную улицу последним. Иду за парнями, а нашу процессию замыкает высокий охранник. Мы подходим к огромному двухэтажному кирпичному особняку. Я оборачиваюсь и, несмотря на преграду в виде очередного широкоплечего, замечаю, что дом огорожен высоченным непроглядным, наверное, трехметровым забором. Ну, конечно. Как же без этого? Видимо, здесь я и буду жить в свободное от тура время. Билл отстает от парней и, снова схватив меня под руку, провожает до входных дверей. - В этом доме мы живем. - Он громадный, - с восхищением говорю я. - Ну, не такой уж громадный. Нас здесь много живет. - Мы заходим в дом. - Тут ведь не только мы четверо. С нами и Йост здесь тусит часто, когда нет времени домой ездить. И другой персонал из команды бывает. И обязательно охрана. Так что... Перед нами открывается гостиная с потолками в два этажа. Только она, наверняка, занимает половину дома. Билл проводит меня через эту просторную залу и уводит налево. - Вот здесь кухня. Все, что есть в холодильнике - твое. - Он открывает холодильный шкаф, который набит всякой всячиной. Кажется, что если сейчас же не захлопнуть дверь, то что-нибудь точно оттуда вывалится на пол. - Только не бери последнюю Кока-Колу никогда. Лучше Тома спроси. Он по этому поводу жутко бесится. Билл оценивающе смотрит на меня, а потом добавляет: - Знаешь что? Лучше просто никогда не бери последнюю банку Кока-Колы. - Парень захлопывает холодильник и снова ведет меня через гостиную, только теперь в другую сторону. Я поднимаюсь за ним по широкой лестнице на второй этаж. Вот здесь наши спальни. Здесь спим только мы четверо. Четыре комнаты - четыре парня. Все остальные спят в другом крыле. Я хочу спросить, где буду спать я тогда. Но не успеваю открыть рта, как Билл предвосхищает мой вопрос. Он гордо подводит меня к двери одной из комнат. - Ты будешь спать со мной. - С тобой!? - недоумеваю я. В одной постели, что-ли? Блин, на такое я не подписывался. Я же говорил, что я натурал. Может эта сумма с шестью нулями не только за выступления? - Не переживай. У меня в комнате две кровати, - смотрит он на меня, казалось бы, совершенно нейтрально. Но в его глазах снова озорная искорка. - Ладно, - выдыхаю я, - а то ты меня уже напугал. - Ха! Какой ты пугливый. В нашем деле и не такое еще бывает. Пойдем, - он открывает дверь и показывает мне рукой, чтобы я заходил. На мое удивление, комната не такая уж и большая. Просто после всего, что я видел сегодня, и, судя по размерам дома, я бы подумал, что комната солиста гораздо больше. А эта была, наверное, метров восемнадцать. Передо мной - окно, по каждой стене стоит полутороспальная кровать. Я захожу и оглядываюсь вокруг. Рядом с дверью весит большое зеркало в человеческий рост, а у подножья кровати по правой стене есть еще одна дверь. Ведущая куда? Может в ванную? - А это моя гордость, - говорит Билл и подходит как раз к той двери, которая заняла все мое внимание. Он театрально распахивает дверь и, запустив руку в темноту, включает там свет. - Моя гардеробная! - его слова растягиваются словно сгущенка. Я подхожу ближе и осторожно заглядываю внутрь. Эта гардеробная больше комнаты раза в полтора точно. - Ничего себе, - только и могу прошептать я. - Теперь и твоя, - добавляет он. - Ведь тебе же придется носить что-то из моей одежды. Особенно в первое время. Я был прав. Не могло быть все так просто. Комната фронтмена должна быть самой лучшей. Я улыбаюсь сам себе под нос. - А какая кровать моя? - Выбирай любую. Их сюда только сегодня поставили. До этого здесь была одна большая кровать. Я смотрел на него, подняв брови в немом вопросе. - Йост решил, что будет лучше, если мы будем как можно больше времени проводить вместе. Так тебе будет проще перенять мои повадки, привычки. Ну, в общем, повторюсь - стать мной. - Можно я займу правую? - Не вопрос. Мне все равно другая больше по душе. Я подхожу к своей новой кровати, бросаю на нее рюкзак и сажусь. Билл садится на свою. - И тебя это не стесняет? - спрашиваю я его. - Что ты будешь здесь жить? - видимо мой вопрос его удивил. - Нет. Ради дела я на это готов. Ведь это моя работа - ввести тебя в курс всего... Парень переводит взгляд на мягкий светлый ковролин под ногами. Он начинает водить черным ковбойским сапогом по пушистому ворсу: - ...группу сохранить, в конце концов. - Билл молчит и все также сидит, явно высматривая на полу что-то важное. Хмурит лоб, от чего между его бровями образовывается глубокая морщина. - Ладно, - хлопает он ладонями о колени и, наконец, отрывает взгляд от пола, - пойдем, я тебе покажу, где ванная, да и по остальным частям дома проведу, чтобы ты тут не потерялся. Я ожидал, что в доме будет людно, но, как ни странно, мы не встретили никого, пока бродили по комнатам и коридорам. Видимо все разошлись по спальням. Билл даже вывел меня на задний двор - показал беседку, где они с парнями обычно курят. Когда я ему сказал, что я не курю, он так посмотрел на меня, словно я ничего не знаю о тяготах жизни. Может он прав. Запрыгиваю на мое новое спальное место и укрываюсь одеялом. Билл уже лежит в своей кровати на боку лицом ко мне. Он дотягивается длинной тонкой рукой до своей прикроватной лампы и с щелчком выключает половину света в комнате. Я делаю то же самое. Теперь мы лежим в темноте. Смотрю в черный потолок, и мне кажется, что я все еще чувствую на себе взгляд Билла. Лежу, и даже нет желания закрыть глаза. Столько всего произошло за последние дни, что это перегрузило мою нервную систему. Невольно начинаю думать о том, где сейчас Лили, что делают Моритц и мои друзья. Потеряли они меня еще или нет? Вспоминаю про свой сотовый, который теперь не заиграет привычными мелодиями от их звонков. Не хочу об этом думать. Слишком неприятно. Раздирает душу. Зачем себя мучить тем, что я не смогу изменить, тем более, что сам решился на всю эту историю? Переключаю мозг на то, что ближе к моим нынешним реалиям, реалиям ближайших месяцев моей новой неизвестности. Прокручиваю в голове прошедший день - все, начиная с того момента, как я зашел в здание студии. Вспоминаю репетицию. Голос Билла в моих наушниках. То как парень оживает, когда слышит свою музыку. Только вот взгляд временами угасает. - Слушай, - вдруг говорю я, сам не ожидая того, что что-то скажу. Не понимаю, как так получилось. Может, он спит, а я ему мешаю? - Ммм? - слышу я с другого конца комнаты. Значит, не спит. - Я вижу, как ты скучаешь по музыке, - произношу, все также пялясь в черную бездну потолка. - Но она со мной рядом. - Ну, ты понимаешь, о чем я. Билл молчит в темноту. Когда я уже думаю, что он решил не отвечать или может быть заснул, его тихий, слегка осипший голос заполняет тишину: - Я безумно скучаю. Но сейчас не так страшно, как было пару недель назад, когда я вообще не знал смогу ли говорить нормально, а уж петь, так вообще. Моя жизнь, казалось, кончилась. Я потерял все, чем жил... ради чего жил... И к тому же разрушил жизнь брата и друзей. Это было ужасно. На самом деле даже слов не могу подобрать, чтобы объяснить тебе, что я чувствовал. - А сейчас? - Сейчас у меня есть ты, - слышу, как он улыбается в темноту. - Говоришь так, словно я твоя игрушка. - Ты не прав. Я говорю так, потому что ты мое спасение. И я знаю, что ты это понимаешь. Я вижу это в твоем взгляде. Я знаю, что если бы ты не хотел помочь, то не пришел бы. И деньги здесь не причем. Снова тишина. - Михе? - спрашивает он, видимо, чтобы удостовериться, что я еще не сплю. - Ты только не жалей меня. Я тебя прошу. - Под конец его голос пропадает, то ли из-за болезни, то ли... - Хорошо, - не знаю что еще сказать. Как-то неловко. Такие личные слова от парня, которого я знаю-то всего ничего - один день. - Тут уже вокруг достаточно народу, который меня жалеет. Может и не показывают, но я знаю, что им меня жаль. Том... парни... мама, конечно. Иногда мне даже кажется, что Йосту меня жаль. - В воображении вижу, как Билл иронично улыбается, подняв один уголок рта. И снова тишина. Я лежу и размышляю о том, что же сыграло главную роль, когда я принимал решение ввязаться в эту авантюру. Что во мне сильней? Желание помочь настолько похожему на меня парню или же собственная выгода? Так и не придя в конкретному выводу, я засыпаю. Не подумав больше ни мгновенья об оставленной мной жизни. С чувством выполненного долга. Михе, где ты?! Сижу и пишу это письмо, потому что не знаю, что еще сделать. Это мой последний крик души. Я пыталась тебе звонить вчера, когда ты не объявился в обед и вечером тоже. И сегодня – телефон все также недоступен. Парни говорят, что тебя не видели. Мы с Моритцем в поисках какой-нибудь записки от тебя обыскали всю квартиру и, уж прости, и твою комнату. Ничего… Боже, я уже изругала себя всю, за то, что написала в том последнем письме. Ты его прочел. Я знаю. Ведь его в твоих вещах мы не нашли. Не стоило мне предлагать нам жить вместе. Ведь из-за этого ты уехал. Правда же? Прости. Это было глупо. Я знала, что ты не готов. Но зачем-то все равно написала это проклятое письмо. Уж лучше бы из-за этого, потому что я не знаю, что будет со мной, если я начну думать о том, что с тобой случилось что-то плохое. Решили, что если ты не объявишься еще день, то мы пойдем в полицию. Я так надеюсь, что эти строки хоть как-то, каким-нибудь мистическим образом, дойдут до тебя. Мне просто ничего не остается. Места себе найти не могу – просто нет слов описать, что чувствую. Хотела сразу побежать в полицию, но парни остановили. Сказали, что еще мало времени прошло, и тебя искать не станут. Скажут, что мы надумываем. Но ведь в твоей комнате все нетронуто. Если бы ты уехал, то ты бы взял хоть какие-то свои вещи. Позвони мне, пожалуйста. Напиши. Вернись… Твоя Л. - Михе, вылезай! - голос Билла звучит через открытую дверь машины, в которой нас привезли на один из переулков центральной части Берлина в такую рань. Блин, поднял меня Билл ни свет, ни заря - в шесть утра. Сам уже был одет и свеж, как огурец. А я до сих пор не могу продрать глаза. Даже душ принять не дал. Куда-то все торопил меня. "Давай быстрей!" "Нас ждут". Но кто ждет, где именно и зачем, мне так и не удосужился доложить. И вот теперь я вытаскиваю свое полупроснувшееся тело с заднего сиденья какого-то черного седана. Я даже не посмотрел что за машина. Кутаюсь в свою кожаную куртку, защищаясь от холода раннего утра. Только начинает светать. - Билл, чего так рано-то? Я думал, вы звезды спите до обеда. - Ну, это ты так думал. Но далеко не факт, что это так. Если есть неотложные дела, то мы можем сутки не спать. Делаем то, что требуется. А от тебя требуется сейчас зайти вот в эту дверь. - Он проталкивает меня в дверной проем. Передо мной узкая крутая лестница ведущая куда-то вверх. Я достигаю вершины, и меня чуть ли не бьет в лоб черная табличка с ярко-розовыми буквами: "Тату и пирсинг студия Баумана". Что? Какие еще тату?! Какой такой пирсинг?! - Билл? - вопросительно тяну я, стоя перед дверью и глядя на нее, как баран на новые ворота. - Зачем мы сюда пришли? - задаю я очередной вопрос за утро. - Ну... - слышу я из-за спины, где-то от уровня моей задницы. Билл все еще стоит на верхних ступенях лестницы, так как лестничная площадка перед дверью настолько мала, что там с трудом умещаюсь один я. - Я же тебе говорил, что тебе придется сегодня стать мной. Я оборачиваюсь на его слова, и он картинно задирает рукав куртки на левой руке и показывает большую витиеватую татуировку, которую я не успеваю разглядеть, потому что Билл одергивает рукав обратно. - И еще есть. Ну, а пирсинг ты и сам, наверное, заметил. Спешу заверить, что в других местах ничего не проколото. - Ну, хоть это радует. А то я уж думал... мало ли... - Чего ты подумал? - спрашивает он, явно понимая, о чем идет речь, так как вижу, что он пытается изо всех сил сдержать улыбку. - Да так. - Ладно, давай, заходи уже. От того, что ты здесь простоишь пять минут, ничего не изменится. Будет так же больно. А может и больней. Все-таки пока ты еще не успел проснуться. Я нервно сглатываю и, глубоко вдохнув, открываю дверь. Хорошо, что она открывается вовнутрь, иначе я бы точно свалился с этой лестницы и сыграл бы в ящик перед тем, как смог бы выйти на сцену хоть один раз в качестве Билла Каулитца. Хотя такая альтернатива мне сейчас кажется вполне заманчивой. Боже, Билл, на что ты меня толкаешь?! И зачем мне нужно стать двойником чувака, который так любит издеваться над своим телом? Над дверью звякает латунный колокольчик, радостно оповещая работников студии о нашем приходе. К нам выходит милая девушка блондинка - хрупкая, как тростинка. - Доброе утро. Я так понимаю, что именно вас сегодня ждет Ларс в такое время, - устало, словно нехотя, говорит она. - Проходите. Билл со знанием дела ведет меня за собой, по всей видимости, по давно проторенной им тропе. Мы заходим в один из кабинетов. - Привет, Ларс! Как дела? Мой взгляд зацепляется за фигуру субтильного типа с волосами цвета пшеницы и плешью на макушке. На его треугольном лице, с кажущимся бесконечным от лысины лбом, - очки. - Все в норме. Только, Билл, на кой тебе понадобилось так рано меня поднимать сегодня? Ты что вечером в тур уезжаешь? - ботан встает с места. Я бы ни за что не сказал, что он тату мастер, если бы не познакомился с ним при таких обстоятельствах. Я даже не видел пока на нем ни одной татуировки. Хотя, может, они скрыты под одеждой? - Нет. Тут просто такое дело.... - Билл поворачивается ко мне и показывает на меня рукой. - Это Михе. Очкарик кивает мне в знак приветствия. - Он хочет сделать себе точно такие же тату и пирсинг, как у меня. - Фанат, что ли? - Ларс всматривается в меня более пристально, прищурившись. - Или брат? - Нет! - говорим мы оба в унисон. Видимо он тоже заметил наше зеркальное сходство. - Просто друг. Со школы не виделись. А тут встретились. И ему так понравилась твоя работа здесь, на руке, что он захотел сделать все мои тату. Да и пирсинг заодно. Ларс скептически еще раз оглядывает меня и Билла: - Вы будете как две капли воды похожи друг на друга. - Да ладно, - Билл звучит настолько естественно в своей легкомысленности. - Михе, ты присаживайся, готовься морально, а я скоро приду. Диане скажу, что бы она никуда не уходила. Ларс оставляет нас вдвоем. - Диана - это пирсинг, - шепот Билла раздается над моим ухом, от чего я вздрагиваю. Я на нетвердых ногах подхожу к кушетке и сажусь на нее. Боже, я, кажется, сейчас умру. Ну, или хотя бы в обморок упаду. Хотя, я ни разу в обморок за всю жизнь не падал. Билл садится на стоящий рядом стул. Я смотрю перед собой в пустоту в шоке от того, что будет со мной происходить в ближайшие часы. Какой ужас. И что я лучше не подумал, когда подписывал вчера договор? - Не делай так, - голос Билла разрезает тишину, заставляя меня уже второй раз за последние три минуты подпрыгнуть на месте. - Что именно? - не понимаю я. - Ногти не грызи! - уточняет он, словно для полоумного. - Я так не делаю. - Ладно. - Я убираю ото рта руку, которая я даже не заметил, что была там. Сколько себя помню, точнее с семи лет, эта привычка грызть ногти со мной. Все началось, когда родители, оставили меня с нянькой и уехали на две недели по делам во Францию, когда я учился в первом классе. Был учебный год, а школу пропускать было нельзя. Вот теперь я вечно тяну руки в рот, когда нервничаю, а иногда даже когда просто нечем заняться. - Ну, не совсем правда, что я этого не делаю, - прерывает мои размышления Билл. - Правильнее сказать, что больше не делаю. Я решил себя отучить, когда мне было двенадцать и начал для этого красить ногти. Вот и до сих пор крашу. - Он протягивает в мою сторону пятерню с черными ногтями, кончики которых покрашены белым лаком. - И тебе маникюр завтра сделаем. Так что не расслабляйся. Необычно, но не так страшно. Что не сделаешь ради контракта? - А что еще ты не делаешь? - спрашиваю я. Заходит татуировщик, не позволив Биллу ответить на интересующий меня вопрос. - Я тебе потом расскажу, - по-конспираторски шепчет Билл. - Ну, что будем набивать сегодня? Только руку? - Все. Я же говорил, что как у меня. - Ларс удивленно поднимает брови и ведет головой в сторону. Боже, даже татуировщик в шоке. Что со мной будет?! - Значит звезду на животе и логотип на шее тоже? - задает он вполне себе риторический вопрос. Наблюдаю, как татуировщик достает инструменты, начинает готовить машинку и замечаю, как рука тянется ко рту. Я во время осекаюсь и, не успев поднести пальцы к губам, отдергиваю кисть и вместо этого, наклоняюсь вперед, упираясь подбородком о ладонь. - Господи, Билл, ну и денек, - вспоминаю я, как большую часть дня ерзал по кушетке, пока иголки со скоростью света пронзали мою кожу. Мы заходим в дом уже вечером. Я весь обмотан пленкой. - Красота требует жертв, - из-за спины доносится голос Билла с легкой издевкой. - У меня все болит и чешется. Какая тут красота? Надеюсь завтра будет повеселей, - устало говорю я. Каких только издевательств над собой я ни натерпелся за день. Ларс с Дианой наверняка приняли меня за какого-то маньяка. Три татуировки и пирсинг брови в один день. Слава богу, что не пришлось прокалывать язык. Билл сказал, что иначе я не смогу нормально репетировать и выступать. Но эта увлекательная процедура меня будет ждать после второй части европейского тура. Так что я не расслабляюсь. - К туру будешь как новенький. Я пойду приму душ, - говорит Билл и отправляется вверх по лестнице, а я иду на кухню, чтобы что-нибудь съесть. Кроме яблочного пирожка ничего не ел за весь день. Поем пока еще могу. Пока язык не прокололи. Об этом я уже наслышан. От Дианы. Захожу на кухню и замираю в дверях. У кухонного гарнитура рядом с холодильником стоит Том спиной ко мне и что-то нарезает на доске. Я думаю дважды о том, стоит ли входит на кухню в его присутствии. Голод берет верх над опасением, и я все же решаюсь зайти. - Привет, - говорю я. Парень не оборачивается. Ни один его дред даже не шелохнулся. Молчит. Я пожимаю плечами сам себе и подхожу к холодильнику. Том так близко, что огромный рукав его такой же огромной футболки касается моей руки. Хочется отодвинуться подальше, что я и делаю, как только открываю дверцу. В глаза бросаются красные банки Кока-Колы, и я думаю о том, что сейчас явно не тот момент, чтобы брать ее. Вместо этого я нахожу на полке бутылку пива и выкапываю из массы продуктов пару готовых сэндвичей. Сев за стол с тарелкой съестного, с вожделением откусываю от сэндвича. Когда я уже заканчиваю с первым, Том все же поворачивается, завершив свои манипуляции, и направляется с каким-то салатом в мою сторону. Он садится прямо напротив меня и, засунув в рот вилку салата, поднимает на меня взгляд. Приветливости в этом взгляде я не заметил. Я делаю вид, что занимаюсь своим делом и отпиваю из бутылки холодное пиво. - И не думай, что ты сможешь стать моим братом, - вдруг говорит Том. Его голос пробегает мурашками по моей спине. - Да я, в общем-то, ничего такого и не думаю, - откусываю от второго сэндвича. Хочется поскорей уйти отсюда. - Ты же подписал контракт, - его карие глаза, так похожие на глаза Билла, смотрят на меня в упор жестко и бескомпромиссно. - Ну и что? - отвечаю ему я так же холодно. - А то, что ты все равно его не заменишь! - выплевывает он. Том резко встает из-за стола и отходит к раковине. Он опирается о ее каменные края ладонями. Я поднимаюсь и рискую подойти к нему ближе: - Мне жаль, что Билл заболел. - Так уж и жаль, - тихие слова презрения раздаются по пустой кухне. Я стою еще некоторое время так, глядя в спину Тома. Его плечи заметно поднимаются и опускаются с каждым частым вдохом. Слишком частым. Парень так и не соизволил повернуться, когда я через минуту развернулся и решил пойти в комнату Билла, оставив свой импровизированный ужин недоеденным. - Не думай, что я не знаю, что ты это делаешь из-за денег и славы, - слышу я за спиной. - Даже если и так, то что? Вдруг что-то сильно дергает меня за плече и разворачивает на сто восемьдесят градусов так резко, что я чуть не падаю на пол. Перед моим шокированным взглядом образовывается лицо Тома. Он резко делает шаг вперед и прижимает меня к стене - его предплечье поперек моей груди. Все происходит так быстро, что я не успеваю отреагировать. - А то, что я не позволю тебе занять его место, - разъяренно шипит он мне в лицо. Я прожигаю его темные глаза своим таким же темным взглядом. - А ты повнимательней посмотри на меня. Тебе не кажется, что это уже произошло? - почти шепотом. - Ты слишком много о себе мнишь! - Он наваливается на меня еще сильней. - А ты так много о себе мнишь, что забыл, что чувствует сейчас твой брат. Или только он здесь думает о том, как сохранить группу и спасти твою задницу? - его жесткий взгляд медленно превращается в пепел и рассыпается. Через какое-то время давление его руки на мою грудь ослабевает, и я сбрасываю ее с себя. Парень отходит от меня на пару шагов назад – в глазах пустота. - Тебе стоит подумать об этом, - одергиваю перекошенную футболку. Еще пару секунд, тяжело дыша, смотрю на Тома, который, обмякает и рассыпается вслед за своим взглядом прямо передо мной, здесь, посередине кухни. Он стоит и смотрит в пустоту, кажется, уже не замечая моего присутствия. - Эй, Том, ты уже поел? - доносится голос Билла, от чего Том вздрагивает и возвращается в реальность. Ничего не заметивший Билл стоит в дверном проеме. Я хватаю со стола недопитую бутылку пива и выскакиваю из кухни, чуть не сбив парня с ног.