Отражение

Глава 8 Сны — отражение реальности. Реальность — отражение снов. Зигмунд Фрейд 29 июня 2008 Лиссабон Достал, блядь, менеджер ебучий! - Сгинь! – швыряю еще не открытый пакет с чипсами в сторону двери моего гостиничного номера. Дверь успевает громко захлопнуться, и Йост оказывается в коридоре до того, как пакетик долетает. Да и не долетает он вовсе. Слишком легкий. Пачка с глухим хрустом плюхается метра за два до преграды. А я и все присутствующие разражаемся оглушающим пьяным хохотом. - Бля, Михе! Ты реально вошел в роль, - продолжает смеяться Георг. - Я всего лишь делаю, что предусмотрено контрактом. Я – Билл Каулитц на сцене и в жизни! – пафосно кланяюсь из положения сидя. - Разве не так? - говорю самодовольно. И это уже не наигранное. - Никто разницы не замечает. Все у моих ног. – Все трое – Георг, Густав и Том, переводят обвиняющие взгляды на Билла. - А что я? Я - ничего, - Билл оглядывает группу уже изрядно пьяными глазами. Что скрывать? Я тоже далеко не трезв. Сегодня мы впятером решили как следует отметить значимое событие. Мы отыграли первый отмененный в марте из-за болезни Билла концерт. Лиссабон, как и все предшествующие города, встретил меня с безграничным восторгом. Билл был не прав тогда, после первого выступления, когда сказал, что к славе привыкаешь. Уже сколько концертов отыграли, а, кажется, я до сих пор не могу насытиться. Каждый выход на сцену меня уносит в параллельную реальность, где люди парят не отягощенные гравитацией. Под «людьми» я имею в виду себя. И каждое утро после этого я, прилагая неимоверные усилия, выползаю на свет божий, чтобы подготовиться к следующему выходу в предвкушении ощущений, которые я до сих пор не смог бы передать в точности словами. Это надо просто прожить там, на сцене. В ушах до сих пор звенит от криков фанаток у дверей гостиницы, куда нас с великим трудом протолкнула охрана после концерта буквально с час назад. Хотя может дело не столь в криках, сколь с четверти бутылки водки, выпитой за последние полчаса. - А хотите я сейчас изображу Михе? - вдруг Билл вскакивает с пола, на котором мы все сидим, кто, прислонившись спинами к рядом стоящему белому кожаному дивану, кто - к стенке с телевизором. Он что? Совсем спятил? Билл принимает позу, будто бы он сейчас на сцене и держит микрофон. Прямо как настоящая вещь. Только ежика на голове недостает. Он начинает что-то горланить. Что это, я только понимаю к концу первого куплета. Durch Den Monsun. Вижу все знакомые ужимки и мимику. Знакомый взгляд. Мой пьяный мозг сейчас разрывает от того, что не понимаю кто копирует кого. То ли я его, то ли он меня. Во всяком случае за прошедшие почти два месяца с того концерта в Нидерландах я так свыкся с доверенной ролью, что, кажется это уже не совсем роль. И кто из нас двоих играет тоже не всегда понятно. - Садись, Каулитц! Пять! – перекрикивает далеко не идеальные по многим причинам вопли младшего брата Том. Билл насупливается, плюхается на ковер неподалеку от меня, а потом откидывается назад и падает спиной на пол расправив руки в разные стороны, при этом хорошенько так с глухим стуком ударяясь головой. На его лице улыбка от уха до уха? То ли мозг себе отшиб напрочь, то ли напился до чертиков. Хрен его поймешь. Билл всегда непредсказуем. С того внезапного вечера с ночной прогулкой по Неймегену было еще много вечеров и ночей, что мы сбегали с Биллом и всегда почему-то только вдвоем, чтобы исследовать незнакомые мне, а иногда и ему улицы европейских городов. Несмотря на противоречия, на нахождение каждого из нас двоих по разные стороны реальности, мы прикипели друг к другу. Думаю, просто каждый из нас знает, что одному без другого пути не будет. Мы должны держаться вместе и все что нас тревожит, мы должны перетерпеть. Больше мы не возвращались к теме полуночного разговора под несчетными звездами Млечного пути в свете одинокой, глядящей на нас луны, которая с высока, кажется, видела картину наших жизней гораздо шире, но предпочла умолчать о том, что знала. - Билл! – Билл вскакивает из лежачего положения на зов брата. Я рефлекторно перекидываю взгляд на Тома. – Блин, Михе! Я имел ввиду Михе. – Поправляет он себя замедленными водкой словами, отмахиваясь от близнеца. В пьяных глазах Билла мелькает острое лезвие. - Ну, чего? – спрашиваю я, как бы нехотя. - До конца европейского тура осталось три недели, а я тебя ни с одной телкой не видел за все время. Когда будешь наверстывать упущенное? - Епть! Том, я же изображаю твоего брата, а не тебя. С чего ты взял, что я по девкам должен бегать и под каждую юбку заглядывать? - Так значит ты больше по части мальчиков. В общем-то, я не удивлен. - Пусть я и пьян, но слова старшего Каулитца задевают. Вскакиваю с места и, навалившись на него всей массой собственного тела, опрокидываю на пол, подминая под себя. Из-под наших тел слышится хруст раскиданных по полу чипсов и пустых пакетов от разных снеков. Хватаю Тома за ворот его широкой хип-хоповско-рэперской футболки. Он пытается встать, скинуть меня с себя. Но я занял выгодную позицию и не собираюсь ее сдавать, не выпускаю черную футболку из до боли сжатых кулаков. Опасно приближаюсь к его лицу. Наши носы практически соприкасаются. Чувствую его дыхание на губах. Его карие глаза раздваиваются в моих, и я не знаю если это из-за маленького расстояния или из-за выпитого. Вероятно, из-за того и другого сразу. - Чтобы я больше от тебя этого не слышал! – выплевываю я ему в лицо. Том как-то глупо улыбается, хотя во взгляде я улыбки не вижу. Страх? Опасение? Растерянность? - Бери свои слова обратно, - шиплю я. Том молчит. Его глаза начинают бегать по сторонам. - Смотри, какая братская любовь! – слышу за спиной, за пределами змеиного клубка, в который сплелись наши с Томом тела, пьяные возгласы Георга и улюлюканье Густава. Но не отвожу взгляда от глаз поверженного близнеца. - Забери обратно, - выдавливаю сквозь зубы. Взор старшего Каулитца снова встречается с моим, но лишь на мгновение. Как только это происходит, по номеру раздается хлопок двери, такой оглушительный, что даже картины в рамах на стенах завибрировали. Мы с Томом отрываемся друг от друга. Я отпускаю его футболку и оглядываюсь по сторонам. Георг с Густавом перестали смеяться. - А где Билл? – спрашиваю их. Они оба виновато намекают расфокусированными взглядами в сторону двери. - Придурок ты, Каулитц! И вы, блядь, не лучше. – Я встаю и выбегаю в коридор. Билла и след простыл. На этот раз мне нужно пройти мимо трех дверей, чтобы добраться на не столь твердых ногах до номера младшего близнеца. Я заношу руку, чтобы постучать. Но потом понимаю, что это бесполезно, и лучше не делать хуже, лучше не бередить так недавно зарубцевавшуюся рану. Да и зарубцевалась ли она? Вместо этого я сажусь на корточки рядом с дверью Билла, обхватив руками поднятые к груди колени. Закрыв глаза, сижу так несколько минут. Слышу приближающиеся со стороны моего люкса тихие шаги по ковровой дорожке. Шаги минуют меня. Я сижу, так и не открыв глаз. - Рекомендую тебе так больше не делать, Шульц. - Зло долетает до меня голос Тома, а следом хлопок двери его номера. Через минуту ноздрей достигает запах дыма. Понимаю, что это Билл. Горькая серая субстанция пробрался через щель под дверью, чтобы более доходчиво сообщить мне о нанесенной обиде. Я в нашем доме. Точнее на его заднем дворе. Пасмурно. Но мне так тепло и хорошо, словно солнце объяло меня своим уютными лучами. Мир вокруг – зеленые кусты вдоль высокого деревянного забора, веранда, фонтан для птиц, яблоня и цветы ириса под окном спальни родителей – все это накреняется из стороны в сторону. Не понимаю почему. - Михе, хватит! Слезай с качелей! – слышу такой знакомый, но почти забытый голос мамы. Точно. Я ведь на качелях. Помню этот день. Первый день, когда мне их купили, и папа едва успел их поставить, как я залез на них и катался, наверное, целый час. Или мне так казалось. Я посмотрел в сторону голоса. Мама еще такая молодая. Такая она уже давно стерлась из моей памяти. - Ужинать пора! – кричит она мне через всю ширину огромного заднего двора и, наклонив голову в сторону, с умилением смотрит на меня и улыбается. Тогда я этого не замечал. А сейчас… Мир снова резко накреняется, и я падаю назад, в темноту, под конец ударяясь головой об пол. - Эй, ты чего тут забыл? – опять знакомый голос. Только этот я хорошо помню – с хрипотцой местами. Голос Билла. Боже, я, видать, задремал. Так и лежа на спине, потираю лицо руками и только потом открываю глаза, чтобы увидеть стоящего надо мной и с недоумением смотрящего на меня вниз Билла. Соображаю, что надо что-то ответить. - Я думал, вы там уже упились до усрачки и все спать завалились одним большим дружным клубком, - на удивление голос Билла мягкий и спокойный. Я-то уже за эту пару секунд приготовился к тому, что он все мне выскажет. Схватившись за дверной косяк, поднимаю себя в сидячее положение. - Том ушел к себе, - говорю я в оправдание того, что сна клубком не состоялось. - Ну, тогда это все меняет, - слышу, как Билл говорит это сквозь улыбку. Его голос - прямо над моим ухом. Оборачиваюсь. Билл присел рядом со мной на корточки. Смотрю на него. А его взгляд мягким шелком скользит по моей коже, будто очерчивает форму моего лица. Лоб… брови… скулы… губы… Смутившись от столь пристальных разглядываний, откидываю голову назад и с глухим стуком ударяюсь о деревянный косяк. Торчащие дыбом вокруг головы волосы не спасают от тупой боли, которая начинает наползать от затылка вперед на лицо, перекрывая странность ситуации. И тут до меня доходит странность в других действиях Билла. - А ты куда-то собрался посреди ночи? – спрашиваю его. - Думаю, ты догадываешься, - уголки губ парня тронула едва уловимая улыбка. И я тут же понимаю, о чем он говорит. Он снова собрался совершить вылазку в свет. Так мы это стали называть между нами. - Ты чего надумал такое? В одиночку? - Ну, да. Я же говорил, что думал, что ты спишь. А что? Ты меня ревнуешь к фанаткам славного города Лиссабона? Я встаю и, поправив на себе узкие джинсы, начинаю стряхивать с них гипотетическую грязь. - Я боюсь фанаток славного города Лиссабона. Как представлю тебя с ними наедине, меня аж передергивает. Билл, лишь пожав плечами, проходит мимо меня в коридор. Я смотрю на то, как он удаляется от меня, подходя все ближе к лифту в дальнем конце коридора. Во мне, от кончиков пальцев на ногах, начинает подниматься обида на то, что я испортил вечер, на то, что я полез драться с Томом, на то, что не свел все к шутке, на то, что теперь Билл уходит без меня. Но как же так? Мы же везде вместе. Если остальные парни бывает и не присоединяются к нам, то уж Михе и Билл стали давным-давно, уже полтора месяца как, неразлучной парочкой. Двое из ларца. Везде вместе – на саундчеках, в гримерке, на концертах, когда Билл ждет меня вымотанного и счастливого за кулисами, на наших прогулках, тем более. Нас даже иногда путают. Меня снова передергивает, только теперь от воспоминаний о том, как Том, пусть и с очень пьяных глаз, но, все же, назвал меня именем своего близнеца. Это было странно и обидно… Для Билла. Обида достигла груди и уже была готова поглотить меня с головой, как Билл вдруг замирает на месте все также стоя ко мне спиной. - Я не понял? Ты не идешь что ли?! – доносится до меня через длинное пространство. Я, захлопнув дверь номера, срываюсь с места и бегом направляюсь за своим прообразом. Меня об этом не нужно просить дважды. Всегда вместе. 23 июля 2008 Верхтер, Бельгия Громкая музыка заглушает звон наших бокалов. Мы впятером сидим за столом в клубе Верхтера. - Поздравляю, парни! - Том перекрикивает музыку, отпив из бокала шампанское. Сегодня у нас не пьянка. Сегодня у нас настоящий повод отпраздновать. Вчера отыграли последний концерт европейского тура. - Михе, ты молодец. Отжигал вчера по полной. Да и вообще весь тур ни разу не облажался, - продолжил старший Каулитц. - Я рад, что, наконец, тебя удовлетворил, - с долей сарказма в собственной шутке говорю я. - Эй! А вот этого не надо. Я с парнями ни-ни. А с братом близнецом тем более, - на лице Тома улыбка. Он сегодня в хорошем расположении духа. Я перекидываю взгляд на сидящего напротив Билла. Его приподнятое настроение почему-то улетучилось. Весь угрюмый. - Билл, все нормально? - спрашиваю его. Парень, встрепенувшись и оторвав взгляд от стоящего перед ним бокала с пузырьками, поднимает на меня взгляд: - Да. Просто устал. Вымотал меня этот тур. - Теперь все позади. - Да. Ты справился. Молодец. Поздравляю, – монотонно. Его губы растянулись в неубедительной улыбке. А в гостиничном номере он был совсем другим. Все что-то весело жужжал, крутился вокруг меня, помогал одеваться, причесываться, своему внешнему виду не уделяя и десятой доли того. Прямо как к выступлению меня готовил что ли. Я уж грешным делом подумал, что то, что вчерашний концерт последний, чья-то не очень смешная шутка, и меня через полчаса снова вытолкнут на сцену перед ревущей толпой. А так хочется отдохнуть, забиться в самый дальний угол, где будет темно и, главное, тихо. Мне не придется надевать дежурную улыбку и, забыв об измотанности, вопреки всему, играть куклу. Пусть из плоти и крови, но, все же, сексуальную, накрашенную и безупречно причесанную куклу. Играть Билла. А хотелось уже побыть собой. Хотя бы несколько недель перед поездкой в Америку, где продолжится тур. - Спасибо, - также неубедительно отвечаю я и, поднеся бокал к бокалу Билла, предлагаю ему чокнуться. Он понимает мой намек. За что мы пьем? За нас. За то, что мы справились. Хотя в последние недели это «мы» потихоньку выветривалось и стиралось из сознания с каждым прожитым днем, с каждым отпетым концертом. Ведь это все был я. Я репетировал. Я выходил на сцену. Я прыгал и бегал на ней. Я потел. Я нервничал. Я получал аплодисменты. На меня были направлены все взгляды, объективы. В меня летело нижнее белье и разные игрушки. Меня вожделели сотни тысяч девчонок. Меня они хотели затащить в постель и со мной лишиться девственности. Кто-то от меня даже хотел детей. Я шумно выдыхаю – мой вздох теряется в оглушающей музыке – и упираюсь лбом в поставленные перед лицом ладони. Мне вдруг становится дурно, душно. - Я в туалет, - бросаю я и вижу, что Билл прочел сказанное по моим губам. Он безмолвно остается сидеть. Наверное, и у него сейчас настроение хреновое. Сделав все, что нужно в уборной, стою напротив зеркала. Мокрыми руками провожу по лицу. Плевать, что макияж может потечь. Достал он меня за эти месяцы. Хочу хоть на мгновенье увидеть себя за этой маской. - Уж не думал, что удастся тебя сегодня здесь встретить. Какая удача, - слышу за спиной медленные слова, произнесенные высоким тенором. Так же медленно поворачиваюсь к источнику звука. У двери в туалетную комнату стоит парень. Худощавый шатен, примерно с меня ростом. Его внешность сразу напомнила мне какую-то птицу. Только я не могу сообразить точно какую. Пытаюсь придумать что мне сказать. Это ненормальный фанат или знакомый Билла? И что вообще, а точнее кого должен сейчас изобразить? Я не успеваю ничего ответить, как парень делает пару широких шагов в мою сторону и сокращает расстояние между нами до какого-то метра. Блин, я реально надеюсь, что он не чокнутый фанат. А то мне может не поздоровиться. Моей охраны тут нет. Хотя… Я совсем забыл, что я все же Михе Шульц и всегда мог постоять за себя. Кулаки моих опущенных вдоль тела рук крепко сжались в ожидании дальнейших действий незнакомца. А он стоит передо мной – его зеленые глаза смотрят прямо в мои. На лице улыбка, более похожая на ухмылку. Чего он от меня хочет? Парень вдруг разрывает зрительный контакт. Слежу неотрывно за его взглядом, готовый отразить атаку. Глаза того опускаются к моим черным с серыми носами ковбойским сапогам и медленно и оценивающе начинают скользить вверх по черным обтягивающим джинсам, чуть замирают на серебристом ремне с черепом, потом проходят дальше по черной с белым рисунком футболке и, наконец, снова достигают моих глаз. - А ты ничуть не изменился. Я думал, что парень скажет, что-то более информативное, что подскажет мне род его отношений с Биллом. - Как видишь, - нейтрально отвечаю я, стараясь не выдать своей персоны. - Давно не виделись, - вполне уловимое недовольство в его словах не заставляет меня ожидать чего-то положительного от этого разговора. - Приходи на следующий концерт, там посмотришь, - отвечаю я и подхожу к диспенсеру с бумажными полотенцами, чтобы вытереть к этому моменту уже ставшие почти сухими руки. Но мне нужно как-то вырваться из-под липкого взгляда. А это подходящий повод. Все время боковым зрением слежу за реакцией шатена. Если он фанат, то мой ответ будет вполне логичным. Если же знакомый Билла, то… С другой стороны его тон говорит о том, что отношения с Биллом в таком случае, были по меньшей мере натянутыми, и сказанное мной, будет тоже не из ряда вон. - Такой сухой ответ, после всего того, что между нами было. Наконец-то. Хоть какая-то конкретика. Значит, все же, знакомы. Или парень напридумывал себе целую историю любви с фронтменом группы? Как знать? Но, все же, я склоняюсь к первому варианту. - А чего ты хотел, после того, что между нами было? – на одной ноте говорю я, швырнув скомканный кусок пористой бумаги в мусорный контейнер. И мне кажется, что я, действительно, просто что-то упустил из памяти, что должен помнить об этом парне. Блин, выйти бы отсюда поскорей. Но не могу же я направиться к нашему столику с таким подарком на хвосте. Ведь там настоящий Билл. А раз эти двое знакомы, то он узнает коротко постриженного Билла, и наш план полетит к чертям собачьим. Этого допустить нельзя. Бросаю на него взгляд и тут понимаю, кого он мне напоминает. Цаплю. Такую тощую с маленькой головой и длинным носом. Только что на одной ноге не стоит. И тут я его представил в такой позе – с одной поджатой ногой. Не смотря на напряженность момента, мне хочется засмеяться. Не могу сдержать улыбку, которая неумолимо начинает ползти вверх по правой щеке. - А я смотрю, тебя это веселит, - недовольно говорит парень. - Что именно? - строю из себя дурачка. - А то, что я, Юрген Венцель, гоняюсь за тобой через всю Европу последние два месяца, а ты даже внимания на меня не обратил. - Занят был, прости, - в моих словах нет сожаления. - Ну, конечно, а когда подарки от меня получал, да по ресторанам расхаживал, твоя занятость тебе не мешала. Видимо, слова про отношения с парнями, выскользнувшие тем вечером в Лиссабоне из пьяного рта Тома, были правдой. Чувствую, что парень начинает раздражаться. И понимаю, что мне нужно сбавить обороты, чтобы не довести ситуацию до взрывоопасного накала. - Мне, правда, жаль, Юрген. - На этот раз пускаю в ход все свое актерское мастерство, представив, что я - Билл. Хочу закончить эту встречу здесь и сейчас, но как? - Давай мы встретимся с тобой завтра вечером здесь же? Что скажешь? – предлагаю дипломатичный способ решения конфликта. Тем более, мне это даст целые сутки, чтобы узнать от Билла все, что нужно об этом Венцеле и решить состоится ли повторная встреча или нет. Парень начинает ходить из стороны в сторону передо мной – от стены к стене, маяча перед глазами, словно маятник часов. Как будто гипнотизирует. Он шумно вздыхает и проводит рукой по волосам. А я стою и обдумываю, как бы мне проскользнуть мимо него и выбежать из этого заведения в промежутках между пасами парня. Не комфортно. Снова сжатые на этот раз не в целях обороны, а из-за напряжения в кулаки руки, начинают неприятно потеть. Да и какие отношения с парнем? Это не для меня. Увольте! Кого я обманываю, когда позволяю себе раздумывать хотя бы о возможности повторной встречи с этим типом? Это всего лишь отговорка, чтобы избавиться от него. Юрген останавливается в стороне от меня. Блин, слишком долго я медлил. Нужно было смываться раньше. - А, может, мы поедем ко мне в гостиницу и продолжим сегодня? Я снял отличный люкс. Все только для тебя. Ты же знаешь. Расскажешь, чем занимался эти последние полгода? Потому что мне бы очень хотелось знать, почему ты вдруг исчез. Не звонил, трубки не брал, не писал в ответ на мои письма. Ты же знаешь, что я к тебе со всей душой. Поехали, а? – уже почти умоляя, заканчивает зеленоглазый. Он протягивает к моему локтю костлявую пятерню. А я инстинктивно одергиваю руку как от прокаженного. А потом в голове мысль: Билл бы так сделал? Да какая к черту разница?! Кажется, я заигрался! Какой Билл?! Ко мне в уборной пристает парень, и ни одна душа даже не войдет сюда. Даже тот же Билл мог бы уже забеспокоиться о пропаже своего двойника и прийти меня искать. Но нет же! К черту все! К черту Каулитца и всю их шайку. Горел бы этот контракт синим пламенем! А я бы еще вокруг костра с бубном поплясал. - Я же сказал завтра, - уперто шиплю я, глядя на парня исподлобья, пятясь к стене. - Билли, мой Билли, - сладко тянет Юрген. – Ты всегда любил играть в недотрогу. С животным вожделением в глазах парень наступает на меня. От его слащавых слов мурашки пробегают по взмокшей спине. Как бы ему сейчас не двинуть. Венцель неожиданным молниеносным броском кобры кидается на меня, и ощутимо впечатав меня затылком и лопатками в металлический диспенсер для полотенец, неуклюже впивается мокрым ртом в мои губы - его холодные пальцы на моей щеке. Несколько секунд этого влажного отвратительного недоразумения тянутся как будто минуту. Пока его язык шарит по моим туго сомкнутым губам, я принимаю для себя жесткое окончательное решение. Поднимаю левую руку к своей щеке и любовно обвиваю его пальцы своими. И собрав все силы, отталкиваю Юргена, чтобы дать себе свободу действий. Мне требуется всего лишь мгновенье, чтобы ничего не ожидающего и, по всей видимости, хилого парня повернуть к себе спиной, заломив назад ту самую руку. Для пущей важности толкаю его в пятую точку наборным каблуком ковбойского сапога, и парень летит вперед без возможности сгруппироваться и выставить перед собой руки. Он плюхается на покрытый плиткой блестящий пол. Его голова издает коробящий глухой стук при соприкосновении с жесткой поверхностью. Парень со стоном переворачивается на спину и дезориентированно смотрит на меня. Цапля потеряла равновесие. - Я же сказал завтра! - со злостью выплевываю, глядя вниз на поверженного Юргена. – А теперь и на это можешь не надеяться! Счастливо оставаться, - бросаю я и вылетаю из туалетной комнаты. Снова врываюсь в темный мир клуба. Мне нужно на улицу. Пробегая мимо ближайшего стола, я, невзирая на сидящую за ним пару, на бегу хватаю стопку с жидкостью. И опрокидываю ее в себя. Успев отойти от стола, все также на ходу бросаю стекляшку на пол и тыльной стороной руки грубо утираю губы. Как раз то, что нужно – градус побольше. Заодно и продезинфицировать все после слюнявых приставаний. Фу! Меня опять передергивает. Я вылетаю на улицу и подбегаю к стоявшему наудачу рядом такси. В нем нет пассажиров. Плюхаюсь на сиденье и называю адрес в паре кварталов от гостиницы. Пройду через черный ход. Не привыкать. Сижу на краю кровати в своем номере, опустив голову между разведенных колен и обхватив затылок сплетенными в замок пальцами. Это хоть немного спасает от накатившей тошноты. Слышу как за спиной с щелчком открывается дверь. Я ее не запер. Не до того было. Ну что еще?! - Привет, - тихое. – Слава богу, ты здесь. Я испугался, когда ты не вернулся, - все также еле слышно продолжил так похожий на мой голос. - А чуть раньше ты не мог обо мне вспомнить? – Распрямившись, поворачиваюсь в сторону двери. - Михе, что произошло? Тебе плохо? – Билл подошел и встал рядом с кроватью. - Да, блядь, а как ты думаешь?! - Тур? – предлагает Билл. - Да, просто шикарный тур… …В уборной с Юргеном, - продолжаю про себя. Мне снова становится дурно, и я принимаю исходную позу, согнувшись над полом. - Ничего, поспишь и завтра будешь новым человеком, - чувствую, как рука Каулитца ложится мне между лопаток и начинает поглаживать. Между нами повисает тишина. Столько всего накипело, что я не знаю что сказать Биллу, да и говорить ли вообще. Спустя пару минут, чувствуя ритмичные поглаживания легкой ладони Билла по спине, я все же не выдерживаю и решаюсь спросить: - Кто такой Венцель? – сердце замирает в ожидании ответа, словно мультяшный герой перед тем, как упасть в пропасть. Движения руки останавливаются, и я, снова выпрямившись, смотрю на Билла. Во взгляде того – пустое испуганное замешательство. Парень застыл, будто восковая фигура. Не ожидал он такого вопроса. - Может, просветишь? – продолжаю давить. Билл осторожно опускается рядом со мной на пружинистый матрас, спина прямая, как палку проглотил, и кладет ладони себе на колени, напоминая примерного школьника. - Михе, я… Юрген… - пытается он начать. – Прости… - он опускает голову и закрывает глаза. Что вообще происходит? И тут до меня доходит. Что-то щелкает в мозгу, словно кусочки узорчато вырезанного пазла, которые в один момент из разноцветного хаоса сложились в единую картину. Я в шоке продолжаю пялиться на Каулитца. А тот так и сидит. Снова замер. Кажется, не дышит даже. - Блядь, Билл, ты меня подставил. Ведь так? – тихо спрашиваю. Билл молчит. - Говори! – уже рявкаю я, от чего Билл вздрагивает и распахивает глаза. Он поворачивается ко мне, и я вижу как его темные, такие знакомые глаза наполняются слезами. Влага застывает внутри, боясь выплеснуться через край. - Ты ведь не просто с таким энтузиазмом собирал меня в этот чертов клуб, правда? Парень лишь кивает. У меня внутри все обрывается. Этот мальчишка, так похожий на меня… ну или я на него… сейчас не суть... делает такое! Подставляет меня. Я тут разрываюсь из-за него на сцене, на интервью, на фото сессиях, выбросил свою жизнь к чертям собачьим. А он? - Прости. - Да хорошо, что меня там, в сортире, не трахнул твой Венцель, что я способен постоять за себя. А если бы нет? Ты об этом думал вообще?! – негодование вскипает во мне обжигающей волной. - Почему ты решил, что имеешь право подкладывать меня под своих бойфрендов?! Это не входит в мои обязанности по контракту. - В неверии мотаю головой из стороны в сторону и поднимаюсь с места, встав лицом к обескураженному Каулитцу – его глаза все также на мокром месте. - Я же сказал: прости, - вторит он сам себе. - Билл, я не знаю, что ты там себе удумал. Я - не педик! – зло выплевываю, глядя на него сверху вниз. - Я тоже не педик, - забито отвечает парень. В смысле? А откуда тогда этот парень взялся с романтическими историями и лобызаниями? – спрашиваю себя. - Мне вообще все равно, - продолжает он. Ему все равно, через что он меня только что провел? Непонимающе смотрю на него. - В том смысле, что мне не важно мужчина или женщина. Мне важен сам человек. Как я с ним себя ощущаю. Есть ли взаимность. Понимаем ли мы друг друга. - Как я себе представляю, у вас с Венцелем понимания достигнуто не было. - Правильно понимаешь, - хрипло отвечает на мой риторический вопрос Каулитц. Он встает на длинные ноги и, пошарив в кармане своих дешевых синих Levi’s, вытягивает оттуда пачку сигарет. Наблюдаю за тем, как дрожащими руками Билл не с первой попытки достает из почти полной пачки сигарету и прикуривает. - Дай закурить! – приказным тоном выпаливаю я, протянув руку в однозначном жесте. Билл смотрит на меня с нескрываемым удивлением. Протягивает открытую пачку. Я вынимаю сигарету. Непривычно. Грубо выдергиваю из руки Каулитца предложенную красную зажигалку и тоже прикуриваю. Неумело. Пробовал как-то курить лет пять назад. Но что-то не пошло. А теперь мне все равно. Хочется, чтобы хотя бы этот вонючий дым, заполнив легкие, вытеснил из моих внутренностей отвратительную, засасывающую внутрь себя душу, пустоту. Затягиваюсь. Первая порция дыма заставляет меня закашляться. Следующую я втягиваю в себя с большей осторожностью, и она проскальзывает внутрь, насыщая несущуюся в нервном спринте по сосудам кровь ядовитым никотином. Но мне все равно. - Мы с Венцелем познакомились на VIP вечеринке еще с год назад, - по собственной инициативе говорит Каулитц. Он подходит к окну и, глядя на ночные огни города и обхватив себя вокруг талии свободной рукой, в очередной раз подносит сигарету к губам. – Он меня подцепил в тот вечер, и я с пьяных глаз с ним переспал. - Он замолкает и смотрит вдаль, но как будто внутрь себя, явно вспоминая события того вечера. – Это был мой первый раз. - И, да, знаю, что ты сейчас скажешь: Билл Каулитц – вечный девственник, который верит в любовь до гроба и, притом, непременно с первого взгляда и даже готов влюбиться в фанатку. – Слышу, как он хмыкает носом, усмехнувшись. Он снова затягивается и, потянув подбородок к потолку, вальяжно выпускает туманное облако вверх. – Но все гораздо более прозаично. Теперь уже не девственник, о любви до гроба нет и речи, а то, что было с первого пьяного взгляда, явно было не ее началом. Да и фанатка вдруг превратилась в фаната. Ирония судьбы, не правда ли? - Билл поворачивает голову ко мне – в глазах грусть. - Но я не понимаю, к чему весь этот спектакль? – я развожу руками в стороны. - Венцель после того единственного раза вбил себе в голову, что между нами что-то серьезное. Моим словам о том, чем наша встреча была на самом деле, он не поверил и продолжал ходить за мной. В итоге я решил, что если соглашусь пару раз сходить с ним на свидание и потом объясню, что ничего подобного все же к нему не чувствую, он от меня отвяжется. Но не тут-то было. Все стало только хуже. Он преследовал меня, словно хвост и его поведение уже казалось не здоровым. Он был на каждом концерте, останавливался в каждой гостинице, где останавливались мы во время тура. В общем… - парень вздыхает и тушит бычок в пепельнице, которая стоит под рукой. И тут до меня доходит еще кое-что. - Вот оно что! – не удерживаюсь от мыслей вслух. – Тогда в гостинице, когда мы с тобой в первый раз отправились «в свет», ты ведь его видел в ресторане? Так ведь? - Да. - Билл, я не понимаю, почему ты не рассказал мне все просто. – Смотрю Биллу в спину – его лопатки под тонкой футболкой вздымаются в глубоком вздохе. - Мне было стыдно и страшно. И я боялся, что ты не согласишься встретиться с Венцелем и отшить его как следует, притворившись мной. - И верно подумал. Я все же не в шлюхи записался тогда в офисе Йоста. Я, конечно, понимаю, что шоу-бизнес и все такое. Но… Блин! – С силой провожу ладонью вниз по лицу. - Да и вообще я не думал, что до этого дойдет. Просто мои худшие опасения сегодня воплотились в реальность. Я подозревал, что он будет меня там караулить. А Тому я ничего про это не говорю. Ты же знаешь, что вся эта идея свободной любви с парнями его ни разу не вдохновляет. - И вообще это личное, - тихо в довершение своего рассказа произносит Каулитц. - Ну, знаешь, твое личное теперь - мое личное. В конце концов, я должен быть к такому готов, иначе я просто не знаю какую роль играть. Ведь теперь моя жизнь это всего лишь роль. Я подхожу ближе к Биллу и с досадой раздавливаю в черной пепельнице желтый фильтр сигареты. - Ты ошибаешься, - мои уши улавливают еле слышные слова. Я перевожу взгляд на парня. А он, кажется, не заметил, что говорил вслух.