Отражение

Глава 11 «Нередко дух сламливает не пытка, а доброта. Когда на человека давят, это всегда рождает в нем желание дать отпор. Доброта же незаметно подкрадывается сзади и бьет тебя в спину так, что начинаешь исходить слезами благодарности. От доброты защищаться гораздо труднее.» Дик Фрэнсис «Дик Фрэнсис. Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Кураж. Отражение» Она двигается, оседлав меня. Ее темный силуэт – в свете незашторенного окна моего номера, в который пробиваются огни города, как будто уже рассвет. Хотя до него еще долго. - Билл… - гортанным стоном выдыхает Кристина. Ее тугое горячее влажное нутро с благодарностью впускает меня, шелком скользя вверх-вниз, а иногда покачиваясь из стороны в сторону. А она, оказывается, знает, что делает. - Да, детка, - хрипло шепчу. - Ты супер. - Еще несколько движений, и ее спазмы разгоняют волну наслаждения по моему почти обессиленному телу, и я следом взрываюсь, опустошая себя в очередной раз за ночь. Кристина обрушивается на меня. Наши липкие от пота тела сливаются в одно целое. - Невероятно, - говорит она сквозь сбившееся дыхание. То, что тебя трахнул Билл Каулитц или сам секс? Решаю смолчать. Какая разница? Да, эта Кристина – сама скромность. А как она извивалась подо мной, выкрикивая мое имя последние полтора часа. Как ее язычок скользил кругами по моему члену. Боже, я забыл как же это приятно. К черту Билла с его девственнолатентнонетрадиционной ориентацией. С Кристиной, все еще лежащей поверх меня, дотягиваюсь до прикроватной тумбочки и достаю пачку. Помогаю другой рукой, которой мне приходится ради этого обвить девушку, вытаскиваю сигарету и засунутую в ту же пачку зажигалку. Щелчок. И желтое пламя ослепляет на пару секунд, пока прикуриваю. - Солнышко, давай ты с меня слезешь. А то не очень удобно. Блин, отдавила мне все своими телесами. Освободившись от веса ее стройного тела, могу, наконец, затянуться полной грудью. Огонек на кончике сигареты в полумраке номера вспыхивает, чуть слышно потрескивая. Пошарив по кровати, нахожу край простыни и натягиваю ее поверх себя. Девчонка продолжает жаться ко мне. Я беру ее руку и снимаю с себя, положив рядом. Прям, ненасытная попалась. А мне, думаю, для первого раза после столь долгого перерыва достаточно. Для разминки вполне сойдет. Я докуриваю, а Кристина все также лежит на животе рядом со мной – ее длинные волосы раскинуты вокруг, так что большая их часть оказывается на моем плече. Ее размеренное еле слышное сопение начинает порядком меня раздражать. Заношу руку и наотмашь шлепаю ее по голой заднице так, что хлопок резонирует в ночной тишине номера. - Ладно, давай в душ! – командую. Видать, я ее разбудил. Девушка поднимает голову. Через взъерошенные волосы проглядывается насупленное, заспанное лицо. То, что я только что сказал, наверняка не дошло. - Иди в душ, - говорю уже тише. - Мммм… Иди сначала ты, - мычит она и роняет голову на кровать. Я не возражаю. Хочется побыть одному. И хочется смыть с себя ее запах. Откинув простынь, встаю и отправляюсь в ванную. После душа, надев столь полюбившийся мне прошлым вечером банный халат, выхожу в комнату. Кристина все также спит. А я-то уж понадеялся, что когда выйду, девчонки в номере не будет. Зачем ей душ? Она после такого мыться год не будет, наверное. Но нет. Она все также лежит, распластавшись на моей кровати, только теперь на спине и натянув поверх себя мою простынь. Громко захлопываю за собой дверь ванной и достигаю своей цели второй раз за ночь. Кристина шевелится и открывает глаза. Подхожу ближе к кровати так, что стою, возвышаясь над девушкой. - Кристина… - настойчиво говорю я. Других слов от меня не требуется. Она лениво, со стоном поднимает сонное тело и, прихватив с собой простынь, направляется в нужную сторону. Я присаживаюсь на кровать там, где только что лежала она. И понимаю, что звука открывающейся в ванную двери за спиной так и не услышал. Смотрю в сторону Кристины. Она остановилась, не дойдя пары метров до ванной. - Что? – спрашиваю, не сумев скрыть цинизм в голосе. Хотя и не старался. - Билл, какие планы на завтра? – спрашивает она. - Имеешь в виду на сегодня, - не спрашиваю, а утверждаю, исправляя ее глупую оговорку. Кристина чуть заметно оживляется. В ее глазах снова заметна тень того огонька обожания и ожидания сверхъестественного. Только робости в них больше нет. - Это я и хотела сказать. - Я вечером уезжаю в Анахейм, – совершенно без эмоций говорю я. У нас там через два дня концерт. Наверняка она сейчас думает о том, предложу я ей поехать с нами или нет. Решаю не мучить ее слишком долго и монотонно добавляю: - Ну, а ты сейчас примешь душ, вернешься в свою гостиницу в свой номер к своим подружкам и днем пойдешь с ними гулять куда-нибудь. Возможно, я перегибаю палку? Не отводя взгляда, продолжаю смотреть на Кристину. Проходит секунда, потом еще одна. Кристина пожимает одним плечом и говорит совсем не то, что я ожидал услышать и совсем не так, как я этого ожидал. - Ну, и ладно, - ее звонкий голос долетает до меня. Она разворачивается и заходит в ванную, аккуратно закрыв за собой дверь. Когда она, наконец, без лишних слов покидает номер, я выключаю свет. Теперь уже настоящий, а не неоновый рассвет, отражаясь от ржавых гор Невады, впитывается оранжевым цветом в стены номера. Ложусь и закрываю глаза. Хочу отоспаться. Но насладиться одиночеством, тишиной и удовлетворением от того, что я, наконец, сделал сегодня ночью, мне не дает так некстати появившаяся перед глазами картина: Кристина снова пожимает плечом и, как-то походя и совершенно безразлично, говорит свое «Ну, и ладно!». Белая дверь ванной с финальностью закрывается, ударив меня в лоб. Глубоко вдыхаю и выдыхаю через нос. Это уже привычка. Ну, и ладно, - думаю я, и на этом утомленность бурно проведенной ночи берет свое. Декабрь 2008. Берлин - Отлично! Хорошо быть дома! – кряхтя, с явным облегчением выдыхает Том, раскинувшийся рядом со мной на правом из передней пары пассажирских кресел нашего наглухо тонированного белого минивэна. – Теперь, наконец, можем по-настоящему отдохнуть. Он расслабленно откидывает голову к подголовнику удобного кожаного кресла и запрокидывает ее назад, закрыв глаза и шумно вздыхает. Тихое «Да уж» - все, на что меня хватает в ответ. Обращаю взгляд на посеревший за время нашего отсутствия пейзаж. Черные стекла делают его еще более мрачным, если такое вообще возможно. Через десять дней Рождество, а снега еще не было. Все серо и уныло. Сегодня мы проделываем путь из аэропорта одни. Георг и Густав поехали другой машиной. Они сразу, не заезжая в особняк, отправятся в родительские дома в преддверии семейного праздника. - Не могу дождаться. Так хочу увидеться с братом. Слова близнеца не хотят упорядоченно уложиться в моей голове. Они словно тяжелые шершавые неумело положенные друг на друга бетонные плиты, перекосившись, встают в распорку с границами моего внутреннего мира, который я все время американского тура старательно отгораживал от реалий происходящего. И не знаю что меня больше беспокоит в сказанном: то, что я не брат, то, что я не Билл, или то, что через полчаса и мне придется встретиться лицом к лицу с недовольным прообразом, который я всеми усилиями пытался вычеркнуть из памяти в последние недели, словно что-то лишнее. Повторяя движения близнеца, также откидываю голову на подголовник. Действительно, можно расслабиться. Тур окончен. Теперь только запись альбома предстоит в начале следующего года. Ни с того ни с сего меня тянет расплыться в улыбке. И я это делаю, приподнимая только один уголок губ. - Смотрю, твое настроение, наконец, тоже поднялось, - видимо, заметив мое выражение лица, говорит Том. - Да так… Я тут просто подумал… - тяну я, не зная, следует ли облекать в слова мысль, которая так внезапно пришла в мою голову. - И чего же ты подумал? - монотонно говорит Каулитц-старший, продолжая глядеть в серый потолок микроавтобуса. - Теперь придется в интервью упустить историю о девственности и вечной любви. - Не представляю какой реакции ожидать от гитариста. Обмякшая туша Тома внезапно принимает более напряженные очертания. Но что сказано, уже не вернешь. - Ха-х! Это точно! – усмехается он в ответ. Я расслабленно выдыхаю. – Ты последние две недели тура отжигал по полной. Кажется, меня переплюнул. Это как-то не правильно. Не считаешь? - Ну, должен же кто-то тебя поддержать в трудах праведных. Кто, если не брат? - Да иди ты! – в шутку отмахивается Том. – Надеюсь, ты журналисткам про свой секс-тур не будешь рассказывать вместо этого. - Я подумаю, - решаю поддержать прикол близнеца. Хотя о чем тут думать? Конечно, то, как Билл каждый вечер цеплял очередную фанатку, чтобы с ней перепихнуться не должно стать достоянием общественности. Зачем кому-то знать? Если эти девчонки и захотят опровергнуть мои слова о вечной невинности, да кто им поверит? Просто чокнутые фанатки, желающие привлечь к себе внимание. Наверняка, кто-то из них захочет с гордостью заявить, похвастаться перед всей страной, всем миром, что на них обратил столь пристальное внимание солист теперь уже знаменитой на весь мир группы Tokio Hotel. Да и Биллу знать не обязательно. И так весь изговнялся до поездки в штаты. Хотя, Том, наверняка, ему расскажет при первом же удобном случае. Несмотря на всю любовь к близнецу, он не сможет упустить возможность поиздеваться над ним на эту тему. Ведь он же, мягко говоря, не принимает нетрадиционные взгляды брата. А тут такой шанс заставить Билла покраснеть и возможность наставить его «на путь истинный». Так что вряд ли мои похождения за океаном окажутся тайной для всех. Да и ладно. Может тогда наш дорогой оригинал Билла Каулитца поймет, что свет клином на нем не сошелся и все жизненные события вертятся не только вокруг него. Он и так уже обиженный. А на обиженных воду возят, как мы все знаем. Нечего дуться по пустякам. Может быть, поехал бы с нами, так я бы постеснялся. А так… Что мне было терять? Братскую любовь, что ли? Боюсь не видать мне ее, как своих ушей. Но, на самом деле, хотелось бы. Очень хотелось. Чтобы была семья как раньше. Ну, может не как раньше. Родителей не вернуть. Но хочется, чтобы был кто-то родной. Чтобы можно было отогреться, чувствовать себя дома. Но, видимо, этому быть не дано. Думал, найду в Билле близкого друга — все же у нас, мягко говоря, много общего, хотел помочь ему, а оказалось, что я третий лишний в авантюре, созданной с его же согласия. Том... Не то, чтобы он ко мне воспылал любовью, но в отсутствие его младшего близнеца мы стали теснее общаться. Но Том — это все же Том... Только Том… Всего лишь Том. Потянуло закурить. Хлопаю по карманам куртки в поисках пачки. Но не здесь же, в микроавтобусе! - укоряет меня собственный внутренний голос, и я бросаю попытку достать сигарету. Может когда-нибудь, когда это все закончится – а весна не за горами – я продолжу свою жизнь. Правда, уже не знаю как это - быть Михе. Пока колесил по Америке, кажется, уже забыл, как звучит мое прежнее имя. Зато не пришлось бы думать о том, что я - копия, что я должен соответствовать определенным стандартам вплоть до мелочей, хотя, в последние недели я поступал, как желал того сам, делал собственный выбор. Может, действительно, мне пошло на пользу отсутствие рядом напоминания моей вторичной природы. Да, иногда еще случаются провалы в меланхолию. Не удается от них избавиться полностью. Но я над этим старательно работаю. Надо возвращаться в реальность. Машина заезжает на территорию нашего особняка и останавливается на подъездной дорожке. Давно забытый протяжный скрежет металлических ворот, которые отгородят нас от назойливого окружающего мира, мгновенье за мгновеньем возвращает меня в «здесь и сейчас». – Надеюсь, ты про это не будешь распространяться, - говорю Тому скорее для проформы. Боковая дверь минивэна отъезжает в сторону. Рядом с ней уже стоит двухметровый охранник. - Я подумаю, - неоднозначно отвечает гитарист и, низко пригнув голову, выходит из автомобиля на промозглую улицу. Чуть помедлив, следую за ним. Мы с Томом заходим в дом. Закрыв за нами дверь, охранники, которых двое, остаются на крыльце делать, что там они обычно делают. То ли охраняют, то ли просто делают вид. Думаю, за трехметровым забором дел у них просто навалом. Громадная жилая зона особняка встречает нас пустотой и тишиной. Как-то странно. Я думал, что Билл будет стоять по ту сторону двери и ждать нашего приезда, скрестив руки на груди и притопывая ножкой, чтобы еще раз укорить своим недовольным отрешенным видом обиженной звезды. Он вообще здесь? - А где Билл? – вторит моему немому вопросу близнец. - Наверное, не горит желанием видеть такого развратника, как я, - коротко усмехаюсь. Циничная шутка выходит без особого на то усилия. - Да тише ты! Я думал, что ты не хочешь об этом распространяться, - ответный шепот Каулитца. - Все тайное становится явным. Не так ли? – Том лишь пожимает плечами и проходит вглубь гостиной, оглядывая помещение, словно высматривает Билла, спрятавшегося за каким-нибудь предметом мебели. Я с опаской озираюсь по сторонам. Подхожу к стеклянным дверям, выходящим на задний двор. В беседке никого не видно. Напряжение, копившееся во мне в предвкушении неминуемой встречи с кислой миной бывшего солиста, спадает. Только я успеваю расслабиться, как слышу топот, как будто табун лошадей несется вниз по лестнице. Билл, бля... Готовлюсь реагировать максимально спокойно на его обиженный вид. Поворачиваюсь на звук, который за пару секунд успел стать оглушающим и почти достиг первого этажа. И меня ударяет в лицо словно стеной. В меня со всей силой энтузиазма и положительности впечатывается улыбка от уха до уха на лице Билла. - Вы приехали! Ура! - со звонкими воплями маленького мальчишки, дождавшегося приезда родителей, Билл кидается на брата, повиснув на нем. Тот его ошалело обнимает, судя по всему потеряв дар речи. Билл отрывается от Тома, который растерянно выпускает его из объятий, и подскакивает ко мне. Если честно, не знаю что делать. Но все происходит само собой. Парень меня тоже обнимает, хоть и не так энергично как брата. Мои же руки остаются висеть плетьми. Нет у меня особого желания с ним обниматься, да и в шоке я от столь разительной перемены в настроении младшего Каулитца. - Я по вас скучал, - Билл отстраняется от меня. На его лице все еще играет улыбка, пусть не такая яркая, как сначала. - Мы тоже, - говорим с Каулитцем-старшим в унисон, правда, я с гораздо меньшим рвением. В чем подвох? Я отвык за эти недели видеть свое зеркальное отражение. Оглядываю Билла более пристально. Его волосы стали гораздо длиннее. Он и не стригся после того раза в начале мая. Но я-то думал, что он будет поддерживать имидж помощника. Теперь же, его почти на лысо сбритая шевелюра превратилась в зачесанные и прилизанные назад блестящие волосы. Их нижние пряди не были подравнены, чтобы сформировать стрижку, а спускаются вниз и заканчиваются где-то в районе последнего шейного позвонка. Хотя волосы он успел покрасить. Из темно-русых они превратились в черные – цвета воронова крыла. - Я решил отращивать. Все же весна близится, - Билл пояснил, видимо, заметив мое пристальное внимание к его прическе. - Тебе идет, - говорю то, что думаю, не приукрашивая. Действительно, заставляет взглянуть на парня по-новому. Говоря о весне, явно Билл не имеет ввиду, что будет щеголять своим новым имиджем по залитым горячим апрельским, ну или мартовским солнцем, улицам Берлина. Он поправляет привычную узкую одежду – вещи из его обычного гардероба. Никакой дешевки. Никаких треников. Билл сегодня явно при параде: темно синие вытертые джинсы. Красная футболка, пара цепей, браслет. Румянец на лице не омрачен ни граммом косметики. Если честно, то не верится, что передо мной Билл. И теперь мне не кажется, что я его копия. Я скорее устаревшая версия Билла Каулитца, а оригинал получил апгрейд. Неприятно. Все же Биллу удалось испоганить мне настроение, пусть даже таким неожиданным образом. Как бы я этого не отрицал, а приходится признать, что я привык быть копией, что мне быть копией стало комфортно, что я и есть не более, чем копия и как копия я могу плыть по течению не живя своей жизнью. С плеч падает груз ответственности за собственное пустое существование, за собственные бесполезные попытки стать кем-то. Ведь до тебя этим «кем-то» стал кто-то другой, а ты просто можешь пожинать плоды, получать гонорары, позволять себе вольности. Особенно радовал последний пункт. Ну хоть что-то хорошее... - улыбаюсь сам себе. - Брат, ты куда пропадал? Чего на связь не выходил неделю? – Том громогласно прерывает мои разглядывания младшего Каулитца и сопутствующие размышления. – Я только и общался что с охранниками, чтобы узнать все ли с тобой в порядке. Билл отвлекается от бесцельного разглядывания гостиной и обращает на близнеца внимание: - Да что со мной может случиться? Я так… Хотел побыть в одиночестве. Отстраниться от всего. - И как я понимаю, результатом стал новый хаер, - с долей скептицизма говорит старший близнец, пальцем выводя в воздухе спирали. -Тебе не нравится… - Билл чуть заметно поник, опустив вперед плечи. - Да, ладно. Чего ты? Суперский причесон! Тебе действительно идет! – Том со всем энтузиазмом сказанного хлопает брата по спине. Билл расплывается в скромной улыбке. - Ну ладно, раз мы все единогласны относительно положительности перемен в моей внешности, то пойдемте, сядем что ли? «Пойдемте» это мягко сказано. Билл чуть ли не галопом, вприпрыжку направляется в сторону кожаного дивана и кресел в ТВ-зоне гостиной. Я бросаю взгляд в сторону Тома, он пожимает плечами. Мы следуем за Биллом. Билл плюхается с одного края дивана. Том садится рядом с ним, а я, соответственно, с края, противоположного младшему близнецу. - Мы внимательно тебя слушаем, - говорит Том. - Ты явно что-то важное хочешь нам сообщить. Ты не беременный, по случаю! - Иди в жопу, Каулитц! - Билл шлепает Тома по плечу и толкает его. Том поднимает обе ладони в жесте «Сдаюсь»: - Ладно, ладно. Ты что, уже про мое блистательное чувство юмора забыть успел? Я обижен… - Забудешь тут, - в шутку насупившись, бубнит младший. Притворная обида явно в мгновение передалась от одно к другому. - Я просто хотел узнать как все было. И желательно в наимельчайших подробностях! - Билл запихивает сложенные вместе ладони между сомкнутых коленей. У него лицо мальчишки в предвкушении съесть целую миску любимого мороженого. – Рассказывайте. Бросаю на Тома вопросительный взгляд. Он понимает о чем я и незаметно мотает головой в знак отрицания. Явно Билл в неадеквате и сейчас с ним заводить разговоры об интимных похождениях не стоит. Эх, а мог бы ему выложить все подробности. Посмотрел бы я тогда на то, как с апгрейда сошли бы румянец и улыбочка. Раз уж все со старшим Каулитцем обсудили, то я теперь могу позволить себе откинуться к мягкой спинке дивана, поерзав, примоститься поудобнее, и приступить к прослушиванию истории под оригинальным названием «Как все было» в исполнении Тома Каулитца. Пусть теперь он повыступает за фронтмена. Я не против. Кажется, я уже успел задремать, когда заданный Томом вопрос отрезвляет меня лучше полулитровой кружки крепкого кофе. - Что слышно про розыск Михе? – спрашивает он в полголоса, будто это секрет. Оживившись, я собираю свою развалившуюся тушу и заставляю себя сесть прямо. - Да так, знаешь… Пару раз я слышал по федеральному радио и ТВ объявления. Но это уже было с месяц назад. Охрана говорит… - звук открывающейся входной двери прерывает рассказ. - Парни, куда ваши чемоданы ставить?! – наши двое охранников спрашивают, затаскивая сразу четыре чемодана и еще две сумки в гостиную. - Можете оставить здесь. Мы дальше сами, - даю охранникам понять, что мы не нуждаемся в их дальнейших услугах. Слышу, как они уходят на кухню. Мы втроем оглядываемся в сторону их удаляющихся шагов и, убедившись, что охранники отошли, я говорю: - Ну, чего там охрана? – тихо спрашиваю, указывая в сторону Билла поднятием подбородка, чтобы тот рассказывал. Он конспиративно продолжает, пригнувшись вперед и оперевшись предплечьями о колени: - Охрана говорит, что листовки видели по городу. Но их крайне мало. Думаю, Йост кого-то нанял, чтобы хоть с этими проклятыми бумажками разобрались. - А так больше мне ничего неизвестно, – пожимает плечами. – Я-то никуда не выхожу. Даже волосы красить стилиста привозили на дом, чтобы фанаты ничего не заподозрили. - Будем надеяться, что все сойдет на нет, - говорит Том. - Будем, - отвечаю я. Но не верю, что все так просто. Зная дотошный характер Лили и ее связи… Пока мы сидели, за окнами уже давно успело стемнеть, и без того короткий зимний световой день подходит к концу. Несмотря на то, что в штатах сейчас еще середина дня, чувствую, как все тело, словно свинец, наполнила усталость. Смена часовых поясов и утомительный перелет в полдня дают о себе знать. - Парни не знаю как вы, а я пойду в душ и постараюсь поспать. Не представляю что из этого получится. – Встаю с дивана, распрямив затекшую спину и ноги. - Что получится в душе? – многозначительно спрашивает Том. - И из «поспать» тоже, пошляк! – с улыбкой отвечаю я. - Я думал, вы захотите поужинать. Хотел заказать еды из ресторана, - улавливаю легкое разочарование в чуть хриплых словах младшего близнеца. О, боже! Великому Билли не уделили внимания. - Завтра успеем наесться. Я тоже не прочь отдохнуть, - поддерживает мою инициативу Том. Я беру один из чемоданов и сумку и хочу отправиться наверх, как слышу возглас Билла: - Кстати о «поесть». Том, я совсем забыл! Ну что еще?! - Мама звонила, просила тебе передать, что она ждет нас в гости на Рождество. - Отлично! Я, в общем-то, и не сомневался. Разве бывает иначе, если мы не в туре? Подтаскиваю часть своего багажа к лестнице и недовольно начинаю с трудом взбираться на второй этаж. Надо было охранникам сказать, чтобы они подняли сумки в комнату. Что-то я поторопился. Понимаю, что мое испорченное настроение не целиком связано с совершенно ненужным физическим трудом, которого можно было бы очень просто избежать, и даже не с новым имиджем прообраза. Меня изнутри потихоньку гложет сказанное Биллом по поводу приглашения родителей в гости на Рождество. Они уедут. А мне и не с кем провести праздник. Раньше я с парнями из университета мог провести эти дни, по крайней мере, с теми, кто не разъезжался по домам. А парочка таких находилась. С Лили мог пересечься, хотя присутствовать на их семейных торжествах я не надеялся и не особо-то и горел желанием смотреть на ее скептически настроенного отца и высокомерную мать. Теперь и это мне не светит. Даже с телками не зажечь. Только сейчас я осознал настоящую глубину своего одиночества. Хотя, идея с телками не плохая. Почему бы и нет? Ну может не в особняк их приглашать. Настолько палиться не стоит перед общественностью, чтобы им показывать свое «супер засекреченное» место жительства. Поднявшись до середины лестницы, оборачиваюсь назад и вижу, как внизу лестницы Билл тащит мой второй чемодан. Неожиданно. Но и на этом спасибо. В комнате все так, как я и оставил. Моя половина осталась нетронутой. А на кровати Билла, как всегда помятое покрывало и брошенный на подушку планшет. Ставлю ношу у подножья своей кровати и сажусь. Нет сил сегодня что-либо разбирать. Займусь этим завтра. Если честно, и на душ сил нет. Но придется себя заставить. - Вот, - запыхавшийся Билл появляется следом за мной в комнате и ставит второй чемодан рядом с другим багажом. - Спасибо, - сухо отвечаю. - Да не за что. Просто хотел помочь. Сам когда-то возвращался из туров. Не напоминай... Билл садится на свою кровать и передвигает планшет на прикроватную тумбочку. Увидев гаджет, я вспоминаю кое-что, о чем забыл поинтересоваться у Билла пока были внизу. - Билл? - А? – он переводит на меня взгляд. - А как там тот сайт о моем розыске? Ты туда заходил? А то мне как-то не до интернет-развлечений было в Штатах. - Заходил пару раз. Там ничего выдающегося не видел. О сходстве тебя со мной ничего не находил, - сухо отрапортовал он. - Это хорошо. И странно. - Но грязи там навалом пишут, как обычно, - добавляет Билл. - Я и не удивляюсь. Главное, чтобы все было тихо на западном фронте, - говорю я. - Это точно. В комнате повисает неловкая тишина. Кажется, я отвык бывать с Биллом наедине. Начинаю разглядывать мягкий ковролин под ногами. - Эй, Михе! Ты слышал про приглашение на Рождество? – внезапный возглас Каулитца заставляет меня вздрогнуть. - Да, надеюсь, вы с Томом хорошо отдохнете, - монотонно выдавливаю из себя вежливость, мельком взглянув на парня. Других слов не нахожу. Перевожу взгляд на пейзаж за окном. Хотя, собственно, пейзажа там не видно. Ночная чернота заслоняет вид, выделив на своем фоне мое отражение в идеально начищенном оконном стекле. Заметив его, заправляю за уши уныло повисшие по бокам осунувшегося лица сосульки волос. - Я тоже надеюсь, что ты хорошо отдохнешь. И о чем Билл только думает? - Какой отдых в одиночестве в этом особняке? Мне еще хорошо повезет, что дежурного охранника для меня найдут, чтобы фанатки не растерзали меня, прознав, что я остался наедине с ними на несколько дней. Вот с ним с горя и напьюсь. - Михе, ты сейчас о чем? – прерывает он мою упадническую речь. - В смысле? – не понимаю вопроса. Замешательство заставляет меня все же посмотреть на младшего близнеца. - Ты тоже едешь. - Куда? - К нашим родителям в деревню, - он разводит руками. - Зачем? – тупо и совсем неотесанно спрашиваю я. - Так они тебя тоже пригласили. Чувствую, что обе мои брови поднялись домиком в недоумении. Но кроме как на усталый вздох у меня сил нет. - Просто они знают, что у тебя нет родных, - виновато вклинивается он в мои размышления. Измотанное тело не дает мозгу переварить неожиданную информацию. Даже не знаю хорошо это или плохо, что меня пригласили. Но что-то настораживает. Через минуту безэмоционального молчания до меня, наконец, доходит, что же в этой истории не так. - Билл, а твои родители, получается, знают про эту аферу? – спрашиваю осторожно. - Конечно, - как само собой разумеющееся отвечает прообраз, пожав плечами. Не в наших с Томом правилах скрывать такие глобальные вещи от матери. Тем более, она знает про тур и знает подробности моего лечения, про то, что голос не восстановился до конца. Тут утаивать и смысла не было. Да и вообще, у нас с ней доверительные отношения. Мы всегда открыто обсуждали подобные вопросы. Билл замечает, как я скептически поднимаю бровь на только что сказанное им. - Ну, может не подобные. Подобных не было. Но секретов между нами нет, - завершает он свой монолог. - Когда нет секретов, это просто отлично, - говорю с притворным одобрением. Вспоминаю про Юргена Венцеля. Об этом он тоже ей рассказывал? Остается только глубоко вздохнуть. Я из последних сил встаю с кровати. - Ладно, пойду я в душ. - Давай, - Билл отвечает, уже успев включить планшет и уставиться в него. Хотя в свете только что услышанного хочется принять ванну и лежа в ней обдумать новости. Только бы не уснуть.