Дружба с химиками до добра не доводит.

Дурсли не замечали увлечения Поттера почти три недели. Гарри перестал заикаться, прятаться в комнате и ужинать. Кушал он теперь у Лиз, которая специально для него покупала хлопья, молоко и сладости. Сама она обычно обходилась бутербродами. Впрочем, они могли заказать ужин из ресторана или поесть пиццу. Гарри был тихо счастлив. Мир раскрасился новыми красками. Теперь ему не надо было бояться людей. Теперь у него был ДРУГ. А Дадли? Ну... на самом чистом небосводе бывают облачка. Только когда понадобилось, Петуния вспомнила, что у нее есть племянник – и поинтересовалась, а где же он бывает по вечерам? Раскрывать свою дружбу с Лиз?! Никогда! Гарри сказал, что гуляет после школы на свежем воздухе и учит уроки. Петуния сказала, что умнее Дадлика ему все равно не стать, а потому не худо бы подстричь газон. Пришлось согласиться – и сразу же после этого улизнуть из дома. Лиз была недовольна из-за опоздания Гарри, они сегодня собирались синтезировать йодистый азот, но выслушав объяснения, задумчиво кивнула. - Твои родственники просто эксплуататоры. Гарри кивнул. Лиз с трудом верила его рассказам, но после пары продемонстрированных шрамов убедилась в этом сама. - К сожалению, мне с ними жить еще до совершеннолетия. В глазах Лиз заплясали веселые бесенята. - Это верно, Гарри. Но жить можно по-разному. - То есть? - Если у них будут свои проблемы – они меньше будут заниматься тобой, не так ли? - Логично. А что ты предлагаешь? Лиз фыркнула. - Гарри, друг мой, химик может предложить многое. Главное, чтобы подопытный все-таки выжил. Зеленые глаза встретились с карими. Лиз протянула руку и достала с полки небольшой флакончик. - Нитрат серебра. Между прочим, дорогая штука. Но для твоих родных мне ничего не жалко. Гарри тоже не было жалко. Только... - А оно взрывается, или как? - Оно не взрывается. Но кое-кто об этом еще пожалеет. *** Утро на Тисовой улице началось с дикого вопля. - АААААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!! Вопила тетя Петуния, которая взглянула на себя в зеркало – и увидела там негритянку. Или мулатку. Во всяком случае вместо блондинки с белой скандинавской кожей на нее смотрело что-то серо-черно-пятнистое. Гарри мог бы подсказать, что это результат действия нитрата серебра, добавленного в крем, но кто его спрашивал? По тревоге вскочила вся улица, даже коты мисс Фигг. Подпрыгнул на кровати Вернон, увидел Петунию – и тут же доказал, что орать – это семейное качество. Прибежал Дадли и истерика стала общедурслевой. Гарри благоразумно не появлялся из кладовки, хотя и проснулся. - Да, нитратик серебра не доводит до добра, - многозначительно пробормотал он, заткнул ухо подушкой и перевернулся на другой бок. Почему бы и не выспаться? Сегодня его явно не попросят готовить завтрак... Обед и ужин тоже не попросили. Тетушку повезли к врачу, замотанную, как мумию. Мыло, скраб и даже средство для мытья посуды не помогли, оставалось надеяться только на могущество медицины. В приемном покое врач покачал головой и сказал, что больную надо госпитализировать. А вам, родственники, надо бы отправиться домой и привезти ей все самое необходимое. Пусть она составит список – и вперед, на анализы. С тем Дурсли и уехали в школу и на работу. Болезни предстояло оставаться неизлечимой еще какое-то время, потому что в список необходимого входил и крем для лица. Новенький, свежекупленный Петунией всего два дня назад. Лиз выслушала отчет о первой проведенной операции, вздохнула – и достала с полки следующую склянку. - Кузену. В еду, если обнаглеет. - Так точно, мэм! – откликнулся Гарри, блестя веселыми глазами. Этим же вечером Гарри получил по макушке от Дадли – и на следующий день провожал кузена в больницу. Остатки семейства Дурслей были скошены эпидемией жестокого поноса. Ибо в чай они клали по шесть ложек сахара (не размешивая, а то слишком сладко), приправленного прекрасным веществом фенолфталеин, в просторечии носящим название пургена. Гарри так и остался неразоблаченным. Дадли решил, что отравился печеньками из школьной столовой, а Вернон грешил на буфет на работе. В любом случае, им было не до того, чтобы следить за сахарницей или лупить Гарри. Туалеты поделить бы.... *** Гарри тем временем отсиживался у Лиз, следя за опытами, изучая свойства веществ и листая толстенные книги по химии. Непонятно? Непонятные места всегда могла объяснить Лиз. А в остальном... если химия может так легко убрать твоих врагов... Гарри готов был выучить каждую книжку от корки до корки просто в знак признательности! Петуния лежала в больнице. Анализы пока еще ничего не выявили. Эпидемия поноса у Дадли прекратилась вместе с «заряженным» сахаром, и для Гарри в школе опять стало небезопасно. Но мальчишка даже и не собирался унывать. И когда в следующий раз его подкараулили... - А ну стой! Та же компания, то же место... но что-то изменилось. Например, Гарри. - Ну, стою. Чего надо? - Ты что тут – самый умный? - Конечно. А вы сомневались? Сомневались. Но и что ответить Пирс нашелся не сразу. А Гарри усмехнулся и подкинул на ладони небольшой такой сверточек - завернутый в целлофан натрий граммов на двадцать. И продолжил: - Вот вы ничего умнее, чем меня лупить, до сих пор не придумали. А я знаю, как школу взорвать! Внимание слушателей было ему обеспечено. - Перочинный ножик! – потребовал Гарри у Дадли. Крошка натрия полетела в лужу, где зашипела и прореагировала. - Видали? А у меня его двадцать грамм! Вот если его спустить в унитаз.... Переговоры завершились спустя пятнадцать минут понятным результатом. Гарри оставался небитым. Школу собирались взрывать всей веселой компанией. Бросать натрий в унитаз доверили Дадли. Гарри сделал товарищам ручкой и отправился к Лиз домой. Ключи у него уже были, а сама Лиз сегодня явно придет попозже. Она у директора, пишет заявление по поводу кражи натрия из ее кабинета. Кажется, там был этот жирный мальчишка... Дурсль? И кто-то из его дружков... мелкий такой, вертлявый... Заявление осталось недописанным. Директору захотелось... помедитировать – и он временно оставил Лиз. Это же не так важно, подождет... Выползая из туалета в весьма своеобразном виде, он уже не был в этом уверен. Да, у преподавателей был отдельный туалет. Но им ведь никто не прокладывал отдельную канализацию? А потому, унитаз, в который спустили натрий, просто разлетелся на кусочки, а остальные на том же этаже сыграли в гейзеры, окатив «взрывной волной» всех, кому не повезло в этот момент «подумать о жизни». Одним словом... нет, одним словом – не обошлось. Орали до позднего вечера. И дети, и их родители, и директор – последний громче всех их, вместе взятых. Лиз довольно посмеивалась про себя. Определенно, этим товарищам будет не до ее лаборанта. Из школы бы не вылететь... она-то в Литтл-Уиггинге всего одна. Отныне Гарри мог ходить спокойно. Дадли и компания смотрели на него с откровенным уважением. Они ценили и издевательства, и подставу... не в свой адрес, конечно, но... а вдруг он еще что-то такое же придумает? И так ведь сидеть больно! Досталось-то всем, в том числе и Дадли. Петуния была в больнице, а дядя Вернон, услышав сумму, которую ему предстояло выплатить, забыл про всю любовь, зато отлично помнил про ремень. И опыт Дадли не понравился. А самое обидное, что им просто не поверили, когда они пытались рассказать про Гарри. Это же Поттер! Он же дурак-дураком! И натрий ему взять неоткуда! И видели – вас! Знаете что... хоть не попадались бы на месте преступления... болваны! *** Петунию выписали через месяц. Похудевшую, побледневшую и дрожащую от одного слова «крем». Кстати – зря. Нитрат серебра прекрасно себя чувствовал и в пене для ванной. Он ждал своего часа... тут же главное, чтобы склянка была непрозрачной... Гарри мог жить спокойно хотя бы пару недель. А потом... Вы знаете, сколько интересных реакций в химии? Вы не знаете сколько интересных реакций в химии. Но Дурслям предстояло это узнавать на собственном опыте. Для Гарри опять наступили тяжелые дни. В школе его почтительно обходили стороной. После подставы его решили пока не трогать, а то отдача замучает. Зато дома Петуния лютовала и зверствовала, обнаружив, что трое мужчин за месяц могут так загадить дом, что десяти женщинам его за год не отмыть. Гарри и не пытался. Так что когда Петуния начала его донимать, посоветовался с Лиз. И на следующее утро.... Это было обычное утро. Яичница, чай, тосты... радикально посиневшие после того, как Петуния обмакнула их в чай. Вопль толстяка, первым заметившего неладное, быстро ставший общедурслевым, разнесся по кварталу. Петуния свалилась в обморок. Дядя Вернон бросился ее откачивать, сверкая глазами на Гарри, Дадли съежился на стуле... ему очень хотелось жить. Гарри не ожидал такого эффекта. Вообще-то добавленный в чай йод всего лишь должен был вызвать у семейства легкое недомогание. Но... Надо бы спросить у Лиз, что это за реакция.**** ****ВНИМАНИЕ! Пить йод в целях откосить от занятий не рекомендуется авторами. Откажет щитовидка – и откачать не успеют. Лиз объяснила, что реакция самая простая. Йода с крахмалом. Как известно, крахмал в этой реакции синеет, а поскольку он есть в хлебе... ну, что и имеем. Дурслей продолжило лихорадить. Чай, хлеб и даже сахар были безжалостно вылиты и высыпаны. На Гарри смотрели с подозрением, но доказательств не было. Теперь подвох им чудился в каждом куске, в каждой ложке... Дадли даже похудел, чего с ним отродясь не бывало. А Петуния поняла, что племянника лучше не трогать. Доказательств нет. Но ведь и здоровья – тоже! Да гори оно все ясным пламенем, толку от мальчишки – чуть, а проблем... себе дороже выходит! Результатом помощи Лиз было то, что Дурсли принялись шарахаться от Гарри, потом даже переселили его из чулана, хоть и в самую маленькую комнату, но все же... И что приятно – они уже не интересовались, где ребенок проводит свободное время. Лишь бы не рядом с ними. Так что Гарри очень быстро оказался предоставлен себе – и Лиз, которая вдохновенно принялась обучать юного химика. Вплоть до его одиннадцатого дня рождения.