Танцуй

Временно я проверяю главы сама, без беты. За наличие опечаток прошу простить и сильно не бить Тишину в квартире нарушал только легкий шум из приоткрытого окна. Порывы свежего воздуха осветляли мой разум, заставляя мыслить трезвее. Выходной. Отдых… Работа забирает все мои силы, превращая меня в неподвижное бревно ближе к ночи. Уже четыре раза я бывал на шесте и четыре раза получал от Юнги за то, что в самом конце все запарывал. Честно, будь я на месте Мина, уже убил бы. Заканчивать каждый свой выход падением, неудачной попыткой красиво нагнуться или, что еще хуже, трехэтажным матом… Юнги, у тебя железная выдержка. Если подумать, то вытерпеть раз в день «ты ничтожество» и пощечину — это не трудно. Куда труднее смотреть на Тэхёна, который менялся в лице перед сценой и после нее. Один Ким — два человека. Никогда не подумал бы, что он правда хочет работать, но ведь ему это нравится…? Разве был бы он с таким удовлетворенным лицом, когда скользил по шесту? Я закрываю окно, решив, что уже достаточно свежо в маленькой комнате… Уже второй день телефон разрывается от звонков родителей, которые остались в Пусане. Меня отправили учиться в Сеул, но первый месяц поступления я прогулял, выпивая и развлекаясь со своим (на тот момент) парнем. Я верил, что эта любовь будет раз и навсегда, но потом меня занесло в стриптиз-бар зализывать раны поражения. Второй раз я тоже пролетел, потому что просто не пришел на сдачу вступительных. Виной всему моя теперешняя работа. Третьего раза не будет — я не могу сказать об этом родителям. — Да, все хорошо, — иногда перебивая истерику матери, говорил я. — Два дня не отвечать! Пак Чимин, я тебя таким сыном растила? — Мам, я учусь, устроился на работу, — вроде бы соврал, а вроде бы и правду сказал, — я же должен оплачивать расходы и прочее. Хорошо, что хоть поступил на бюджет. Тут не то, что позвонить, тут дышать нет времени. Потом мама по старой схеме зовет отца, который со словами «Ай, Чимин, вот же я сына вырастил!» начнет хвалить и рассказывать, что похвастается всем соседям, какой я молодец. «Вот же растет живой пример всем каким-то детям каких-то дальних родственников>… Грудь болезненно сжало, когда я услышал всхлип отца и его тихое «горжусь». Айщ, Чимин, как ты можешь так врать родителям? — Мам, пап, у меня уроки… — Не задерживаем сынок, сделай уроки и отдыхай — сегодня выходной! Гудки в трубке были быстрее биения моего сердца, которое готово вот-вот остановиться… Сейчас у меня только одна цель — стать хотя бы богатым благодаря бару Юнги. Не думаю, что родителям будет важно мое «отчисление», если на руках у меня будут миллионы вон. А когда они будут, мне и Юнги не нужен будет. Уйду. Куплю маме с папой всё, чего им захочется и буду работать где-нибудь еще… С такими мыслями я выхожу из квартиры, поспешно закрывая дверь на ключ. Какие у меня планы на сегодня? Никаких. Можно сесть на автобус и уехать в центр, посидеть в любом кафе и просто отдохнуть. Единственное в неделе воскресенье надо проводить так, чтобы ничто не обременяло хотя бы на пару часов. Погода в Сеуле сегодня на «ура»: солнце светит, теплый осенний воздух держит в себе запахи листвы и сырой земли, ветра почти нет, что позволяет гулять в разинутой толстовке. На остановке нет людей вообще. Я втыкаю наушники и погружаюсь в свои мысли. Быстрые машины пролетают одна за другой, неся за собой клубы белого газа. Мой автобус уже на подходе… Водитель, с явно недовольным лицом, тормозит железного коня и открывает двери. — Добрый день, — я кланяюсь пожилому дяденьке, который пробивает мой билет. — Если еще один круг этот паршивец просидит на заднем сидении, я его за шкирку выкину, — старик кивнул в сторону свернувшегося парнишки, который мирно дремал в конце автобуса, — билет только на один круг. А этот уже три проехал! Я улыбаюсь на негодование седого водителя и иду в глубь. Сердце пропустило удар… Ярко рыжие волосы парня, торчащие из-под капюшона, выдали незнакомца с потрохами. — Тэхён, — шепотом выдал я, — Ну ёб твою мать, почему сегодня? Я бы мог просто сесть в начале автобуса и тихо себе доехать до следующей остановки, но нет. — Рыжий, — я треплю худое тело, пытаясь разбудить его. — Аджосси*, я выйду через остановку, — сиплым голосом выдавил Ким. — Блять, Тэхён, — я приподнимаю его за куртку и чувствую резкий запах сигарет, — господи, Тэ. Рыжий резко открывает глаза, понимая, что его трясу я, а не старый водитель. Он впивается мне в руки своими тонкими пальцами и тянет, что есть силы, на себя. Я вмиг оказываюсь на Тэхёне, вконец вызывая смятение на лице водителя, который смотрел на нас через зеркало. — Тэ, ты что делаешь? — я пытаюсь встать, но он тянет меня на себя еще сильнее, сжимая в крепких объятиях. — Чимин, — все еще хрипло выдает он, — Не оставляй меня, прошу… Мне показалось, что он вот-вот заплачет, потому что его голос дрожал и он всхлипывал время от времени. Я, все еще сидя на его коленях, прижал его к себе, принюхиваясь к сильному запаху. — Тэхён, ты курил? — Нет, — я чувствую горячие губы на своей щеке, — Только не уходи, слышишь… –Так, вы либо выходите, либо я вызову полицию и вас вышвырнут, — закричал водитель, со злости сильно ударяя руками в руль. — Пойдем, Тэхён, — я не хотел сейчас конфликта с водителем. Тэхён был важнее… Куда важнее, чем старый и злой дядька. Мы вышли за одну остановку до центра Сеула. Ким некрепко стоял на ногах, цепляясь за мою руку что было силы. Сейчас он выглядел так, словно только что слез с иглы и его нещадно ломало. Синяки под глазами, бледный, волосы небрежно торчат во все стороны, худое тело содрогается. — Что с тобой? — я беру его за плечи, заглядывая в глаза. — Мне плохо. — Что болит? — Нет, Чим, мне тяжело. Понимаешь, больше не могу так… Тэхён лезет одной рукой в карман, быстро доставая тонкую сигарету. Он ловко зажимает ее губами, доставая зажигалку. — Ты, блять, охуел? — я выхватываю сигарету и бросаю ее на асфальт. Меня переполняла не то злость, не то печаль. Ким растеряно посмотрел на сигарету, затем на меня и залился слезами, падая мне в руки, словно игрушечный. Кажется, что меня ждет обратная поездка домой. Я беру Тэхёна за талию, медленно двигаясь с ним в обратном направлении. Ему нужно расходиться, пока мы идем до предыдущей остановки. Почему он плачет? Почему он больше не может… Переполненный автобус наконец довозит нас до моего дома, и я веду Кима до квартиры. — Иди в комнату, я сделаю тебе чай, — стягивая с рыжего куртку, говорю я. Тэхён беспрекословно идет, сшибая по дороге ботинки, стоявшие в коридоре. Его убитое состояние выбивало меня из колеи, заставляя нервничать и суетиться. Он часто говорил «прости» и «спасибо», будто натворил что-то. Я мог предположить, что Тэхён устает, но это не было похоже на обычную усталость. Человек, с которого я беру пример в баре, сидя на моей кровати сейчас — померкнувший огонек, свет которого почти не виден. — Прости, что заставил тебя возиться со мной, — снова прошептал Тэ, когда я принес ему чай. — Тэхён, что произошло? — Я устал. Просто устал. Кажется, что мир сузился до маленького куба, в котором невозможно даже дышать. На меня давит мир, окружающая обстановка, стриптиз, секс, деньги… Чимин, ты в моих глазах,как яркий свет. Я тянусь к тебе, но ты…, — он протяну руку, касаясь моей груди, — так близко, но всё же не рядом. Тэхён снова тянется ко мне, прижимаясь лбом к плечу. Я поглаживаю его по спине, чувствуя через серый пуловер его позвонки. — Боже мой, Тэхён, ты такой худой… — Все нормально… это нормально… — тихо повторял он. — Что случилось? Ты мне скажешь? Он отрицательно качает головой. — Тэ… Ты должен… Должен остаться у меня, — я сам чрезмерно удивился своим словам. — Не надо, Чимин, — он поднял на меня мокрые глаза. — Надо. Ты живешь в отеле, да? — Да… — Это лишние деньги, Тэхён. У меня есть где спать, есть что поесть. Ты скоро совсем загнешься, если продолжишь жить один и питаться раз в неделю. — Ты слишком добр ко мне, Чим, но… — Нет, просто это нормально — предложить свою помощь. Ким вздрогнул, словно мои слова ударили его током, и по его белоснежной щеке побежала слеза. — Я не буду жить тут, я не могу. Я не в силах помогать тебе по дому, потому что в отеле это делают за меня. Денег у меня не так много — я спускаю их на… — На еду? На что? … На Юнги … Тэхён подрывается и бежит в коридор, шурша там курткой. Он вернулся с той самой, пока не тронутой, шоколадкой, которую я купил для него. — Давай с чаем? — он грустно улыбнулся, протягивая ее. Ким сидел минут пятнадцать, просто смотря на ковер, покачивая ногой над полом. Он отломил большой кусочек и положил в рот, блаженно прикрывая глаза. — Класс, — прошептал рыжий, облизывая губы сладким языком, — молочный… Я не мог заставить себя отвести взгляд от лежавшего на моей кровати Тэхёна, который раскинул руки и перекладывал во рту языком кусочек шоколадки. Я лег рядом, подперев голову рукой. Его лицо сейчас казалось почти прозрачным, без цвета и оттенка жизни. Длинные черные ресницы пускали тень на впалые щечки. Я касаюсь кончиками пальцев его холодной кожи, отчего он открывает глаза. Его холодная рука прижимает мою ладонь к щеке, и он улыбается. — Все будет хорошо, Чимин, — тихо говорит он. Он заводит пальцы мне за шею, притягивая ниже. Я чувствую его горячие дыхание,а через долю секунды и его сладкие губы. — Тэхён, — выдыхаю я, когда хватка рыжего ослабевает и он отпускает меня. Ким лежит, закрыв глаза, и изредка, из-за тяжелого дыхания, его грудь медленно поднимается и опускается. — Дай мне пятнадцать минут, Чим… — совсем тихо говорит Тэхён. Без слов я выхожу из спальни и иду на кухню, совсем не понимая, что только что произошло. Я все еще чувствую тепло его губ на своих, сладость шоколада и запах сигарет. Я запускаю пальцы в волосы, прикрывая глаза. «Нет, Чимин, не думай влюбляться в этого парнишку», — корил себя я. Минуты тянулись, как резина. Воздух на кухне давил на меня, навевая тяжелые мысли. Часы без устали тикали, отсчитывая секунды. 1…2...3 — Тэхён, — негромко позвал я, но ответа не было. Я иду в комнату, попутно отпивая из кружки горячий чай. — Тэхён, — снова зову его я. Ким все еще лежит на кровати, раскинув руки. Его лицо совсем стало бледным. Он не шевелился. Почти ничего не изменилось. Но… Грудь больше не вздымалась от его дыхания. Кружка вылетает из моих рук и вдребезги разлетается на тысячные кусочки.