Танцуй

— Представляешь, всего одна проверка в неделю, — радостно верещал в трубку Тэхён, — и та на сахар. И ещё вот: медведь такой забавный! У меня такой в детстве был! Спасибо, Чим! — Тэхён, — я прижимаю телефон плечом к уху, стараясь застегнуть рубашку, — я вечером заеду за тобой… Мне на шест через десять минут, а я в одних штанах стою. Юнги недовольно встает с кресла, забирает у меня телефон и нажимает на «отбой». Сегодня весь день он сам не свой: не говорит со мной, старается не прикасаться, избегает вообще любого контакта. — Я разговаривал. — Меня не ебёт, — он кладет телефон на трюмо, разворачиваясь ко мне, — ты можешь быстрее одеваться? Если ты сегодня что-то сделаешь не так, то я могу смело закрывать бар и переезжать в другую страну. Сегодня тебя некем заменить. Мин застегивал мою рубашку, монотонно выговаривая слова. Он ни разу не поднял на меня глаза… Презрение и отвращение — вот, что я вижу. — Юнги, — я пытаюсь посмотреть ему в глаза, — Послушай… — Я приехал, чтобы понять, что ты из себя представляешь. Может, мне категорически не хватало поцелуев или телесного контакта. А ты сразу «Трахни!». — Ты сказал, что… — Я сказал, что ты шлюха, Чим, и не жалею об этом. — Слушай меня, — я хватаю его за руку, вызывая гневный взгляд, — Я в жизни ни с кем не спал, ясно? Да, у меня до тебя был некий контакт с парнем, но ни я, ни он меня не трахал. Я шлюха, потому что подумал, что тебе нужно удовлетвориться? Решил, что лучше сейчас меня, чем вечером Тэхёна? Я шлюха? Юнги вырывает свою руку из моей, так же яростно смотря мне в глаза. Он мог бы сейчас ударить меня или вообще забить до смерти, но нет… Он резко сжимает кулачки на моей рубаке и накрывает мои губы поцелуем. Секунда, и я кладу руки ему на талию, притягивая горячее и стройное тело ближе к себе. Почему я это делаю? — Галстук надел и вперед, — шепчет Мин, восстанавливая дыхание, — за тебя никто не выйдет. Не понимая, что и зачем произошло, я быстро выхожу на сцену, вмиг погружаясь в музыку. Я всё ещё чувствую горячие руки Юнги на своей груди, губы на своих губах и шее. Его голос… Темп у музыки медленный, размеренный, как и мои движения. Толпа восхищённо вздыхает… Пуговица за пуговицей расходятся в разные стороны, оголяя грудь, а затем и пресс. Как не приятен холодный шест, который иглами пронзает горячую спину. Спускаюсь вниз, затем вверх… Ощущение, словно я скольжу по стене больницы, потому что в сознании всплывает картина белого коридора. Вокруг не старые извращенцы, а сотрудники местного госпиталя. Я не думаю о том, где я и что я делаю… Музыка остановилась, а я все еще на сцене. Пальцы оттягивают галстук, скидывая черную шелковую ткань. Меня не волнует то, что я должен уже уйти, должен закрыть шторы занавеса и смело переодеваться в гримёрке. Я продолжаю медленно пытаться снять с себя ремень, вызывая новую волну удивления. — Зашел, блять, — цепкие ручонки заталкивают меня в гримёрку под гаснущие софиты. Эпично… Это было эпично. — Юнги, — я всматриваюсь в полумрак комнатенки, но Мина нигде нет. Он просто вышел, включив для меня маленькую лампу рядом с трюмо. Я медленно иду к двери, где выключатель, и включаю свет, озаряя бардак в гримёрке. Но именно сейчас никакой беспорядок тут не сравнится с беспорядком в моей голове. Чего-то категорически не хватает? Тэхёна. Эти стены кажутся мне узкими без этого рыжего. Он всегда был рядом, когда я был тут… Ким, ты мне нужен. Дверь приоткрылась и я увидел Юнги, который держал кружку в руках: — Если не упал, то решил не уходить? — спросил он, протягивая ее мне. — Как все прошло? — Ну, — он пожимает плечами, — Ты наложал несколько раз, но не смертельно. Хотя могло быть и лучше. — Уж спасибо, — я отпиваю из кружки, — Чай? — Ну да, — Юнги помогает мне справиться с ремнем, который никак не поддавался. Немного странная картина: я стою в одних штанах, пью чай, а передо мной стоит на коленях Юнги и возится с ремнем. — Хватит, — я отцепляю его пальчики от непослушного предмета, — Я сам. Мин отходит к гардеробу, аккуратно вешая рубашку и галстук. Он заботливо осматривает всю одежду, которая покоилась на вешалках. Его руки расправляют мятые рукава, распутывают ремни и шелковые ленты. Во всем этом столько тепла, что, кажется, он так и с людьми может… Нет, Юнги не дано это — забота о человеке. Он может презирать, ненавидеть, унижать (делает он это крайне профессионально), но заботиться — не его конек. — Ты поразил нескольких влиятельных клиентов. Они сказали, что заплатят вдвое больше, чтобы ты появлялся дважды в вечер, — он словно говорил это той самой белой шубке, которую он сейчас вешает ровнее. — Это хорошо? — А ты как думаешь? — Мин поворачивается, одаряя меня легкой улыбкой, которая вмиг исчезает, — Я повышаю тебе плату, Чимин. — Мне сказать спасибо? — Еще успеешь, — он подходит ко мне, вставая позади. Его горячий лоб упирается мне в спину, а руки обнимают за живот. Когда он последний раз так стоял сзади, я оказался голым на полу своей же квартиры. Нереальное напряжение висит в воздухе тесной комнаты. Мин это чувствует, и ему это явно доставляет удовольствие. Но он отпускает… — У тебя пять минут на сборы, — он ведет рукой вниз по моему бедру, — Мы уезжаем. — Куда это? — Тебя ебёт? — я скоро начну ненавидеть эту фразу, — Ты должен выглядеть прилично, Чим, чтобы не стыдно было людям показать. С этими словам Юнги уходит, еще раз кинув на меня свой холодный взгляд. Что значит выглядеть прилично? Я всегда выгляжу нормально… Конечно, мистера Мина может многое не устраивать, но одеваюсь я точно неплохо. * * * Юнги небыстро едет по шоссе, изредка обгоняя совсем медленные машины. Его руки плавно скользят по рулю, прокручивая его и выруливая на соседние полосы. Черный мерседес, с таким же черным кожаным салоном, завораживал меня. А сидящий за рулем Юнги — это точно нечто. — Чего завис? — не отворачиваясь от дороги, спрашивает Мин. — Куда мы едем? — В ресторан. Еще поворот и через пару метров будем на месте. Я громко вздыхаю: — Для какой цели? — А ты не знаешь, зачем люди ходят в ресторан? Нависла напряжения тишина. Хотя, казалось, она напрягала только меня. Юнги все так же молча ехал, иногда посматривая в мою сторону. Ресторан, куда мы приехали — роскошное место. Вокруг все отливало золотым цветом, везде стояли столы с красными и белыми скатертями и красные стулья. Приглушенный свет и размеренная классическая музыка — это заведение точно нельзя перепутать с баром. Юнги поправил «бабочку» и подошел к девушке за стойкой: — Мин Юнги, на десять вечера. — Ваш восьмой столик, господин Мин. В сопровождении красивой девушки мы с Юнги прошли за наш столик и получили два больших меню в кожаной обложке. Я все еще оборачиваюсь, рассматривая все вокруг: — Я раньше тут не был… — Еще бы, — Мин отложил меню, явно зная, чего он хочет, — Сюда не так просто попасть. Чувствуя себя неловко и неуютно, я решил изучить здешние блюда. Звучи элитно и дорого — все эти блюда в просто ресторанчике Кореи вообще нельзя найти. А цены… — Еб твою мать, Юнги! Какие цены! — Я тебя не в бар повел, как ты привык, — Мин закатил глаза, — просто заткнись и посиди молча. Махнув официантке, он сделал нам заказ на двоих. Нам принесли шампанское и в отдельных бокалах просто воду. Юнги пристально смотрел мне в глаза… — Чимин, я же не просто так тебя привез сюда. — Это ясно. Мин сложил руки в замок, опустив на них подбородок: — Знаешь, за все то время, что я был с Тэхёном, — он сделал паузу, — я успел привязаться к нему. К нему, к его чувствам, к тому, что я ради него делал. Ты же понимаешь, что сейчас я потерял это все за одно мгновение? И виноват тут один человек, — он кивает в мою сторону, — Либо расплата, либо Тэхёну придется страдать, и ты это понимаешь. Он замолчал, когда нам принесли тарелки. Мы медленно начали есть, но Мин не мог не продолжить: — Все годы я содержал его, получая взамен всего Тэхёна. Я самолично платил за отель, за еду, я покупал ему одежду. Любая его приохоть — и я вываливаю на него все деньги. — И что? — я старался даже не смотреть на него, — Что я должен теперь делать? — Ах, — он тяжело вздыхает, — Если я не могу вернуть, ну или не могу снова подчинить Тэхёна себе, то я заменю его тобой. У меня есть условия, а ты должен их выполнять… — Стой, а мои условия? — Не ебёт, — он громко поставил бокал на стол, — слова «твои» и «условия» рядом не стоят. Ты будешь следить за Тэхёном, оплачиваю свои и его расходы. Я чуть не выпал: — Что?! — Я тебе буду платить больше, чем платил Тэхёну. Деньги пойдут на тебя и на него. Но взамен… — Ты получишь меня… — Всего. — Всего меня… — Молодец. Дальше еда в горло не лезла. Отбило все желание есть, пить, дышать, жить. Ради Тэхёна… Ради того, кто чуть не убился по вине Юнги… Мне придется спать с моральным убийцей! В голове лишь одно: «Беги!» Но куда я денусь? — Пойдем, Чимин, — Мин протягивает мне руку. Девушка уже унесла счет, убрала тарелки, а я все никак не могу вернуться в реальность… Юнги выводит меня за руку из ресторана. Его пальцы крепко сжимают мои. Я чувствую, как всё, что есть в нем, захватило меня сполна.