Только слова

Гэндальф, очень умело не заметив моего шока, продолжил говорить о погоде. Большую часть его слов я пропустила и отвечать не решилась. Значило ли все это, что маг согласился принять меня в отряд, предвидя окончание похода? Но, постойте, сначала он сказал, что «у каждого своя судьба», а потом, мол, «может, род Дурина не прервется». Как это можно было связать, я не понимала. Если судьба, то Торин и братья должны были погибнуть, а род, соответственно, — прерваться. Если нет, то... нет, без понятия. Хотя Гэндальф был прав в одном: меня угнетал факт собственной потенциальной бесполезности. Когда все искупались, привели себя в относительный порядок и подсохли, мы направились в сторону дома Беорна. Встреча с огромным медведем-оборотнем, ммм... просто мечта. Разумеется, это было лучше пауков или орков, но я бы предпочла обойтись без знакомства с ним. Нельзя просто тихонько переночевать, а потом уйти, не привлекая внимания? — Гэндальф сказал, что хозяин дома меняет шкуры, — Бильбо повернулся ко мне, и брызги от его не до конца высохших кудряшек попали на лицо, — но он же не простой меховщик, верно? Мой кивок должен был подтвердить догадки хоббита. — И конечно же, все не закончится простыми дружескими посиделками? — продолжил мистер Бэггинс. — В нашем приключении вообще ничего просто не бывает, я заметил. — Он друг, — только и ответила я, потому что на меня в кои-то веки обратил внимание Торин, шедший впереди. Гном обернулся через плечо, окинул взглядом весь отряд, потом остановил его на мне, и синхронно с этим прозвучал гадкий вой волколаков. Я восхваляла небеса, что мы неслись по долине, а не по лесной чаще, но клинок, отныне висевший на поясе, бил по ногам, затрудняя движения. Мне казалось, что орки нагоняли нас с поразительной скоростью и вскоре какой-нибудь волколак должен был вцепиться мне в лодыжку. Но отчего-то погоня все время оставалась позади. Мы выбежали на поле, усеянное цветами, и устремились дальше, к пасеке. Мелькало розовое полотно клевера — черт, я помнила, что это был клевер, — жужжали пчелы, а могучие дубы даже не собирались приближаться. На «финишной прямой» Гэндальф крикнул: «Скорее!» — и отряд припустил с новой силой. Наверное, судьба меня недолюбливала, потому что в принципе не имея проблем с координацией движения, я внезапно запнулась о какой-то торчащий корень, когда мы пересекли границу дубовой рощи. Поскольку мы с Бильбо замыкали «забег», никто не заметил, что я растянулась на тропинке, скорее всего исцарапав лицо. Я вскочила на ноги практически мгновенно, но и секундной проволочки оказалось слишком много: орки уже высыпали на пасеку. Они мчались с криками, и тогда повторилось то же самое, что и около прохода к Ривенделлу. Стоило орку взглянуть на меня, и я поняла, что тело меня больше не слушается. Я застыла посередине дорожки и словно со стороны наблюдала, как из-за горизонта появляется бледный Азог на белом волколаке. Ситуация напоминала приближение волн цунами, когда тебе нужно сматываться, а ты стоишь, завороженный силой природы... Меня била мелкая дрожь. Мир вокруг переставал казаться реальным, и я начала проваливаться в пелену забытья. Последние шаги до меня орки делали уже размытыми пятнами... Когда я почти потеряла сознание, другое — очень большое — черное пятно закрыло от меня весь луг. И тут же я будто вынырнула из воды, чуть не задохнувшись. Мир вновь приобрел четкие очертания, звуки и запахи. «Черное пятно» было самым настоящим громадным медведем с блестящей черной шерстью. Беорн выглядел еще крупнее, чем я думала: его габаритов хватало, чтобы закрыть весь проход между дубами. Пришлось быстро распрощаться с размышлениями — орки все еще существовали «по ту сторону медведя». Я мотнула головой, услышав испуганные крики гномов, и бросилась вглубь рощи. Меня встретили извинениями — особенно корил себя Бильбо, что не углядел мое падение, — и Гэндальфу пришлось напоминать, что лучше было бы поспешить укрыться в доме. Мы вновь побежали, потому как медвежий рев и боевые кличи орков не являлись хорошим знаком. Когда я услышала визг волколаков, не стерпела и обернулась на бегу (теперь падать было не так опасно). Пасека, насколько я могла ее видеть сквозь дубовую рощу, опустела. Ни врагов, ни громадного черного медведя с блестящей шерстью. Наверное, передовой отряд орков был невелик, и Беорн погнал их обратно... что же, раз даже Азог не спешил связываться с оборотнем, значит, нас ждало несколько дней спокойствия. Я притормозила, восстанавливая дыхание. Вот же черт — гномы были старше меня во много раз, но выносливостью обладали просто невиданной. Если мне уже хотелось лечь, притворяясь мертвой, то даже Бомбур (которого я бы не смогла обнять, такой он был упитанный) выглядел бодрее. Что уж говорить о Фили и Кили или Торине. «Надеюсь, они не сунутся сюда больше», — простонал Бильбо. Я готова была подписаться под его словами. Какая жалость, что гадостные орки будут преследовать отряд до самой Одинокой Горы... Наконец, мы добрались до высоких и широких ворот, которые пришлось открывать всей компанией. За ними был сад и деревянные постройки, которые на удивление не вязались с внушительным забором. Возможно, дело было в том, что Беорн в облике медведя не оставался в доме. Впрочем, мы приблизились к строениям, и они уже не показались скромными лачугами — я едва доставала макушкой до нижнего края оконной рамы. Что-то в месте, обустроенном оборотнем, напоминало Хоббитанию: благоухающие цветники, грядки и плодоносные деревья. Велико было искушение сорвать с ветки яблоко или выдернуть морковку, которую я узнала по «вершку», но брать что-либо во владениях у того, кто, во-первых, только что спас твою шкуру от недружелюбно настроенных орков, а во-вторых, мог раздавить тебя и не заметить, было жутко неосмотрительно. — Кто это был там, в роще? — спросил кто-то из гномов, пока отряд осматривался. — Беорн, — ответила я. Все зашептались. — Превосходно, — процедил Торин. — Он спас нас от орков! — напомнила я, чувствуя обиду за хозяина угодья. — Он последний истинный друг на пути к Горе! — Леди права, — сказал Гэндальф. — Беорн не причинит вреда, Торин. А теперь зайдемте в дом. В основное строение мы все же не пошли, а разместились в сарае. Несмотря на то, что рядом находились стойла для лошадей и свободно перемещались козы, пахло здесь почти что приятно: сеном и лишь немного мускусом. Нигде не висела паутина, не лежала пыль, и в общем было очень уютно. Животные не обратили внимания на наше вторжение, и поэтому гномы стали устраиваться на сене: постелили плащи, впервые сняв оружие с поясов, и легли, закуривая. Я отправилась на разведку и обнаружила в углу сарая бочку с водой и рядом кадушку. Вот мой шанс помыться с комфортом! — Что случилось на пасеке? — мои радужные мечты были нагло испорчены голосом Короля под Горой. Он был без плаща, кольчуги, наручей и перевязи для меча. Домашний монарх в количестве одной штуки. Умеет колоть дрова, ест много, но без разбору, к горшку приучен, иногда выражается на своем языке. Неприхотлив, но если его совсем запустить, может прожигать взглядом. Я не знала, что случалось тогда, когда на меня смотрел орк. И ведь странно, когда мы с ними бились, я могла двигаться и махать мечом... Магия, не иначе. Вряд ли бы гнома устроил такой ответ, но он вообще не стал дожидаться, пока я рожу нечто удобоваримое. — Если что случится еще раз, — сказал Торин, и я почувствовала себя нашкодившим щенком, — ты не молчишь! Поняла? Мне было обидно, что попытки не подвергнуть отряд излишней опасности были гнусно проигнорированы. Как я могла кричать, если компания бежала к спасительным воротам дома Беорна? Да и, признаться, даже если бы хотела позвать на помощь... не смогла бы и рта раскрыть. Меня передернуло от воспоминаний о преследователях. Оукеншильд скрестил руки на груди, привалившись к грубым доскам стены. Явно ждал какого-то ответа, а я феерически тупила и пялилась на сапоги. Впрочем, терпение не было главной добродетелью гнома, и он, разочарованно вздохнув, ушел к остальным. А я сползла на пол, размазывая навернувшиеся слезы. Через какое-то время компания, очевидно, забеспокоилась по поводу моего отсутствия, и первым разузнать обстановку отправили Бильбо. Благо, к тому моменту я привела себя в относительный порядок. — Ниэнор, что ты тут делаешь? — Я... да вот... умывалась. Да, полчаса, или сколько там я просидела у бочки. Просто я медленная. — Эх, девушки! — хоббит всплеснул руками. — А Торина ты не видела? Он тоже куда-то запропастился. Впрочем, он наверное с Гэндальфом... опять обсуждают планы, драконов, ключи и двери. Но это хорошо, что ты нашлась! Сейчас мы будем есть! Кили и Фили были на разведке, говорят, что в погребе у Бе... этого, Беорна полно... — Мистер Бэггинс, — от голоса Гэндальфа, с которым, конечно, не было Торина, Бильбо подпрыгнул, — позвольте узнать, не собираетесь ли вы обчистить нашего друга? И где же Оукеншильд? Я, признаться, не думал потерять гнома в... ммм... сарае. — Он ведь ушел к остальным, — сказала я и чуть не отвесила себе затрещину. Тут же на меня устремились взгляды мага и хоббита. Ляпнуть нечто более неподходящее у меня бы при всем желании не вышло. — Значит, вы говорили? — Гэндальф прищурился. — Ну, да, — пробормотала я. — Ничего такого... — и пока мне не задали очередного вопроса, добавила, — но я его поищу. Я вывалилась на улицу. Нет, к сожалению, никаких Королей не наблюдалось. Одни козы и лошади. Обойдя сарай несколько раз, я решилась проверить другие здания. Это место не напоминало об одиночестве, в котором жил Беорн. Впрочем, животные тут, как я помнила, были обучены ходить на задних ногах и заниматься абсолютно «человеческими» делами. Возможно, это и не давало хозяину заскучать... После полнейшего фиаско я вернулась в сарай в надежде, что Торин уже объявился, но гномы покачали головами. Кили и Фили вызвались было мне помогать, но мне жуть как не хотелось встречаться с Королем при свидетелях, поэтому я вновь свалила. На улице начало темнеть, и живот намекал на то, что было бы неплохо перекусить... О да, путешествие к Одинокой Горе не походило на поход студенческого отряда. Не буду кривить душой — особо я не страдала, но мысли о том, что и дома было неплохо, не покидали меня. Я остановилась у колодца, около рукоятки которого вверх дном лежало ведро в обхвате, наверное, больше моих плеч. Хотя... чего я ожидала от Беорна? Что он будет черпать воду наперстком? Чуть поодаль в полено, доходившее мне до груди, был воткнут огромный топор. Сначала я обрадовалась, что если внезапно на меня кто кинется из темноты, то будет чем защищаться, но потом прикинула, что выдернуть топор мне не под силу. Кто-то коснулся моей руки, и я заорала, наверное, так, что и в Ривенделле было слышно. Рванулась в сторону с твердым намерением добежать до топора и во что бы то ни стало вытащить его, но вряд ли даже сдвинулась с места — таинственный кто-то держал очень крепко. И молча. А я продолжала звать на помощь и пытаться отвоевать руку. Потом раздался смех, глубокий и странный, и я взмыла в воздух и беспомощно замахала ногами. — Человек, — заключил высокий, под два с чем-то метра, мужчина с густой черной бородой, подняв меня на уровень своего лица. Это был Беорн, и я от неожиданности так резко захлопнула рот, что прикусила язык. — Зачем вы пришли ко мне? Так много гномов... Алчные невежи, — буркнул он себе под нос. — Вы... спасли меня, — кое-как успокоившись, сказала я. Про цели визита пусть Гэндальф или Торин докладывают, а то испорчу еще все. — Там, на пасеке... от орков. Беорн снова рассмеялся: — Не тебя, наивное человеческое дитя. Я охранял свои владения, на которые по вашей милости напали. Я не люблю гномов, но ничто не сравнится с моей ненавистью к оркам. — Я приношу извинения, что мы нарушили ваш покой здесь... Мы не хотели злоупотреблять вашим... эм... вашей добротой. — Не хотели, значит? — спросил Беорн, иронично выгибая кустистые брови. — И в то же время решали, как же лучше меня обворовать! Вот поэтому я не переношу гномов: все время норовят забрать чужое и притворяться оскорбленными. Но ты не гном... Что тебя заставило пойти с ними? — Я... я осталась одна, и они меня приютили. Беорн перестал усмехаться, устремив на меня понимающий взгляд. И тут мой выжидавший подходящего момента живот дал о себе знать. Это еще сильнее разжалобило оборотня, и он даже аккуратно поставил меня на землю: — Разделишь со мной трапезу? — Оставь ее! — ответил за меня Торин, возникая откуда-то из-за колодца и воинствующе размахивая мечом. За Королем выскочил Бильбо с клинком, а потом явился и весь отряд, гремя оружием. — Все хорошо! — видя, что мои слова мало повлияли на настроения компании, я повторила уже громче. — Все хорошо, правда! — А это что за фитюлька? — Беорн кивнул в сторону шумно дышавшего Бильбо. — Это мистер Бэггинс, хоббит безупречной репутации, из очень хорошей семьи, — из тени выступил Гэндальф. Любит эффектные появления, черт! Бильбо попытался поклониться, сняв шляпу, но не обнаружил таковой и стыдливо замялся, почесав затылок. Гэндальф же продолжил: — Я волшебник, вы, возможно, не слышали обо мне, но, может быть, вам знаком мой кузен — Радагаст Бурый? — Славный малый, — протянул Беорн. — Но хватит, у вас будет время рассказать мне все за ужином. Он двинулся вперед, без проблем пройдя сквозь неплотный ряд гномов, и отряд поспешил в дом. Мы впятером — я, Бильбо, Торин, Кили и Фили — задержались на крыльце с высокими ступенями. — Как здорово, что все обошлось! — воскликнул хоббит. — Но Беорну знатно повезло, что он не имел дела со мной! Я улыбнулась. Следовало спросить у Торина, куда он запропастился, когда его искали, но одно только недовольное выражение лица предводителя компании заставило меня передумать и оставить расспросы на потом. — А ты говорила, что он друг, — фыркнул Торин. — Он меня испугал! — Ты так кричала, что я сам... — наверное, гном забыл о слушателях в лице племянников и мистера Бэггинса и замолчал под взглядом округлившихся глаз Кили и Фили. — Нам пора ужинать. Заходя в дом, он отвесил подзатыльники племянникам и зыркнул на Бильбо. Я юркнула за Торином внутрь. В комнате, где уже разместились гномы, волшебник и Беорн, было светло и пахло молоком. На столе на глиняных тарелках лежали пышные круглые хлеба, яйца, запеченные в золе картофелины и зелень. Конечно же, свободное место по чистейшей случайности оказалось лишь рядом с только что севшим Королем. Для вошедших последними братьев и Бильбо волшебные собаки, умеющие ходить на задних ногах, придвинули круглые колоды. После того, как все поели, Беорн попросил рассказать о том, какими судьбами мы очутились в его владениях. По большей части говорил маг, его изредка перебивали ради необязательных подробностей, и я не особенно вслушивалась в разговор. Я заметила, что Бильбо стал клевать носом и чуть было не пролил мед из кружки. Гэндальф закурил, выпуская чудные колечки сизого дыма. Все притихли, словно задумавшись о своем, и меня тоже начало клонить в сон. — Значит, ты тот самый Оукеншильд?.. Скажи, почему Азог охотится за тобой? — Беорн встал, чтобы налить молока из кувшина. — Ты знаешь Азога? — спросил Король, спиной опираясь о деревянную балку. Тут был мой выход: — Народ Беорна был рабами с гор... Азогу такие пленники казались забавными, — проговорила я вдруг севшем голосом. — Сажать оборотней в клетки... Беорн посмотрел на меня, и Кили и Фили хором пояснили: — Леди Ниэнор может видеть прошлое и будущее! — Что же, да. Он вырезал практически всю мою семью, часть взял с собой для забавы... — возможно, оттого что я сказала за него, Беорну было чуть легче. Он встряхнул головой и перевел тему. — Вам надо выйти к Горе... до конца осени?.. — Да, до наступления дня Дурина, — подтвердил Гэндальф. — Ваше время на исходе. — И поэтому наш путь лежит через Лихолесье. Мы пойдем по тропе эльфов, она пока безопасна. — Безопасна, — бросил Беорн. — Но лесные эльфы не похожи на своих собратьев. Они не так мудры и более вспыльчивы, — последнее он произнес, акцентируя свое внимание на Торине. Какие все вокруг тонкие психологи! Король поднялся со своего места и отошел в плохо освещенную часть комнаты. — Я не люблю гномов, — признался Беорн. Торин нахмурился, остальные напряглись, кое-кто сжал кулаки. — Но орков я не люблю еще больше. Что вам нужно? — Пони, чтобы добраться до Лихолесья, и провизия, чтобы не умереть от голода, — ответил Оукеншильд.