Только слова

У нас оставалось две ночи перед тем, как мы должны были выдвигаться. Мы устроились все в том же сарае, на сене, и я по привычке подвинула свои немногочисленные вещи к Бильбо. Я мечтала уснуть до того, как первый из отряда захрапит, но совершенно провалилась в этом, потому как стоило Бомбуру опустить голову на сложенный плащ, раздался довольно громкий храп. Тщетно пытаясь отдаться Морфею, я пролежала с полночи. А потом зашевелился мистер Бэггинс. — Оно красивое, правда? Я не сразу догадалась, что он обращался ко мне. Не получилось у меня даже изобразить спящую. Я открыла глаза — на ладони у Бильбо сверкало Кольцо Всевластия. — Да. Ты уже видел, что там написано? — прошептала я. — Не разобрать, этот язык мне не знаком... Но ты ведь прочтешь мне? — Там сказано, что у всех будет одно бремя, и объединит Кольцо многие народы, и поведет оно их в таинственные земли, — это была вольная трактовка темного наречия. Очень вольная, которая уничтожила все зло в истории Кольца. — Это так волнительно! Ты говорила, что оно, мол, само выбирает... Как? Мы лежали и перешептывались, как детишки. Изредка кто-нибудь из гномов переворачивался, и тогда мы на время замолкали. Пока что Бильбо был самим собой... Возможно, Кольцо и не должно было его сильно изменить. Возможно, Кольцо неосознанно выбирало способных противостоять его магии. — Это будет наш секрет! — объявил Бильбо. Я согласно кивнула и протянула ему ладонь с оттопыренным мизинцем: — У нас так скрепляют обещания. Хоббит радостно исполнил «рукопожатие» мизинцами, и мы все-таки заснули. По крайней мере, я — точно. И тогда меня уже не тревожил ни храп, ни чье-то несвязное бормотание. Было неудивительно, что мы с Бильбо встали позже всех. Настолько, что, похоже, компания отправилась завтракать без нас. Ожидая, что никакой вкуснятины не достанется — разве что Кили и Фили благородно поделятся краюхой хлеба, — я нацепила на лицо самую пресную из физиономий. Хоббит, кажется, и вовсе испугался, что отряд выдвинулся к Лихолесью. Пришлось напомнить о заслуженном дне отдыха, но это мало успокоило Бильбо. Ясно, перестанет нервничать, когда увидим остальных. Встретили мы их довольно скоро — как только вышли на улицу. Там кипела работа: кто колол дрова, кто их носил к сараю, кто набирал из колодца воду, а Балин, вот, сидел на деревянной колоде и... подшивал занавески! Даже Торин, который обычно прохлаждался на пару с Гэндальфом был при деле: именно он орудовал топором, который, конечно, был намного меньше виденного мною вчера. — А вот и наш господин Бэггинс, — с улыбкой встретил нас волшебник, сидевший в плетеном кресле. — Леди, — он наклонил голову. — Доброе утро, — сказала я. — Утро? Да какое ж это утро? Мы на ногах с рассвета! — крикнул Двалин, укладывая поленья. — И нам всем не терпится узнать, что же вы делали до полудня? — процедил Торин, всадив топор в пень. Мне стало как-то не по себе. — Присаживайтесь, леди, — предложил Гэндальф. — Сегодня отличная погода. Ойн заварил травяной чай, не желаете попробовать? — Благодарю, — я присела в такое же плетеное кресло. Кружки у Беорна были под стать ему: их нужно было держать обеими руками и прилагать усилия, чтобы не пролить чай себе на штаны. — Поскольку вы опоздали на первую трапезу, придется вам немного подождать. Скоро будет перерыв на обед. — Замечательные новости, — я отставила кружку и потянулась. Солнце приятно грело, я сидела в удобном кресле и смотрела на то, как другие работают. Бывают ли моменты счастливее? Возможно, когда ты знаешь, что на следующий день на тебя не нападут огромные пауки и эльфы не возьмут в плен... Брр. — Плохо, что Торин не в духе, - с невиннейшим видом заметил Гэндальф и даже не потрудился повернуться в мою строну, когда я издала нечто вроде удивленного восклицания. — Не лучшее состояние для путешествия по Лихолесью. И уж тем более для встречи с эльфами. Поговаривают, что у их короля есть свои претензии к гномам... «Я просто хочу свои подвески», - вспомнилось мне. Но почему волшебник сказал про Лихолесье? Опять угадал, о чем я думала? Да и вид у него был уж очень хитрый. — Вы с ним знакомы? — спросила я, имея в виду Трандуила. — Бывало, что мы виделись. Он, как и многие, больше заботится о своем народе, чем о всех прочих. Жаль, что встреча с ним... — маг отложил трубку и, повысив голос, сказал. — А не пора ли нам перекусить? Мы все славно потрудились и заслужили славную порцию... — Постойте, встреча? — я прервала Гэндальфа, касаясь его плаща. Дыхания не хватало на все, и я запиналась. Сердце колотилось. — Вы говорите... их пленят, посадят в темницу... Вы знаете?! — Я что-то такое сказал, леди? — он снисходительно улыбнулся. — Пойдемте, а то наш бравый отряд не оставит ни крошки. — Но... — я хлопала глазами. — Еще не пришло время для таких слов, леди, — наконец сдался Гэндальф. — Вы ведь не поделились с ними знаниями об исходе похода. — Вы все знаете... — Я тешу себя надеждой, что знаю не все. Неизвестно, что может измениться в пути... Вы согласны? Я закивала, как болванчик, и мы пошли на террасу, где был накрыт стол. После обеда нужно было подумать о сказанном волшебником, но сначала — еда. К тому же как только я увидела, какое изобилие и разнообразие меня ждет, желудок мигом посоветовал мозгу заткнуться и следить лишь за тем, чтобы попробовать все. А уже потом пересмотреть свои взгляды на мир и собственное предназначение. На этот раз я втиснулась на скамью между Бильбо и Балином, избавившись от необходимости лицезреть сведенные брови Торина, который отчего-то выглядел так, будто жаждал моей скоропостижной смерти. Он, конечно, всегда любил бурчать и в целом выражал заботу и любовь исключительно по отношению к племянникам, но теперь, несмотря на мирную атмосферу вокруг, от взгляда Короля мне хотелось спрятаться под лавку. С Торином не рисковали заговаривать за обедом. Видимо, не только мне было страшновато к нему лезть, но и бывалым воинам. Гэндальф, правда, косился на Оукеншильда с загадочной улыбкой, но то волшебник... — Фили, помнишь мы с тобой поспорили насчет одного дельца? — спросил Кили так громко, что все повернулись к братьям. Что-то мне не понравилось в его голосе. — О! — с готовностью подхватил Фили. — Ты о том, кто из нас быстрее... — Да-да, и вот мне теперь кажется, что... нас опережают. — О чем это вы? — поинтересовался Бильбо, отламывая хлеб. — Мы же наследники, — с гордостью произнес Кили. — И нам нужно найти... О нет. — Хватит! — рявкнул Торин, до этого молчавший, и его кулак с грохотом опустился на стол. Я от испуга разлила молоко, так и не донеся кувшин до кружки. Теперь мои штаны и рубашка были насквозь мокрые, я сама, судя по ощущениям, — красная. Братья едва не заржали в голос, но посмотрели на меня и как-то поникли. Хотели задеть дядю? — Я помогу, — засуетился вокруг меня Бильбо, вынимая из деревянных пальцев кувшин и пытаясь полотенцем как-то вытереть одежду. — Кто вас учил, наследники, как вести себя за столом?! Уж тем более в присутствии леди! — Король поднялся. — Впрочем, постойте. Для вас найдется подходящее наказание. Леди как раз необходимо обучить владению клинком. Сегодня и займетесь, как только отыщете сменную одежду. И, возможно, где-то в рюкзаках найдете и жен. Вы же об этом спорили? Кили и Фили, стыдливо опустив головы, поплелись с террасы. Если я не смогу ни во что переодеться и постирать одежду, то она провоняет молоком и это не добавит мне очков очарования. Не лучшая перспектива, поэтому я очень сильно надеялась, что братья отроют где-нибудь хотя бы ночную рубашку. — Мистер Бэггинс, вы нас извините? Ни я, ни Бильбо долго не понимали, что к чему, и Торин ледяным тоном пояснил: — Мне надо поговорить с леди Ниэнор. Я встала на ватных ногах, проклиная румянец и умение краснеть по любому поводу. Но, может быть, кому-то нравятся и такие? Мы обогнули дом, что служил столовой, и миновали все прочие строения. Я ожидала, что Король приведет меня на какую-то потрясающую поляну с луговыми цветами, населенную чуть ли не сказочными животными. В моих мечтах там был стол с фруктами и вином, вокруг порхали бабочки, рядом спокойно текла речушка... Но вместо этого мы оказались около навозной кучи. Серьезно, я не преувеличиваю. — Тут... мило, — выдавила я. — Брось, нам не сюда. Пойдем на пастбище, я покажу кое-что. Я не удержалась от вздоха облегчения. Отбросив мысли о романтических посиделках на лугу, я была рада просто свалить отсюда. — Я хотел извиниться за то, что наговорил тебе вчера. И с утра. Просто... — Ничего, мы все устали, — я пожала плечами. — Я не... В свою очередь меня прервали взмахом руки. — Просто я испугался за тебя, — было видно, что ему неловко это говорить. И скорее всего он пересиливал себя. — И мне будет спокойнее, если я буду знать, что ты можешь за себя постоять. Да и лучше вам с мистером Бэггинсом не идти сзади, так безопаснее. Я промолчала, собираясь с духом. Если Торин смог, то и я смогу. А то мы так и будем топтаться на месте. Стоило, черт подери, сказать гному, что я не планирую жить вечно... но как он воспримет новость о том, что старше меня в десять раз? И, собственно, есть ли в этом вообще какой-то смысл, если я даже была не уверена, что мое появление повлияет на будущее Торина. Отбросит коньки еще у Одинокой Горы, и что тогда? Хотя если не отбросит, то просечет фишку со старением, когда я покроюсь морщинами и буду шепелявить из-за вставной челюсти. Тем временем мы дошли до забора, за которым начиналось пастбище. От увиденного у меня перехватило дыхание: десятки лошадей и пони разнообразных мастей паслись на огромном лугу. Я никогда не была ценителем лошадиной красоты, но здесь их ухоженный вид поражал. Даже учитывая аллергию, мне захотелось вскочить в седло и прокатиться вокруг владений Беорна. Чтобы мои волосы развевались на легком ветерке, на губах играла улыбка... На горизонте темнела полоса леса, и мне не хотелось сейчас думать о том, что там обитают огромные пауки и не пойми какими судьбами забредшая в канон рыжеволосая эльфийка. Чтобы попасть к лошадям, нужно было перелезть через деревянный забор. Он был не слишком высоким, чтобы превратиться в серьезное препятствие, и Торин перемахнул на ту сторону без каких-либо проблем. Я последовала за Оукеншильдом и тоже преодолела забор, чем позже безумно гордилась. Лошади отнюдь не испугались нашего вторжения, и несколько пони даже подошли поклянчить еду. Знала бы — захватила чего-нибудь со стола. Животные же не виноваты, что мой организм их боится... — Я был здесь вчера. Мне сказали, что ты меня искала. — Беорн нашел меня раньше, — я усмехнулась. — Здесь так красиво... — Иногда я сам себе удивляюсь. Устаю от битв и скитаний. Махать мечом утомительно. Даже для того, кто должен был привыкнуть. Кили и Фили не знали другой жизни, и я никак не могу отделаться от ощущения, что это моя вина. — Что ты мог сделать? Все было слишком давно. — Я оказался слишком горд, чтобы проситься к кому-то. Не оставил сестре шанса воспитать детей в спокойствии... Ты все время намекала на то, что мы не идем возвращать свой дом, а имеем иную цель. — Гэндальф сказал тебе собрать армию из семи родов. Их объединит только Аркенстон, так что... — Я сойду с ума? — Торин посмотрел на меня, и я в который раз восхитилась, какие же красивые у него глаза и сколько всего в них можно увидеть, если постараться. Теперь я заметила какую-то обреченность. — Нет, если позволишь чему-то большему затмить жажду... власти. Но, может, мы не будем о грустном? — я решила не отворачиваться, и мы очень долго стояли, глядя друг на друга. — Ты имела в виду любовь? Я не верю в подобные сказки, — очнулся Оукеншильд, который, видимо, все это время обдумывал мои слова. — Любовь бывает разная, — и добавила, — больше ничего не скажу. Я посчитала, что хуже моей одежде уже не будет, и уселась на траву. Она была настолько мягкая и так приятно пахла, что захотелось проваляться на лугу весь оставшийся день. Здесь также розовели клевер и чертополох, росли васильки с серебристыми листьями и синими и ярко-розовыми корзиночками цветов, но многие растения оставались мне неизвестны. Мое же внимание привлекла ромашка, и я сорвала ее. — Там, откуда я родом, на таких цветах гадают. Торин сел, скрестив ноги, и заинтересованно взглянул на белую ромашку с похожей на маленькое солнце сердцевиной. — Мужчины моего народа не склонны к подобным заблуждениям, а в женские дела я не лезу. — У нас ее называют ромашкой. Большинство девушек гадает на суженого или любимого человека. Надо отрывать лепесток и говорить по очереди «любит — не любит». — Вы, женщины, меня всегда удивляли. Доверять простому цветку... — Перестань, никто не воспринимает гадание всерьез. Но неужели это не весело? — Хорошо, начинай. У тебя есть, на кого гадать? — Ты, — вот, сначала ляпнула, а потом уже подумала. Гениальность — мое второе имя... Третье, если считать, что вторым я выбрала Ниэнор. — Не годится, — Король покачал головой. — Незачем гадать, если знаешь ответ. Щеки зажгло огнем. Тут настало то самое время для чертова поцелуя в окружении лошадей и пони, на ковре из луговых трав... И мне почудилось, что Торин приблизился, но как всегда вовремя рядом появились Кили и Фили. Братья уже догадались, кто к кому неровно дышит, но я отчего-то смутилась еще сильнее. Дернулась и смяла ромашку. — Мы нашли! — крикнул Кили, размахивая какими-то тряпками. — Пришлось немного заштопать, но теперь ничуть не хуже эльфийской одежды. — Родственники, — буркнул Торин. — Им вечно не сидится на месте. В крови это, что ли? Я отряхнула брюки и отправилась навстречу братьям. А вдруг они, наоборот, спасли меня? Вдруг Король хотел сказать, что из меня пара так себе, что как часть отряда я бесполезна и гожусь разве что на то, чтобы вместе посидеть на травке? Маловероятно, но... черт знает. — Благодарю, — я взяла вещи у младшего. — Это ведь мы виноваты, леди, — сказал Фили. — Забыли, что наш дядя вспыльчив. — Но у вас же все хорошо? Впервые он прилюдно признался, что о ком-то переживал. Даже в детстве мы больше получали подзатыльники, чем выговоры, что заставили его нервничать. — Врешь! Он честно сказал, что волнуется, когда у тебя не стала расти борода! — подколол брата старший. — И что ты больше на девчонку похож! — А в моем ми... на моей родине ты бы стал популярен, — решила я утешить Кили и в целом преуспела: оба брата не знали значения слова «популярен» и отвлеклись от возможной перепалки. Пришлось искать объяснение: — За популярными лю... — никак не запомню, что в Средиземье имею дело не только с людьми, — существами... бегает много девушек. Их портреты вешают на стены, а иногда... ммм... рисуют на одежде. И еще очень часто про них сочиняют баллады. — Я хочу туда! Леди, вы просто обязаны показать свою родину! — у Кили засверкали глаза. — И что, если я стану по... популярным, то и про меня сложат балладу? Как я покажу свой мир, если сама не знаю, вернусь ли в него? И если мне суждено остаться в Средиземье, то что я буду делать? Напрошусь к Бильбо в дом и буду ухаживать за розами на пару с Сэмом? Или выйду замуж за какого-нибудь человека без титула? Ну, это в случае, если моя цель по спасению братьев и Торина не будет достигнута. — А вы, леди, кого считаете популярным? — спросил Фили. — У вас есть чей-нибудь портрет на стене? — У меня все стены в них, — я улыбнулась. — В популярных лю... ой, простите, в них ведь можно и не влюбляться. Я, например, вешала портреты бардов. У нас ценится умение петь. — Как необычно... — восхитился Кили. — Леди, по вашей милости, теперь нужно переодеваться, — за моей спиной вырос Оукеншильд, и разговор с братьями угас. Они вручили мне сменную одежду и поспешили вернуться к жилым зданиям.