Грехи отцов

2033 год, окрестности Нью-Йорка       Алекс проснулась посреди ночи от очередного кошмара. Спальный мешок обвился вокруг ног, и во сне было ощущение, что её парализовало. Длинная рука Красного Черепа с узловатыми пальцами почти сомкнулась на горле, и тут сон оборвался. Тяжело дыша, она расстегнула молнию и села на матрасе. В комнатке, служившей одной из казарм Сопротивления, все давно спали, и только раскатистый храп Натаниэля иногда нарушал тишину.       Небольшие часы в углу комнаты показывали 00:21. Уже двадцать одна минута, как Александре Роджерс исполнилось шестнадцать лет. Она не ждала пышных поздравлений и подарков. Правда, слышала, что мама собиралась подарить ей нож. Хотя лучшим подарком для неё было бы вступить в ряды Сопротивления. Только вот Шерон по-прежнему видела в ней ребенка, забывая, что её девочка выросла среди войны.       Поняв, что заснуть ей больше не удастся, Алекс выбралась из мешка и тепло оделась. В бункере, который был основной базой Сопротивления, было прохладно, а на крайнем рубеже, куда она собиралась, было еще холоднее. Водолазка сразу неприятно зацарапала раздраженную кожу на шее. По привычке сунув нож в голенище, Алекс вышла из казармы в освещенный редкими тусклыми фонарями коридор.       По этим туннелям она могла передвигаться хоть с закрытыми глазами. Они с Натаниэлем излазили все, даже нашли арсенал, о котором взрослые были ни слухом, ни духом. Так собой гордились — просто невероятно. А старшие только тихо посмеивались — оружие было старое и против Инквизиторов было абсолютно бесполезным, хотя гранаты и мины были не лишними.       Шаги глухо отражались от высоких сводов туннеля. Алекс уверенно ступала по шпалам, правда, несколько раз все же умудрилась споткнуться — уж больно тяжело ворочала ноги в армейских ботинках, к которым еще не привыкла. Вскоре пропало электрическое освещение, и идти приходилось, полагаясь исключительно на свою интуицию, а еще через несколько минут Алекс, наконец, увидела отблески костра на сводах и услышала голоса. Чем ближе девушка подходила к крайнему рубежу, тем холоднее становилось. Видимо, зима за пределами бункера окончательно вступила в свои права. Роджерс обхватила себя руками, искренне надеясь, что у костра найдется и местечко, и лишняя куртка. — Стой! Кто идет?       Разговоры у костра тут же прекратились, а хриплый голос одного из часовых гулко пророкотал, отражаясь от стен. Алекс застыла, судорожно вдыхая, а затем, переборов страх, негромко крикнула: — Это я. — «Я» бывают разные, — рассмеялся кто-то у костра, разрушая всю серьезность обстановки. — Алекс, — смутилась девушка, едва перекрикивая взрыв смеха. — А, малышка Алекс! Ну, беги скорей к костру, небось, продрогла уже, пока шла.       Роджерс смущенно улыбнулась и вступила в кругляшок света. Вокруг костра сгрудился ночной патруль. Закутанные в телогрейки и шарфы, они разливали по чашкам крепкий-крепкий чай и травили байки, чтоб, не дай бог, не заснуть на посту. Сейчас их было пятеро — шестой патрульный наверняка ушел к выходу из туннеля — стандартная процедура, которую проделывали каждые два-три часа.       Крайний рубеж был неким пропускным пунктом — последним оплотом внешней обороны бункера. Железная дорога была единственным не замурованным выходом на поверхность, и здесь создали укрепительный рубеж. Патруль был первым, кто встречал разведгруппы, и был бы первым, кто стал защищать бункер в случае атаки. Но Гидра пока ни разу не пыталась напасть на базу. Может потому, что не знала, где она находится, а может потому, что понимала, что с большими запасами армейских консервов и разветвленной сетью туннелей, бойцы Сопротивления могли держать оборону несколько лет.       Алекс осторожно приблизилась к огню, села на свободное место и тут же протянула озябшие ладони к рыжим языкам. — Что это вам не спится, юная леди? — спросил Чак, сидевший от костра дальше всех, облокотившись на мешки с песком, размешивая в чашке припасенный сахар — та еще роскошь в бункере.       Роджерс только пожала плечами. Этот вопрос был задан скорее, чтобы подтрунить девчушку, нежели, чтобы узнать ответ. Алекс приходила на рубеж несколько раз в неделю. И хотя посторонним не положено было здесь появляться, патрульные охотно принимали её. Детей и подростков в бункере было не так много, каждого здесь любили, как родного, и воспитывали все вместе — в огромной такой семье. — Да отстань ты от нее, — усмехнулся Фил, заведовавший сегодня пайком. — Чай будешь? — Буду, — буркнула Роджерс, поежившись от очередного порыва ветра. Уж больно легко она оделась для такой погоды.       На её немногословность взрослые не обращали внимания, знали, она здесь не для того, чтобы говорить, а чтобы слушать. Байки у костра, убаюкивали не хуже сказок, и легко избавляли от бессонницы. Да и любила Роджерс эти преувеличенные истории и удивленные возгласы мужчин, которые, хоть и знали, что большая часть историй выдумка, все равно поражались им будто маленькие дети. А еще здесь можно было услышать последние новости, узнать какое у рядовых бойцов настроение, и, конечно, напроситься на поверхность.       Фил подал чашку, которая, пройдя через несколько рук, наконец, оказалась у малышки Алекс, как её здесь все называли. Солдаты знали, кто она, хотя Шерон и всячески старалась это скрывать. Но они знали, под какую угрозу ставят себя и бункер, если хоть кто-то узнает о том, что дочь Капитана Америка скрывается на базе, а не гниет в какой-нибудь канаве, перерубленная лазером Инквизиторов. — Спасибо. — Бока жестяной кружки обожгли пальцы. Алекс поставила их на камни и потянулась к карману. — Я вам, кстати, печенье принесла.       Патрульные довольно замычали, протягивая руки к кульку с печеньем. Не то, чтобы они были жадными до сладкого, просто знали, что Роджерс специально откладывает с каждого пайка сладость, чтобы хоть чем-то отблагодарить ребят на рубеже, а потому даже не думали отказываться — обидится еще. — Спасибо, малышка Алекс, — Чак отсалютовал ей печеньем и обмакнул его в кружку.       Роджерс только кивнула, обхватив руками ноги, устроила подбородок на коленях и приготовилась слушать, а мужчины, знавшие, зачем она здесь, не стали томить её ожиданием.       Первым начал свою историю Гейб — известный врунишка, но от этого его истории становились не менее интересными. Он придвинулся ближе к огню, чтобы остальные патрульные могли его видеть, и начал рассказывать про солдата из Атласа, у которого вместо руки был бластер. Чак и Фил давились от смеха, а вот два новичка слушали его, открыв рты. Алекс эту историю уже слышала, и знала, чем она закончится, а потому просто вслушивалась в мелодичное звучание голоса, глядя на рыжие языки пламени. Жар от огня явно ощущался на лице, а вот спина уже начинала мерзнуть. — Смотрите-ка, кто заглянул на огонек. — Услышав этот голос, Роджерс невольно задрожала. — Замерзла, небось, — и на плечи легла телогрейка, согретая человеческим теплом изнутри и почти ледяная снаружи. Алекс завернулась в куртку и потерлась щекой о холодный воротник. — Спасибо, — еле выдавила она, не поднимая глаз, а щеки тут же покраснели от смущения. — Ну как там, Джейк? — поинтересовался Чак, прерывая рассказ Гейба. — Все тихо, — улыбнулся парень, садясь рядом с Алекс и протягивая Филу свою кружку.       Джейк Кастл был любимцем той немногочисленной женской публики, что собралась в бункере. Молодой парень отличался веселым нравом и поразительной вежливостью, при этом заслуживал похвалы от офицеров и был хорошо физически подготовлен. Не влюбиться в него было невозможно. Вот и Алекс попала под его чары, поэтому краснела и запиналась каждый раз, когда он находился рядом. Любви на войне не было места, эту мысль Алекс отчаянно вбивала себе в мозг несколько лет, только вот установка разрушилась в тот момент, когда Джейк впервые заговорил с ней. Она даже маме рассказала все, и при этом отчаянно старалась найти в нем минусы, чтобы было легче от него отказаться. Но на каждый её аргумент, Шерон находила свой, более весомый. Картер впервые видела дочь настолько воодушевленной и смущенной, и радовалась, что такая жизненная вещь как первая любовь, не обошла её стороной. — Мам, но он же старше меня на целых пять лет! — выдала она свой самый главный и, как она считала, самый сильный аргумент.       Шерон в ответ только покачала головой, пряча от дочери улыбку. — А твой отец был старше меня лет на семьдесят.       Вот тогда-то Алекс и сдалась.       Роджерс не знала, что сегодня он должен был дежурить на рубеже, хотя сейчас она искренне радовалась этому факту. Рядом с Джейком было спокойней.       Парень поднялся, налил в закопченный чайник воды из канистры и повесил его над огнем. Через несколько минут чайник загудел, закипая, и от этого звука, такого домашнего и уютного, Алекс стало теплее и спокойнее. Она оглядела сидящих вокруг костра людей — все крепкие, закаленные непростой здешней жизнью. Надежные люди. Им можно было верить, на них можно было положиться. — Слышали, кстати, по поводу Инквизиторов, — начал Фил, разливая по чашкам очередную порцию чая. — Наши недавно засекли три разведгруппы у реки. Три! — он многозначительно поднял палец вверх. — Их там отродясь столько не бывало. — Две, говорят, совсем недалеко отсюда видели, — добавил один из новичков — Сэмми. — В засаде Грейсон был. Говорят, вход они искали. — Черт! — Чак пододвинулся ближе к огню, чтобы лучше видеть товарищей. — Что думаешь? Они знают про бункер? — обратился он к Филу, который единственный в честной компании мог сравниться с ним по знаниям и опыту боевых заданий. — Может, и нет, но… — он потер ладонью щетину на подбородке, — подозрительно это. — Полезут, так получат, — уверенно заявил второй новичок, сдвинув шапку на бок. Его глаза ярко блестели, ловя блеск пламени. — Хантер охрану втрое усилил. — Да потому и усилил, что знает об Инквизиторах, — одернул его Фил. — Я ведь не досказал. Один патруль совсем недалеко отсюда видели, у подлеска к югу от холма, — Чак и Джейк кивнули, явно понимая, о каких ориентирах идет речь. — Во внешнем дозоре тогда были Каленый и Скрутерс. Они передали сначала, что видят Инквизиторов, большую группу. Потом, что Инквизиторы видят их. А потом связь оборвалась. — Это что значит Каленый пропал? — Да не пропал. Нашли их. Оба тела изрезаны, да еще и башка сожжена контрольным в голову, — Роджерс судорожно стиснула в руках рукава телогрейки. Джейк рядом напрягся и чуть повернул голову, чтобы и слышать собеседников и видеть, что происходит с девочкой.       Все сидевшие у костра замолчали. — А если… если они все-таки путь узнают, бункер выстоит против… Гидры? — тихо спросила Алекс. Её звонкий детский голос будто разрезал тишину.       Чак чуть скривился, будто проглотил горькую пилюлю. Фил же поторопился ответить: — Ну что ты, малышка Алекс, конечно, мы выстоим.       Только вот никто из патрульных ему не поверил.       Джейк мягко приобнял Роджерс за плечи и ободрительно улыбнулся. — Ты же знаешь, какие у нас защитники. Один Хантер чего стоит! — похвалил он начальника бункера, а по совместительству и командира всего Сопротивления. – Ну, — Кастл мягко подцепил кончик её носа, заставляя слабо улыбнуться, — не вешай нос.       Роджерс кивнула и аккуратно устроила голову на коленях Джейка. Парень медленно поглаживал её плечи и спину, стараясь успокоить. Языки пламени плясали перед глазами. Патрульные снова заговорили об отвлеченных делах, молчаливо решив больше не возвращаться к вопросу об Инквизиторах. По крайней мере, не при малышке Алекс. И вскоре согретая теплой курткой, уморенная костром и убаюканная их голосами Роджерс заснула.       Проснулась она, когда кто-то потрепал её за плечо. Сонно моргнув, Алекс попыталась подняться, предчувствуя боль в спине от скрюченного состояния, но оказалось, что кто-то перенес её в спальник, который прятался за мешками с песком от холодного ветра, и стянул с ног ботинки. Чак дремал рядом, Фил проверял допуск у только что вернувшейся разведгруппы, а новички стояли в стороне с разведчиками и курили. Джейк улыбнулся. — Пойдешь к выходу? — спросил он.       Роджерс тут же закивала и принялась как можно быстрее выкарабкиваться из спальника, тормозить Джейка она не хотела. Кастл с улыбкой наблюдал за её суетой, чуть наклонив голову, а когда она оделась, предупредил Фила о том, что он уходит к выходу из туннеля и поманил за собой девчушку.       Большую часть пути они прошли молча. Вскоре свет от костра не разукрашивал своды, а голоса превратились в гулкое эхо. Только ветер стал гудеть отчетливей и колко щипать щеки. А вскоре показалось яркое жерло выхода. Алекс даже пришлось прикрыть глаза. Несмотря на то, что над горизонтом только-только появлялась светлая полоса рассвета, свет все равно казался Алекс слишком ярким. Она даже прикрыла глаза рукой и, споткнувшись, чуть не упала на рельсы. Хорошо, что Джейк был рядом и удержал её, иначе пришлось бы объяснять матери разбитый нос.       Там, на поверхности все было укрыто снегом, который все еще сыпался с неба мягкими хлопьями. Вдали виднелась полоса леса, укутанная туманом будто пуховым одеялом. Алекс восторженно выдохнула, прислоняясь к стене туннеля. Последний раз снег на её день рождения выпадал лет десять назад. — С Днем Рождения, — шепнул Джейк.       Его горячее дыхание будто обожгло щеку. Роджерс вздрогнула и резко повернулась. Парень стоял очень близко. Теплый взгляд изучал её испуганное лицо с какой-то насмешкой. Но это была не злая насмешка, просто его забавлял такой яркий контраст. Когда девчушку только привезли в бункер, она вела себя как затравленный волчонок, а весь её внешний вид будто кричал, что она уже взрослая и многое повидала в жизни. Её не удивить убийствами и жестокостью. Но сейчас она испуганным зайцем смотрела на парня, который всего лишь собирался её поцеловать. — Как ты? .. Мама… Она тебе сказала? — Джейк кивнул. — Это нечестно. — А ты что, не любишь свои дни рождения?       Алекс пожала плечами. — Это обычный день, как и все другие.       Кастл открыл было рот, чтобы возразить, но, увидев полный боли и до ужаса взрослый взгляд, решил промолчать. Он положил шершавую ладонь на её щеку, удивляясь какой нежной была её кожа. Роджерс сильнее прижалась к стене. — Видишь, у тебя румянец появился, — он улыбнулся, поглаживая пальцем скулу. — Так сказать, здоровый цвет лица.       Алекс улыбнулась и тут же смущенно потупила взгляд. Собрав всю свою смелость в кулак, которой обычно было в избытке, когда дело казалось каких-нибудь вылазок, она выпалила: — Я тебя люблю, Джейк!       Слова прозвучали в предрассветной тишине довольно громко. Кастл, казалось, был ничуть не удивлен. — Знаю, малышка Алекс. Ты мне тоже очень нравишься.       Он осторожно убрал прядь пшеничных волос, уже покрытых белой россыпью снежинок, заставляя сердце девчушки забиться в бешеном ритме. Во взгляде мелькнула нехарактерная для него, всегда такого серьезного и воинственного, нежность. Джейк осторожно положил руку ей на талию. Ноги Алекс сделались ватными, а дыхание участилось. Правда, не все пошло так гладко. Ремень, висевшего за спиной Джейка оружия, соскочил с плеча, и парню пришлось отлавливать юркую винтовку. Они рассмеялись, как дети. Девушка даже откинула голову назад и глубоко вдохнула морозный воздух. Кастл мягко положил ладонь ей на затылок, призывая продолжить начатое. — Она больше не упадет? — с хитрой улыбкой спросила Алекс. — Не должна, — усмехнулся Джейк, поправляя ремень.       Оба были смущены таким эпизодом, но оба просто сгорали от желания довести до конца начатое. Джейк едва прикоснулся к её губам, будто все еще боялся, что она против этого поцелуя. Алекс неуверенно шевелила губами, искренне надеясь, что это поцелуй ему понравится. У нее самой голову сносило от тонких обветренных губ и того, что он ими творил.       Когда парень отстранился, Роджерс судорожно стиснула его предплечья. — Что? — спросил он, глядя на ее раскрасневшееся лицо. — Все было так плохо? — Нет… — она задыхалась то ли от смятенья, то ли от волнения, то ли от резкого порыва ветра. — Я… Я так плохо целуюсь…       Алекс опустила голову, а Джейк тут же мягко прижал её к себе, будто боялся, что она сейчас убежит. — Дурное дело нехитрое, — рассмеялся Кастл, приглаживая волосы ладонью. — Мы еще потренируемся.       На этот раз Алекс сама потянулась за поцелуем.       Джейк Кастл был её первой и единственной любовью. Через два дня он был убит Инквизитором.       После его смерти Алекс не терпела чужих прикосновений и только сильнее утвердилась в простой истине: на войне любви не бывает.