Грехи отцов

— И добрый вечер всем, кто только что присоединился к нам в этот дивный вечер. С вами Ларри Кинг, и в гостях «Larry King Now» сегодня находится один из самых преуспевающих людей современности: Коннор Айртон — глава международной частной военной корпорации «Атлас». До рекламной паузы мы обсуждали отвлеченные темы, однако сейчас готовы перейти к той части этого интервью, которое многие ждали с большим нетерпением. Расскажите нам, мистер Айртон, с чего начался «Атлас»? — Ларри Кинг поднял глаза от бумаг, которые он держал перед собой, и цепкий взгляд уставился на человека напротив.       Мужчина в кресле открыто улыбнулся. Его лицо мгновенно посветлело, будто разговор о любимом детище делал его счастливей. Но было в этой улыбке что-то жуткое, что-то, что сразу бросалось в глаза. И все же никто не мог сходу разобрать, в чем же именно дело. — О, мистер Кинг, история «Атласа» довольно тривиальна, если можно так сказать… — О самой крупной в мире частной военной корпорации, заключившей контракт с Министерством обороны на 650 миллионов долларов? Не думаю, — Кинг старчески усмехнулся. Айртон ответил таким же смешком. — Да уж, наверное, не стоит все же скромничать, говоря о нашей истории. Лет этак двадцать назад я получил в наследство обширные угодья, совершенно непригодные для ведения хозяйства. Мой отец сильно прогорел на этих землях, но я не хотел повторять его путь. Я тогда только-только окончил МИТ, и был готов к новым свершениям, а меня ждал старый фермерский дом и подгнивший сарай, и больше ничего на мили вокруг. Тогда-то и возникла идея приспособить земли под военные нужды, и мы с моими коллегами по колледжу взялись за работу. — Странно слышать, что после Университета студенты вдруг мечтают о карьере в военном деле. — Что ж, возможно. Однако Война в заливе только набирала обороты, а мистер Говард Старк сиял во всей своей красе. Да и, могу сказать честно, я никогда не отличался той легкостью и наивностью взглядов, которая свойственна юношам. — Почему именно «Атлас»? — Здесь все довольно просто. Атлас, как вам известно, это титан из древнегреческой мифологии, который поддерживал небесный свод, — на смешок Кинга Айртон довольно быстро рассмеялся. — Знаю-знаю, довольно амбициозно для небольшого научного объединения, но посмотрите на нас сейчас… «Атлас», если и не поддерживает небеса, то как минимум поддерживают существующий мир. — Ваша корпорация действительно сделала довольно много для поддержания мира, но делает немало и для поддержания военных конфликтов. — Послушайте, — голос Коннора был полон смеха, но было видно, что на шее вспухли вены. — У «Атласа» на данный момент самая большая армия в мире, но мы не служим ни одной стране. Мы не Правительство, и не скрываем своих возможностей. Мы не политики. Мы — сила. Суперсила для найма. — Как Мстители? — Боюсь, это некорректное сравнение. Мстители, как мы уже все поняли, действуют исключительно в своем интересе, и занимаются вопросами, так скажем, взаимодействия с угрозами извне. Угрозами планетарного масштаба. Никто их не контролирует, никто им не подчиняется, однако между нами есть существенное различие. Мы этой силой умеем пользоваться.       Он откашлялся и продолжил. — Сила это не только разрушение. «Атлас» создал целую инфраструктуру в Гульмире, помог практически заново воссоздать из пепла инфраструктуру Нигерии, а также внес существенный вклад в восстановление Нью-Йорка и Вашингтона. Там, где у государств уходят годы — «Атласу» достаточно нескольких месяцев. Зачастую мы гораздо эффективнее тех, кто нас нанимает. — «Старк Индастриз» возмещает урон… — Нанесенный самими Мстителями? — Урон, который возмещаете вы, тоже зачастую нанесен вашими боевыми действиями. — Верно. И все же, «Атлас» в каком-то смысле более стабилен и эффективен, чем инициатива Мстители. — Поясните? Коннор вздохнул. — «Мстители» — это группа выдающихся, и я подчеркиваю это слово, выдающихся людей. Однако их слишком мало, чтобы обеспечить достойный уровень безопасности, не только мира, но Америки, или скажем, даже какого-то крупного города. В нужный момент их может попросту не оказаться рядом. Они будут где-то там, далеко. Возможно, будут даже спасать мир, но в самый нужный момент, когда жители Америки будут в них нуждаться больше всего, их попросту не окажется рядом, — он поднял руку, не давая старому ведущему прервать его. — Мстители защитят вас от инопланетного вторжения или безумного ученого, но не смогут уберечь каждого от рядового ограбления в метро. Они не вступают в военные конфликты, хотя именно на войне страдает больше всего мирного населения. Мстители хороши как внешний щит, но до внутренних распрей им нет дела. «Атлас» же создает рабочие места и старается урегулировать уровень мелкой преступности, путем налаживания социальных мостов и улучшения уровня жизни. А Мстители… При всем моем уважении, после падения Щ.И.Т.а «Мстители» не более чем муравей. И разве может муравей защитить целую планету? Кроме того, это неконтролируемый отряд, который никому не подчиняется и никому не отчитывается. — А перед кем же отчитываетесь вы? Айртон широко улыбнулся. — Перед заказчиком.

***

      Если Алекс и полюбилось что-то в шумном городе, так это Ист-Ривер, точнее не столько сама река, сколько открывающий с нее вид. Заканчивая вечернюю смену, не зная куда потратить прорву образовавшегося свободного времени, когда не нужно ни скрываться, ни искать пропитание или боеприпасы, ни готовить очередной план по спасению заложников, Алекс часто шаталась по городу, пока наконец в один из вечеров, она не наткнулась на затихший закуток набережной.       В тот вечер она шла рядом с отцом. Он был спокоен и приветлив, старался говорить на отвлеченные темы и всеми силами старался не касаться темы вступления Алекс в Мстители. Но поскольку именно в таких разговорах оба Роджерса были не сильны, большую часть времени они молчали. И все же время от времени, Алекс, раздираемая любопытством, задавала ему вопросы о нем, о его детстве, об увлечениях, о целях и стремлениях. И с каждым его ответом она все больше и больше влюблялась в отца.       Ей казалось просто невероятным, что в человеке, идущем рядом, были так сильны понятия чести, долга, дружбы, патриотизма, товарищества, взаимопомощи, как четко ограничены и разделены для него понятия о добре и зле, о верных решениях и решениях необходимых. Он не оценивал данную ему силу свысока, скорее, принимал ее как возможность — шанс совершить что-то большее. При этом, Алекс не слышала ни капли сомнений в его голосе. И каждое его слово наполняло ее саму уверенностью. Уверенностью в том, что дочь такого человека попросту не может облажаться. Гены не позволяет.       Такие прогулки были редкостью. И несмотря на них, отец по-прежнему казался Алекс каким-то недоступным. Она боялась свалять дурака рядом с ним, боялась ляпнуть что-то не то. Сколько раз в ее голове крутились мысли: «Просто расскажи. Он поймет. Примет тебя за сумасшедшую, но поймет. И поможет. И обязательно что-нибудь придумает». Сколько раз ей хотелось снять с себя эту ношу, передать ее кому-то старше, мудрее, опытнее. Забыть про предупреждения Беннера и раскрыть все карты Стиву: поделиться с ним тайной, от которой готово было разорваться ее собственное сердце.       И все же каждый раз, когда с языка готова была сорваться фраза — «Я твоя дочь» — она так и застывала комом в горле, будто присыхая к задней стенке, не давая и возможности издать хоть какой-то звук.       В один из таких моментов, когда Алекс пробило на дрожь от одной только мысли, что станет с отцом, когда он узнает, и как на это среагирует измененная вселенная, Стивен решил, что девушка замерзла на ледяном ветру с реки, и вызвался купить кофе.       Недалеко от входа в сквер за прилавком небольшого фургончика стоял молодой пуэрториканец с широким лицом и короткой стрижкой. Ему хватило мгновения, чтобы разглядеть в ярком свете фонарей лицо Капитана Америки, и тут же разразиться хвалебной одой и бесконечными просьбами об автографе и фото. Стив мягко улыбался и кивал ему, изредка смущенно поглядывая на Алекс, но уйти от разговора просто так не мог.       Но для его дочери эти несколько долгих минут показались настоящим раем. Холодный ветер прочищал мозги. Рокот города, казалось, чуть приглушался водами реки. Черная, вязкая от плавающего в ней льда, вода, напоминала разлившиеся чернила. А там, на том берегу, сотни тысяч окон пылали яркими звездами. Ореол освещения над зданиями глубоко простирался в ночное черничное небо и растворял все звезды. Громада четко очерченного моста рядом совсем не пугала, идеально вписываясь в этот пейзаж. И даже проезжающие по мосту машины особо не разрушали установившееся спокойствие.       Пожалуй, именно этот вид ее успокоил.       Вид мирного живого города.       Она села на краешек лавочки. Волны реки медленно перекатывались где-то впереди, а все звуки исчезли, мир потонул где-то в ее отстраненных мыслях, пока перед носом не возник картонный стаканчик. — Ваш кофе, мэм, — улыбнулся Стив, присаживаясь рядом. Алекс поблагодарила его коротким кивком.       С тех пор эта лавка и этот пейзаж стали для нее чем-то особенным. Здесь не было напряжения, царившего в квартире, не было упрекающих взглядов и ворчания Беннера, не было сочувственных взглядов Макса и Стива, только холодная громада города и пронизывающий ветер. Все это отлично прочищало мозги, а Алекс, страдавшей от безделья в Башне, только это было и нужно.       Она все ждала, когда отец заведет разговор о Мстителях, ждала, когда он снова предложит ей стать частью команды, но Стив молчал. Может, ждал подходящего момента, а может попросту передумал. Алекс терзала себя мыслями, что, отступив однажды, она уже дала осечку, и отец не увидит в ней ни решительности, свойственной любому герою, ни отваги, только страх перед будущим и боль утраты. Так он решит, что она не способна более стать частью их команды. Просто потому, что недостаточно хороша. В любом случае, она боялась задать вопрос сама. Потому что услышать от отца «Ты не достаточно хороша для этой работы» было выше ее сил, но другого ответа она даже не предполагала. В тот день, когда все изменилось, она пришла туда одна.       Сначала Роджерс не видела ничего — все шло как обычно. Привычное небо, подернутое перистыми облаками, обрывками плывущие куда-то на север, и яркие, сбивающие с толку огни моста. Где-то кричали чайки, за спиной уже знакомый пуэрториканец завлекал редких посетителей парка на чашечку горячего кофе. Одна из птиц даже присела на стойку ограды набережной, голодными глазами оглядывая огрызок сэндвича, который Алекс держала в руках. Роджерс до сих пор казалось странным, что за еду не приходилось бороться, ее не приходилось искать — достаточно было заглянуть в магазин на углу улицы и отдать пару бумажек за сытный обед. В Башне вообще бесплатно кормили ланчем сотрудников. Алекс отломила кусок тоста и подбросила в воздух. Птица хищно бросилась на небольшой кусок хлеба, заглатывая его целиком, и взмахнув мощными крыльями с криком спикировала к воде. Роджерс засунула остатки своего ужина в рот и засунула руки в карманы, откинув голову на спинку скамейки.       И вдруг возле стойки моста заметила крупную точку. Черная пузатая фигура, которую она сначала приняла за птицу, стремительно приближалась к реке. Точка стремительно росла, крутилась в воздухе и все продолжала нестись к земле. Время словно замедлилось. Через несколько секунд в точке над Нью-Йорком она узнала очертание самолета. Многотонная металлическая машина летела к земле со скоростью почти сто пятьдесят миль в час.       Алекс рванула в сторону моста, едва ли представляя, что сможет сделать, но знала одно — никто не сможет эту точку остановить.       Джет Мстителей покинул посадочную площадку сегодня утром. Полковник Роудс был на задании на Ближнем Востоке.       В городе не осталось никого, кто способен был бы остановить эту махину — оставалось только разбираться с последствиями. И это не расстроило Алекс, наоборот, дало заряд адреналина, вцепилось в мозг яркой мыслью «Я стану полезной». Это не просиживание задницы за стойкой, не прогулки по этажам. Это настоящая спасательная операция. То, чего она ждала последние пару месяцев — возможность вновь заявить о себе, чтобы доказать Мстителям, что она им нужна и готова стать частью команды.       Но вот уверенность, вспыхнувшая мгновением ранее, испарилась в ту секунду, когда она увидела, как, будто зависнув над рекой, огромная белая махина, лениво завалилась на набережную, снося носом прибрежные здания. С искрами порвались линии электропередач. Повалился, стеная, башенный кран. Одно крыло поглотила вода, другое — опасно надломилось где-то у основания, и кривой клешней нависало над бортом самолета. Самолет развалился на две части, на тротуар хлынуло топливо. В оставленную бортом траншею завалилось несколько автомобилей. А воздух вокруг наполнился скрежетом металла. И ни один другой звук не мог его перебить.       Алекс застыла на мосту, не в силах сделать и шага.       Картина этой катастрофы, еще не подернутая обезумевшими криками, воем сирен и болезненными стонами, всколыхнула воспоминания, старые почти стертые из избирательной детской памяти.       Паника на улицах Будапешта… столб черного дыма где-то в центре охваченного огнем Парижа… эхо взрыва в горах Швейцарии… Она не запоминала конкретные события, только их отголоски. Никогда не видела жертв среди мирного населения в крупных городах. Гибель Сопротивления не казалась таким жестоким, как это. Участники Сопротивления как один участвовали в партизанской войне, подспудно ждали гибели и понимали, что выжить в таких условиях было бы чудом. Но здесь… мирные граждане, возвращавшиеся с работы, вернувшиеся из магазина, прогуливающиеся по набережной, не ожидали потери крова, боли… смерти. И в одно мгновенье тихий вечер обратился для разверзшимся адом.       Вспыхнул первый пожар — один из многих. И хлынули звуки захлебывающейся турбины двигателей и истеричного вопля из машины справа.       Все это мгновенно отрезвило и привело в чувства. Алекс побежала вперед.       Из дыма выныривали окровавленные люди, кто-то бежал сам, кто-то помогал человеку рядом. Алекс толкнула плечом машину, которая заблокировала дверь другой легковушки, и с силой рванула искореженный кусок металла, бывший пару минуты назад дверью, на себя. Но вытягивать человека не рискнула, боялась повредить что-то — водитель стонал, держась за голову, но по крайней мере был жив. — Помогите! — раздалось где-то в клубах дыма.       Алекс подхватила на руки женщину, которая ползла по асфальту, отнесла ее к ограде, где было меньше дыма, и тут же нырнула обратно в завесу. Пытаясь добраться до горящего дома, она вынесла еще пятерых, двое из которых, наверное, уже были трупами, но выяснять времени не было. Вокруг царил хаос. Люди выныривали, казалось бы, ниоткуда, бежали врассыпную, не замечая, кто оказался под ногами, лишь бы оказаться подальше от эпицентра катастрофы. Кто-то сидел на асфальте, обхватив колени руками. — Кто-нибудь, умоляю вас! — Мне нужна помощь! — Помогите… пожалуйста.       Вновь нырнув в густую пелену дыма, Алекс заставила себя пройти мимо. Туда, к удушливому жару. Несколько мужчин тщетно пытались сдвинуть балку, заблокировавшую дверь. — Ну же, парни! На раз-два-три-и-и… Что ты творишь, дура? Не…       Роджерс схватилась за поперечную перекладину. Она уже успела порядок нагреться, и ладони болезненно прижгло, когда Алекс рванула балку на себя. Сперва она не поддавалась, и девушка крепче уперлась ногами. Раздался громкий скрежет, и Роджерс повалилась назад, чуть не ударившись затылком об асфальт. Путь в дом был свободен. Алекс нырнула внутрь. Даже ночная прохлада не спасала от ужасного жара пламени. Удушливая волна воздуха ударила в лицо. Дышать с каждым мгновением становилось всё тяжелее, и некоторые добровольцы, не выдерживая, выскакивали на улицу. — Есть кто-нибудь?       Но треск огня перебивал любые крики. — Моя жена там, в угловой квартире на третьем этаже, — услышала Алекс из-за спины, и закрыв лицо рукавом, шагнула в пламя, чуть не провалившись сквозь прогоревшие доски пола.       За несколько заходов она успела вывести из огня и дыма двенадцать человек, вела их за собой, укрывала от огня, когда те не могли идти сами, тащила на себе, молясь только о том, чтобы там за пределами этого ада, человек смог сделать вдох. Она не обращала внимание ни на возраст, ни на пол, только стиснув зубы, обещала вернуться снова. И снова. Пока не найдет всех. Легкие горели без кислорода, но ей все же было легче, чем остальным. Одежда истлела и покрылась проплешинами, после последнего захода пришлось сбивать пламя с ног. Тогда-то Алекс и увидела пожарных в черных костюмах с кислородными масками. Желтые каски ярко выделялись на фоне едкого черного дыма, повалившего из окна на втором этаже. — В доме еще остались люди? — Нет, — ответила Алекс, оглядывая затуманенным взглядом место аварии.       Гулко, будто сквозь толщу воды, доносились звуки сирен, а впереди мигали проблесковые маячки спасательных служб. Люди, чьей основной работой, было спасать и защищать уже были на месте. — Мэм, вам нужна помощь, — уверенно сказал один из пожарных, оглядывая подпаленную одежды и волосы. — Нет. Это пройдет.       Дым все еще скрежетал по горлу, раздражая гортань. Алекс нужен был глоток кислорода, а затем обратно в самую гущу событий. Роджерс неловко шагнула вперед, оглядываясь на второе здание. Там спасать уже было нечего и некого. Здание обрушилось будто карточный домик — сложилось грудой кирпичей, на которой можно было заметить силуэты людей, отчаянно разыскивавших в груде стекла, камня и металла своих близких. Еще несколько шагов дались с большим трудом. Улица перед глазами плыла, огни сливались в причудливый калейдоскоп. Ныли ожоги на руках и ногах.       И тут слух уловил отдаленный скрежет металла, за ним пронзительный крик. Согнувшееся крыло самолета опасно накренилось. В дыму Алекс едва смогла разглядеть небольшую кучку пассажиров, выбиравшихся из аварийного выхода на борту самолета, и какую-то красно-синюю фигуру, которая помогла им спускаться. Фигура выпустила из рук несколько сетей, но те быстро разорвались под весом крыла.       Роджерс внезапно поняла, что никакая это не сеть, а паутина. А красно-синяя фигура — Питер Паркер.       По крайней мере, здесь она не одна. — Осторожно!       Алекс не думала ни секунды, когда вскочила на машину впереди, подхватывая обломок крыла, грозивший раздавить чудом выживших пассажиров. Руки и ноги согнулись под неожиданным весом, прогнулась крыша неудачливого авто. Позвоночник болезненно спружинил, принимая вес, и Роджерс протяжно застонала. Ее тело готово было схлопнуться и переломиться, но выдержало, и адская боль прокатилась вдоль спины, сосредотачиваясь где-то в районе поясницы. Прошла минута или больше, но люди все еще убегали, едва справляясь с травмированными ногами. От напряжения, казалось, что вся кровь в жилах застыла. Руки задрожали, ноги свело болезненной судорогой. Алекс закричала, чувствуя, что по лицу катятся слезы. — Дай подержу, эта ноша тебе не по плечу. Искаженный механический голос раздался где-то совсем близко. Блеснули, отделяясь от красно-золотой брони, автономные двигатели, цепляясь под основу крыла. Через мгновение давление исчезло. Алекс буквально почувствовала, как снова хлынула к мышцам и суставам кровь, а еще через мгновенье потеряла сознание, едва успев почувствовать сжавшие ее тиски металлических рук.