Грехи отцов

Щелкнул замок, и открылась тяжелая дверь. Стив медленно вышел на середину комнаты. Судя по всему, она так и не пошевелилась с момента, когда шесть часов назад трое Мстителей скрутили ее и, по настоянию Марии Хилл, заперли здесь. Под носом, на губах, подбородке и шее, застыли темные пятна крови. Из-за растрепавшихся волос, он едва мог видеть ее лицо. Хотя, едва ли ему хотелось прямо сейчас его видеть. Если он правильно запомнил, помимо сломанного носа, подарок от Тони, там также имелись сечки на брови и скуле, и возможно что-то еще: вряд ли последующая потасовка прошла для нее без последствий. Только вот изуродованную девушку ему видеть не хотелось. Он запомнил ее совсем иной. На его осторожные шаги она наконец подняла глаза. — Как прошло? Стив оглядел костюм: он даже не подумал о том, чтобы переодеться после выезда. Пропахший маслом, гарью, потом, усталый и обожженный, он тем не менее первым делом отправился не в спальню или душевую, а сюда, в подобие тюремной камеры. — Рабочих удалось спасти. Только несколько погибших, которые находились практически в эпицентре взрыва. В остальном, все прошло довольно гладко. Она кивнула. — Что теперь? — Я хочу услышать твою версию. — О, теперь значит, ты хочешь меня выслушать? — Тогда не было времени на разговор. — Но было время, чтобы скрутить меня. Алекс заерзала на стуле в попытке найти удобное положение. Ноги ее были привязаны к ножкам стула, и от напряжения в пережатых щиколотках казались фиолетовыми. Руки были выкручены назад, а на запястьях защелкнут литой на вид куб, стягивающий их туже, если пленник сопротивлялся или пытался сбежать. Стив вздохнул. Он не надеялся на легкую и непринужденную беседу, когда шел сюда. Во-первых, потому что впервые ему доводилось говорить с потенциальным предателем в рядах Мстителей; а во-вторых, он не был уверен, что сумеет правильно взвесить все за и против, и в случае, если все действительно окажется не таким, как показалось сначала, ему придется не только объясниться с командой, но и убедить их в правильности своих суждений. — Прости, но это единственный выход. У нас… — Не было времени. — Да. — Мария была довольно резка. Даже не дала мне смыть кровь с лица. Наверняка посчитала, что я попытаюсь утопить ее в раковине или задушу полотенцем, — Алекс позволила себе улыбнуться. Стив вздернул брови и тяжело вздохнул. В голосе Скайнелл звучала какая-то обреченность, будто все уже решено, и обратного пути нет. Но это было совсем не так. По крайней мере, для Роджерса. — Почему бы тебе не начать с Тони? Ему ты доверяешь. — Алекс, я хочу и должен тебя выслушать. — И решить можно ли мне доверять прежде, чем станешь или не станешь защищать перед остальными? Справедливо. Скайнелл отвернулась. Это был единственный доступный ей способ уйти от разговора. — Что насчет остальных? Никто больше не желает получить объяснений? — Они в больнице. Девушка кивнула. — Точно. Как он? — Врач сказал, что состояние стабильное, но никого в палату не пустили. Стив вдруг с горьким ужасом поймал себя на мысли, что глядит на нее сверху вниз, как на допросе пленных из Гидры в сорок четвертом. Разница была в том, что темницей им служил каменный подвал или амбар, а не светлая комната, и они не сидели на стуле с высокотехнологичными наручниками за спиной, а лежали или сидели связанными у стенки. Таких пленных редко удавалось брать живыми, прежде чем они успевали раскусить капсулу. И взгляд их ничем не отличался от взгляда Алекс. Не было ни страха, ни отчаяния. Только смирение. Он присел на одно колено, мгновенно меняя ощущение от разговора. Колкая горечь исчезла. — Алекс, что случилось? Она улыбнулась уголком рта. — Я его остановила. Роджерс вздохнул. — Если ты не будешь говорить, я не смогу понять, что произошло и… — Мои слова ничего не стоят, пока он не заговорит, — спокойно сказала Алекс. — А это случится не раньше сегодняшнего дня, если я правильно рассчитала время. У вас нет повода доверять мне, а ты здесь явно не для допроса или ареста. Будь это так, здесь была бы Мария. Но поскольку у вас нет четкой уверенности в том, что произошло… — Алекс. — Он был пьян. Я хотела только остановить его. Затем пришла Мария. И все вы. И остановили меня. — Послушай… — Большего ты не добьешься. Он замялся. — Если ты заметила что-то, если ты знала, что он становится опасным, почему ты никому не сказала об этом? — тон вышел резче чем он ожидал. Алекс даже как-то сжалась, понуро опустив голову. — Я думала, что это… так очевидно. Мол, все видят это, но никто ничего не делает. И я решила, что это нормально, что… — Что мы делаем это намеренно? Алекс, это глупость! — она еще ниже опустила голову, дергаясь от каждого сказанного слова. Волосы скрывали ее лицо, но Роджерс был готов поклясться, что у нее мелко подрагивают губы. Как у виноватого ребенка, совершившего, как ему кажется, непростительную ошибку. — Это смахивает на саботаж. Алекс коротко вздохнула, а затем выдавила. — Мария сказала тоже самое. Стив поднялся и уже развернулся, чтобы направиться к двери, но остановил себя. Тяжело вздохнув, обернулся. Бросил взгляд на босые ноги с набухшими венами, залитую кровью футболку, выцветший взгляд из-под растрепанных волос, и не смог уйти. Алекс отшатнулась, когда он приблизился. Стив заметил блестящие от слез глаза и дрожащие от страха губы. Но вот взгляд напугал его, куда сильнее. Потерянный и виноватый, будто она все понимала и все ему прощала, готовая принять любое слово, любую оплеуху, любое наказание. Не просто готовая, вынужденная. Скайнелл стиснула зубы, когда он достал из-за пояса нож. И едва сдержала стон облегчения, когда он разрезал стяжки на ногах. А стоило ему только открыть замок на кубе, как тот, звонко кувыркаясь, отлетел в сторону. Алекс вскочила с места, и тут же упала: ноги, к которым едва начала возвращаться чувствительность, не дали ей сделать и шага. Она тут же перевернулась, чтобы не выпускать Роджерса из виду, и подтянула к себе ноги. Стив выпрямился. Он не хотел напугать ее, а потому вдруг почувствовал себя гадко, глядя на то, как неуклюже она пытается совладать с затекшими конечностями. С необъяснимой болью, он смотрел как она все же поднимается и отходит к дальней стене камеры, отчетливо понимая, что никуда ее выпускать не собираются, а все это лишь добрый жест размякшего тюремщика. Роджерсу пришлось заставить себя отвернуться и направиться к выходу. — Скажи Наташе, что мне жаль. Я не знала, чем это закончится, — Стив замер. — Я не хотела причинить ему боль — только остановить. Дверь закрылась с громким щелчком, мгновенно отрезая все звуки. Гулко отозвавшись в конце коридора, звук вернулся обратно тихим потрескиванием. Капитан тяжело вздохнул и закрыл глаза. Можно сотни раз говорить о крепости дружбы и пользе команды, разглагольствовать о том, как с любой ситуацией можно справиться вместе. Но кто поможет тому, кто остался за бортом? Тот, кому меньше всего веры? — Она знает нас, — Наташа отошла от стены. — Это в какой-то степени пугает. И настораживает. — Алекс не угроза, — Стив крутил в руках куб, ощущая на выемках для запястий задержавшееся тепло ее тела. Он просто не мог представить себе, что все, что она делала, как себя вела, все это лишь коварный план — двойная игра, чтобы оказаться рядом со Старком. Или, может, кем-то другим… и нанести удар. — Мы этого не знаем. И надо это признать, не узнаем, пока Тони не очнется. — Что на камерах? — Драка. Сам же знаешь. Часть не видно из-за расположения камер, часть из-за того, что стычка была на полу за столом. — Значит, ждем?.. — Ждем. Или… ее могу допросить я и Клинт. — Нет, — резко ответил Роджерс. — Никаких допросов, пока не будем знать наверняка. — Стив. Ты только зря резину тянешь. Если она профессиональный агент, то может специально пудрить мозги и оттягивать момент допроса, чтобы подробней продумать легенду, и отталкиваться от событий, о которых узнает или которые мы ей преподнесем. Зря ты это, — она кивнула на наручники. — Она может сбежать. — Наверное может. Но делать этого не станет. — Господи, Роджерс, откуда такая непоколебимая уверенность? Ты сам все видел! — Я не знаю, что видел. И ты тоже не знаешь. Что они точно видели, так это как Алекс вырвалась из захвата Марии и оттолкнула ее от себя. Видели, как Хилл пыталась ударить ее, но Скайнелл блокировала все удары, снова и снова отталкивая противницу дальше от себя. Но вот Стив окликнул девушку, и та обернувшись пропустила тяжелый удар в живот. Согнувшись, пропустила следующий — ботинком в лицо. И тут же осела на пол, окончательно потеряв ориентацию. А за спинами женщин с посиневшими губами лежал Тони… Стив мотнул головой, пытаясь сосредоточиться. — Помнишь, девушку-агента, которая караулила меня? Агент тринадцать кажется. — Ту блондинку? Ну и? — Разыщи мне ее. Вроде она попала под распределение в ЦРУ. — Зачем? — Хочу, чтобы она пробила Алекс по своим каналам. Не как военного, а как… — Потенциального шпиона. Роджерс, — мягко протянула Наташа. — Мы прогнали Алекс Скайнелл и ее фото по всем возможным базам… — Нат, пожалуйста. — Хочешь проверить ее еще раз? Стив вздохнул. — Да… И уже ненавижу себя за это.

***

Еле слышный писк. Мягкий свет ночника. Шорох плотной ткани от легкого сквозняка. И приглушенный шум из наполненного людьми коридора. Тони приходил в себя медленно. Постепенно открывая для себя все новые и новые штрихи окружающего пространства. Провел по губам сухим языком и задел трубки, торчащие из носа. Следом пришли ощущение тяжести на пальце и мелкая дрожь из-за дуновения сырого ветерка. В окно барабанил дождь. Тонкая нить свежести едва пробивалась сквозь стойкий запах антисептиков и лекарств. Его душила больничная роба. Он не мог открыть левый глаз. А грудь болела так сильно, будто Тор отрабатывал на ней удары своим блестящим молотом. Тони чуть приоткрыл глаза и вытянул перед собой руку. На ладони красовалась свежая тугая повязка, из-за которой он не мог сжать пальцы в кулак. Старк попытался приподняться на локте, но стоило ему пошевелиться, как тут же заболело все, что ему удалось нечаянно потревожить. Голова. Левая лодыжка. Челюсть. Спина. Оба колена. Лицо. Живот. Грудь… Но вот сердце, обычно ревевшее в груди отчаявшимся зверем, в этот раз молчало, мерно продолжая бег. Тони накрыл глаза рукой. — Как он, док? Бартон. Следом другой голос, нетерпеливый и громкий. — Если ранение серьезное, мы должны знать. Пустите нас к нему. Он наш друг и боевой товарищ. Это, должно быть, Тор. Следующий голос было едва слышно. Старк повернул голову. За плотными шторами, закрывавшими коридор, ничего не было видно, даже силуэтов. В голове не было ни одной мысли. В черепной коробке привычная пустота скреблась по вискам невыносимой болью. Что-то случилось. Что-то явно случилось. Тор говорил про какое-то ранение, а все тело болело так, будто его долго и методично мутузили или он свалился откуда-то с высоты без ненаглядного костюма. Взгляд сфокусировался на часах на прикроватной тумбочке. Слегка помятые они упрямо показывали время: семь двадцать четыре утра. — Джарвис? Тишина. — Послушайте, доктор Ву, если он в сознании, мы должны с ним пообщаться, это вопрос чрезвычайно важности, и думаю он будет в состоянии ответить на пару вопросов. А этот уверенный стальной голос — голос Марии Хилл. Старк потянулся к часам, и с удивлением заметил, что костяшки его руки сбиты. Он был не просто ранен. Он дрался. Голыми руками. С кем-то или чем-то. — Джарвис? — дрожащим голосом прошептал Тони, чувствуя, как сердце ускоряет бег. Не от боли. От страха. Во рту так же сухо, да и живот крутит так же, как с похмелья по утрам. И он явно что-то натворил, иначе бы Хилл не звучала так сурово. Не было в ее голосе тени волнения, которое иногда было ей присуще. Редко, но она переживала за каждого Мстителя, как за часть своей немногочисленной семьи, что не мешало ей, правда, трезво мыслить в любой ситуации, а при необходимости всегда встать на сторону Фьюри. Ибо одноглазый пророк знает все. И он знает про его алкогольные загулы. Тони сел на кровати. Лодыжку прострелила боль. — Сэр, мы так волновались… — Джарвис, что мы натворили? — последнее слово застыло в горле удушливым комом. Джарвис ничего не ответил. Перед лицом Тони возникло окно голограммы, холодное и мерцающее с проплешинами в тех местах, где повредился помятый проектор. И видео без звука, но чем дальше Старк смотрел его, тем мрачнее он становился, и тем сильнее начинали трястись его руки. А когда ролик закончился, Тони закрыл сухие болящие глаза. — Не прошло и пяти минут как ты очнулся, а уже снова в своих игрушках. Голограмма померкла. Еще несколько секунд Тони ловил артефакты перед глазами, а затем сквозь рамку проступило лицо Брюса. — Доктор Ву пропустил меня как менее агрессивного. — Это он зря. Беннер улыбнулся и присел в кресло, сложив руки на груди. — Рад, что ты очнулся. Мы волновались. — Что со мной было? — Сердечный приступ. — А… до этого? — Мы надеялись, ты сможешь это прояснить. — Я… я ничего не помню, — прошептал Тони, откидываясь на подушки. Перед глазами застыло лицо, обрамленное лучиками растрепанных волос. Не угрожающее, не злое, скорее обиженное. В нем не было ни ярости, ни отчаяния убийцы, только желание поскорее прекратить этот балаган. И этот жест какой-то материнский что ли, мол, «сынок, подумай, ты еще пожалеешь об этом». Он бы и пожалел. Если бы пьяный влетел в опору башни и завалил ее на прибывшие спецслужбы. Или журналистов. Или рабочих. Или самих Мстителей. Только вот Тони никогда не слушал ни мать, постоянно занимавшую сторону отца, ни отца, не принимавшего никаких сторон, кроме собственной. Беннер молчал и внимательно смотрел на профиль Тони. Старк понимал, что функционируй его тело нормально, его лицо уже залила бы удушливая краска стыда. Он не просто допустил ошибку, он облажался. И пострадал не только он. Но Тони так был сосредоточен на себе, на боли во всем теле, на промахе, который он допустил, что мысль узнать, что стало с Александрой его даже не посетила. Старк тяжело и часто задышал, чувствуя, как знакомо накатывает неконтролируемая паника. Оттянул жесткий ворот рубашки, закрыл рот рукой и впился зубами в пальцы. — Я скажу, что ты еще спишь. Но прикрыть тебя завтра уже не смогу, — Брюс поднялся, отчетливо понимая, что именно он стал причиной переживаний. — Тебе лучше придумать, что ты будешь рассказывать… или вспомнить. Дверь закрылась, отрезая звуки. Запищал будильник на часах. А Тони продолжал смотреть на стену перед собой в мелкой зерни штукатурки. Ему не нужно было придумывать или вспоминать. Он помнил все. Он спускался в лифте, растирая кожу вокруг реактора, наливавшуюся теплом. Голова немного кружилась после выпитого, но к этому состоянию он уже привык. После взрыва его все еще периодически выворачивало в мусорку, на наволочке по утрам он замечал следы сукровицы из рассеченной скулы, если конечно он добирался до кровати, а привычка прикладывать к стакану, чтобы боль ненадолго отступила, только усугубилась. Однако теперь он работал. Загнав себя в окончательный тупик, медленно думая, что точно пропил свой мозг, он жадно хватался за любую даже нелепую идею как спасательный круг. Медленно ворочал в голове каждую мелкую деталь. И хотя тратил на это часы, он все же избавлялся от съедавшей его вины за безделье. А всего-то и нужно было загнать себя в угол, когда оставалась одна только работа. Кофе в лаборатории закончился еще неделю назад, и он все еще не пополнил запасы, а потому вынужден был тащиться на кухню, в надежде в гордом одиночестве выпить спасительную чашечку. Надежды мгновенно разбились о фигуру на широком диване. — Опять ты? — Алекс только обернулась, но отвечать не стала. Тони чувствовал, как слова вязнут у него на языке. — Какого черта ты не спишь? — Бессонница. — Мда уж, ночью в мягкой постельке не спится, а вот днем на диване под завывания Тора вполне, — она убрала волосы с лица и плотнее закуталась в волны пледа. — Тебя знобит? Потому что если да, дер… держись от меня подальше — не хочу заразиться. — А ты почему не спишь? — женщина пропустила шпильку мимо ушей. Тони потянул за ворот. Ему вдруг стало жарко, а во рту пересохло. Короткая едва заметная болезненная волна ударила между лопаток. Старк пригубил виски и неровной поступью пересек комнату. Алекс не шелохнулась. — Работа. Не всем же прохлаждаться днем и ночью, — он запустил кофеварку и стал растирать грудь. Жжение у реактора — верный признак подступающей боли. Трясущейся рукой Тони закрыл глаза: нужно поскорее убраться в лабораторию. Капающий кофе медленно наполнял кухню горьким ароматом. Сейчас-сейчас, остался всего один рывок. У него ведь почти получилось модернизировать реактор. Всего каких-то пару штрихов, и шахта в груди больше не понадобится, а верный реактор всегда будет с собой как запасная сорочка. Кап. Кап. Кап. Нужно только собраться с мыслями. Кап. Кап. Кап. Собраться. Кап. Кап. Кап. С мыслями… — И к срочным новостям… Кап. Кап. — На заводе Филадельфия Энерджи Солюшенс разгорелся крупнейший пожар. По предварительным данным, огонь перебросился на бочки со взрывоопасными веществами, что вызвало серию взрывов, — Тони оттолкнулся от столешницы и развернулся к экрану телевизора. — Над предприятием поднялось облако черного дыма, пламя видно за несколько километров от места происшествия. По данным экстренной службы на территории завода остаются люди, однако эвакуация была приостановлена после шестого взрыва, разрушившего часть перекрытий, вызвавшего также обрушение трубы на станции первичной обработки нефти. Кап. Кап. Кап. Кап. — На-надо… помочь… Джа… Джарвис!.. — собственный крик оглушил его, и Старк пошатнулся, хватаясь рукой за стол. Виски расплескалось по полу. — Подготовь костюм, Джарвис!!! — Нет, — Алекс поднялась с дивана. Тони поднял на нее стеклянные глаза. Она гигантской молью застыла у дивана, закрывая от него половину экрана. Непривычно вкрадчивый голос мгновенно привел его в бешенство. Телевизор за ее спиной пылал свежими кадрами с нефтяного завода: тени сооружений завода, теряющиеся в клубах чернильного дыма, на фоне красно-желтых всполохов пламени. Кап. Кап… «Джарвис, добавь-ка немного красного». Тони зажмурился. — Это не разумно, — Скайнелл уже обошла диван и шагнула вперед, осторожно протягивая руку, будто коп в дешевом детективе, который заставляет какого-нибудь шкета опустить оружие. Кап. Кап. Кап. Старк злобно оскалился. — Железный человек не может остаться в стороне, — рявкнул он и добавил тише. — Хоть на это он еще способен, — стакан качнулся в руках. Осушив его, Старк размашисто вытер рукой рот, будто копируя привычку Тора, и громко поставил перевернутый стакан на стол. Людям нужна была его помощь. Там, на пылающем заводе он был важен, значителен, нужен. От этого ощущения каждая его клетка наполнялась давно утраченной уверенностью, будто заново рождаясь. Едва контролируя подгибающиеся ноги, чувствуя, что пол скорее напоминает палубу корабля, Тони уверенно шагнул вперед, но Алекс мгновенно преградила ему дорогу. — Прости, я не могу позволить тебе отправиться туда в таком виде. Кап. Кап. — В каком, таком? Лицо Алекс едва дернулось от отвращения, когда он обдал ее перегаром, приближаясь, и эта дрогнувшая, поползшая вверх губа еще больше распалила Тони. — Прочь с дороги. — Нет. Ты не в состоянии адекватно принимать решения и контролировать… О нет-нет, этого Тони не мог принять. Она и так забрала все внимание команды, но чтобы забрать еще и бразды правления? Решать за Тони? За Тони, мать его, Старка? И где же проведена та черта, за которой, пусть и выпивший, Тони обязан подчиняться ей? Ей! Безголовому солдату! Эта пустышка не имела права называться Мстителем. Летающий дружок Капитана с куда более впечатляющим прошлым и тот не стал частью команды. — Кто ты такая, чтобы указывать мне что делать, а? — он ткнул ее пальцем в грудь, надеясь, что она отступит, но Скайнелл не шевельнулась. — Номинантка на статус Мстителя? Отважный воин? Пустая оболочка из силы и регенерации без мозгов, собственных мыслей и чувств. Проклятый робот. У меня Джарвис ведет себя человечней, чем ты. И кто же ты тогда? Подстилка для Роджерса, не более. Но не уверен, что Капитан все-таки решится затащить тебя в койку хотя бы через десяток лет, так что не надейся, что отхватишь этот кусок — он с удовольствием про себя отметил, что Алекс все-таки стиснула зубы в немой белесой ярости. — С дороги, — повторил он. — Нет. — Как глава Мстителей и старший по званию, — он скривился, иронизируя, — я приказываю… — Нет. — Прочь. — Нет. Она повелительно и небрежно, как ему показалась, положила руку ему на плечо, пытаясь силой усадить его на стул, и чаша терпения Тони, планомерно наполнявшаяся все эти дни, наконец, переполнилась, выплескивая всю злобу от бессилия, отчаяния и пустоты на проклятую девчонку. Тони терял контроль над своим здоровьем, над своей компанией, над своим разумом, но не мог позволить себе передать этот контроль соплячке. Кап. Старк коротко ударил ее в грудь, заставляя отступить, и также коротко ударил под дых. Алекс отшатнулась, но едва ли сдвинулась с места. — Кто ты, чтобы решать, что я могу, а что нет? — взревел он, ударяя в сгиб руки на его плече, схватил Алекс за затылок, и с силой приложил ее лицом о стол. Хруст сломанного носа будто перебил затравленный голос ведущего новостей. Старк вцепился в волосы Алекс, но не успел ударить снова — она уперлась руками в стол и оттолкнулась от стойки. Пьяный Старк, едва удержался на ногах и врезался поясницей в сглаженный край столешницы напротив, а головой в висевшие над ней шкафчики. Оперевшись локтями на столешницу, он удержался от падения и попытался встать, чувствуя, что мир вокруг крутится еще сильнее, чем прежде. Голова Алекс, всклокоченная и залитая кровью на мгновенье мелькнула перед его лицом. И на миг, на кратчайший миг, Тони вдруг подумал, что Скайнелл просто убьет его. Короткая отравляющая мысль молнией прошибла от затуманенного мозга до кончиков пальцев. Краем глаза Старк заметил на столе нож и кривым неуклюжим броском в сторону успел схватить его, глубоко порезав мизинец, и выставил его между собой и Александрой. Готовая к броску, она вдруг застыла. А Тони, боровшийся за свою жизнь, уже летел вперед, занеся над головой нож. Алекс успела опрокинуть перед ним стул, и запутавшийся в ножках Старк, полетел вниз. Клацнула челюсть, ударяясь об пол. Тони яростно пнул стул, и тот с грохотом пробил шкафчики в конце кухни. Схватив выпавший из руки нож, он, спотыкаясь, поднялся на ноги, чтобы спустя мгновение оказаться в захвате. Алекс набросилась сзади и, прижав его плечи к туловищу, приподняла над полом. Боясь, что она бросит его назад на кафельный пол, Тони неуклюже ударил ее ножом в предплечье. Девушка вскрикнула, но хватку не разжала. Пытаясь сдержать рвущегося мужчину, она постоянно перемещалась, отчего Старк чувствовал себя на карусели. Комната кружилась перед глазами, вызывая приступ тошноты. Он ударил еще и еще раз. Лезвие соскользнуло, легко поцарапав Тони живот, он взвыл. В отчаянной попытке вырваться, ударил головой назад и попал точно в сломанный нос. Руки Алекс разжались. Она отступила, закрывая руками лицо. Старк развернулся, путаясь в ногах, медленно оценивая обстановку. Все еще дезориентированная Алекс посреди комнаты, голос Джарвиса, мухой жужжащий где-то на задворках сознания, и пылающий завод всполохами рыжего окрашивавший комнату. Путь открыт, но оставлять изменника, пытавшегося его убить, он был не в силах. Тони рванул вперед, неловко подворачивая ногу. Чертыхнувшись, он все же продолжил бежать и сбил Скайнелл с ног. Вцепившись в бедра, забыв про пресловутый нож, Тони думал лишь об одном. Нужно вырубить ее, дезориентировать, ударить чем-нибудь по башке или… убить. Вспыхнувшая белым каленым железом мысль застыла перед глазами, как голограмма в костюме. Убить. Он вцепился руками в одежду и подтянулся, всем телом наваливаясь на Алекс, упираясь раскрытой ладонью между лопатками. Она пыхтела и рычала, змеей извиваясь под его руками. Тони схватил ее за запястье, пытаясь выкрутить руку. Хорошо, что сейчас она была без когтей, иначе ему бы попросту не удалось уйти. Одним движением она бы перерезала его глотку. Но Алекс вывернулась, взбрыкнула ногами и оттолкнулась от пола, поднимаясь. Одно короткое неуловимое движение, и Старк больше не был сверху. Мир перевернулся и Скайнелл с окровавленным лицом уже нависала над ним. Коленями она прижимала руки Тони к телу, рукой упиралась в ободок реактора, мешая нормально дышать. И говорила, говорила, говорила. Но Тони не разбирал ни слова, будто впервые оглядывая троящееся перед глазами лицо, залитое кровью, и белую сильную руку, давившую к полу. Если бы она хотела, ей хватило бы одного удара еще там на кухне. Но… Тони попытался вдохнуть и не смог. Грудную клетку сдавило. Он открыл рот, жадно хватая воздух, но не почувствовал облегчения. Боль за грудиной стала невыносимой. Черные мушки, появляясь перед глазами, медленно поглотили картину: Мария Хилл за плечом Алекс захватывает ее шею в сгиб локтя и стаскивает с него. А затем пустота.